А до суда моим именным указом они отстранены от занимаемых должностей.
При этих словах Микишка радостно хмыкнул, а вышедший на охоту Мотя перебрался еще на пару десятков сантиметров поближе к намеченной дичи.
– Да это, конечно, мне известно, и в своих донесениях в орден я отметил несомненный прогресс в стремлении Руси следовать путем европейской системы правосудия. Но сейчас не об этом.
– Слышь, киндер-сюрприз, выражай свои мысли яснее, – раздался голос старого черта из зала.
– Я попросил бы оградить меня... – начал было посол, но Берендей прервал его:
– Да, да, огражу. Так в чем дело?
– А дело в том, что этот тип... – тут он указал пальцем на Солнцевского.
– А пальцем показывать неприлично! – опять откуда-то из задних рядов анонимно заметил Изя.
На этот раз посол не потребовал его оградить и продолжил:
– Этот тип только что опять был в «Иноземной слободе», от его противоправных действий пострадали не менее двадцати мирных ратников.
Восторженно-удивленный гул пронесся над залом.
– Мало того, он опять применил грубую силу к моему лицу.
Тут Киндерлихт торжественно продемонстрировал бланш под глазом.
– И это несмотря на то, что я неоднократно напоминал ему, что я есть посол, стало быть, лицо неприкосновенное.
– Я же говорил, что ты ябеда! – раздалось опять откуда-то сзади.
Услышав это, посол напрягся, но усилием воли взял себя в руки и продолжил свою обвинительную речь:
– Таким образом, мы имеем повторный случай противоправных действий по отношению к неприкосновенной персоне и можем квалифицировать его уже не как хулиганство, а как покушение на убийство.
– От фингала еще никто не умирал! – высказал свое мнение Изя и опять сменил дислокацию за стройной стеной, образованной богатырскими спинами.
– Я еще раз... – начал было Киндерлихт, но его опять прервал князь.
– Погоди-ка, погоди, – уже ухмыляясь в бороду, начал он, – когда, говоришь, это было?
– Так только что!
– То есть не утром, не днем, а только что? – на всякий случай уточнил Берендей.
– Да! Я только оказал первую помощь пострадавшим и тут же побежал сюда!
Гул удивления пронесся по залу, и опять откуда-то издалека раздался звонкий Изин голос:
– Опс, ошибочка вышла.
И на этот раз Берендей пропустил реплику из зала.
– Странные слова ты говоришь, посол, – не скрывая некоторого ехидства в голосе, обратился к тевтонцу князь. – Не мог мой богатырь тебе в глаз дать.
– Это почему это?! – взвился Киндерлихт.
– Да потому, что он, почитай, целый день провел здесь, в этом зале, на глазах всего честного народа.
– Но у меня два десятка свидетелей! – не унимался посол. – Да и мое слово крепче булатной стали! Точно говорю, это ваш Солнцевский очередной погром в «Иноземной слободе» учинил!
На этот раз зал ответил гулом, в котором уже прослеживались нотки раздражения. Берендей также вышел из благостного расположения духа и нахмурил брови.
– Значит так, посол. Я не знаю, кто навалял тебе и твоим людям, но это точно не мой богатырь Илюха Солнцевский. Он только что выиграл кубок князя по армрестлингу и терема с утра не покидал.
– Э... – попытался что-то возразить тевтонец, но напоролся на суровый взгляд князя и замолчал.
– А меня вообще возмущает такое положение вещей! – продолжал бушевать Берендей. – Чуть что в «Иноземной слободе» случилось, так это мои ребята виноваты. Тоже мне, нашли крайних. Не выйдет!
С этими словами Берендей показал послу не вполне приличный, но очень выразительный кукиш.
– И вообще в свете этого нелепого обвинения возникает вопрос, а не были и прошлые обвинения таким же наветом? – внес свою лепту в дискуссию Изя, все еще оставаясь на заднем плане.
– Да, действительно! – подхватил нужную мысль Берендей. – Возникает этот самый вопрос!
– Так свидетели, мой шлем... – пролепетал Киндерлихт.
– Ясно теперь мне, что это за свидетели! Ишь чего вздумал, одного из моих лучших богатырей порочить!
При таких словах Илюха расправил и без того широкие плечи и смущенно улыбнулся. Мол, ладно вам, так уж и лучший...
– В общем так, – отрезал князь, – обещанный суд состоится, несмотря на явную фальсификацию обвинений, а сейчас не мешай нам, посол, победителя в турнире чествовать.
– Ура! – дружно рявкнули обрадованные ратники.
– А! – что есть мочи заверещал Микишка, укушенный в самое что ни на есть филейное место.
– Гра-ам! – впустую клацнули две головы из трех, которым не хватило места на Микишкином заду.
В образовавшейся сутолоке сообразительный тевтонский посол предпочел ретироваться. Это ему удалось, и только на самом выходе из тронного зала неожиданно кто-то шепнул ему на ухо всего пару слов:
– А говорил, что ябедничать не побежишь.
Киндерлихт попытался рассмотреть того, кто это сказал, но тот затерялся в толпе, и ему ничего не оставалось делать, как, обиженно надув губы, отправиться домой, в «Иноземную слободу», залечивать раны и обдумывать сложившуюся ситуацию.
* * *
– Ну что, по-моему, первый этап удался, – довольным голосом заметил Изя, когда наконец Солнцевский оттащил Змея от Микишки, и тот с жутким воем, словно подбитый мессершмитт, скрылся из виду.
– В общем да, – согласился старший богатырь, успокаивая разгулявшегося Гореныша.
– Не пора бы перейти ко второму? – поинтересовалась невесть откуда появившаяся Соловейка.
– Почему бы и нет? – пожал плечам Изя. – Давай-ка к князю подойдем.
На этот раз Любава не стала гундеть про нарушение протокола, и вся компания перебралась поближе к трону. Отпущенный Мотя тут же вырвался в первые ряды и мгновенно расположился подле Агриппины, легонько подтолкнув ее под локоть. Мол, все равно ничего не делаешь, так хоть меня погладь. Княгиня улыбнулась и намек поняла.
– Ты на него намордники, что ли, надень, – больше для профилактики буркнул Берендей. – А то совсем моего толмача затерроризировал.
– Он первый начал, – отмахнулся Солнцевский.
– К тому же зачем вам толмач? – не остался в стороне Изя. – Бона посол в критической ситуации как по-русски заговорил, даже без акцента.
– А действительно... – на некоторое время задумался Берендей, но потом решительно отмахнулся от странных дум. – Кстати, Илюха, ты кубок-то забери.
С этими словами он протянул своему богатырю честно выигранный золотой кубок.
– Спасибо, – тут же отозвался Изя, и ловко перехватил инициативу вместе с кубком.
Илюха хотел было возразить, но передумал. Что ни говори, а материальные вопросы лучше оставить в ведении ушлого черта. Тем более сейчас, когда вся казна концессии находится в залоге.
Тут взгляд Солнцевского упал на характерно выпирающий нагрудный карман на кафтане князя. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно там находится, поэтому, бросив взгляд на княгиню, которая увлеченно беседовала с Соловейкой, при этом теребя ухо левой головы Моти, Илюха поинтересовался у Берендея:
– Хм, а как насчет моей фляги?
При упоминании дорогой сердцу вещи князь вздрогнул и инстинктивно похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли она.
– Илюх, ну зачем тебе она? – переходя на шепот, поинтересовался Берендей. – У тебя же кубок есть.
– Она мне дорога как память, – вполне честно признался Илюха, ведь это был чуть ли не единственный предмет из его временной родины, – и потом, при чем здесь кубок?
– Она для тебя память, а для меня просто спасение. Ну ты же знаешь мою Груню! – страдальческим голосом выдал Берендей. – Ну сам посуди, ты можешь выпить и из кубка, а мне приходится маскироваться.
Илюха был человеком незлобным, так что долго мучить непосредственное руководство не стал.
– Ладно, оставьте пока себе, – махнул рукой он, – после вернете.
– Верну, верну, не сомневайся, – тут же засуетился князь. – Я с твоей штукой снова себя человеком почувствовал.
– Кстати о чувствах, – тут же влез Изя. – На этот раз о чувстве глубокого удовлетворения. А не махнуть ли нам на охоту?
– Нам? – удивился Берендей. – Да вроде вы раньше охотой не увлекались.
– Ша, если не хотите брать, так и скажите!
– Я... – попытался вставить слово князь, но Изя молол языком значительно быстрее.
– Нет, ежели мое или, скажем, Илюхино общество вам претит, так говорите прямо, в лицо, и не надо уходить от ответа в дебри лингвистики!
– Я... – опять постарался вставить хоть слово Берендей.
– Конечно, ежели с вами наша Любава попросилась, небось, ей бы вы не отказали! – продолжал бушевать Изя.
– Дай сказать хоть слово! – наконец навел порядок во вверенном ему подразделении князь.
– Да я что, мешаю, что ли? – удивился Изя. – Говорите сколько хотите, я таки весь внимание.
– Вот я и пытаюсь сказать, что мы как раз послезавтра собрались на соколиную охоту, – выпалил Берендей и смахнул со лба выступивший пот.
– Соколиную... – протянул черт, переглядываясь с Илюхой. – Так это то, что нужно! Я всю жизнь мечтал поучаствовать в соколиной охоте.
– И у тебя есть сокол? – удивился Берендей.
– У меня есть Мотя, – гордо вставил черт, а Гореныш охотно подтвердил это высказывание двойным кивком.
Третья голова этого сделать не могла, так как расположилась на коленях княгини, и та чесала ей за ухом.
– Мотя... – с сомнением в голосе протянул Берендей.
– А что? – удивился Илюха. – Крылья есть, когти есть, летать умеет, чем не сокол?
Берендей внимательно посмотрел на Мотю, и тот охотно продемонстрировал ему крылья, когти и даже чудесные острые зубы.
– Так, к каким подходить? – скромненько поинтересовался Изя.
Князь немного посомневался, а потом обреченно махнул рукой. Он уже из личного опыта знал, что отвязаться от среднего богатыря очень непросто.
– Утром отправимся.
– А надолго? – уточнил волнующие детали черт.
– Да нет, на пару дней всего.
– Договорились, – обрадовался Изя, – с первыми лучами солнца мы с Мотей у ваших ног.
– А ты с Любавой? – обратился Берендей к Солнцевскому.
– Не, мы с ней, пожалуй, останемся, – протянул Илюха. – Она генеральную уборку затеяла, я ей помочь обещал.
Такой ответ заставил Берендея аж присвистнуть от удивления. Что-то ранее он не замечал в Илюхе качеств домоседа.
– Под влиянием обстоятельств люди меняются, – словно угадав мысли князя, вставил словечко Изя.
– Что ж, вольному – воля, – придя в себя, отозвался киевский правитель. – Послезавтра поохотимся, а пока давайте веселиться. Надо же выигранный кубок обмыть!
Ни Изя, ни Илюха возражать не стали и тут же принялись претворять задание руководства в жизнь. Тем более что за то время, пока они общались с князем, зал принял свой традиционный облик, за ломящимися от снеди столами расположились богатыри, ожидавшие от князя только одного – начала очередного пира. И отмашка была дана.
– За чемпиона по армрестлингу Илюху Солнцевского. Ура!
– Ура! – тут же ответила сотня луженых глоток. Далее все пошло по накатанной. Пир как пир, со всеми прелестями этого милого мероприятия.
Друзьям на этот раз расположились в сторонке с надеждой между чаркой-другой обсудить некоторые дела. Но задуманному было не суждено сбыться, и за их столом, испросив разрешения, расположились три былинных богатыря. Даже невооруженным взглядом было видно, что Илье (тому, который Муромец) было что сказать Илюхе (тому, который Солнцевский).
Муромец залпом осушил пару кубков и решился.
– Прав ты, богатырь, – начал он нелегкий для самолюбия разговор. – Ерунда это все. Первый, второй, какая разница? Мы же не басурмане с тобой какие, ведь одно дело делаем. Так чего же нам друг на друга серчать?
Илюха ничего отвечать не стал. Вместо этого он просто протянул былинному богатырю руку. Муромец хмыкнул в усы, пожал ее, и долгоиграющий больной вопрос был снят с повестки дня. Причем Солнцевский искренне надеялся, что навсегда.
– Ну ничего, я тебя на следующем турнире завалю, – с улыбкой бросил былинный богатырь и наполнил всем кубки.
– А вот это без вопросов, попытайся, – отозвался Илюха. – Ну что, может, споем?
– Не-е... – протянул Алеша Попович. – Ты нам лучше фильму какую расскажи.
– Про богатырей иноземных, – уточнил задачу Добрыня.
Солнцевский крякнул, почесал затылок и начал рассказ:
– Жил был высоко в горах добрый молодец Дункан Маклауд...
* * *
Весь последующий день Мотя был сам не свой, ведь ему предстояла не какая-нибудь рядовая прогулка за город, а настоящая охота. Конечно, он предпочел бы отправиться туда с обожаемым хозяином, но у него в городе оставались неотложные дела. Ну что ж, можно некоторое время провести и с Изей. Главное, чтобы он не забывал его кормить.
Змей очень боялся проспать отправление, поэтому решил вообще не ложиться. Точнее, не ложиться спать всему. Для этого головы установили дежурство и спали по очереди. Наконец долгожданный первый лучик солнца скользнул по земле, и в следующее мгновение Мотя уже стаскивал одеяло с сонного черта. Изя, конечно, был недоволен, что-то ворчал про то, что они с Соловейкой два сапога пара, но Змей был неумолим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
При этих словах Микишка радостно хмыкнул, а вышедший на охоту Мотя перебрался еще на пару десятков сантиметров поближе к намеченной дичи.
– Да это, конечно, мне известно, и в своих донесениях в орден я отметил несомненный прогресс в стремлении Руси следовать путем европейской системы правосудия. Но сейчас не об этом.
– Слышь, киндер-сюрприз, выражай свои мысли яснее, – раздался голос старого черта из зала.
– Я попросил бы оградить меня... – начал было посол, но Берендей прервал его:
– Да, да, огражу. Так в чем дело?
– А дело в том, что этот тип... – тут он указал пальцем на Солнцевского.
– А пальцем показывать неприлично! – опять откуда-то из задних рядов анонимно заметил Изя.
На этот раз посол не потребовал его оградить и продолжил:
– Этот тип только что опять был в «Иноземной слободе», от его противоправных действий пострадали не менее двадцати мирных ратников.
Восторженно-удивленный гул пронесся над залом.
– Мало того, он опять применил грубую силу к моему лицу.
Тут Киндерлихт торжественно продемонстрировал бланш под глазом.
– И это несмотря на то, что я неоднократно напоминал ему, что я есть посол, стало быть, лицо неприкосновенное.
– Я же говорил, что ты ябеда! – раздалось опять откуда-то сзади.
Услышав это, посол напрягся, но усилием воли взял себя в руки и продолжил свою обвинительную речь:
– Таким образом, мы имеем повторный случай противоправных действий по отношению к неприкосновенной персоне и можем квалифицировать его уже не как хулиганство, а как покушение на убийство.
– От фингала еще никто не умирал! – высказал свое мнение Изя и опять сменил дислокацию за стройной стеной, образованной богатырскими спинами.
– Я еще раз... – начал было Киндерлихт, но его опять прервал князь.
– Погоди-ка, погоди, – уже ухмыляясь в бороду, начал он, – когда, говоришь, это было?
– Так только что!
– То есть не утром, не днем, а только что? – на всякий случай уточнил Берендей.
– Да! Я только оказал первую помощь пострадавшим и тут же побежал сюда!
Гул удивления пронесся по залу, и опять откуда-то издалека раздался звонкий Изин голос:
– Опс, ошибочка вышла.
И на этот раз Берендей пропустил реплику из зала.
– Странные слова ты говоришь, посол, – не скрывая некоторого ехидства в голосе, обратился к тевтонцу князь. – Не мог мой богатырь тебе в глаз дать.
– Это почему это?! – взвился Киндерлихт.
– Да потому, что он, почитай, целый день провел здесь, в этом зале, на глазах всего честного народа.
– Но у меня два десятка свидетелей! – не унимался посол. – Да и мое слово крепче булатной стали! Точно говорю, это ваш Солнцевский очередной погром в «Иноземной слободе» учинил!
На этот раз зал ответил гулом, в котором уже прослеживались нотки раздражения. Берендей также вышел из благостного расположения духа и нахмурил брови.
– Значит так, посол. Я не знаю, кто навалял тебе и твоим людям, но это точно не мой богатырь Илюха Солнцевский. Он только что выиграл кубок князя по армрестлингу и терема с утра не покидал.
– Э... – попытался что-то возразить тевтонец, но напоролся на суровый взгляд князя и замолчал.
– А меня вообще возмущает такое положение вещей! – продолжал бушевать Берендей. – Чуть что в «Иноземной слободе» случилось, так это мои ребята виноваты. Тоже мне, нашли крайних. Не выйдет!
С этими словами Берендей показал послу не вполне приличный, но очень выразительный кукиш.
– И вообще в свете этого нелепого обвинения возникает вопрос, а не были и прошлые обвинения таким же наветом? – внес свою лепту в дискуссию Изя, все еще оставаясь на заднем плане.
– Да, действительно! – подхватил нужную мысль Берендей. – Возникает этот самый вопрос!
– Так свидетели, мой шлем... – пролепетал Киндерлихт.
– Ясно теперь мне, что это за свидетели! Ишь чего вздумал, одного из моих лучших богатырей порочить!
При таких словах Илюха расправил и без того широкие плечи и смущенно улыбнулся. Мол, ладно вам, так уж и лучший...
– В общем так, – отрезал князь, – обещанный суд состоится, несмотря на явную фальсификацию обвинений, а сейчас не мешай нам, посол, победителя в турнире чествовать.
– Ура! – дружно рявкнули обрадованные ратники.
– А! – что есть мочи заверещал Микишка, укушенный в самое что ни на есть филейное место.
– Гра-ам! – впустую клацнули две головы из трех, которым не хватило места на Микишкином заду.
В образовавшейся сутолоке сообразительный тевтонский посол предпочел ретироваться. Это ему удалось, и только на самом выходе из тронного зала неожиданно кто-то шепнул ему на ухо всего пару слов:
– А говорил, что ябедничать не побежишь.
Киндерлихт попытался рассмотреть того, кто это сказал, но тот затерялся в толпе, и ему ничего не оставалось делать, как, обиженно надув губы, отправиться домой, в «Иноземную слободу», залечивать раны и обдумывать сложившуюся ситуацию.
* * *
– Ну что, по-моему, первый этап удался, – довольным голосом заметил Изя, когда наконец Солнцевский оттащил Змея от Микишки, и тот с жутким воем, словно подбитый мессершмитт, скрылся из виду.
– В общем да, – согласился старший богатырь, успокаивая разгулявшегося Гореныша.
– Не пора бы перейти ко второму? – поинтересовалась невесть откуда появившаяся Соловейка.
– Почему бы и нет? – пожал плечам Изя. – Давай-ка к князю подойдем.
На этот раз Любава не стала гундеть про нарушение протокола, и вся компания перебралась поближе к трону. Отпущенный Мотя тут же вырвался в первые ряды и мгновенно расположился подле Агриппины, легонько подтолкнув ее под локоть. Мол, все равно ничего не делаешь, так хоть меня погладь. Княгиня улыбнулась и намек поняла.
– Ты на него намордники, что ли, надень, – больше для профилактики буркнул Берендей. – А то совсем моего толмача затерроризировал.
– Он первый начал, – отмахнулся Солнцевский.
– К тому же зачем вам толмач? – не остался в стороне Изя. – Бона посол в критической ситуации как по-русски заговорил, даже без акцента.
– А действительно... – на некоторое время задумался Берендей, но потом решительно отмахнулся от странных дум. – Кстати, Илюха, ты кубок-то забери.
С этими словами он протянул своему богатырю честно выигранный золотой кубок.
– Спасибо, – тут же отозвался Изя, и ловко перехватил инициативу вместе с кубком.
Илюха хотел было возразить, но передумал. Что ни говори, а материальные вопросы лучше оставить в ведении ушлого черта. Тем более сейчас, когда вся казна концессии находится в залоге.
Тут взгляд Солнцевского упал на характерно выпирающий нагрудный карман на кафтане князя. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно там находится, поэтому, бросив взгляд на княгиню, которая увлеченно беседовала с Соловейкой, при этом теребя ухо левой головы Моти, Илюха поинтересовался у Берендея:
– Хм, а как насчет моей фляги?
При упоминании дорогой сердцу вещи князь вздрогнул и инстинктивно похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли она.
– Илюх, ну зачем тебе она? – переходя на шепот, поинтересовался Берендей. – У тебя же кубок есть.
– Она мне дорога как память, – вполне честно признался Илюха, ведь это был чуть ли не единственный предмет из его временной родины, – и потом, при чем здесь кубок?
– Она для тебя память, а для меня просто спасение. Ну ты же знаешь мою Груню! – страдальческим голосом выдал Берендей. – Ну сам посуди, ты можешь выпить и из кубка, а мне приходится маскироваться.
Илюха был человеком незлобным, так что долго мучить непосредственное руководство не стал.
– Ладно, оставьте пока себе, – махнул рукой он, – после вернете.
– Верну, верну, не сомневайся, – тут же засуетился князь. – Я с твоей штукой снова себя человеком почувствовал.
– Кстати о чувствах, – тут же влез Изя. – На этот раз о чувстве глубокого удовлетворения. А не махнуть ли нам на охоту?
– Нам? – удивился Берендей. – Да вроде вы раньше охотой не увлекались.
– Ша, если не хотите брать, так и скажите!
– Я... – попытался вставить слово князь, но Изя молол языком значительно быстрее.
– Нет, ежели мое или, скажем, Илюхино общество вам претит, так говорите прямо, в лицо, и не надо уходить от ответа в дебри лингвистики!
– Я... – опять постарался вставить хоть слово Берендей.
– Конечно, ежели с вами наша Любава попросилась, небось, ей бы вы не отказали! – продолжал бушевать Изя.
– Дай сказать хоть слово! – наконец навел порядок во вверенном ему подразделении князь.
– Да я что, мешаю, что ли? – удивился Изя. – Говорите сколько хотите, я таки весь внимание.
– Вот я и пытаюсь сказать, что мы как раз послезавтра собрались на соколиную охоту, – выпалил Берендей и смахнул со лба выступивший пот.
– Соколиную... – протянул черт, переглядываясь с Илюхой. – Так это то, что нужно! Я всю жизнь мечтал поучаствовать в соколиной охоте.
– И у тебя есть сокол? – удивился Берендей.
– У меня есть Мотя, – гордо вставил черт, а Гореныш охотно подтвердил это высказывание двойным кивком.
Третья голова этого сделать не могла, так как расположилась на коленях княгини, и та чесала ей за ухом.
– Мотя... – с сомнением в голосе протянул Берендей.
– А что? – удивился Илюха. – Крылья есть, когти есть, летать умеет, чем не сокол?
Берендей внимательно посмотрел на Мотю, и тот охотно продемонстрировал ему крылья, когти и даже чудесные острые зубы.
– Так, к каким подходить? – скромненько поинтересовался Изя.
Князь немного посомневался, а потом обреченно махнул рукой. Он уже из личного опыта знал, что отвязаться от среднего богатыря очень непросто.
– Утром отправимся.
– А надолго? – уточнил волнующие детали черт.
– Да нет, на пару дней всего.
– Договорились, – обрадовался Изя, – с первыми лучами солнца мы с Мотей у ваших ног.
– А ты с Любавой? – обратился Берендей к Солнцевскому.
– Не, мы с ней, пожалуй, останемся, – протянул Илюха. – Она генеральную уборку затеяла, я ей помочь обещал.
Такой ответ заставил Берендея аж присвистнуть от удивления. Что-то ранее он не замечал в Илюхе качеств домоседа.
– Под влиянием обстоятельств люди меняются, – словно угадав мысли князя, вставил словечко Изя.
– Что ж, вольному – воля, – придя в себя, отозвался киевский правитель. – Послезавтра поохотимся, а пока давайте веселиться. Надо же выигранный кубок обмыть!
Ни Изя, ни Илюха возражать не стали и тут же принялись претворять задание руководства в жизнь. Тем более что за то время, пока они общались с князем, зал принял свой традиционный облик, за ломящимися от снеди столами расположились богатыри, ожидавшие от князя только одного – начала очередного пира. И отмашка была дана.
– За чемпиона по армрестлингу Илюху Солнцевского. Ура!
– Ура! – тут же ответила сотня луженых глоток. Далее все пошло по накатанной. Пир как пир, со всеми прелестями этого милого мероприятия.
Друзьям на этот раз расположились в сторонке с надеждой между чаркой-другой обсудить некоторые дела. Но задуманному было не суждено сбыться, и за их столом, испросив разрешения, расположились три былинных богатыря. Даже невооруженным взглядом было видно, что Илье (тому, который Муромец) было что сказать Илюхе (тому, который Солнцевский).
Муромец залпом осушил пару кубков и решился.
– Прав ты, богатырь, – начал он нелегкий для самолюбия разговор. – Ерунда это все. Первый, второй, какая разница? Мы же не басурмане с тобой какие, ведь одно дело делаем. Так чего же нам друг на друга серчать?
Илюха ничего отвечать не стал. Вместо этого он просто протянул былинному богатырю руку. Муромец хмыкнул в усы, пожал ее, и долгоиграющий больной вопрос был снят с повестки дня. Причем Солнцевский искренне надеялся, что навсегда.
– Ну ничего, я тебя на следующем турнире завалю, – с улыбкой бросил былинный богатырь и наполнил всем кубки.
– А вот это без вопросов, попытайся, – отозвался Илюха. – Ну что, может, споем?
– Не-е... – протянул Алеша Попович. – Ты нам лучше фильму какую расскажи.
– Про богатырей иноземных, – уточнил задачу Добрыня.
Солнцевский крякнул, почесал затылок и начал рассказ:
– Жил был высоко в горах добрый молодец Дункан Маклауд...
* * *
Весь последующий день Мотя был сам не свой, ведь ему предстояла не какая-нибудь рядовая прогулка за город, а настоящая охота. Конечно, он предпочел бы отправиться туда с обожаемым хозяином, но у него в городе оставались неотложные дела. Ну что ж, можно некоторое время провести и с Изей. Главное, чтобы он не забывал его кормить.
Змей очень боялся проспать отправление, поэтому решил вообще не ложиться. Точнее, не ложиться спать всему. Для этого головы установили дежурство и спали по очереди. Наконец долгожданный первый лучик солнца скользнул по земле, и в следующее мгновение Мотя уже стаскивал одеяло с сонного черта. Изя, конечно, был недоволен, что-то ворчал про то, что они с Соловейкой два сапога пара, но Змей был неумолим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39