Айрич хранил молчание.
– Меня не убьют и не арестуют, – успокоила их Сетра.
– Его величество…
– Знает, что я капитан Лавоудов. Ему это не понравится, но он не станет ничего против меня предпринимать. А если и станет…
– Что тогда? – поинтересовался Адрон.
– Обнаружит, что ничего не в состоянии мне сделать.
– Ну, – проговорила Алира, – возможно, все так и обстоит, но ваш план навряд ли приведет к успеху.
– Я не намерена с вами спорить, – заявила Сетра. – Однако я все-таки попробую реализовать его, поскольку не вижу другой возможности предотвратить гражданскую войну – причем такого масштаба, что она пугает меня (и я не стыжусь в этом признаться), меня, видевшую столько войн, что вам, Алира э'Кайран, и не снилось.
Алира собралась что-то ей возразить, однако в последний момент передумала. Адрон, со своей стороны, только кивнул.
– Конечно, таким способом можно решить проблему, хотя я и не верю в успех вашего предприятия. Но если вдруг у вас все получится, представьте себе, какого кровопролития нам удастся избежать!
– Итак, вы готовы меня поддержать?
– Всем сердцем, – ответил Адрон, – хотя и думаю, что вы обречены на поражение.
– И вы согласитесь сыграть отведенную вам в плане роль?
– Безоговорочно, друг мой, и без малейших раздумий.
Сетра кивнула, а потом, повернувшись к Айричу, спросила:
– А вы, мой дорогой лиорн?
– Я согласен с его высочеством в том, что у вас ничего не получится, однако попытаться стоит – никому из нас не известны тайны Орба, или потаенные черты характера его величества.
– Алира?
– Если вы предпримете попытку, я пойду с вами, как и обещала.
– Вы? Ни за что в жизни! В отличие от меня вам будет грозить серьезная опасность.
– Ну и что? Мне все равно, какое наказание придумает мне его величество!
– Я не смогу вас защитить.
Алира вскочила на ноги и положила руку на рукоять своей шпаги.
– Вы утверждаете, будто я нуждаюсь в защите?
– Алира! – возмутился ее отец. – Мы завтракаем!
Алира поклонилась ему и снова уселась на свое место.
– Если вам так хочется, можете меня сопровождать, – пожав плечами, сказала Сетра. – Но я считаю это неразумным.
– И я тоже.
– Лично я считаю, что само предприятие, о котором идет речь, не слишком разумно. Однако если Сетра настроена решительно, я буду ее сопровождать.
– Когда вы тронетесь в путь? – поинтересовался его высочество.
– Немедленно, – ответила Сетра. – Чем раньше мы начнем…
– Верно. В таком случае позвольте мне позвать слугу и приказать ему привести двух лошадей.
– Отлично.
Адрон потребовал двух самых лучших лошадей, которых и передал Сетре и Алире. Сетра без промедления вскочила в седло. Адрон остановился около Алиры, взял ее руки в свои и заглянул в глаза.
– Дочь… – начал он.
– Я все знаю, отец, – перебила его Алира. – Я буду осторожна. А ты…
– Да?
– Не делай того, чего делать не нужно.
– Разумеется.
– Тогда прощай.
– Прощай.
Адрон и Айрич смотрели вслед всадницам, пока те не скрылись из виду, а затем вернулись в палатку Адрона. Герцог подошел к мозаике из ярких камней, взглянул на нее и тяжело вздохнул. Айрич остановился рядом с ним.
– Я не имею ни малейшего представления о том, что вы тут строите, ваше высочество, – проговорил он, – однако ваше сооружение меня пугает.
– Так и должно быть, – заметил Адрон. – Я завершил работу, и если мне захочется воспользоваться могуществом этого полотна, я смогу сотворить самое сильное заклинание со времен дженойнов.
– Вот как обстоят дела! – посмотрев на Адрона, прошептал Айрич.
– Да, так обстоят дела, – сказал драконлорд.
– А зачем вам может понадобиться такое могучее заклинание?
– У меня сильный враг, – ответил Адрон. – Самый могущественный из всех, что мне довелось встретить в жизни. Как, впрочем, и любому другому колдуну.
– Не соблаговолит ли его высочество сказать своему покорному слуге, о каком враге идет речь?
– Конечно же об Орбе! О ком же еще?
– Ваше высочество, вы намерены противопоставить древнее волшебство самому Орбу?
– Именно.
– Вами двигает гордость?
Адрон резко повернулся и посмотрел на лиорна.
– Так может показаться, – ответил он. – Однако дело совсем в другом.
Лиорн удивленно приподнял брови и стал ждать объяснения. На какое-то мгновение ему показалось, что драконлорду больше нечего сказать, но Адрон тяжело вздохнул и проговорил:
– Мой дорогой друг, прежде всего подумайте о том, в каком состоянии находится Империя. А двор? Кроме того, существуют разного рода знаки и указания, получая которые человек понимает, чего от него хотят Боги и какая ему уготована судьба. Все эти факторы следует принимать к рассмотрению, хотя ни в одном из них мы не можем быть до конца уверены. Поэтому мы должны укреплять свое положение самыми разными способами до тех пор, пока не разразится кризис. А тогда выбор становится ограниченным, и единственно возможный путь не вызывает сомнений.
– Ну, – сказал Айрич, – я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, ваше высочество, но мне не ясно…
– Я вам все объясню, герцог, потому что ценю вашу дружбу, и, даже если вы считаете, что я принял неправильное решение, мне бы хотелось выслушать ваше мнение.
Айрич поклонился и всем своим видом показал, что он готов слушать.
– Я восстал против Империи, – заявил Адрон.
– Да, совершенно верно.
– Я решил, что не могу вытерпеть оскорбления, которое мне нанес император, – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Айрич кивнул.
– Однако у меня есть несколько возможностей, и я могу выбирать. Кроме того, события могут развиваться в разных направлениях и совершенно вне зависимости от моего выбора.
– Доводы вашего высочества так же прозрачны, как воды Либеду.
– Во-первых, вполне возможно, что я просто одержу верх над его величеством – выиграю в сражении благодаря ошибкам главнокомандующего Ролландара, или его величества, или из-за каких-то непредвиденных обстоятельств. Вы знаете, что это будет означать?
– Что цикл завершен и ваше высочество получит Орб.
– Точно.
– Я вас понимаю.
– Дальше: я могу потерпеть поражение, результатом чего будет либо моя смерть, либо плен. Но вы же, вне всякого сомнения, понимаете, что для меня плен равносилен смерти. Только отдаленной во времени и позорной – на лобном месте, а не на поле боя. Что будет это означать?
– Что цикл не завершен.
– Мы прекрасно друг друга понимаем.
– И что дальше?
– Даю вам слово, герцог, что во втором случае я смирюсь с поражением и приму свою судьбу. И ни за что на свете не обращу могущество древнего волшебства против Орба.
– Не станете?
– Никогда.
– Но тогда, если мне будет позволено задать вашему высочеству вопрос…
– Задавайте.
– Зачем нужно было создавать это заклинание?
Адрон кивнул, словно ждал такого вопроса.
– Когда я начал, я находился в ярости – эти рисунки я изучал столько лет, что уже и не упомнить, однако мысль об использовании их в качестве оружия против Орба пришла мне лишь тогда, когда я узнал об оскорблении, которое его величество нанес моей дочери. Я выстроил заклинание и только потом вдруг сообразил, что сделал. А может быть, просто немного успокоился. И тогда я понял, что мне, конечно, нанесено оскорбление, но я никогда не пойду на то, чтобы захватить трон таким способом.
– Разумная мысль, – поклонившись, проговорил Айрич.
– Я еще не закончил.
– Слушаю вас.
– Задумайтесь над тем, о чем я вам сказал в самом начале, – состояние Империи, двора, знаки, которые подают Боги.
– Я готов, ваше высочество, но я не слишком близко знаком с волеизъявлением Богов.
– Ладно, оставим их. Что дальше?
– В Империи неспокойно: вот-вот должен состояться Совет наследников, однако Дома так и не договорились по поводу поступлений в имперскую казну. В городе не хватает продовольствия, так что некоторые сколачивают целые состояния, если им удается провезти через городские ворота зерно. Тем временем в портах гниют продукты. В городе зреет недовольство, и гвардия готова к беспорядкам. На севере шахтеры…
– Достаточно, герцог. Как насчет двора?
– Его величество пытается управлять своим двором, но убийства и заговоры лишают его информации, необходимой для принятия решений. Далее, он позволил своей супруге влиять на него в вопросах, касающихся благополучия Империи.
– Итак, мы с вами совершенно одинаково понимаем, как обстоят дела в Империи и при дворе.
– Я рад, что мое мнение совпадает с мнением вашего высочества.
– А что все это может означать, если не то, что цикл подходит к концу и я должен взойти на трон?
– Это может означать, что нам следует сплотиться вокруг императора и помочь ему в трудную минуту, ваше высочество. А может ничего не означать.
– И то и другое верно, – вздохнув, проговорил Адрон. – Я тоже так считаю. Вот тут-то и заключена проблема: слишком много разных возможностей. Но…
– Да? Что?
– Одна из возможностей, на которую я не могу не обратить внимание, заключена в том, что дела обстоят именно так, как кажется на первый взгляд – и не более того.
Айрич удивленно посмотрел на принца и стал ждать продолжения.
– А кажется все вот как: Империя в кошмарном состоянии, двор в растерянности, а его величество превращается в самый худший вид тирана – поскольку его тирания строится на глупости и неведении, а не на эгоизме и злобе. Если ничего не изменится, городу грозит голод, в то время как на юге гниют запасы продуктов; люди Востока развяжут войну; на Западе восстание; общественное расслоение станет еще заметнее – императорская власть будет оскорблять дворян, те начнут подавлять буржуазию, а буржуа – обманывать простых людей. Именно в этом направлении мы и двигаемся, а указания на то, что цикл завершен… ну что же, их можно считать всего лишь домыслами или желаниями, превратившимися в уверенность. Вы понимаете, о чем я говорю, герцог?
– Понимаю, но…
– В таком случае подумайте о том, какое значение имеет то, что я могу предотвратить страшные несчастья, – обстоятельства сложились так, что я в силах остановить ужасное зло. Учитывая гнев народа, страх, который испытывает буржуазия, и дворянскую спесь, можно не сомневаться, что катастрофа приближается, так вот, может быть судьба специально распорядилась таким образом, чтобы я мог предотвратить беду? А вдруг я являюсь инструментом для разрешения кризиса?
– А вашему высочеству не приходило в голову, – медленно проговорил Айрич, – что, пытаясь предотвратить катастрофу, вы только ее приближаете? Поскольку судьбу, как известно вашему высочеству, нельзя предотвратить.
– Да, конечно нельзя. Но о каких достижениях можно сказать, что за них стоило сражаться, если судьба не выступала против них? Если вы стремитесь к достойной цели, причем используете самые благородные методы, борьба всегда приветствуется. Предчувствие поражения – недостаточная причина для того, чтобы отказаться от состязания. Впрочем, вы совершенно правы. Возможно, благороднее всего отказаться от применения могущественной силы, обладая ею.
– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – проговорил Айрич.
Адрон кивнул и продолжал:
– Ну что же, подведем итог: если цикл подошел к концу, заклинание не будет использовано, разве только в качестве угрозы – что не очень серьезно. А если до смены еще далеко, я не стану прибегать к нему, если…
– Да, ваше высочество. Если…
– Обстоятельства не сложатся таким отчаянным образом, что мне придется заставить цикл перемениться, поскольку один человек, император или кто-нибудь еще, явится причиной несчастий, предотвратить которые можно будет только таким способом. И знаете, герцог, это относится не только к императору, но и ко мне тоже – даже в большей степени.
– Значит, вы примете поражение и не станете прибегать к помощи вашего могущественного заклинания?
– Да, – ответил Адрон, глядя прямо в глаза лиорну.
– Однако будете держать его наготове на случай возникновения непредвиденных обстоятельств и будете готовы выпустить на волю его, заклинание, способное уничтожить сам Орб, если того потребует необходимость?
– Да.
– Не будете ли вы, ваше высочество, столь любезны объяснить мне почему?
– Дело в страхе, герцог. Я боюсь, что наш император, столкнувшись с результатом своих действий или, наоборот, бездействия и, будучи не в силах предпринять разумные шаги, прибегнет к тирании. Причем с такой целеустремленностью и упорством, что для того, чтобы помешать ему добиться успеха, потребуются серьезные усилия. Если в решительный момент я пойму, что у меня нет другого выхода, кроме как прибегнуть к заклинанию, я это сделаю даже под угрозой собственной смерти.
– Неужели вы думаете, что он настолько порочный человек?
– Я боюсь того, что он очень слабый человек.
– А кто будет решать, когда мелкая несправедливость монарха становится жестокостью тирана, и кто определяет момент, когда обстоятельства достигают высшей точки и необходимо принять срочные меры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74