Тут, наверное, чтобы все встало на свои места, стоит перенестись на месяц назад, за день до срочного отбытия «Дружины специального назначения» на текущую войну. Думаю, что с нашим опытом по перемещению во времени такая малость у нас получится легко и непринужденно.

* * *
В то знаменательное утро все обитатели «Чумных палат», как обычно, проснулись по свистку Любавы. Такая побудка стала уже традицией, и даже вечно недовольный Изя потихоньку смирился с небольшой слабостью Соловейки. Тем более что к этому моменту на столе уже находился обильный и очень вкусный завтрак. Как это удавалось Любаве, друзья до сих пор понять не могли, но ценили и всячески поощряли ее такой незаменимый талант.
Вот и на этот раз приятелей ждали чудесные ватрушки, яичница со шкварками, пироги с визигой, каша по-гурьевски и еще несколько видов пищевых добавок. Именно так ребята называли всяческие соления, грибочки, кисели, компоты и другие неосновные блюда.
Многовато для завтрака, скажете вы? Так не забывайте, это же заправлялись не простые люди, а богатыри! Мало ли чего может произойти в течение дня? Вдруг война или еще более неотложное дело, а что это за богатырь, коли у него в животе пусто? Смех, да и только. Именно поэтому все члены команды с удовольствием уплетали снедь, ничуть не беспокоясь о странных условностях, сложившихся в далеком двадцать первом веке.
Мотя, так же получивший свои законные три тазика вкусностей, поглощал их содержимое с невероятной скоростью. Расчет Змея был прост: надо побыстрее покончить со своим завтраком и занять свое любимое место под столом, в ногах у хозяина. А уж там для него наступит время десерта. Илюха, обожавший своего любимца, обязательно начнет переправлять под стол пирожки и прочие лакомства. И не то чтобы он был голодным, просто этот нехитрый процесс доставлял ему неописуемую радость.
Конечно, тут можно схлопотать от Любавы, она, видите ли, против, чтобы его прикармливали у стола, но тут уж ничего не поделаешь. На то и щука, чтобы карась не дремал.
– Ну что, какое у нас на сегодня праздничное меню? – поинтересовался насытившийся Солнцевский, отправляя в рот предпоследний пирожок (последний, естественно, достался Изе).
– Что? – не поняла Любава.
– Чем побалуешь нас сегодня? – подхватил эстафету черт. – Праздник как-никак.
– Какой праздник? – совершенно искренне удивилась Соловейка.
– Ты что, издеваешься? – обиженно отозвался Илюха. – Так Девятое мая, День Победы.
– Кого над кем?
Солнцевский запыхтел, полный праведного негодования:
– Ну молодежь пошла, ничего святого! Отцы наши и деды до последней капли, а ты!
– Не заводись, – остудил друга Изя. – Не забывай, когда она родилась. Она просто не могла знать о Дне Победы, а мы заранее не удосужились рассказать о нем.
Солнцевский понял, что был не прав, но все равно надулся. Для него, как и для большинства нормальных людей в его временной родине, этот день был поистине народным праздником.
Между тем Изя как мог, вкратце рассказал Любаве историю сего знаменательного события. Соловейка, конечно, была в общем и целом в курсе, откуда на нее свалились компаньоны, но тем не менее каждый раз не переставала поражаться их удивительному времени.
– Ну так вот... – подошел к концу своего повествования Изя. – И тогда весь народ собрался и навалял фашистам по полной программе.
– А кто такие фашисты? – решила все-таки уточнить Соловейка.
– Ну немцы, – пояснил черт.
Судя по выражению лица Соловейки, данные пояснения не пролили света на это дело давно грядущих дней.
– Ну германцы, если тебе будет приятнее, – хмыкнул Изя.
– Тевтонцы! – радостно встрепенулась Любава. – Тогда все ясно. Мне тоже этот праздник нравится!
Оба бывших жителя двадцать первого века облегченно вздохнули.
– Так, и что же вам приготовить особенного? – перешла в материальное русло бывшая разбойница.
Илюха с Изей переглянулись и надолго задумались. Хозяйка «Чумных палат» в последнее время находилась в прекрасном расположении духа и, вследствие этого, всячески баловала членов команды. Надо признать, что готовить у нее получалось гораздо лучше, чем шалить на большой дороге, и только чуть похуже, чем свистеть (в плане свиста она была вне конкуренции). Так что удивить старшего и среднего богатырей было уже сложно.
Выход из этой странной ситуации нашел пронырливый Изя.
– Знаешь, это было бы нечестно по отношению к тебе, – начал черт. – Мы будем отдыхать, а ты у плиты париться?
– У печи, – автоматически поправила Любава.
– Не принципиально, – отмахнулся Изя. – А принципиально то, что в такой великий праздник ты тоже заслужила отдых от домашних забот.
– Точно, – подхватил Солнцевский. – Пойдем праздновать в кабак!
– В кабак? – вскинула брови Соловейка.
– Ну да! И ты отдохнешь, и мы расслабимся по полной.
– Может, все-таки не по полной? – робко поинтересовалась Любава.
– Не, надо по полной, – со вздохом констатировал Солнцевский. – Это святое.
– Ну раз святое, тогда пошли в кабак...
Любава была вынуждена согласиться с убойной логикой старшего богатыря, и пошла натягивать форменную косуху для торжественного выхода в свет.
Когда Соловейка заговорила про кабак, причем в единственном числе, она не учитывала менталитет Илюхи как выходца из многострадальной России конца двадцатого – начала двадцать первого века. Одним кабаком дело, конечно, не закончилось.
Уже на третьем Любава банально устала и, взяв у коллег честное слово, что будут вести себя прилично, отправилась домой, прихватив с собой Мотю. Горениш для приличия посопротивлялся, но потом позволил себя уговорить и с удовольствием составил ей компанию. Прямо надо сказать, такие походы по увеселительным заведениям Змея увлекал мало. Ведь горячительные напитки его не интересовали, а чешуйчатое пузо оказалось заполненным уже в первом же кабаке. В такой день даже Изя стал похож на человека и не жалел денег на загул.
И вот наконец настал тот момент, когда хозяин самого последнего питейного заведения, неубедительно сославшись на поздний час, с помощью трех смурных ребят огромных габаритов попросил друзей покинуть помещение. Солнцевский, еще не созревший для хорошей потасовки, для приличия побуянил, но позволил Изе себя успокоить, и коллеги выбрались на свет божий.
А вот света на улице уже практически не было. Теплый майский вечер давно отдал свои права ночи с ее тишиной и приятной прохладой.
– Ну что, домой? – сладко потянувшись, поинтересовался Изя.
– Что-то не хочется, – после некоторого раздумья ответил изрядно захмелевший Солнцевский. – Так хорошо гуляем, да и день еще не кончился.
– Так не последний же раз! – резонно заметил черт.
– Как знать... – философски протянул Илюха. – Скоро ведь на войну.
– Ну и что? – отмахнулся Изя. – Все равно же что-нибудь придумаем.
– Надо будет Любаве дать выступить. Что-то она у нас засиделась в последнее время.
– Не вопрос, – согласился Изя, – дадим нашей девчонке вволю порезвиться.
– Слушай, а давай в «Иноземную слободу» рванем! – встрепенулся Илюха, после некоторой паузы. – Мне недавно Добрыня рассказывал, что там кабак открылся до последнего посетителя.
– Чего?
– Ну там Европа, культура и прочая лабуда, – как мог пояснил Солнцевский. – Пока последний посетитель не уйдет, они не закрываются.
– Может, лучше домой? – осторожно предложил черт, все еще надеясь, что боевой день кончится спокойно.
Илюха после этих слов внимательно уставился на компаньона.
– Изя, а скажи мне по совести. Ты во время войны где ошивался?
– Не ошивался, а служил, – поправил друга черт и со вздохом был вынужден согласиться с Илюхой.
Уж коли нельзя загул предотвратить (а в случае с Солнцевским и небезопасно), то его надо возглавить.
– Ладно, чего уж там, пошли к иноземцам.
– Вот это другое дело, – тут же оттаял Илюха. – А то я уже о тебе стал думать черт знает что! Сам посуди, зовут Изей, а еще и Девятое мая отмечать не хочет... Подозрительно это все.
Черт что-то пробухтел про спортсменов вообще, про борцов в частности, и на нетвердых копытах, в облачении своего забавного морока, отправился очередной раз доказывать, что он «правильный Изя».
Кабачок и вправду оказался открыт, причем народу в нем было не так уж и мало. Друзья уселись в уголочке, заказали по стаканчику какой-то иноземной бурды и огляделись. В центре довольно внушительного зала шумно гудели ляхи, по углам отрешенно потягивали из своих чарок надменные литовцы. Впрочем, хватало и аборигенов. Неподалеку весело зажигала четверка подвыпивших богатырей из сотни Ильи Муромца, а за соседним столиком с бешеной скоростью уничтожали предложенные яства молодой купчик с приказчиками. Судя по всему, они только что прибыли в город и просто не успели перекусить в родном кабаке. Коллеги поприветствовали и тех и других, махнув им рукой.
– Вот видишь, не зря пришли, – довольно отметил Солнцевский, опрокидывая в себя очередную порцию шнапса. – Питье, конечно, отстойное, зато затемно не закрывают.
Изя, уже изрядно подуставший от бесконечного празднования, только кивнул в ответ. Долго Солнцевский в таком ритме не протянет, так что в недалеком будущем он вполне мог рассчитывать на мягкую кровать и богатырский сон. О неизбежном пробуждении он старался не думать. Тут колокольчики у входной двери нагло звякнули, и черт, больше инстинктивно, бросил взгляд на вошедших.
– О нет... – застонал Изя. – Только не это и только не сегодня!
Илюха тоже с любопытством повернулся на звук и замер.
На пороге данного заведения во всей своей невысокой красе стоял посол Тевтонского ордена в стольном Киеве в рогатом шлеме и рыцарском плаще до пят в сопровождении двух охранников. И все бы ничего, но его наряд был обильно украшен символикой рыцарского ордена, весьма схожей с символикой нацистской Германии.
Солнцевский, увидя такое кощунство, побелел, потом покраснел и уже после всего этого калейдоскопа медленно начал подниматься со скамьи. Изя тут же ярко представил, что последует за этим, и попытался вразумить старшего богатыря:
– Слышь, Илюш, он же посол. У него это... – тут черт несколько замялся, вспоминая нужный термин, – неприкосновенность, вот!
– Вот я его сейчас по этой неприкосновенности и приголублю. Эх, такой праздник испортил, фашист недобитый, – спокойно ответил Илюха, отстранив Изю, и не торопясь направился к вошедшим.
Черт попытался было сказать еще что-то, но потом махнул рукой и успокоился. А чего волноваться? И так ясно, что произойдет через пару минут. Слишком уж хорошо он изучил своего компаньона. И поэтому, чтобы не терять времени даром, Изя принялся разминать кулаки и копыта. Ну не бросать же, в самом деле, друга в беде? Хотя, кто попал в беду, это еще не понятно.
– Слышь, ты, гитлерюгенд, сам застрелишься или тебе лично голову открутить? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался Солнцевский у оторопевшего посла.
– Я есть Фриц Геральд Леопольд Ульрих Витольд Вольф Киндерлихт, – гордо заявил посол, как только справился с растерянностью.
– Гитлер капут, Фриц, – констатировал Илюха. – В такой день надо дома сидеть и носа на улицу не высовывать, а не по кабакам шляться. В общем, ты попал!
Телохранители вполне адекватно оценили ситуацию и решительно встали между странным богатырем и Фрицем Геральдом Леопольдом Ульрихом Витольдом Вольфом Киндерлихтом. Они еще надеялись на мирное урегулирование конфликта. Наивные... Уж лучше бы они действительно сидели сегодня дома.
– Я не понимайт! Я посол!
– Мы мирные люди, но наш бронепоезд... – задумчиво пробурчал бывший браток, – сейчас даст залп.
После этих слов Илюха начал боевые действия. С самого начала он дал себе слово, что будет достойным подвига предков и расколошматит фашистскую гадину по всем законам военного искусства.
Первым делом чудесным апперкотом была проведена артиллерийская подготовка. После ее проведения одним охранником у врага стало меньше. И если бы не молниеносное вступление в войну союзников неприятеля, Илюха вполне смог бы рассчитывать на блицкриг.
Поляки и литовцы тут же ломанулись на помощь своему низкорослому коллеге.
– Ага! – поначалу даже обрадовался Солнцевский. – Союзнички по НАТО пожаловали...
Но союзники стали действовать весьма активно и даже начали теснить его в угол, что в планы богатыря явно не входило. Пришлось использовать тяжелое вооружение в виде дубовой скамьи. А что? По радиусу поражения со знаменитой «катюшей», конечно, не сравнить, зато эффект дает похожий. Стройные ряды врагов заметно поредели.
Изя, согласно военному договору о взаимопомощи, также был втянут в конфликт. И так как работать по профилю (то есть в службе тыла) в данный момент не было никакой возможности, черт решил уйти в партизаны. Первым делом он перерезал коммуникации, лишив противника тылов. Для этого вполне сгодился табурет, запущенный в стойку, которую весьма с большой натяжкой можно было назвать барной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39