.. Вещи на месте, следов взлома нет. Если бы это был грабитель, он бы что-нибудь обязательно взял. Что же, он убил и ушел с пустыми руками? Вам не кажется, это, по меньшей мере, глупо?
— Ну... наверное.
— Далее, обратите внимание: следов борьбы не видно. То есть покойный либо хорошо знал убийцу, либо убийца хорошо знал его привычки — когда он ложится, где спит, насколько крепко спит и прочее. Так?
— Может быть...
— Вот и выходит, что мотивы убийства некорыстные. А какие?..
— Какие? — автоматически переспросила женщина.
— Какие-то иные, возможно, нематериальные. Например, относящиеся к сфере человеческих взаимоотношений. Так ведь частенько бывает — горячий молодой любовник, ревнивый, ни на что не способный муж, совместно нажитое имущество...
— Да как вы смеете?!
— Смею! Хотя бы потому, что вы не хотите назвать мне адрес подруги!
— Друга, — тихо призналась женщина.
— Ну вот видите! Имя, адрес, телефон друга...
— Да как вы смеете! — вспылил друг. — Настоящий джентльмен никогда не назовет имя своей возлюбленной. Лучше смерть!..
— Смерть обещать не могу, а лет десять тюрьмы я вам как джентльмен джентльмену гарантирую.
— За что?!
— За то, что вы не хотите назвать имя своей возлюбленной.
— Хорошо, тогда я скажу...
Оказалось, что большую часть ночи жена потерпевшего находилась в квартире друга, что мог подтвердить друг.
— А меньшую часть?
Меньшую часть друг подтвердить не мог, так как в это время и вплоть до обеда находился у своей бывшей жены, что подтверждала его бывшая жена.
— Как у жены? — ахнула супруга потерпевшего. — Он же говорил, что у него с нею все! Он же клялся!.. Мерзавец! Врун! Он же говорил, что ее ненавидит!.. Подлец! Да я его... Я его убью!..
— Как мужа? — быстро спросил Пьер, проверив, включен ли магнитофон.
— При чем здесь муж! Он же мне клялся... Он обещал...
— Ну хорошо, а где вы были вторую половину ночи, после своего друга и вплоть до звонка в полицию?
— У друга, — нервно сказала мадам. — У другого друга. Но это совсем не то, о чем вы подумали! Просто мне так рано нельзя было дома появляться, потому что я сказала мужу, что поехала к маме, а тот мой друг, который первый, не мог оставить меня у себя... Теперь я знаю, почему не мог! Он к ней спешил! Мерзавец! Скотина!.. И мне пришлось...
На следующий день эксперты разобрались с обнаруженными на месте преступления отпечатками пальцев. Большинство принадлежало потерпевшему и его жене. Но были еще одни, снятые с ручки входной двери, с щеколды и сильно затертые, но все равно читаемые, — с кнопки кодового замка.
“Не исключено, что пальцы — друга жены, — подумал Пьер. — И, выходит, его бывшая жена не свидетельница, а соучастница преступления, обеспечивающая убийце алиби, и вполне вероятно, что все они живут втроем и ломают перед полицией комедию. Такая изящная версия...”
Но пальцы оказались не друга.
— Мы идентифицировали отпечатки по картотекам. Пальцы принадлежат некоему... — эксперт открыл акт и прочитал по буквам: — И-в-а-н-о-в-у.
— Кому-у?! — чуть не упал со стула Пьер.
— Иванову, — повторил эксперт, — Ивану. Вот это поворот!..
Иванов на роль любовника жены потерпевшего, живущей втроем с бывшей супругой любовника, не подходил. Значит, понятные мотивы убийства отпадали.
— Может, это какая-нибудь ошибка? — с надеждой. спросил Пьер. — Может, вы дела перепутали? Эксперт взглянул на него как на сумасшедшего.
— Ничего мы не перепутали. Отпечатки пальцев, снятые с ручки двери, с щеколды и с внутриподъездной кнопки кодового замка, принадлежат Иванову...
— Погоди, погоди... там ведь, кажется, видеокамера была, — вдруг вспомнил Пьер. — Чуть подальше, сбоку от витрины магазина. Если она работает, то не исключено, захватывает подъезд. И если отсмотреть запись...
Камера была, была рабочей, и в поле ее зрения действительно попадал соседний подъезд.
— Начинай!
На экране монитора, неестественно быстро двигаясь, замелькали пробегающие мимо витрины магазина и мимо крыльца подъезда фигуры прохожих. Был разгар дня.
— Дальше. Промотали пленку.
Вечер. Фигур стало меньше. Но все равно еще слишком много.
— Крути дальше.
Прокрутили дальше.
В подъезд вошла женщина. Потом еще одна. И больше никто. Монитор демонстрировал пустынную улицу. Все улицу и улицу... Но вдруг дверь открылась и на крыльцо выскочил какой-то мужчина.
— Откуда он взялся? Он же не заходил, — удивился кто-то.
— Да погоди ты!..
Мужчина спустился на две ступеньки вниз, ступил на тротуар, прошел несколько шагов, остановился. И обернулся.
— Стоп! — закричал Пьер Эжени.
Картинка застыла. С экрана на присутствующих смотрело чуть размытое стоп-кадром лицо. Но все равно хорошо различимое лицо.
— Он? — спросил Пьер. И тут же сам себе ответил: — Кажется, он! Давай дальше.
Пленку прокрутили на несколько кадров вперед. Оглянувшийся мужчина отвернулся от камеры и быстро пошел прочь, за пределы экрана.
— Теперь назад!
Включили обратное воспроизведение.
Мужчина быстро побежал спиной назад, вновь обернулся и, неестественно выгибая ноги, заскочил на ступеньки крыльца, скрывшись в подъезде.
— Еще раз. Только теперь замедленно.
Очень плавно и медленно открылась дверь. Из-за нее постепенно выдвинулась фигура мужчины и по плыла вниз по ступеням. В какой-то момент мужчина замедлился, остановился, постоял недвижимо несколько секунд и стал поворачивать голову направо.
— Теперь дай увеличение!
Лицо выросло, приблизилось. Все затихли.
— Он. Точно он! — уверенно сказал Пьер Эжени.
Сомнений быть не могло — из подъезда, где произошло убийство и где на ручке квартирной двери, на щеколде и на кнопке кодового замка были обнаружены отпечатки пальцев Иванова, выходил Иванов.
Иванов!!.
Глава 36
— Нет, вначале передача, — популярно объяснили Старкову.
— Почему передача, вы же говорили, что будете снимать кино?
— Прежде чем выбрасывать деньги на фильм, нужно понять ожидания зрителей, посмотреть, как вы чувствуете себя перед камерой. Нужно отбить рекламу... Или, может быть, у вас есть деньги, чтобы оплатить студию, свет?..
— Нет, — признался Старков.
— Тогда завтра, в двенадцать...
“Завтра в двенадцать” Старкова привели в павильон и посадили за большой полукруглый стол. Минут десять он сидел один, испуганно оглядываясь по сторонам. Потом включили яркий свет, и к нему подбежала миловидная девушка.
— Посмейтесь.
— Зачем?
— Нам это нужно будет для монтажа передачи. Чтобы оживлять паузы. Так всегда делается. Ну улыбнитесь, улыбнитесь.
Старков криво ухмыльнулся.
— Не так, шире, как если бы вам рассказали смешной анекдот.
Старков улыбнулся шире. И улыбался минут пять.
— Теперь похлопайте себя по колену, как будто сильно чему-то удивились. Только не забывайте улыбаться...
Старков стал стучать себя по колену.
— Похлопайте в ладоши... Оживленней, громче. Ну, представьте, что ваша любимая команда вышла в финал.
— Я не люблю футбол.
— Но что-то же вы любите?
— Что-то люблю.
Старков любил свою работу. Но его работа, связанная с колото-резаными ранами и разложившимися трупами, менее всего располагала к аплодисментам.
— Ну хлопайте просто так. Хлопайте. И смейтесь!..
Старков захлопал и засмеялся.
— Достаточно. Теперь нахмурьтесь.
— Зачем?
— Ну не можете же вы хохотать всю передачу. Тем более что у нас серьезная передача, а не вечер юмора.
Старков представил, как он хохочет и стучит себя по колену на экране, и нахмурился.
— Скажите — “да”, “нет”, “может быть”...
— Да, нет, может быть.
— “Я категорически не согласен”.
— Я категорически не согласен.
— Теперь — “это неправда”.
— Это неправда.
— “Да, именно так! Заявляю со всей ответственностью!”
— Да, именно так! Заявляю со всей ответственностью!..
— Спасибо.
Подбежала гример и с ходу обмазала лицо Старкова пудрой.
— Тени будем накладывать? — поинтересовалась она.
— Что? — не понял Старков.
— Тени... И губки ярче подведем. И достала помаду.
— Нет! — вскричал, испугавшись до полусмерти, Старков, прикрывая лицо ладонью. — Не надо губы!
— Ну не надо, так не надо.
Потом пришел недовольный чем-то ведущий. Очень известный ведущий.
— Рр-аз, два, три, дерьмо собачье, — произнес он, проверяя микрофон. — Три, четыре, — повернулся к Старкову. — Это вы Шерлок Холмс? — спросил он.
— Никакой я не Шерлок Холмс, — занервничал, заерзал на стуле Старков.
— Странно, а у меня написано Шерлок Холмс...
— Эй, кто-нибудь, позовите режиссера... Кто это вообще такой? — ткнул пальцем в Старкова.
Старкову страшно захотелось куда-нибудь убежать.
Но откуда-то сбоку выскочил режиссер.
— Не бойтесь, это не прямой эфир, это запись. Говорите спокойно, уверенно, мы все равно все вырежем.
— А где же эти... ну, которые еще должны быть? — спросил Старков, косясь на соседние кресла.
— Вы не беспокойтесь, все будет в порядке, они позже придут, — пробормотал режиссер и куда-то убежал.
— Ну, мы долго будем сопли жевать? — зло крикнул куда-то в пространство ведущий. — У меня запись сказки через час.
— Приготовились, — сказал невидимый голос.
Ведущий мгновенно преобразился, обаятельно заулыбался, с огромным интересом взглянул на собеседника.
— Начали!..
— Наш Шерлок Холмс, — представил ведущий Старкова.
— Да что вы!.. — побледнел Старков. — Какой Шерлок Холмс, я...
— Наш герой скромничает, — понимающе заулыбался ведущий, — но именно так его называют коллеги. И наверное, заслуженно, потому что на счету нашего героя сотни раскрытых дел, перед которыми спасовал бы даже небезызвестный персонаж Конан Дойла...
Старкову стало дурно, и он попытался встать.
— Что такое, что?! — заорал режиссер. — Что за детский сад! Мы не можем писать бесконечно, у нас студия! У нас минута сотни долларов стоит.
Старкову стало стыдно. И он сел.
— Сейчас я буду задавать вам вопросы, — раздраженно сказал ведущий, — а вы уж будьте любезны на них отвечать!
И снова дружелюбно заулыбался.
— Как вы считаете, можно ли все проблемы милиции свести к недостатку средств?
...И еще о... ...И еще...
— Нет, валить все на недостаток средств будет неправильно, — честно ответил Старков. — Болезни милиции — это болезни общества...
Ведущий округлил глаза, показывая, что по этому вопросу нужно закругляться.
— Что вы можете сказать по поводу сегодняшнего руководства МВД?
— Наверное, они не хуже и не лучше, чем все прочие наши чиновники.
— А о преступном мире?
— Это тема очень обширная...
— В двух словах.
— Сегодняшние преступники отличаются от тех, что были десять лет назад. Они преступили все мыслимые и немыслимые нормы морали...
— Общество волнует вопрос коррупции в органах власти. Скажите, как с этим борется милиция?
— Коррупция существует, что ни для кого не секрет. Я думаю, что каждый человек с ней в той или иной мере сталкивался...
— Например, многие бизнесмены жалуются, что без денег в административные органы лучше не ходить, — перебил Старкова ведущий.
— Да, очень часто, чтобы открыть свое дело или закрыть дело без разорительных последствий, надо дать взятку. И немаленькую взятку.
— А ведь это далеко не единственные поборы. И вам как милиции об этом должно быть хорошо известно.
— Да, мы знаем... Нужно еще платить за “место”, за так называемую “крышу”, которую обеспечивают преступные элементы. Пожарникам, санитарным врачам, которые организуют бесконечные проверки, фактически вымогая у граждан деньги... Милиция с этим борется, но одних ее усилий будет недостаточно...
— Спасибо. Теперь я бы хотел узнать ваше мнение о...
...И еще о... ...И еще...
Передачу показывали в воскресенье вечером. Называлась она почему-то “Круглый стол”. На экране возникла знакомая Старкову студия с полукруглым столом и знакомый ведущий.
— Сегодня мы пригласили в студию известных людей, — сказал ведущий, — заместителя министра внутренних дел, главу Парламентской фракции...
“Какого заместителя? — удивился Старков. — Сейчас же должна быть его передача!..”
— И следователя по особо важным делам, которого коллеги между собой Называют Шерлок Холмс, Старкова Геннадия Федоровича.
“Как меня? — поразился Старков, — не было там меня... То есть министра не было. То есть вообще никого не было! Чего это они...”
Камера показала заместителя министра, потом главу депутатской фракции, потом известного журналиста и... Старкова, который радостно, во весь рот, улыбался в экран.
“Как так... Если... Я же там один был... Совсем один!..”
— Первый вопрос мы адресуем заместителю министра...
Заместитель министра долго говорил о трудностях в работе, недостаточном финансировании, падении престижа профессии...
— Теперь давайте спросим мнение рядового сыщика, — предложил ведуцщй.
— Нет, — уверенно заявил Старков. — Я категорически не согласен...
У Старкова, настоящего Старкова, который был у телевизора, снова, как и тогда, в первый раз, отпала челюсть.
— Валить все на недостаток средств будет неправильно...
В студии зааплодировали зрители, которых там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Ну... наверное.
— Далее, обратите внимание: следов борьбы не видно. То есть покойный либо хорошо знал убийцу, либо убийца хорошо знал его привычки — когда он ложится, где спит, насколько крепко спит и прочее. Так?
— Может быть...
— Вот и выходит, что мотивы убийства некорыстные. А какие?..
— Какие? — автоматически переспросила женщина.
— Какие-то иные, возможно, нематериальные. Например, относящиеся к сфере человеческих взаимоотношений. Так ведь частенько бывает — горячий молодой любовник, ревнивый, ни на что не способный муж, совместно нажитое имущество...
— Да как вы смеете?!
— Смею! Хотя бы потому, что вы не хотите назвать мне адрес подруги!
— Друга, — тихо призналась женщина.
— Ну вот видите! Имя, адрес, телефон друга...
— Да как вы смеете! — вспылил друг. — Настоящий джентльмен никогда не назовет имя своей возлюбленной. Лучше смерть!..
— Смерть обещать не могу, а лет десять тюрьмы я вам как джентльмен джентльмену гарантирую.
— За что?!
— За то, что вы не хотите назвать имя своей возлюбленной.
— Хорошо, тогда я скажу...
Оказалось, что большую часть ночи жена потерпевшего находилась в квартире друга, что мог подтвердить друг.
— А меньшую часть?
Меньшую часть друг подтвердить не мог, так как в это время и вплоть до обеда находился у своей бывшей жены, что подтверждала его бывшая жена.
— Как у жены? — ахнула супруга потерпевшего. — Он же говорил, что у него с нею все! Он же клялся!.. Мерзавец! Врун! Он же говорил, что ее ненавидит!.. Подлец! Да я его... Я его убью!..
— Как мужа? — быстро спросил Пьер, проверив, включен ли магнитофон.
— При чем здесь муж! Он же мне клялся... Он обещал...
— Ну хорошо, а где вы были вторую половину ночи, после своего друга и вплоть до звонка в полицию?
— У друга, — нервно сказала мадам. — У другого друга. Но это совсем не то, о чем вы подумали! Просто мне так рано нельзя было дома появляться, потому что я сказала мужу, что поехала к маме, а тот мой друг, который первый, не мог оставить меня у себя... Теперь я знаю, почему не мог! Он к ней спешил! Мерзавец! Скотина!.. И мне пришлось...
На следующий день эксперты разобрались с обнаруженными на месте преступления отпечатками пальцев. Большинство принадлежало потерпевшему и его жене. Но были еще одни, снятые с ручки входной двери, с щеколды и сильно затертые, но все равно читаемые, — с кнопки кодового замка.
“Не исключено, что пальцы — друга жены, — подумал Пьер. — И, выходит, его бывшая жена не свидетельница, а соучастница преступления, обеспечивающая убийце алиби, и вполне вероятно, что все они живут втроем и ломают перед полицией комедию. Такая изящная версия...”
Но пальцы оказались не друга.
— Мы идентифицировали отпечатки по картотекам. Пальцы принадлежат некоему... — эксперт открыл акт и прочитал по буквам: — И-в-а-н-о-в-у.
— Кому-у?! — чуть не упал со стула Пьер.
— Иванову, — повторил эксперт, — Ивану. Вот это поворот!..
Иванов на роль любовника жены потерпевшего, живущей втроем с бывшей супругой любовника, не подходил. Значит, понятные мотивы убийства отпадали.
— Может, это какая-нибудь ошибка? — с надеждой. спросил Пьер. — Может, вы дела перепутали? Эксперт взглянул на него как на сумасшедшего.
— Ничего мы не перепутали. Отпечатки пальцев, снятые с ручки двери, с щеколды и с внутриподъездной кнопки кодового замка, принадлежат Иванову...
— Погоди, погоди... там ведь, кажется, видеокамера была, — вдруг вспомнил Пьер. — Чуть подальше, сбоку от витрины магазина. Если она работает, то не исключено, захватывает подъезд. И если отсмотреть запись...
Камера была, была рабочей, и в поле ее зрения действительно попадал соседний подъезд.
— Начинай!
На экране монитора, неестественно быстро двигаясь, замелькали пробегающие мимо витрины магазина и мимо крыльца подъезда фигуры прохожих. Был разгар дня.
— Дальше. Промотали пленку.
Вечер. Фигур стало меньше. Но все равно еще слишком много.
— Крути дальше.
Прокрутили дальше.
В подъезд вошла женщина. Потом еще одна. И больше никто. Монитор демонстрировал пустынную улицу. Все улицу и улицу... Но вдруг дверь открылась и на крыльцо выскочил какой-то мужчина.
— Откуда он взялся? Он же не заходил, — удивился кто-то.
— Да погоди ты!..
Мужчина спустился на две ступеньки вниз, ступил на тротуар, прошел несколько шагов, остановился. И обернулся.
— Стоп! — закричал Пьер Эжени.
Картинка застыла. С экрана на присутствующих смотрело чуть размытое стоп-кадром лицо. Но все равно хорошо различимое лицо.
— Он? — спросил Пьер. И тут же сам себе ответил: — Кажется, он! Давай дальше.
Пленку прокрутили на несколько кадров вперед. Оглянувшийся мужчина отвернулся от камеры и быстро пошел прочь, за пределы экрана.
— Теперь назад!
Включили обратное воспроизведение.
Мужчина быстро побежал спиной назад, вновь обернулся и, неестественно выгибая ноги, заскочил на ступеньки крыльца, скрывшись в подъезде.
— Еще раз. Только теперь замедленно.
Очень плавно и медленно открылась дверь. Из-за нее постепенно выдвинулась фигура мужчины и по плыла вниз по ступеням. В какой-то момент мужчина замедлился, остановился, постоял недвижимо несколько секунд и стал поворачивать голову направо.
— Теперь дай увеличение!
Лицо выросло, приблизилось. Все затихли.
— Он. Точно он! — уверенно сказал Пьер Эжени.
Сомнений быть не могло — из подъезда, где произошло убийство и где на ручке квартирной двери, на щеколде и на кнопке кодового замка были обнаружены отпечатки пальцев Иванова, выходил Иванов.
Иванов!!.
Глава 36
— Нет, вначале передача, — популярно объяснили Старкову.
— Почему передача, вы же говорили, что будете снимать кино?
— Прежде чем выбрасывать деньги на фильм, нужно понять ожидания зрителей, посмотреть, как вы чувствуете себя перед камерой. Нужно отбить рекламу... Или, может быть, у вас есть деньги, чтобы оплатить студию, свет?..
— Нет, — признался Старков.
— Тогда завтра, в двенадцать...
“Завтра в двенадцать” Старкова привели в павильон и посадили за большой полукруглый стол. Минут десять он сидел один, испуганно оглядываясь по сторонам. Потом включили яркий свет, и к нему подбежала миловидная девушка.
— Посмейтесь.
— Зачем?
— Нам это нужно будет для монтажа передачи. Чтобы оживлять паузы. Так всегда делается. Ну улыбнитесь, улыбнитесь.
Старков криво ухмыльнулся.
— Не так, шире, как если бы вам рассказали смешной анекдот.
Старков улыбнулся шире. И улыбался минут пять.
— Теперь похлопайте себя по колену, как будто сильно чему-то удивились. Только не забывайте улыбаться...
Старков стал стучать себя по колену.
— Похлопайте в ладоши... Оживленней, громче. Ну, представьте, что ваша любимая команда вышла в финал.
— Я не люблю футбол.
— Но что-то же вы любите?
— Что-то люблю.
Старков любил свою работу. Но его работа, связанная с колото-резаными ранами и разложившимися трупами, менее всего располагала к аплодисментам.
— Ну хлопайте просто так. Хлопайте. И смейтесь!..
Старков захлопал и засмеялся.
— Достаточно. Теперь нахмурьтесь.
— Зачем?
— Ну не можете же вы хохотать всю передачу. Тем более что у нас серьезная передача, а не вечер юмора.
Старков представил, как он хохочет и стучит себя по колену на экране, и нахмурился.
— Скажите — “да”, “нет”, “может быть”...
— Да, нет, может быть.
— “Я категорически не согласен”.
— Я категорически не согласен.
— Теперь — “это неправда”.
— Это неправда.
— “Да, именно так! Заявляю со всей ответственностью!”
— Да, именно так! Заявляю со всей ответственностью!..
— Спасибо.
Подбежала гример и с ходу обмазала лицо Старкова пудрой.
— Тени будем накладывать? — поинтересовалась она.
— Что? — не понял Старков.
— Тени... И губки ярче подведем. И достала помаду.
— Нет! — вскричал, испугавшись до полусмерти, Старков, прикрывая лицо ладонью. — Не надо губы!
— Ну не надо, так не надо.
Потом пришел недовольный чем-то ведущий. Очень известный ведущий.
— Рр-аз, два, три, дерьмо собачье, — произнес он, проверяя микрофон. — Три, четыре, — повернулся к Старкову. — Это вы Шерлок Холмс? — спросил он.
— Никакой я не Шерлок Холмс, — занервничал, заерзал на стуле Старков.
— Странно, а у меня написано Шерлок Холмс...
— Эй, кто-нибудь, позовите режиссера... Кто это вообще такой? — ткнул пальцем в Старкова.
Старкову страшно захотелось куда-нибудь убежать.
Но откуда-то сбоку выскочил режиссер.
— Не бойтесь, это не прямой эфир, это запись. Говорите спокойно, уверенно, мы все равно все вырежем.
— А где же эти... ну, которые еще должны быть? — спросил Старков, косясь на соседние кресла.
— Вы не беспокойтесь, все будет в порядке, они позже придут, — пробормотал режиссер и куда-то убежал.
— Ну, мы долго будем сопли жевать? — зло крикнул куда-то в пространство ведущий. — У меня запись сказки через час.
— Приготовились, — сказал невидимый голос.
Ведущий мгновенно преобразился, обаятельно заулыбался, с огромным интересом взглянул на собеседника.
— Начали!..
— Наш Шерлок Холмс, — представил ведущий Старкова.
— Да что вы!.. — побледнел Старков. — Какой Шерлок Холмс, я...
— Наш герой скромничает, — понимающе заулыбался ведущий, — но именно так его называют коллеги. И наверное, заслуженно, потому что на счету нашего героя сотни раскрытых дел, перед которыми спасовал бы даже небезызвестный персонаж Конан Дойла...
Старкову стало дурно, и он попытался встать.
— Что такое, что?! — заорал режиссер. — Что за детский сад! Мы не можем писать бесконечно, у нас студия! У нас минута сотни долларов стоит.
Старкову стало стыдно. И он сел.
— Сейчас я буду задавать вам вопросы, — раздраженно сказал ведущий, — а вы уж будьте любезны на них отвечать!
И снова дружелюбно заулыбался.
— Как вы считаете, можно ли все проблемы милиции свести к недостатку средств?
...И еще о... ...И еще...
— Нет, валить все на недостаток средств будет неправильно, — честно ответил Старков. — Болезни милиции — это болезни общества...
Ведущий округлил глаза, показывая, что по этому вопросу нужно закругляться.
— Что вы можете сказать по поводу сегодняшнего руководства МВД?
— Наверное, они не хуже и не лучше, чем все прочие наши чиновники.
— А о преступном мире?
— Это тема очень обширная...
— В двух словах.
— Сегодняшние преступники отличаются от тех, что были десять лет назад. Они преступили все мыслимые и немыслимые нормы морали...
— Общество волнует вопрос коррупции в органах власти. Скажите, как с этим борется милиция?
— Коррупция существует, что ни для кого не секрет. Я думаю, что каждый человек с ней в той или иной мере сталкивался...
— Например, многие бизнесмены жалуются, что без денег в административные органы лучше не ходить, — перебил Старкова ведущий.
— Да, очень часто, чтобы открыть свое дело или закрыть дело без разорительных последствий, надо дать взятку. И немаленькую взятку.
— А ведь это далеко не единственные поборы. И вам как милиции об этом должно быть хорошо известно.
— Да, мы знаем... Нужно еще платить за “место”, за так называемую “крышу”, которую обеспечивают преступные элементы. Пожарникам, санитарным врачам, которые организуют бесконечные проверки, фактически вымогая у граждан деньги... Милиция с этим борется, но одних ее усилий будет недостаточно...
— Спасибо. Теперь я бы хотел узнать ваше мнение о...
...И еще о... ...И еще...
Передачу показывали в воскресенье вечером. Называлась она почему-то “Круглый стол”. На экране возникла знакомая Старкову студия с полукруглым столом и знакомый ведущий.
— Сегодня мы пригласили в студию известных людей, — сказал ведущий, — заместителя министра внутренних дел, главу Парламентской фракции...
“Какого заместителя? — удивился Старков. — Сейчас же должна быть его передача!..”
— И следователя по особо важным делам, которого коллеги между собой Называют Шерлок Холмс, Старкова Геннадия Федоровича.
“Как меня? — поразился Старков, — не было там меня... То есть министра не было. То есть вообще никого не было! Чего это они...”
Камера показала заместителя министра, потом главу депутатской фракции, потом известного журналиста и... Старкова, который радостно, во весь рот, улыбался в экран.
“Как так... Если... Я же там один был... Совсем один!..”
— Первый вопрос мы адресуем заместителю министра...
Заместитель министра долго говорил о трудностях в работе, недостаточном финансировании, падении престижа профессии...
— Теперь давайте спросим мнение рядового сыщика, — предложил ведуцщй.
— Нет, — уверенно заявил Старков. — Я категорически не согласен...
У Старкова, настоящего Старкова, который был у телевизора, снова, как и тогда, в первый раз, отпала челюсть.
— Валить все на недостаток средств будет неправильно...
В студии зааплодировали зрители, которых там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44