– Но... – попыталась что-то вставить Соловейка.
– Никаких «но»! – продолжал гнуть свое черт. – Вы же видели, справедливость восторжествовала, наши победили и мой потенциальный тесть наконец-то оценил по достоинству все мои достоинства.
– Масло масляное, – буркнул Илюха.
– Помолчал бы лучше! – отмахнулся Изя. – Нет чтобы проявить мужскую солидарность и поддержать друга в борьбе с проявлением женского шовинизма. Куда там, вместо этого ты меня вяжешь по рукам и ногам и даже лишаешь права голоса!
– Я что-то не поняла, – вставила свое слово Соловейка, – это что, наезд?
Услышав из уст Любавы классический сленг конца двадцатого века, друзья переглянулись и обреченно вздохнули. Что поделаешь, винить было некого, она как губка впитывала те фразы и словечки, которые они выдавали время от времени. И не только она, все, кто общался с ними, постепенно начинали говорить на таком же языке.
– И потом, разве не ты обещал до конца всех разбирательств завязать со своей любовью? – ехидно заметила Любава.
Такой аргумент Изе крыть было нечем, он был вынужден отойти на заранее подготовленные позиции.
– Да ладно, чего уж там, я свое слово держу, – примирительно бросил черт, – просто удивила та решительность, с которой ты бросилась в бой, чтобы не дать мне жениться.
– Чтобы не дать тебе скоропалительно жениться, – резонно уточнила Соловейка. – Вот закончим дело, оправдаемся на суде, вернем залог, тогда пожалуйста, женись на здоровье.
– Только все же на ее лицо перед свадьбой посмотреть следовало бы, – высказал свое мнение Илюха.
Некоторое время Изя в уме что-то прикидывал и сопоставлял и наконец был вынужден согласиться с логикой друзей. Однако это не помешало ему мечтательным голосом добавить:
– Эх, такая возможность была дельце обтяпать, а вы меня удержали. Вы только представьте, какие перспективы у меня откроются, ежели мы найдем общий язык с тестем! При моих способностях и связях да при его влиянии в Бухаре мы же весь Киев завалим шелками да парчой с Востока.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – хмыкнул Солнцевский.
– Точнее, будет не так, – вставила ехидное словечко Соловейка. – Кто о чем, а Изя о деньгах. Я-то грешным делом думала, что ты по любви жениться собрался.
– Конечно, по любви, – как ни в чем не бывало констатировал Изя. – Только что плохого, когда вместе с любовью можно еще и подзаработать? Кстати, думаю, в качестве свадебного подарка у Берендея попросить подарить мне дом. Ну не сюда же, в самом деле, мне молодую приводить?!
Солнцевский переглянулся с Любавой и развел руками. Что поделаешь, черта уже не переделать, так что оставалось только терпеть.
– Да вы не расстраивайтесь! – заметив, что его друзья немного приуныли, и неверно вычислив причину смены настроения, взвился Изя. – Я же со службы не увольняюсь и каждый день буду приходить к нам в «Чумные». Да и поселиться я собрался на соседней улице. Там очень кстати один купец разорился, так что я уже начал торговаться.
– Изя, давай все же вопрос о твоем будущем проживании рассмотрим поближе к свадьбе, – стараясь не улыбаться, решил сменить тему Илюха.
– Давайте, – был вынужден согласиться Изя, героическим усилием воли вырываясь из сладостных дум. – Тогда расскажите мне, как вы тут без меня порезвились. Надеюсь, все прошло по-намеченному?
Рассказ о ночных похождениях был целиком и полностью отдан на откуп Соловейке, как-никак это был именно ее бенефис. Илюха практически устранился от повествования, лишь изредка уточняя некоторые детали, расположившись в кресле с честно выигранным золотым кубком в руке. На этот раз он был наполнен до краев «Изей темным». Мотя тут же перебрался к нему поближе и занял законное место у его ног. Как-никак все произошедшее вплотную касалось и его.
А Любава тем временем разошлась не на шутку. Бывшая разбойница была сегодня явно в ударе и решила вести рассказ в лицах. Она то и дело меняла голоса, металась по комнате, прыгала из стороны в сторону, стараясь наиболее точно передать те или иные моменты ночных похождений. По мере продвижения ее рассказа Изино лицо все больше и больше вытягивалось, а головы Моти то и дело переглядывались друг с другом.
– Тут я не выдержала и напоследок выдала ему: «Свободу женщинам Востока!» – продолжала увлекательный рассказ Соловейка. – А пока он не понял, что произошло, бросилась прочь из терема...
Друзья уже не сдерживали эмоций и просто покатывались от смеха, а Любава продолжала свое повествование в том же темпе:
– А Илюха, скромненько так, прикрылся мочалочкой и как заорет на меня: «Вы что, с Изей обалдели совсем, что ли?!»
Тут Изя неожиданно подскочил со своего места и решительно остановил рассказчицу.
– Ша, гости дорогие, не так быстро. Конечно, образ нашего общего друга в ванной, несомненно, заслуживает особого внимания, но хотелось бы вернуться чуть назад и услышать главное.
– Чего еще? – удивилась Соловейка, которую прервали на самом интересном месте.
– Ты не рассказала, как прекрасна моя Газелюшка.
Соловейка насупилась, завела руки за спину, вскинула носик и гордо заметила:
– Не рассказала, потому что не видела ее.
– Как не видела?! – с болью в голосе простонал Изя, сползая по стеночке. – Ты же знаешь, что она для меня значит. А еще друг называется!
– Подруга, – автоматически поправила Соловейка. – Ну не видела, что тут такого? Просто она... – Любава на мгновение запнулась, но тут же нашла нужные слова: – Просто она на животе спала и лицом к стенке.
– И что, совсем было не разглядеть ее красоты?! – не сдавался влюбленный черт.
– Совсем, – совершенно искренне отрезала Любава.
– А может, можно было...
– Нельзя.
Услышав такой категорический ответ, Изя совсем сник и обиженно принялся изучать трещину в полу.
– Изя, братан, а чего ты расстроился-то? – подключился Солнцевский. – Так это даже хорошо, что Любава ее не видела.
Черт отвлекся от увлекательной трещины и с удивлением уставился на друга.
– Скажи на милость, ну что может путевого сказать одна красивая женщина о красоте другой? Так не лучше лично взглянуть на лицо избранницы, а не теребить Любаву. Она, между прочим, была в тереме у Каюбека с совсем другой миссией.
Одной фразой старший богатырь полностью разрядил ситуацию. Любава, названная красивой, тут же игриво зарумянилась и была явно не настроена на дальнейшую пикировку. Изя также успокоился, и к нему вернулось мечтательно-влюбленное выражение лица. Наконец черт окончательно пришел в себя и поинтересовался у Соловейки:
– Ладно, продолжим разбор полетов. Так на чем мы там остановились?
– На Илюхе в джакузи, – не моргнув глазом отозвалась Любава, на всякий случай покрывшись еще одним слоем румянца.
– А вот с этого момента поподробнее, – язвительно заметил Изя. – Надеюсь, этот тип вел себя прилично?
Соловейка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить свой рассказ, Изя в предвкушении очередной порции веселья хлопнулся на лавку, а Солнцевский лишь улыбался сквозь зубы, давая себе в десятый раз обещание сделать в комнате с джакузи засов...

* * *
Наконец рассказ младшего, но весьма шустрого богатыря подошел к концу. Соловейка получила от друзей свою порцию заслуженной похвалы и не менее заслуженных замечаний. Однако в общем и целом первое сольное выступление Любавы было признано успешным.
– Ну что ж, будем считать, что очередной этап нашей реабилитации закончен, – подвел итог Солнцевский. – Остался последний эпизод. Изя, ты как, готов?
– Таки Изя всегда готов! – как пионер отрапортовал черт и, подмигнув Соловейке, переместился в центр комнаты.
Одно мгновение, и перед ними красовался уже не привычный взору «мальчиш-плохиш», а точная копия Любавы.
– Уф... – выдохнула Соловейка, – до сих пор не привыкла к твоим превращениям.
Изя, подбодренный похвалой, подошел к зеркалу. Сквозь наведенный морок в нем просматривался лохматый оригинал, но оценить совершенную метаморфозу было вполне реально. Старый ловелас осмотрел свое отражение и недовольно скривился.
– Никуда не годится, – наконец резюмировал он.
– Чего?! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовалась Любава. – Это моя внешность не годится?
– Не годится для предстоящей операции, – конкретизировал черт. – В свете возложенной задачи надо немного подкорректировать оригинал.
Несмотря на активные возражения Соловейки, Изя сосредоточился и принялся творить. Для начала объем и без этого пышной груди увеличился на пару-тройку размеров. Филейная часть также весьма значительно округлилась и возмужала. Совершенно логично было, что несколько мешковатый сарафан, скрывающий от окружающего мира все прелести женской фигуры, наоборот, сбросил в объеме пару размеров и на этот раз выразительно подчеркнул все те же прелести.
– Да ты, да я тебя... – начала было Любава, но Изя решительно пресек попытки вмешаться в творческий процесс.
– Не мешай! Вот закончу, тогда и выскажешь свои восторги, – огрызнулся черт, не отвлекаясь от зеркала.
Соловейка хотела бурно возмутиться, но Солнцевский вовремя ее перехватил и до окончания процесса больше не отпускал. Очень уж старшему богатырю было интересно, на какие еще творческие эксперименты пойдет его рогатый друг. А черт, между тем, продолжал изменять внешность Любавы в соответствии с чисто мужской и максимально упрощенной точкой зрения.
Одно мгновение, и разрез был нещадно удлинен рукою мастера.
– Несмотря на общепринятое заблуждение, такой разрез, несомненно, выигрышнее и сексуальнее любого мини, – пояснил свои действия черт. – Все мужчины в душе страстные фантазеры, и даже при мимолетном взгляде на такую красоту автоматически подключается воображение, которое охотно дорисует в голове скрытые взору частности.
– Не знаю, как остальные мужчины, но своей головы ты можешь лишиться, – сурово предупредила Соловейка.
– Обидеть художника может каждый, – отмахнулся Изя и продолжил творить.
Тут черт в несколько штрихов кардинально изменил верхнюю часть картины, и на свет божий появилось шикарное декольте. Ответом на его художество послужил скрип зубов Любавы и невольный вздох Солнцевского.
– А что, по-моему, оно тут в тему, – хмыкнул Изя, подмигнул Солнцевскому и занялся макияжем.
В результате этого щеки порозовели, ресницы увеличились, а глаза оказались искусно подведены. Далее черт распустил волосы у своего морока и в качестве последнего мазка добавил весьма выразительный бантик на том месте, где снизу спина перестает быть спиной. Наконец черт остался доволен увиденным и отошел от зеркала.
– Ну как? – поинтересовался он у зрителей, пройдясь по комнате, выразительно покачивая бедрами. – Могу я очаровать этого Чмоника?
– Я не знаю, кого ты сможешь очаровать таким образом, но сделать это ты сможешь только через мой труп, – констатировала Соловейка. – Я не позволю, чтобы до такой степени была дискредитирована моя внешность!
– Ваши обвинения, мадемуазель, просто нелепы, – развел руками Изя. – Сама рассуди, мне надо с ходу не просто очаровать мужчину, а очаровать мужчину, который при первой встрече с тобой получил изысканно расцарапанное лицо, а после этого упек тебя в кутузку по сфабрикованному обвинению. Согласись, нужны очень веские причины, чтобы после всего этого он резко переменил к тебе отношение.
– Изя прав, – осторожно высказал свое мнение Солнцевский. – И потом, какая тебе разница, как будет выглядеть Изя, когда будет соблазнять этого поляка?
– Как это какая разница?! – взвилась Соловейка. – Да ведь это он будет делать в моем обличье! Да как я после этого могу появиться на улице?
– Но... – попытался что-то вставить черт, но бывшая мелкоуголовная личность была непреклонна:
– Ни за что!
С этими словами Соловейка решительно подошла к черту.
– Значится так, – начала Любава, потирая ладошки. – Слушай мою команду, если тебе жизнь дорога. Грудь убрать, попу тоже, косметику долой, разрез уменьшить в два раза, декольте убрать, волосы в косу... Ты что, издеваешься?!
– Ну ты же первая начала, – хмыкнул Изя, довольно рассматривая полученный результат в зеркале.
А оттуда смотрело довольно жалкое создание, слегка напоминающее замученную голодом и жизнью Соловейку. Изя с точностью выполнил все указания Любавы, но с присущей ему язвительностью, то есть максимально реалистично и сурово.
У вновь обретенного морока грудь отсутствовала как факт, филейная часть тоже. На костлявой фигурке мешком висел сарафан, а волосы скручены в тоненькую косу, больше напоминающую крысиный хвостик. Для того чтобы произвести на зрителей большее впечатление, Изя добавил лицу черты изможденности, и полностью погасил взгляд.
– Тебе дать последнее слово перед смертью или так, без долгих проводов обойдемся? – поинтересовалась Любава, неторопливо засучивая рукава.
– Предпочитаю жить долго и счастливо и умереть через несколько веков от скуки, – осторожно ответил Изя, на всякий случай отодвигаясь от нервного младшего богатыря подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39