Для нашего повествования достаточно подчеркнуть, что Кааврен оказался совершенно неготовым в тот момент к исполнению своего долга, – и если бы его величеству угрожала опасность…
Но никакой угрозы для его величества не возникло, Кааврен через несколько мгновений пришел в себя, оторвал взгляд от Алиры и снова принялся изучать зал. Адрон между тем сказал:
– Сир, прошу у вашего величества разрешения представить вам мою дочь, Алиру э'Кайран, графиню Лимтерак.
Его величество поклонился, а Орб, к удовольствию сплетников, приобрел светло-голубой, почти белый цвет – оттенок, который свидетельствовал о том, что его величество старается тщательно контролировать эмоции. Кое-кто из придворных принялся разыскивать глазами императрицу, чтобы посмотреть на ее реакцию, но Ноймы в зале не было. Кааврен тоже заметил реакцию его величества, впрочем, от него не укрылось и то, что на Джурабина, стоявшего по правую руку от императора, Алира тоже произвела большое впечатление.
Его величество поклонился сначала Адрону, а потом Алире и сказал:
– Мы с радостью приветствуем вас в Драгейре, ваше высочество.
– Благодарю вас, сир.
– Как обстоят дела в ваших владениях?
– Все спокойно, сир.
– Мы рады это слышать.
И тут Джурабин склонился к уху его величества и что-то прошептал. Император внимательно его выслушал, нахмурился, повернулся к Адрону и сурово спросил:
– Спокойно, вы говорите?
– Абсолютно, сир, – ответил Адрон, который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на поведение премьер-министра.
– Значит, полученные нами сведения о стремительном увеличении числа разбойников, охотящихся на дичь во владениях вашего высочества, не соответствуют действительности?
– Дичь, сир?
– Я говорю о волках, ваше высочество.
– О волках, сир? Волков иногда считают опасными. Облавы на них организовывают. Но какая же это дичь?
Орб потемнел, а вместе с ним помрачнело и лицо Тортаалика.
– Мне кажется, вы позволили себе сделать саркастическое замечание в адрес вашего сюзерена?
– Ни в малейшей степени, сир, – с поразительным хладнокровием ответил Адрон, и Кааврен вдруг вспомнил об Айриче, а потом и о теплых чувствах, связывавших много лет четверку друзей и Адрона э'Кайрана.
– Я не мог не обратить внимания, – заметил его величество после некоторой паузы, – что вы сказали «считают».
– Да, сир? Вашему величеству не нравятся эти слова?
– Совсем не нравятся. Они неопределенные, а я предпочитаю, когда мысли выражают ясно.
– Если ваше величество снизойдет до объяснений…
– Вы не сообщили о том, кто так считает.
– Ах вот оно что. Ну, сир, например, я… а также все, кто живет в тех краях.
– Все? Значит, ваше высочество имеет в виду крестьян?
Казалось, Адрон пожал плечами – при этом он даже не пошевелился.
– Да, крестьяне, сир, и многие другие.
– Но разве волки не принадлежат вам?
– Принадлежат, сир.
– Однако вы одобряете, что крестьяне их уничтожают?
– Сир, волки нападают на домашних животных, которые находятся во владении крестьян, те лишаются возможности отдавать мне мою долю.
– И как долго ваше высочество придерживается такого мнения?
– Как долго, сир?
– Да. Я спрашиваю вас об этом, потому что до нас дошли слухи, будто вы пытались остановить уничтожение волков, пока не началось настоящее восстание крестьян, охватившее все ваши владения.
И снова Кааврену показалось, что Адрон пожал плечами, оставаясь абсолютно неподвижным.
– В ваших словах, сир, есть доля правды – я действительно предпочел полное истребление волков гибели крестьян, которые выращивают домашний скот.
– И вы называете положение в ваших владениях мирным? Получается, вы, владелец одного из самых крупных наделов в Империи, не в состоянии контролировать своих крестьян?
– Если ваше величество позволит, – спокойно продолжал Адрон, – я вижу большую разницу между уничтожением волков, с одной стороны, и нападением на мою персону и убийством вассалов – с другой.
Кааврен взглянул на Алиру и отметил про себя: «Ей еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем она научится скрывать свои эмоции; если бы ее мысли были поступками, мне бы пришлось арестовать Алиру за покушение на императора».
Следует сказать, что его величество вел себя ничуть не лучше, – его явно не устраивали ответы Адрона, и Орб не только испускал красноватое свечение, но и начал намного быстрее вращаться вокруг головы Тортаалика – император пребывал в крайнем возбуждении.
«Возможно, – подумал Кааврен, – мне прикажут арестовать Адрона. Ну, если приказ будет отдан, я незамедлительно его выполню. И об этом герцогу, хоть он и драконлорд, надо было вспомнить, прежде чем раздражать его величество».
Приказа такого, однако, не последовало, а вместо этого его величество выпалил:
– А что вы скажете, Истменсуотч, о донесениях, в которых говорится, якобы вы пробуете свои силы в древнем волшебстве, объявленном вне закона со времени основания Империи?
Обвинение будто бы застало Адрона врасплох, поскольку его брови приподнялись, глаза округлились. Впрочем, он быстро пришел в себя и ответил:
– Сир, всякий, кто хоть немного меня знает, заверил бы ваше величество, что подобные донесения лживы.
– В самом деле? – надменно переспросил император.
– Да, сир. Всем известно, что я никогда не был дилетантом.
Придворные ахнули; Орб потемнел еще сильнее, а его величество, обычно отличавшийся бледностью лица, покраснел, словно пытался соответствовать символу своей власти. Тортаалик вздрогнул и пробормотал:
– Аудиенция окончена. Оставьте нас.
– Да, сир. – Адрон поклонился, отступил назад и в сопровождении дочери вышел.
Кааврену вдруг захотелось зааплодировать, но он поборол столь нелепое желание и посмотрел на его величество – проверить, не собирается ли тот отдать приказ об аресте человека, вызвавшего у него приступ раздражения. Уголки рта императора дрожали от возбуждения, зубы были так крепко сжаты, что тиасе стало жаль своего сюзерена. Еще мгновение – и приказ об аресте прозвучал бы.
Однако его величество откинулся на спинку кресла и вздохнул. Его вздох был подхвачен собравшимися придворными, после чего все посмотрели вслед двум удаляющимся драконлордам, которые миновали пост гвардейцев у дверей Портретного зала и исчезли за поворотом, оказавшись в сравнительной безопасности.
Его величество между тем сделал знак Кааврену и поднялся. Подданные едва успели вскочить на ноги, как император в сопровождении своего капитана уже вышел из комнаты через Зеркальные двери.
– Господин Кааврен, – промолвил его величество, когда они пересекали широкий коридор.
– Да, сир, – отозвался тиаса, стараясь не отставать.
– Он не стал отрицать обвинение.
– Верно, сир.
– Более того, он практически похвалялся своим преступлением.
– И это верно, сир.
– В присутствии всего двора!
– Да, сир.
– Что ж, арестуйте его. Посмотрим, сможет ли он нам дать столь дерзкий ответ, когда над его головой окажется Орб. Занятия древним волшебством караются смертью.
– Да, сир.
Через несколько шагов они подошли к лестнице из отличного зеленого мрамора, ведущей в Седьмую комнату. Поднимаясь по ступенькам, император сказал:
– Так что?
– Да, сир?
– Мне кажется, я отдал вам приказ.
– Совершенно верно, сир.
– Ну, у вас есть еще какой-то вопрос?
– Сир, мне действительно нужно задать вопрос, если только ваше величество позволит.
Император остановился у двери в Седьмую комнату.
– Хорошо, – сказал он.
– Предполагаю, ваше величество, – проговорил Кааврен, – что вы знали правду до того, как начали расспрашивать герцога, – в противном случае, не затронули бы эту тему, не так ли?
– Ну?
– Сир, мне непонятно, почему Адрона не арестовали раньше.
– Почему? Он ведь наследник трона от Дома Дракона, и его арест ускорит… – Тортаалик не закончил предложения и нахмурился.
– Да, сир? – спросил Кааврен.
– Если он докажет свою невиновность, – снова начал император, – то его арест… – Он замолчал и погрузился в размышления.
– А если он виновен? – продолжал Кааврен.
Его величество сердито посмотрел на капитана, потом глубоко вздохнул:
– Если он виновен, то его арест приведет к волнениям представителей всех Домов и задержит принятие решений относительно выделения средств для казны Империи. – Тортаалик помрачнел еще сильнее. – Он ведет опасную игру, капитан.
– Сир, так что относительно его ареста?
– Я отменяю свой приказ. Временно.
– Да, сир.
Его величество внимательно посмотрел на Кааврена.
– Вас сильно изменили последние тридцать часов, – заметил он.
– Сир? – ответил Кааврен, придавая лицу удивленное выражение.
– Вчера у вас не хватило бы дерзости подвергать приказы императора сомнению.
Кааврен поклонился:
– Вчера, сир, это не входило в мои обязанности.
Его величество задумчиво кивнул, прислонился к дверям Седьмой комнаты и закрыл глаза, словно на него вдруг накатила волна страшной усталости.
– Знаете, капитан, – очень тихо проговорил Тортаалик, – сведущие в истории люди утверждают, будто ближе к концу своего правления императоры моего Дома становятся слабовольными, иногда взбалмошными властолюбцами, а порой забывают об Империи в поисках наслаждений.
– Слышал об этом, сир.
Тортаалик кивнул:
– И я тоже. Приняв Орб, я поклялся, что со мной ничего подобного не случится. Я пытался контролировать свои желания, постарался назначить на важные посты надежных людей и боролся со своей вспыльчивостью. И все же, капитан, в такие моменты, как сейчас, чувствую, что моя судьба берет надо мной верх. Будто какие-то неведомые могущественные силы влекут меня к пропасти.
Кааврен посмотрел на императора, словно видел его впервые, и неожиданно ощутил, как во времена своей юности, что беззаветно предан его величеству. Чувства, притупленные долгими однообразными столетиями, вернулись. Тиаса опустился на одно колено, взял гладкую наманикюренную руку его величества в свою жесткую от постоянных упражнений со шпагой ладонь и сказал:
– Сир, только судьба знает окончательный исход битвы, но я уверен, того, кто не сдается, ждут величие и слава. И еще вы должны помнить: вам не придется вести свою борьбу в одиночестве.
Император кивнул, и Орб засветился мягким зеленым светом – его величество расправил плечи.
– Да, – согласился он. – В том, чтобы не сдаваться, есть утешение и слава. – Тортаалик жестом попросил Кааврена подняться. – Идите, капитан, и отыщите Джурабина. Передайте, что мне нужно с ним поговорить.
Кааврен встал, поклонился и быстро отвернулся – он не хотел, чтобы его величество увидел слезы, неожиданно брызнувшие из глаз солдата.
ГЛАВА 7
В которой рассказывается о нашем старом друге Пэле, его действиях по сбору сведений, умозаключениях и принуждении
В то время как Кааврен выходил из Седьмой комнаты, в полулиге от него старина Пэл, носивший теперь имя Гальстэн (впрочем, мы, по примеру Кааврена, будем по-прежнему называть его Пэлом), уселся на большую желтую подушку в отдаленной комнате, находящейся все же на территории дворца. Помещение было не слишком-то просторным и могло похвастаться двумя крошечными квадратными окнами, одно из которых выходило на север, на круглые башни мрачного и таинственного Крыла Атиры, а другое – на маленький садик с террасой. Из мебели здесь стояли обычная кровать, простой письменный стол и стул; полки с книгами по философии и истории Доверительности занимали целую стену. Кроме того, тут имелась желтая подушка, мы уже о ней упоминали, а также удобное, хотя и скромное кресло.
Должны сразу пояснить, что кроме Пэла здесь находились хозяйка комнаты – красивая смуглая женщина-атира средних лет, одетая в цвета своего Дома, к которой обращались «ваша доверительность» или по имени – Эрна, и бледный молодой человек (лет двухсот) в коричневом и желтом Дома Джагала. Его звали Лисек.
Эрна праздно уставилась в одно из окон; казалось, ее совершенно не занимает разговор или, точнее, допрос, который Пэл учинил Лисеку. Выражение лица Пэла было суровым, Лисек упрямо хмурился.
– Поймите, – жестко и одновременно терпеливо повторил Пэл, – вы далеко не первый обращаетесь к нам с подобной просьбой.
Лисек молча смотрел на йенди, но ничего не отвечал.
– Более того, – продолжал Пэл, – причина, заставившая вас прийти к нам, тоже не нова.
Лисек слегка удивился.
– Причина? – переспросил он. – Вы утверждаете, будто знаете…
– Послушайте, – сказал Пэл, – давайте не будем терять время. Вы пришли к нам с просьбой нарушить Доверие – чего, как вам прекрасно известно, мы делать не имеем права. Неужели вы не понимаете, что есть только одна леди, которая прибегает к подобным отчаянным мерам?
– Я…
– Известно ли вам, что сама просьба о нарушении тайны является преступлением против Империи?
– Вы не…
– Что вы могли бы нам рассказать в обмен на это? Нет, не знаю, молодой человек, и не хочу знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Но никакой угрозы для его величества не возникло, Кааврен через несколько мгновений пришел в себя, оторвал взгляд от Алиры и снова принялся изучать зал. Адрон между тем сказал:
– Сир, прошу у вашего величества разрешения представить вам мою дочь, Алиру э'Кайран, графиню Лимтерак.
Его величество поклонился, а Орб, к удовольствию сплетников, приобрел светло-голубой, почти белый цвет – оттенок, который свидетельствовал о том, что его величество старается тщательно контролировать эмоции. Кое-кто из придворных принялся разыскивать глазами императрицу, чтобы посмотреть на ее реакцию, но Ноймы в зале не было. Кааврен тоже заметил реакцию его величества, впрочем, от него не укрылось и то, что на Джурабина, стоявшего по правую руку от императора, Алира тоже произвела большое впечатление.
Его величество поклонился сначала Адрону, а потом Алире и сказал:
– Мы с радостью приветствуем вас в Драгейре, ваше высочество.
– Благодарю вас, сир.
– Как обстоят дела в ваших владениях?
– Все спокойно, сир.
– Мы рады это слышать.
И тут Джурабин склонился к уху его величества и что-то прошептал. Император внимательно его выслушал, нахмурился, повернулся к Адрону и сурово спросил:
– Спокойно, вы говорите?
– Абсолютно, сир, – ответил Адрон, который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на поведение премьер-министра.
– Значит, полученные нами сведения о стремительном увеличении числа разбойников, охотящихся на дичь во владениях вашего высочества, не соответствуют действительности?
– Дичь, сир?
– Я говорю о волках, ваше высочество.
– О волках, сир? Волков иногда считают опасными. Облавы на них организовывают. Но какая же это дичь?
Орб потемнел, а вместе с ним помрачнело и лицо Тортаалика.
– Мне кажется, вы позволили себе сделать саркастическое замечание в адрес вашего сюзерена?
– Ни в малейшей степени, сир, – с поразительным хладнокровием ответил Адрон, и Кааврен вдруг вспомнил об Айриче, а потом и о теплых чувствах, связывавших много лет четверку друзей и Адрона э'Кайрана.
– Я не мог не обратить внимания, – заметил его величество после некоторой паузы, – что вы сказали «считают».
– Да, сир? Вашему величеству не нравятся эти слова?
– Совсем не нравятся. Они неопределенные, а я предпочитаю, когда мысли выражают ясно.
– Если ваше величество снизойдет до объяснений…
– Вы не сообщили о том, кто так считает.
– Ах вот оно что. Ну, сир, например, я… а также все, кто живет в тех краях.
– Все? Значит, ваше высочество имеет в виду крестьян?
Казалось, Адрон пожал плечами – при этом он даже не пошевелился.
– Да, крестьяне, сир, и многие другие.
– Но разве волки не принадлежат вам?
– Принадлежат, сир.
– Однако вы одобряете, что крестьяне их уничтожают?
– Сир, волки нападают на домашних животных, которые находятся во владении крестьян, те лишаются возможности отдавать мне мою долю.
– И как долго ваше высочество придерживается такого мнения?
– Как долго, сир?
– Да. Я спрашиваю вас об этом, потому что до нас дошли слухи, будто вы пытались остановить уничтожение волков, пока не началось настоящее восстание крестьян, охватившее все ваши владения.
И снова Кааврену показалось, что Адрон пожал плечами, оставаясь абсолютно неподвижным.
– В ваших словах, сир, есть доля правды – я действительно предпочел полное истребление волков гибели крестьян, которые выращивают домашний скот.
– И вы называете положение в ваших владениях мирным? Получается, вы, владелец одного из самых крупных наделов в Империи, не в состоянии контролировать своих крестьян?
– Если ваше величество позволит, – спокойно продолжал Адрон, – я вижу большую разницу между уничтожением волков, с одной стороны, и нападением на мою персону и убийством вассалов – с другой.
Кааврен взглянул на Алиру и отметил про себя: «Ей еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем она научится скрывать свои эмоции; если бы ее мысли были поступками, мне бы пришлось арестовать Алиру за покушение на императора».
Следует сказать, что его величество вел себя ничуть не лучше, – его явно не устраивали ответы Адрона, и Орб не только испускал красноватое свечение, но и начал намного быстрее вращаться вокруг головы Тортаалика – император пребывал в крайнем возбуждении.
«Возможно, – подумал Кааврен, – мне прикажут арестовать Адрона. Ну, если приказ будет отдан, я незамедлительно его выполню. И об этом герцогу, хоть он и драконлорд, надо было вспомнить, прежде чем раздражать его величество».
Приказа такого, однако, не последовало, а вместо этого его величество выпалил:
– А что вы скажете, Истменсуотч, о донесениях, в которых говорится, якобы вы пробуете свои силы в древнем волшебстве, объявленном вне закона со времени основания Империи?
Обвинение будто бы застало Адрона врасплох, поскольку его брови приподнялись, глаза округлились. Впрочем, он быстро пришел в себя и ответил:
– Сир, всякий, кто хоть немного меня знает, заверил бы ваше величество, что подобные донесения лживы.
– В самом деле? – надменно переспросил император.
– Да, сир. Всем известно, что я никогда не был дилетантом.
Придворные ахнули; Орб потемнел еще сильнее, а его величество, обычно отличавшийся бледностью лица, покраснел, словно пытался соответствовать символу своей власти. Тортаалик вздрогнул и пробормотал:
– Аудиенция окончена. Оставьте нас.
– Да, сир. – Адрон поклонился, отступил назад и в сопровождении дочери вышел.
Кааврену вдруг захотелось зааплодировать, но он поборол столь нелепое желание и посмотрел на его величество – проверить, не собирается ли тот отдать приказ об аресте человека, вызвавшего у него приступ раздражения. Уголки рта императора дрожали от возбуждения, зубы были так крепко сжаты, что тиасе стало жаль своего сюзерена. Еще мгновение – и приказ об аресте прозвучал бы.
Однако его величество откинулся на спинку кресла и вздохнул. Его вздох был подхвачен собравшимися придворными, после чего все посмотрели вслед двум удаляющимся драконлордам, которые миновали пост гвардейцев у дверей Портретного зала и исчезли за поворотом, оказавшись в сравнительной безопасности.
Его величество между тем сделал знак Кааврену и поднялся. Подданные едва успели вскочить на ноги, как император в сопровождении своего капитана уже вышел из комнаты через Зеркальные двери.
– Господин Кааврен, – промолвил его величество, когда они пересекали широкий коридор.
– Да, сир, – отозвался тиаса, стараясь не отставать.
– Он не стал отрицать обвинение.
– Верно, сир.
– Более того, он практически похвалялся своим преступлением.
– И это верно, сир.
– В присутствии всего двора!
– Да, сир.
– Что ж, арестуйте его. Посмотрим, сможет ли он нам дать столь дерзкий ответ, когда над его головой окажется Орб. Занятия древним волшебством караются смертью.
– Да, сир.
Через несколько шагов они подошли к лестнице из отличного зеленого мрамора, ведущей в Седьмую комнату. Поднимаясь по ступенькам, император сказал:
– Так что?
– Да, сир?
– Мне кажется, я отдал вам приказ.
– Совершенно верно, сир.
– Ну, у вас есть еще какой-то вопрос?
– Сир, мне действительно нужно задать вопрос, если только ваше величество позволит.
Император остановился у двери в Седьмую комнату.
– Хорошо, – сказал он.
– Предполагаю, ваше величество, – проговорил Кааврен, – что вы знали правду до того, как начали расспрашивать герцога, – в противном случае, не затронули бы эту тему, не так ли?
– Ну?
– Сир, мне непонятно, почему Адрона не арестовали раньше.
– Почему? Он ведь наследник трона от Дома Дракона, и его арест ускорит… – Тортаалик не закончил предложения и нахмурился.
– Да, сир? – спросил Кааврен.
– Если он докажет свою невиновность, – снова начал император, – то его арест… – Он замолчал и погрузился в размышления.
– А если он виновен? – продолжал Кааврен.
Его величество сердито посмотрел на капитана, потом глубоко вздохнул:
– Если он виновен, то его арест приведет к волнениям представителей всех Домов и задержит принятие решений относительно выделения средств для казны Империи. – Тортаалик помрачнел еще сильнее. – Он ведет опасную игру, капитан.
– Сир, так что относительно его ареста?
– Я отменяю свой приказ. Временно.
– Да, сир.
Его величество внимательно посмотрел на Кааврена.
– Вас сильно изменили последние тридцать часов, – заметил он.
– Сир? – ответил Кааврен, придавая лицу удивленное выражение.
– Вчера у вас не хватило бы дерзости подвергать приказы императора сомнению.
Кааврен поклонился:
– Вчера, сир, это не входило в мои обязанности.
Его величество задумчиво кивнул, прислонился к дверям Седьмой комнаты и закрыл глаза, словно на него вдруг накатила волна страшной усталости.
– Знаете, капитан, – очень тихо проговорил Тортаалик, – сведущие в истории люди утверждают, будто ближе к концу своего правления императоры моего Дома становятся слабовольными, иногда взбалмошными властолюбцами, а порой забывают об Империи в поисках наслаждений.
– Слышал об этом, сир.
Тортаалик кивнул:
– И я тоже. Приняв Орб, я поклялся, что со мной ничего подобного не случится. Я пытался контролировать свои желания, постарался назначить на важные посты надежных людей и боролся со своей вспыльчивостью. И все же, капитан, в такие моменты, как сейчас, чувствую, что моя судьба берет надо мной верх. Будто какие-то неведомые могущественные силы влекут меня к пропасти.
Кааврен посмотрел на императора, словно видел его впервые, и неожиданно ощутил, как во времена своей юности, что беззаветно предан его величеству. Чувства, притупленные долгими однообразными столетиями, вернулись. Тиаса опустился на одно колено, взял гладкую наманикюренную руку его величества в свою жесткую от постоянных упражнений со шпагой ладонь и сказал:
– Сир, только судьба знает окончательный исход битвы, но я уверен, того, кто не сдается, ждут величие и слава. И еще вы должны помнить: вам не придется вести свою борьбу в одиночестве.
Император кивнул, и Орб засветился мягким зеленым светом – его величество расправил плечи.
– Да, – согласился он. – В том, чтобы не сдаваться, есть утешение и слава. – Тортаалик жестом попросил Кааврена подняться. – Идите, капитан, и отыщите Джурабина. Передайте, что мне нужно с ним поговорить.
Кааврен встал, поклонился и быстро отвернулся – он не хотел, чтобы его величество увидел слезы, неожиданно брызнувшие из глаз солдата.
ГЛАВА 7
В которой рассказывается о нашем старом друге Пэле, его действиях по сбору сведений, умозаключениях и принуждении
В то время как Кааврен выходил из Седьмой комнаты, в полулиге от него старина Пэл, носивший теперь имя Гальстэн (впрочем, мы, по примеру Кааврена, будем по-прежнему называть его Пэлом), уселся на большую желтую подушку в отдаленной комнате, находящейся все же на территории дворца. Помещение было не слишком-то просторным и могло похвастаться двумя крошечными квадратными окнами, одно из которых выходило на север, на круглые башни мрачного и таинственного Крыла Атиры, а другое – на маленький садик с террасой. Из мебели здесь стояли обычная кровать, простой письменный стол и стул; полки с книгами по философии и истории Доверительности занимали целую стену. Кроме того, тут имелась желтая подушка, мы уже о ней упоминали, а также удобное, хотя и скромное кресло.
Должны сразу пояснить, что кроме Пэла здесь находились хозяйка комнаты – красивая смуглая женщина-атира средних лет, одетая в цвета своего Дома, к которой обращались «ваша доверительность» или по имени – Эрна, и бледный молодой человек (лет двухсот) в коричневом и желтом Дома Джагала. Его звали Лисек.
Эрна праздно уставилась в одно из окон; казалось, ее совершенно не занимает разговор или, точнее, допрос, который Пэл учинил Лисеку. Выражение лица Пэла было суровым, Лисек упрямо хмурился.
– Поймите, – жестко и одновременно терпеливо повторил Пэл, – вы далеко не первый обращаетесь к нам с подобной просьбой.
Лисек молча смотрел на йенди, но ничего не отвечал.
– Более того, – продолжал Пэл, – причина, заставившая вас прийти к нам, тоже не нова.
Лисек слегка удивился.
– Причина? – переспросил он. – Вы утверждаете, будто знаете…
– Послушайте, – сказал Пэл, – давайте не будем терять время. Вы пришли к нам с просьбой нарушить Доверие – чего, как вам прекрасно известно, мы делать не имеем права. Неужели вы не понимаете, что есть только одна леди, которая прибегает к подобным отчаянным мерам?
– Я…
– Известно ли вам, что сама просьба о нарушении тайны является преступлением против Империи?
– Вы не…
– Что вы могли бы нам рассказать в обмен на это? Нет, не знаю, молодой человек, и не хочу знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74