По наблюдениям Мгала, звери, добывавшие себе пропитание в воде, не отличались голосистостью, и Барвач, казалось, подтвердил, что подобное можно сказать и о глегах. С трудом верилось и в то, что чудища беспрерывно сражались между собой, – время от времени среди самцов, вероятно, возникали стычки из-за самок, но едва ли здешние глеги пожирали друг друга. Если до того, как острова эти ушли под воду, на них и жили диковинные монстры разных пород, то за столетия, прошедшие после катастрофы, они, уж верно, успели истребить слабейших и выяснить отношения.
По мере приближения к Глеговой отмели северянин убеждался, что предположения его соответствовали действительности. Твари, неспешно бродившие по мелководью или неподвижно лежавшие на камнях, не собирались драться между собой и выглядели далеко не воинственно; больше всего они напоминали неповоротливых муглов, хотя и превосходили последних размерами в несколько раз.
Вид глегов, издали смахивавших на огромные, покрытые кое-где лишайником валуны, успокаивающе подействовал не только на северянина, но и на Лив, чего она не сказала бы о самой отмели. Скомандовав гребцам левого борта налечь на весла, девушка с тревогой вглядывалась в усеявшие берег обломки кораблей, излохмаченные о рифы стволы принесенных невесть откуда деревьев и желтые буруны, вскипавшие вокруг зловещего вида утесов, преграждавших подходы к отмели. Ночью или в шторм налететь на них ничего не стоило, и даже при свете дня место это, имевшее отдаленное сходство с ее родиной – Дувианским архипелагом, – представлялось Лив крайне опасным, хотя теперь она, кажется, поняла, где начинается протока, о которой говорил Фальяр.
Глядя, как медленно разворачивается корабль, устремляясь в правый рукав разветвлявшегося у островка течения, Магистр в то же время напрягал «второй» слух, пытаясь уловить эмоции сновавших поблизости глегов, но тех, к счастью, пока ничего, кроме пищи, не интересовало. Ненависть к человеку была у них в крови, и, значит, до сих пор они «Посланца небес» не заметили, не обратили на него внимания, однако долго так продолжаться не могло.
О! Маг ощутил всплеск агрессивности справа по борту, сконцентрировался на излучавшем ее глеге и, чувствуя, как нарастает ярость приближающегося чудища, начинавшая болью пульсировать в его собственном мозгу, послал в извергавшее ненависть сознание огненный шар. Умение лепить образ шаровой молнии, вбирающей внутреннюю энергию создателя, – дело нехитрое, не требующее никаких ухищрений, но у Лагашира были случаи убедиться, что производимый таким энергетическим шаром удар либо повергает глегов в шок, обездвиживающий подобно парализующему яду, либо обращает в панику, заставляя искать спасения в бегстве. Коснувшись источающего ярость сознания, шар, видимый только «вторым» зрением, набух, подобно нарыву, и взорвался ослепительным светом. На мгновение магистр ощутил абсолютную пустоту, темноту и тишину – сознание глега отключилось, а затем его захлестнула волна паники, и Лагашир криво усмехнулся, представив, как неуклюже разворачивается только что рвавшийся в бой урод, дабы во всю прыть ринуться в противоположную от судна сторону.
Выведя судно в правый рукав течения, гребцы по сигналу Лив подняли весла, с любопытством вглядываясь в проплывавший мимо темно-серый остров, до которого оставалось еще локтей восемьсот-девятьсот. За галечным пляжем, начинавшимся локтях в четырехстах от судна, тянулось мелководье, затем берег медленно повышался, переходя в причудливое нагромождение каменных глыб. Чем дальше двигался «Посланец небес», тем уже становилась отмель, круче вздымался склон островка. Во время штормов разбушевавшееся море всей своей мощью обрушивалось на этот жалкий клочок суши, лишенный какой-либо растительности; словно щепки, расшвыривало камни, заносило их песком и землей, забрасывало водорослями; и все же острый глаз моряков угадывал в диком нагромождении глыб прямые линии, смутно знакомые формы. Искореженные катастрофой, перемолотые временем и штормами останки руин свидетельствовали, что легенды о Глеговой отмели не врут – раньше здесь действительно жили люди, и гигантские, разрушенные ныне до основания их постройки ничем не напоминали рыбачьи хижины дувианцев или добротные здания зажиточных обитателей Сагры и Манагара.
Внимание матросов привлекали, впрочем, не столько нагромождения камней и наводившие на мрачные мысли остовы и обломки судов, сиявшие словно обглоданные, выбеленные солнцем и непогодами кости, сколько огромные туши глегов. Несколько раз среди гребцов возникал переполох, когда то одна, то другая бронированная тварь – из тех, что забредали поглубже, – заметив или учуяв корабль, с невероятной быстротой устремлялась к нему, но тут же, не успев целиком уйти под воду, замирала, словно оглушенная ударом невидимой исполинской палицы. Это можно было бы счесть за случайность, о чем и заявили во всеуслышание скептически настроенные матросы, если бы не положивший конец спорам глег, внезапно показавшийся из волн в полусотне локтей от левого борта.
На морщинистой, отливавшей синевой голове его был виден омерзительный клюв, перепончатые лапы оканчивались изогнутыми когтями, каждый размером с небольшой меч. При появлении чудовища дружный вопль ужаса сотряс воздух, и, будто оглушенное им, страшилище нырнуло, явив глазам повскакавших со своих мест гребцов удивительнейшее зрелище. Уйдя под воду на глубину четырех-пяти локтей, глег замер, словно впаянный в серо-голубой кристалл воды, подобно тому, как зависает над степью крылан-стервятник.
– Ай да хват! Силен! Слава Магистру! – разразились мореходы радостными криками, и тут наконец Лив заметила устье протоки, отделявшей северную часть отмели – оканчивавшуюся островом, мимо которого они плыли, – от южной, состоявшей из множества плоских, едва выступавших из воды островков.
– На весла! Бемс, лево руля! Правый борт, дружнее! – срывая голос, заорала Лив, силясь перекричать торжествовавших победу над глегом матросов.
Мешкать было нельзя, поскольку течение вновь раздваивалось, огибая отмель, и более мощная ветвь его грозила увлечь «Посланца небес» в гибельный лабиринт островков. Уразумев это, гребцы навалились на уцелевшие после шторма весла, и судно, отчаянно зарываясь носом в воду, содрогаясь и всхлипывая, начало судорожно разворачиваться. Ощущая, как вибрирует палуба, слыша плеск воды в трюме и видя, как выгибаются от напряжения весла, буграми вздуваются мышцы на спинах гребцов, девушка, стиснув зубы, мысленно взывала ко всем, какие ни есть, богам, чтобы они хоть чуть-чуть, ну еще немного ускорили этот ужасающе медленный, как движение умирающего, поворот, грозивший вынести их прямо на каменные клыки южной части отмели.
– Друж-но! Нава-лись! Раз-два! – ревел над ухом барабанщик «Посланца небес», задавая гребцам ритм голосом, так как барабан свой, в великом усердии, он изодрал еще во время шторма.
Подгоняемое мощными ударами весел, судно выбралось из огибавшего отмель, а затем терявшегося в глубине ее течения, замерло в опасной близости от залитых пеной рифов и, подхваченное попутным рукавом течения, устремилось в протоку.
Вздох облегчения, вырвавшийся из множества глоток, еще не затих, когда голос северянина возвестил о новой опасности:
– Глеги!
– К баллисте! Остальным – разобрать остроги! – вторил ему Эмрик.
Не занятые на веслах матросы разбежались по местам, а Лив, оглянувшись по сторонам, ощутила внезапную слабость в ногах и подумала, что напрасно они сунулись в протоку. Вдоль и в глубь отмели идти страшно, но тут – верная гибель.
Ширина протоки едва достигала шестидесяти локтей, и Гиль едва успел послать энергетический шар в сознание глега, ринувшегося на судно со стороны правого борта. Удар был недостаточно силен, тем не менее чудище, закружившись волчком, ушло под воду, а новый, похожий на огромный наконечник стрелы глег уже поджал мускулистые задние лапы, чтобы метнуть свое тело вперед. Спинной панцирь его, утоньшаясь, острым козырьком нависал над черепашьей головой, превращая глега в безупречный таран. Сознавая, что удар, нанесенный такой тварью, окажется гибельным для судна, юноша, мельком взглянув на бестолково размахивавших острогами мореходов, нащупал кипевшее яростью сознание готовой к атаке твари, но посланная им невидимая шаровая молния была слеплена слишком поспешно, чтобы парализовать или хотя бы напугать чудище. Слегка ошеломленное, оно присело еще ниже, потом мощные ноги распрямились и, подобно гигантским пружинам, бросили живой таран в борт «Посланца небес». Момент, однако, был упущен: увлекаемое течением и подгоняемое веслами, судно скользнуло вперед, уходя от сокрушительного удара, а Гиль, видя, что положение становится отчаянным, мысленно призвал на помощь магистра.
Лагашир был поглощен отражением атаки подводных глегов, но откликнулся на призыв немедленно – протока была чересчур узка, чтобы он мог полностью полагаться на своих помощников, у которых не хватало ни опыта, ни умения для концентрации внутренней энергии с необходимой быстротой.
– Кидайте остроги! Чего ждете?! – взревел Мгал и, подавая пример замешкавшимся товарищам, первым метнул острогу в изготовившегося к прыжку глега.
Это был жест отчаяния – убить этакую тварь столь несовершенным оружием было так же немыслимо, как сразить мечезуба кухонным ножом, но если бы им удалось хотя бы замедлить нападение лезших с правого борта чудищ, это облегчило бы работу Мага и его помощников, удары которых становились все менее действенными.
Три остроги вонзились в бородавчатую морду похожей не то на гигантскую лягушку, не то на краба твари, остальные полдюжины отскочили от толстой пупырчатой кожи. Глег издал утробное урчание, взмахнул головой, силясь освободиться от неожиданной помехи, гребцы в очередной раз налегли на весла, и Мгал, радостно переглянувшись с одним из бывших «норгонцев» – получилось! – потянулся за новой острогой.
Пост на носу корабля, по мнению Лагашира, был наименее ответственным, и потому он отвел его Мисаурэни, на чьи способности меньше всего полагался. Когда судно свернуло в протоку, первое, что бросилось в глаза девушке, были темные туши глегов на чуть выступавшем из воды правом берегу. Их было здесь не больше, чем на внешней стороне отмели, но тут они оказались несравнимо ближе и, значит, несравнимо опаснее. Стоит им заметить корабль – и дело примет скверный оборот; хорошо хоть левый, загроможденный каменными глыбами берег, круто поднимавшийся из воды, а местами нависавший над протокой, недоступен мерзким тварям, и можно не опасаться нападения с этой стороны.
Черная вода казавшейся бездонной протоки, сгустившийся запах рыбы, водорослей и гниения – затхлый глегов дух – производили тягостное впечатление, но девушка постаралась взять себя в руки. Торжествующие крики матросов заглушил призыв Мгала к оружию, потом послышались вопли, свидетельствовавшие о том, что сражение началось, однако Мисаурэнь и глазом не моргнула. На какое-то время она забыла даже о стоявших за ее спиной, с острогами наготове, принцессах, настолько она сосредоточилась.
Твари эти, обладавшие на редкость омерзительной внешностью, словно нарочно созданные для убийства, состоявшие исключительно из когтей, шипов, рогов, клыков и непробиваемых роговых и хитиновых панцирей, как и предсказывал Лагашир, особой наблюдательностью не отличались и воспринимали корабль, лишь когда тот проплывал непосредственно мимо них, что сильно упрощало задачу Мисаурэни. Вскоре она поняла, что ей надобно больше всего опасаться подводных тварей, и на них-то ведьма и сосредоточила свое «второе» зрение и слух. Глегов, плывших навстречу «Посланцу небес», было немного, и набухавшие в ее сознании энергетические шары, которые она старательно направляла в их тлеющие злобой мозги, надежно обездвиживали громадных тварей, заставляя покорно ложиться на дно, – протока была достаточно глубока, чтобы судно успевало беспрепятственно проходить над оцепеневшими тушами. Тревожило Мисаурэнь лишь то, что в узком месте парализованная ею тварь могла преградить путь кораблю и тогда все оставшиеся позади глеги ринулись бы за ними, нагнали и… О том, что произошло бы в этом случае, она старалась не думать, и это ей почти удавалось: в конце концов, разбираться с оставшимися за кормой глегами – задача Гиля и самого Магистра, и хотелось верить, что они с ней справятся.
Эмрику потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что воспользоваться баллистой им не удастся и главную тяжесть схватки с глегами придется принять на себя Гилю и Лагаширу. Метать горшки с зажигательной смесью вперед не имело смысла: твари, нежившиеся на правом берегу протоки – то появлявшемся, то снова уходившем под воду, – не подозревали о приближении судна, пока оно не возникало рядом с ними, и нарушать их покой раньше времени было бы верхом неблагоразумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
По мере приближения к Глеговой отмели северянин убеждался, что предположения его соответствовали действительности. Твари, неспешно бродившие по мелководью или неподвижно лежавшие на камнях, не собирались драться между собой и выглядели далеко не воинственно; больше всего они напоминали неповоротливых муглов, хотя и превосходили последних размерами в несколько раз.
Вид глегов, издали смахивавших на огромные, покрытые кое-где лишайником валуны, успокаивающе подействовал не только на северянина, но и на Лив, чего она не сказала бы о самой отмели. Скомандовав гребцам левого борта налечь на весла, девушка с тревогой вглядывалась в усеявшие берег обломки кораблей, излохмаченные о рифы стволы принесенных невесть откуда деревьев и желтые буруны, вскипавшие вокруг зловещего вида утесов, преграждавших подходы к отмели. Ночью или в шторм налететь на них ничего не стоило, и даже при свете дня место это, имевшее отдаленное сходство с ее родиной – Дувианским архипелагом, – представлялось Лив крайне опасным, хотя теперь она, кажется, поняла, где начинается протока, о которой говорил Фальяр.
Глядя, как медленно разворачивается корабль, устремляясь в правый рукав разветвлявшегося у островка течения, Магистр в то же время напрягал «второй» слух, пытаясь уловить эмоции сновавших поблизости глегов, но тех, к счастью, пока ничего, кроме пищи, не интересовало. Ненависть к человеку была у них в крови, и, значит, до сих пор они «Посланца небес» не заметили, не обратили на него внимания, однако долго так продолжаться не могло.
О! Маг ощутил всплеск агрессивности справа по борту, сконцентрировался на излучавшем ее глеге и, чувствуя, как нарастает ярость приближающегося чудища, начинавшая болью пульсировать в его собственном мозгу, послал в извергавшее ненависть сознание огненный шар. Умение лепить образ шаровой молнии, вбирающей внутреннюю энергию создателя, – дело нехитрое, не требующее никаких ухищрений, но у Лагашира были случаи убедиться, что производимый таким энергетическим шаром удар либо повергает глегов в шок, обездвиживающий подобно парализующему яду, либо обращает в панику, заставляя искать спасения в бегстве. Коснувшись источающего ярость сознания, шар, видимый только «вторым» зрением, набух, подобно нарыву, и взорвался ослепительным светом. На мгновение магистр ощутил абсолютную пустоту, темноту и тишину – сознание глега отключилось, а затем его захлестнула волна паники, и Лагашир криво усмехнулся, представив, как неуклюже разворачивается только что рвавшийся в бой урод, дабы во всю прыть ринуться в противоположную от судна сторону.
Выведя судно в правый рукав течения, гребцы по сигналу Лив подняли весла, с любопытством вглядываясь в проплывавший мимо темно-серый остров, до которого оставалось еще локтей восемьсот-девятьсот. За галечным пляжем, начинавшимся локтях в четырехстах от судна, тянулось мелководье, затем берег медленно повышался, переходя в причудливое нагромождение каменных глыб. Чем дальше двигался «Посланец небес», тем уже становилась отмель, круче вздымался склон островка. Во время штормов разбушевавшееся море всей своей мощью обрушивалось на этот жалкий клочок суши, лишенный какой-либо растительности; словно щепки, расшвыривало камни, заносило их песком и землей, забрасывало водорослями; и все же острый глаз моряков угадывал в диком нагромождении глыб прямые линии, смутно знакомые формы. Искореженные катастрофой, перемолотые временем и штормами останки руин свидетельствовали, что легенды о Глеговой отмели не врут – раньше здесь действительно жили люди, и гигантские, разрушенные ныне до основания их постройки ничем не напоминали рыбачьи хижины дувианцев или добротные здания зажиточных обитателей Сагры и Манагара.
Внимание матросов привлекали, впрочем, не столько нагромождения камней и наводившие на мрачные мысли остовы и обломки судов, сиявшие словно обглоданные, выбеленные солнцем и непогодами кости, сколько огромные туши глегов. Несколько раз среди гребцов возникал переполох, когда то одна, то другая бронированная тварь – из тех, что забредали поглубже, – заметив или учуяв корабль, с невероятной быстротой устремлялась к нему, но тут же, не успев целиком уйти под воду, замирала, словно оглушенная ударом невидимой исполинской палицы. Это можно было бы счесть за случайность, о чем и заявили во всеуслышание скептически настроенные матросы, если бы не положивший конец спорам глег, внезапно показавшийся из волн в полусотне локтей от левого борта.
На морщинистой, отливавшей синевой голове его был виден омерзительный клюв, перепончатые лапы оканчивались изогнутыми когтями, каждый размером с небольшой меч. При появлении чудовища дружный вопль ужаса сотряс воздух, и, будто оглушенное им, страшилище нырнуло, явив глазам повскакавших со своих мест гребцов удивительнейшее зрелище. Уйдя под воду на глубину четырех-пяти локтей, глег замер, словно впаянный в серо-голубой кристалл воды, подобно тому, как зависает над степью крылан-стервятник.
– Ай да хват! Силен! Слава Магистру! – разразились мореходы радостными криками, и тут наконец Лив заметила устье протоки, отделявшей северную часть отмели – оканчивавшуюся островом, мимо которого они плыли, – от южной, состоявшей из множества плоских, едва выступавших из воды островков.
– На весла! Бемс, лево руля! Правый борт, дружнее! – срывая голос, заорала Лив, силясь перекричать торжествовавших победу над глегом матросов.
Мешкать было нельзя, поскольку течение вновь раздваивалось, огибая отмель, и более мощная ветвь его грозила увлечь «Посланца небес» в гибельный лабиринт островков. Уразумев это, гребцы навалились на уцелевшие после шторма весла, и судно, отчаянно зарываясь носом в воду, содрогаясь и всхлипывая, начало судорожно разворачиваться. Ощущая, как вибрирует палуба, слыша плеск воды в трюме и видя, как выгибаются от напряжения весла, буграми вздуваются мышцы на спинах гребцов, девушка, стиснув зубы, мысленно взывала ко всем, какие ни есть, богам, чтобы они хоть чуть-чуть, ну еще немного ускорили этот ужасающе медленный, как движение умирающего, поворот, грозивший вынести их прямо на каменные клыки южной части отмели.
– Друж-но! Нава-лись! Раз-два! – ревел над ухом барабанщик «Посланца небес», задавая гребцам ритм голосом, так как барабан свой, в великом усердии, он изодрал еще во время шторма.
Подгоняемое мощными ударами весел, судно выбралось из огибавшего отмель, а затем терявшегося в глубине ее течения, замерло в опасной близости от залитых пеной рифов и, подхваченное попутным рукавом течения, устремилось в протоку.
Вздох облегчения, вырвавшийся из множества глоток, еще не затих, когда голос северянина возвестил о новой опасности:
– Глеги!
– К баллисте! Остальным – разобрать остроги! – вторил ему Эмрик.
Не занятые на веслах матросы разбежались по местам, а Лив, оглянувшись по сторонам, ощутила внезапную слабость в ногах и подумала, что напрасно они сунулись в протоку. Вдоль и в глубь отмели идти страшно, но тут – верная гибель.
Ширина протоки едва достигала шестидесяти локтей, и Гиль едва успел послать энергетический шар в сознание глега, ринувшегося на судно со стороны правого борта. Удар был недостаточно силен, тем не менее чудище, закружившись волчком, ушло под воду, а новый, похожий на огромный наконечник стрелы глег уже поджал мускулистые задние лапы, чтобы метнуть свое тело вперед. Спинной панцирь его, утоньшаясь, острым козырьком нависал над черепашьей головой, превращая глега в безупречный таран. Сознавая, что удар, нанесенный такой тварью, окажется гибельным для судна, юноша, мельком взглянув на бестолково размахивавших острогами мореходов, нащупал кипевшее яростью сознание готовой к атаке твари, но посланная им невидимая шаровая молния была слеплена слишком поспешно, чтобы парализовать или хотя бы напугать чудище. Слегка ошеломленное, оно присело еще ниже, потом мощные ноги распрямились и, подобно гигантским пружинам, бросили живой таран в борт «Посланца небес». Момент, однако, был упущен: увлекаемое течением и подгоняемое веслами, судно скользнуло вперед, уходя от сокрушительного удара, а Гиль, видя, что положение становится отчаянным, мысленно призвал на помощь магистра.
Лагашир был поглощен отражением атаки подводных глегов, но откликнулся на призыв немедленно – протока была чересчур узка, чтобы он мог полностью полагаться на своих помощников, у которых не хватало ни опыта, ни умения для концентрации внутренней энергии с необходимой быстротой.
– Кидайте остроги! Чего ждете?! – взревел Мгал и, подавая пример замешкавшимся товарищам, первым метнул острогу в изготовившегося к прыжку глега.
Это был жест отчаяния – убить этакую тварь столь несовершенным оружием было так же немыслимо, как сразить мечезуба кухонным ножом, но если бы им удалось хотя бы замедлить нападение лезших с правого борта чудищ, это облегчило бы работу Мага и его помощников, удары которых становились все менее действенными.
Три остроги вонзились в бородавчатую морду похожей не то на гигантскую лягушку, не то на краба твари, остальные полдюжины отскочили от толстой пупырчатой кожи. Глег издал утробное урчание, взмахнул головой, силясь освободиться от неожиданной помехи, гребцы в очередной раз налегли на весла, и Мгал, радостно переглянувшись с одним из бывших «норгонцев» – получилось! – потянулся за новой острогой.
Пост на носу корабля, по мнению Лагашира, был наименее ответственным, и потому он отвел его Мисаурэни, на чьи способности меньше всего полагался. Когда судно свернуло в протоку, первое, что бросилось в глаза девушке, были темные туши глегов на чуть выступавшем из воды правом берегу. Их было здесь не больше, чем на внешней стороне отмели, но тут они оказались несравнимо ближе и, значит, несравнимо опаснее. Стоит им заметить корабль – и дело примет скверный оборот; хорошо хоть левый, загроможденный каменными глыбами берег, круто поднимавшийся из воды, а местами нависавший над протокой, недоступен мерзким тварям, и можно не опасаться нападения с этой стороны.
Черная вода казавшейся бездонной протоки, сгустившийся запах рыбы, водорослей и гниения – затхлый глегов дух – производили тягостное впечатление, но девушка постаралась взять себя в руки. Торжествующие крики матросов заглушил призыв Мгала к оружию, потом послышались вопли, свидетельствовавшие о том, что сражение началось, однако Мисаурэнь и глазом не моргнула. На какое-то время она забыла даже о стоявших за ее спиной, с острогами наготове, принцессах, настолько она сосредоточилась.
Твари эти, обладавшие на редкость омерзительной внешностью, словно нарочно созданные для убийства, состоявшие исключительно из когтей, шипов, рогов, клыков и непробиваемых роговых и хитиновых панцирей, как и предсказывал Лагашир, особой наблюдательностью не отличались и воспринимали корабль, лишь когда тот проплывал непосредственно мимо них, что сильно упрощало задачу Мисаурэни. Вскоре она поняла, что ей надобно больше всего опасаться подводных тварей, и на них-то ведьма и сосредоточила свое «второе» зрение и слух. Глегов, плывших навстречу «Посланцу небес», было немного, и набухавшие в ее сознании энергетические шары, которые она старательно направляла в их тлеющие злобой мозги, надежно обездвиживали громадных тварей, заставляя покорно ложиться на дно, – протока была достаточно глубока, чтобы судно успевало беспрепятственно проходить над оцепеневшими тушами. Тревожило Мисаурэнь лишь то, что в узком месте парализованная ею тварь могла преградить путь кораблю и тогда все оставшиеся позади глеги ринулись бы за ними, нагнали и… О том, что произошло бы в этом случае, она старалась не думать, и это ей почти удавалось: в конце концов, разбираться с оставшимися за кормой глегами – задача Гиля и самого Магистра, и хотелось верить, что они с ней справятся.
Эмрику потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что воспользоваться баллистой им не удастся и главную тяжесть схватки с глегами придется принять на себя Гилю и Лагаширу. Метать горшки с зажигательной смесью вперед не имело смысла: твари, нежившиеся на правом берегу протоки – то появлявшемся, то снова уходившем под воду, – не подозревали о приближении судна, пока оно не возникало рядом с ними, и нарушать их покой раньше времени было бы верхом неблагоразумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65