Он стискивал зубы и молчал, невозмутимо поглаживая бородку здоровой рукой и тем еще больше выводя из себя Старшего караванщика. Наконец, видя, что Хог пропускает его слова мимо ушей, старик с досадой плюнул на запыленный сапог начальника караванной охраны и побрел к туше щитоносца. Здесь-то он и столкнулся с Мгалом и его товарищами.
– Ага, явились, дети тьмы, пожиратели пиявок! – приветствовал он разглядывавших мертвого глега друзей. – Вы небось думаете, что совершили великий подвиг, всадив в эту паршивую ящерицу свои отравленные стрелы? Так знайте, что это не так, большей глупости вам, вероятно, не доводилось делать за всю вашу жизнь. Встреча с этим глегом, посланным нам самим Владыкой Жизни, была редчайшей удачей! Мы извлекли бы из брюха этой твари по меньшей мере бочонок серой амбры, ценящейся на базарах Исфатеи на вес золота. Бочонок золота! – Старик закатил глаза. – Из нее сделали бы драгоценные курения и благовония, достойные Владычиц, а теперь… Отравленная вашими проклятыми стрелами, она даже на корм бездомным псам не годится! В земле чернокожих мы не продали в этот раз и трети своих товаров, но, если бы не вы, все можно было бы поправить… – Старший караванщик неожиданно поднял глаза на Мгала и попятился. Невразумительно пробормотав какие-то угрозы, он поспешил отойти, то и дело опасливо оборачиваясь на ходу.
– Я думал, ты его убьешь. – Гиль ухватил Мгала за руку и заглянул ему в лицо: – Ну что ты, ну мало ли чего этот полоумный старик наплетет!
– Убил бы, ведьмин чих, будь он помоложе, а так… – Мгал расслабил одеревеневшие мышцы и через силу улыбнулся. – Пусть живет, недолго уж ему поганить землю своими стопами.
Эмрик недовольно хмыкнул, но промолчал.
– А ну-ка, посторонитесь! – крикнул друзьям кто-то из группы караванщиков, шедших к глегу с топорами в руках.
– В чем дело?
– Будем у этой твари зубы и когти вырубать. Заодно Старший караванщик велел и панцирные пластины прихватить. За них на базаре хорошую деньгу получить можно.
– А-а-а… – протянул Мгал понимающе. Подставил Эмрику плечо, обнял Гиля, и они медленно побрели прочь от трупа щитоносца, ставшего похожим на бесформенную каменную глыбу.
– Между прочим, знаете, откуда здесь появились глеги? – спросил Эмрик и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Этих существ Владыки древних держав когда-то аж с архипелага Намба-Бота привозили! На материке-то они уж к тому времени окончательно вымерли. Приручали их, для битв готовили, а потом даже разводить начали. Щитоносцев и прочих всяких… Больших денег эти чудища стоили, а когда Землю Колдунов затопило, они на свободу вырвались и разбрелись кто куда. Многих людей пожрали.
Последние лучи солнца угасали, когда около болота вспыхнул погребальный костер и послышались удары топоров, вгрызавшихся в тело щитоносца. Костер горел всю ночь, освещая глега, и всю ночь, сменяя друг друга, кромсали тушу павшего исполина караванщики, криками и ударами металла о металл отгоняя от трупа ночных стервятников.
Глава третья
Предательство
1
Дождь лил не переставая, мутные потоки несли по узким улочкам грязь и песок. Ноги Мгала и его спутников по щиколотку увязали в бурой пенистой жиже, и людям казалось, что они снова очутились в Угжанских болотах.
Сквозь желтую пелену дождя едва виднелись высокие глиняные заборы, над которыми кое-где вздымались кроны плодовых деревьев да поблескивали глянцевые широкие листья молочных пальм. Изредка, оказавшись на возвышенности, путники могли видеть спрятавшиеся за дувалами глинобитные хижины с плоскими кровлями, окнами-щелями, защищавшими их обитателей от летнего зноя, и крохотными внутренними двориками. К хижинам лепились амбары и пристройки для скота. Бедно жили горожане, и, вопреки уверениям караванщиков, Уртак, во всяком случае увиденная часть его, произвел на Мгала удручающее впечатление. Оплывшая, полуразрушенная крепостная стена, узкие кривые улочки, захламленные арыки – все это свидетельствовало о том, что Уртак не принадлежал к числу Дивных городов, о которых северяне слагали сказки, но вполне соответствовало рассказам Менгера.
Миновав Красную долину, изрядно поредевший караван подошел к городу и остановился на Караванном поле, раскинувшемся вблизи крепостной стены. В ожидании ливня караванщики разбили походные шатры и лишь после этого, выставив на ночь усиленную охрану, ушли в город, к заждавшимся их семьям. Мгал, Эмрик и Гиль тоже намеревались взглянуть на Уртак, но Старший караванщик категорически запретил им уходить с Караванного поля до своего возвращения. Ночью пошел дождь, а наутро присланный стариком юноша передал его приглашение оставшимся у повозок воинам пожаловать в свой дом, дабы отметить благополучное завершение похода. Мгалу и его товарищам посланец сообщил, что они тоже будут на пиру желанными гостями и, кроме того, Старший караванщик хочет сделать им выгодное предложение. Состояло оно, как предполагал Мгал, в том, чтобы отправить их в качестве охраны с двумя дюжинами пустых повозок к Угжанским болотам. Кое-какие товары, зубы, когти и панцирные пластины, вырубленные из спины глега, не на чем было увезти, и Старший караванщик оставил Хога вместе с десятком воинов охранять их, пообещав прислать за ними повозки сразу по возвращении в Уртак. Стражники, пришедшие с посланцем, сменили воинов Хога, и те вызвались проводить Мгала и его спутников к дому Старшего караванщика на другом конце города.
Долго плутали путники в хитросплетениях узких улиц, пока не выбрались наконец на сравнительно сухую широкую дорогу. Арыки вдоль нее содержались в порядке, убогие калитки в дувалах сменили парадные массивные ворота, а видневшиеся за ними двухэтажные дома из обожженных глиняных блоков привлекали взгляд богатой каменной отделкой. Редкие прохожие – в промокших насквозь плащах, с глубоко надвинутыми на глаза капюшонами – перестали попадаться вовсе, и Мгал подумал, что, если бы не сопровождавшие их воины, они едва ли нашли бы дорогу к дому Старшего караванщика. Впрочем, возвращение в Угжанские болота не входило в их планы.
Перейдя один из мостиков, перекинутых через арык, в котором бурлил и пенился грязевой поток, воины Хога остановились перед тяжелыми воротами, украшенными затейливой резьбой. На стук отворилось маленькое окошко, потом распахнулись и сами ворота, и воины один за другим проследовали на просторный двор. В отличие от голых, лишенных всякой зелени улиц, площадка перед домом густо поросла невысокой травой, а за многочисленными сараями, амбарами и навесами стояли высокие плодовые деревья – там располагался сад, где в жаркую пору хозяин, его домочадцы и торговые гости находили спасение от палящего солнца.
Привратник, знавший пришедших в лицо, проводил воинов до крыльца, препоручив их заботам улыбчивого толстяка, одетого в роскошный, расшитый золотом халат, непомерно широкие шаровары и туфли с узкими, загнутыми вверх носами. Кланяясь, приседая и пришепетывая что-то восторженное, толстяк провел гостей в небольшую комнатку, где те оставили оружие и мокрые плащи, после чего перешли в просторный сумрачный зал. Здесь за длинным столом, уставленным блюдами с дымящимся мясом и кувшинами с вином, уже сидело два десятка мужчин, в которых Мгал и его товарищи без труда узнали возниц и воинов, разошедшихся вчера вечером с Караванного поля по домам. Очевидно, Старший караванщик собрал их не только на пир по случаю благополучного возвращения, но и для того, чтобы расплатиться за труды.
Толстяк-управляющий, предоставив воинам рассаживаться, кто где пожелает, поманил его за собой и таинственным шепотом сообщил: «Тебя и твоих друзей желает видеть хозяин. Следуйте за мной, и вы не пожалеете, что пришли в этот дом».
Масляная рожа и хитрый прищур толстяка пришлись очень не по душе Мгалу, но возразить на приглашение было нечего – вполне естественно, что Старший караванщик желает покончить с мелкими делами немедленно, чтобы ни на что уже больше не отвлекаться при расчете со своими спутниками. Тем более что они к тому времени успеют как следует поесть и выпить и станут более сговорчивыми.
Мгал жестом позвал Эмрика и Гиля, и все трое двинулись за толстяком по полутемному коридору, освещенному маленькими оконцами.
Хихикая и потирая руки, толстяк прошел одну заваленную циновками, заставленную сундуками, бочонками и глиняными корчагами комнату, другую, в которой громоздилась на каменном полу куча мешков и мешочков, растворил дверь в третью и, ступив в темноту, пробормотал:
– О, Владыка Жизни, опять эти нерадивые псы забыли зажечь свечи!
Щурясь, Мгал шагнул следом, положив руку на висевший у пояса нож, и тут же чудовищной силы удар обрушился на его голову. Он отшатнулся назад, услышал рев Эмрика, истошный визг толстяка, испуганный вскрик Гиля. Выхватив нож, ударил куда-то вправо, где ощутил движение и дыхание. Под его левой рукой что-то хрустнуло, невидимый противник захрипел, но в этот момент новый сокрушительный удар бросил северянина на колени. Ему показалось, что на него рухнул потолок; перед глазами поплыли цветные кольца, в ушах звенело не переставая, а потом разом нахлынули темнота и тишина.
2
Мгал очнулся оттого, что кто-то тихо звал его по имени. Попытался встать, но понял, что не в состоянии даже шевельнуться – руки и ноги были словно в тиски зажаты.
– Мгал, ты жив? – снова спросил мальчишеский голос, и северянин узнал Гиля.
– Кажется, жив. – Он с трудом разлепил разбитые, потрескавшиеся губы и почувствовал во рту привкус крови. Говорить было трудно – глотку словно толстый слой песка облепил. – Где мы?
– Похоже на амбар или сарай, – подал голос Эмрик. – Долго ты в себя приходил, мы уж думали – умер.
– Сколько времени прошло?
– Больше суток. Лежим на земляном полу, дверь слева от тебя. Пошарь вокруг, где-то рядом должен быть кувшин с водой и миска с похлебкой.
– Не могу шелохнуться. – Мгал покрутил головой, но серая тьма перед глазами не рассеивалась. – Кроме того, я ничего не вижу.
– Сейчас ночь. Погоди немного, глаза привыкнут, и освоишься.
– Мы закованы в деревянные колодки. Ножной брус неподвижен, но руками шевелить можно. Если они у тебя целы. – Голос Эмрика доносился справа, а Гиля – от противоположной стены.
Мгал еще раз попробовал двинуть руками. Его пронзила острая боль, и все же он с радостью ощутил, что руки у него не повреждены. Тяжелая деревянная доска, в прорезь которой они были заключены, затрудняла движения, боль была едва переносимой, однако он, приподнявшись, пошарил вокруг и нащупал высокий кувшин. Поднес к лицу, сделал несколько жадных глотков. В голове начало проясняться, хотя боль в затылке продолжала пульсировать.
– Нас схватили слуги Старшего караванщика?
– Да, но прежде Эмрик успел убить толстяка. Ты тоже поразил одного или двух нападавших, – сказал Гиль с гордостью за своих старших товарищей. – У меня не было ножа, но я дрался, пока они не свалили меня с ног.
– Молодец. – Мгал помолчал, борясь с подкатившей к горлу тошнотой. – Старший караванщик, по-видимому, решил продать нас Торговцам людьми и тем поправить свои дела. Интересно, знал ли о его намерениях Хог?
Вопрос его остался без ответа, и Мгал снова поднял голову:
– Гиль, ты говорил, что можешь распутывать узлы и сумел без особого труда освободиться от веревок Белых Братьев. Если бы нам удалось избавиться от колодок…
– Нет, с железными скрепами мне не справиться, я уже пробовал, – отозвался Гиль, а Эмрик с горечью промолвил:
– Как мы могли довериться старику, ума не приложу! Предательство у него прямо на лбу написано! И этот толстяк…
– Со Старшим караванщиком мы делили еду и питье, как же было не верить ему? Заподозрить человека в предательстве – это почти то же, что самому предать его.
– Я слышал, у жителей юга другие законы, другие нравы. Я должен был предостеречь вас…
– Все южане такие. Я понял это, когда они захватили нас у Развилки. Жаль, мало их щитоносец покрошил! – Гиль завозился в своем углу и спросил с надеждой: – Но ведь мы выберемся отсюда? Мы удерем? Я лучше покончу с собой и уйду к Самаату, чем стану рабом предателя!
– Разумеется, мы сбежим, но, быть может, это произойдет не так скоро, как нам хотелось бы. А насчет южан ты не прав. Подлецы и предатели есть везде… Кстати, я уверен, что Хог не позволил бы Старшему караванщику совершить эту гнусность. Да и воинам старик скорее всего наврал что-нибудь несусветное.
– Но что это меняет, Эмрик? И что нам делать теперь? – не унимался мальчишка.
– Запастись терпением и ждать, не вспомнит ли о нас Вожатый Солнечного Диска, – ответил Мгал больше самому себе, чем Гилю, и закрыл глаза. – Прежде всего необходимо восстановить силы, а уж потом… Никакие стены и стражники не удержат нас в неволе, клянусь жизнью!
3
– Слышите? Кто-то скребется на крыше! – прошептал Гиль.
– Наверное, ветер треплет солому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Ага, явились, дети тьмы, пожиратели пиявок! – приветствовал он разглядывавших мертвого глега друзей. – Вы небось думаете, что совершили великий подвиг, всадив в эту паршивую ящерицу свои отравленные стрелы? Так знайте, что это не так, большей глупости вам, вероятно, не доводилось делать за всю вашу жизнь. Встреча с этим глегом, посланным нам самим Владыкой Жизни, была редчайшей удачей! Мы извлекли бы из брюха этой твари по меньшей мере бочонок серой амбры, ценящейся на базарах Исфатеи на вес золота. Бочонок золота! – Старик закатил глаза. – Из нее сделали бы драгоценные курения и благовония, достойные Владычиц, а теперь… Отравленная вашими проклятыми стрелами, она даже на корм бездомным псам не годится! В земле чернокожих мы не продали в этот раз и трети своих товаров, но, если бы не вы, все можно было бы поправить… – Старший караванщик неожиданно поднял глаза на Мгала и попятился. Невразумительно пробормотав какие-то угрозы, он поспешил отойти, то и дело опасливо оборачиваясь на ходу.
– Я думал, ты его убьешь. – Гиль ухватил Мгала за руку и заглянул ему в лицо: – Ну что ты, ну мало ли чего этот полоумный старик наплетет!
– Убил бы, ведьмин чих, будь он помоложе, а так… – Мгал расслабил одеревеневшие мышцы и через силу улыбнулся. – Пусть живет, недолго уж ему поганить землю своими стопами.
Эмрик недовольно хмыкнул, но промолчал.
– А ну-ка, посторонитесь! – крикнул друзьям кто-то из группы караванщиков, шедших к глегу с топорами в руках.
– В чем дело?
– Будем у этой твари зубы и когти вырубать. Заодно Старший караванщик велел и панцирные пластины прихватить. За них на базаре хорошую деньгу получить можно.
– А-а-а… – протянул Мгал понимающе. Подставил Эмрику плечо, обнял Гиля, и они медленно побрели прочь от трупа щитоносца, ставшего похожим на бесформенную каменную глыбу.
– Между прочим, знаете, откуда здесь появились глеги? – спросил Эмрик и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Этих существ Владыки древних держав когда-то аж с архипелага Намба-Бота привозили! На материке-то они уж к тому времени окончательно вымерли. Приручали их, для битв готовили, а потом даже разводить начали. Щитоносцев и прочих всяких… Больших денег эти чудища стоили, а когда Землю Колдунов затопило, они на свободу вырвались и разбрелись кто куда. Многих людей пожрали.
Последние лучи солнца угасали, когда около болота вспыхнул погребальный костер и послышались удары топоров, вгрызавшихся в тело щитоносца. Костер горел всю ночь, освещая глега, и всю ночь, сменяя друг друга, кромсали тушу павшего исполина караванщики, криками и ударами металла о металл отгоняя от трупа ночных стервятников.
Глава третья
Предательство
1
Дождь лил не переставая, мутные потоки несли по узким улочкам грязь и песок. Ноги Мгала и его спутников по щиколотку увязали в бурой пенистой жиже, и людям казалось, что они снова очутились в Угжанских болотах.
Сквозь желтую пелену дождя едва виднелись высокие глиняные заборы, над которыми кое-где вздымались кроны плодовых деревьев да поблескивали глянцевые широкие листья молочных пальм. Изредка, оказавшись на возвышенности, путники могли видеть спрятавшиеся за дувалами глинобитные хижины с плоскими кровлями, окнами-щелями, защищавшими их обитателей от летнего зноя, и крохотными внутренними двориками. К хижинам лепились амбары и пристройки для скота. Бедно жили горожане, и, вопреки уверениям караванщиков, Уртак, во всяком случае увиденная часть его, произвел на Мгала удручающее впечатление. Оплывшая, полуразрушенная крепостная стена, узкие кривые улочки, захламленные арыки – все это свидетельствовало о том, что Уртак не принадлежал к числу Дивных городов, о которых северяне слагали сказки, но вполне соответствовало рассказам Менгера.
Миновав Красную долину, изрядно поредевший караван подошел к городу и остановился на Караванном поле, раскинувшемся вблизи крепостной стены. В ожидании ливня караванщики разбили походные шатры и лишь после этого, выставив на ночь усиленную охрану, ушли в город, к заждавшимся их семьям. Мгал, Эмрик и Гиль тоже намеревались взглянуть на Уртак, но Старший караванщик категорически запретил им уходить с Караванного поля до своего возвращения. Ночью пошел дождь, а наутро присланный стариком юноша передал его приглашение оставшимся у повозок воинам пожаловать в свой дом, дабы отметить благополучное завершение похода. Мгалу и его товарищам посланец сообщил, что они тоже будут на пиру желанными гостями и, кроме того, Старший караванщик хочет сделать им выгодное предложение. Состояло оно, как предполагал Мгал, в том, чтобы отправить их в качестве охраны с двумя дюжинами пустых повозок к Угжанским болотам. Кое-какие товары, зубы, когти и панцирные пластины, вырубленные из спины глега, не на чем было увезти, и Старший караванщик оставил Хога вместе с десятком воинов охранять их, пообещав прислать за ними повозки сразу по возвращении в Уртак. Стражники, пришедшие с посланцем, сменили воинов Хога, и те вызвались проводить Мгала и его спутников к дому Старшего караванщика на другом конце города.
Долго плутали путники в хитросплетениях узких улиц, пока не выбрались наконец на сравнительно сухую широкую дорогу. Арыки вдоль нее содержались в порядке, убогие калитки в дувалах сменили парадные массивные ворота, а видневшиеся за ними двухэтажные дома из обожженных глиняных блоков привлекали взгляд богатой каменной отделкой. Редкие прохожие – в промокших насквозь плащах, с глубоко надвинутыми на глаза капюшонами – перестали попадаться вовсе, и Мгал подумал, что, если бы не сопровождавшие их воины, они едва ли нашли бы дорогу к дому Старшего караванщика. Впрочем, возвращение в Угжанские болота не входило в их планы.
Перейдя один из мостиков, перекинутых через арык, в котором бурлил и пенился грязевой поток, воины Хога остановились перед тяжелыми воротами, украшенными затейливой резьбой. На стук отворилось маленькое окошко, потом распахнулись и сами ворота, и воины один за другим проследовали на просторный двор. В отличие от голых, лишенных всякой зелени улиц, площадка перед домом густо поросла невысокой травой, а за многочисленными сараями, амбарами и навесами стояли высокие плодовые деревья – там располагался сад, где в жаркую пору хозяин, его домочадцы и торговые гости находили спасение от палящего солнца.
Привратник, знавший пришедших в лицо, проводил воинов до крыльца, препоручив их заботам улыбчивого толстяка, одетого в роскошный, расшитый золотом халат, непомерно широкие шаровары и туфли с узкими, загнутыми вверх носами. Кланяясь, приседая и пришепетывая что-то восторженное, толстяк провел гостей в небольшую комнатку, где те оставили оружие и мокрые плащи, после чего перешли в просторный сумрачный зал. Здесь за длинным столом, уставленным блюдами с дымящимся мясом и кувшинами с вином, уже сидело два десятка мужчин, в которых Мгал и его товарищи без труда узнали возниц и воинов, разошедшихся вчера вечером с Караванного поля по домам. Очевидно, Старший караванщик собрал их не только на пир по случаю благополучного возвращения, но и для того, чтобы расплатиться за труды.
Толстяк-управляющий, предоставив воинам рассаживаться, кто где пожелает, поманил его за собой и таинственным шепотом сообщил: «Тебя и твоих друзей желает видеть хозяин. Следуйте за мной, и вы не пожалеете, что пришли в этот дом».
Масляная рожа и хитрый прищур толстяка пришлись очень не по душе Мгалу, но возразить на приглашение было нечего – вполне естественно, что Старший караванщик желает покончить с мелкими делами немедленно, чтобы ни на что уже больше не отвлекаться при расчете со своими спутниками. Тем более что они к тому времени успеют как следует поесть и выпить и станут более сговорчивыми.
Мгал жестом позвал Эмрика и Гиля, и все трое двинулись за толстяком по полутемному коридору, освещенному маленькими оконцами.
Хихикая и потирая руки, толстяк прошел одну заваленную циновками, заставленную сундуками, бочонками и глиняными корчагами комнату, другую, в которой громоздилась на каменном полу куча мешков и мешочков, растворил дверь в третью и, ступив в темноту, пробормотал:
– О, Владыка Жизни, опять эти нерадивые псы забыли зажечь свечи!
Щурясь, Мгал шагнул следом, положив руку на висевший у пояса нож, и тут же чудовищной силы удар обрушился на его голову. Он отшатнулся назад, услышал рев Эмрика, истошный визг толстяка, испуганный вскрик Гиля. Выхватив нож, ударил куда-то вправо, где ощутил движение и дыхание. Под его левой рукой что-то хрустнуло, невидимый противник захрипел, но в этот момент новый сокрушительный удар бросил северянина на колени. Ему показалось, что на него рухнул потолок; перед глазами поплыли цветные кольца, в ушах звенело не переставая, а потом разом нахлынули темнота и тишина.
2
Мгал очнулся оттого, что кто-то тихо звал его по имени. Попытался встать, но понял, что не в состоянии даже шевельнуться – руки и ноги были словно в тиски зажаты.
– Мгал, ты жив? – снова спросил мальчишеский голос, и северянин узнал Гиля.
– Кажется, жив. – Он с трудом разлепил разбитые, потрескавшиеся губы и почувствовал во рту привкус крови. Говорить было трудно – глотку словно толстый слой песка облепил. – Где мы?
– Похоже на амбар или сарай, – подал голос Эмрик. – Долго ты в себя приходил, мы уж думали – умер.
– Сколько времени прошло?
– Больше суток. Лежим на земляном полу, дверь слева от тебя. Пошарь вокруг, где-то рядом должен быть кувшин с водой и миска с похлебкой.
– Не могу шелохнуться. – Мгал покрутил головой, но серая тьма перед глазами не рассеивалась. – Кроме того, я ничего не вижу.
– Сейчас ночь. Погоди немного, глаза привыкнут, и освоишься.
– Мы закованы в деревянные колодки. Ножной брус неподвижен, но руками шевелить можно. Если они у тебя целы. – Голос Эмрика доносился справа, а Гиля – от противоположной стены.
Мгал еще раз попробовал двинуть руками. Его пронзила острая боль, и все же он с радостью ощутил, что руки у него не повреждены. Тяжелая деревянная доска, в прорезь которой они были заключены, затрудняла движения, боль была едва переносимой, однако он, приподнявшись, пошарил вокруг и нащупал высокий кувшин. Поднес к лицу, сделал несколько жадных глотков. В голове начало проясняться, хотя боль в затылке продолжала пульсировать.
– Нас схватили слуги Старшего караванщика?
– Да, но прежде Эмрик успел убить толстяка. Ты тоже поразил одного или двух нападавших, – сказал Гиль с гордостью за своих старших товарищей. – У меня не было ножа, но я дрался, пока они не свалили меня с ног.
– Молодец. – Мгал помолчал, борясь с подкатившей к горлу тошнотой. – Старший караванщик, по-видимому, решил продать нас Торговцам людьми и тем поправить свои дела. Интересно, знал ли о его намерениях Хог?
Вопрос его остался без ответа, и Мгал снова поднял голову:
– Гиль, ты говорил, что можешь распутывать узлы и сумел без особого труда освободиться от веревок Белых Братьев. Если бы нам удалось избавиться от колодок…
– Нет, с железными скрепами мне не справиться, я уже пробовал, – отозвался Гиль, а Эмрик с горечью промолвил:
– Как мы могли довериться старику, ума не приложу! Предательство у него прямо на лбу написано! И этот толстяк…
– Со Старшим караванщиком мы делили еду и питье, как же было не верить ему? Заподозрить человека в предательстве – это почти то же, что самому предать его.
– Я слышал, у жителей юга другие законы, другие нравы. Я должен был предостеречь вас…
– Все южане такие. Я понял это, когда они захватили нас у Развилки. Жаль, мало их щитоносец покрошил! – Гиль завозился в своем углу и спросил с надеждой: – Но ведь мы выберемся отсюда? Мы удерем? Я лучше покончу с собой и уйду к Самаату, чем стану рабом предателя!
– Разумеется, мы сбежим, но, быть может, это произойдет не так скоро, как нам хотелось бы. А насчет южан ты не прав. Подлецы и предатели есть везде… Кстати, я уверен, что Хог не позволил бы Старшему караванщику совершить эту гнусность. Да и воинам старик скорее всего наврал что-нибудь несусветное.
– Но что это меняет, Эмрик? И что нам делать теперь? – не унимался мальчишка.
– Запастись терпением и ждать, не вспомнит ли о нас Вожатый Солнечного Диска, – ответил Мгал больше самому себе, чем Гилю, и закрыл глаза. – Прежде всего необходимо восстановить силы, а уж потом… Никакие стены и стражники не удержат нас в неволе, клянусь жизнью!
3
– Слышите? Кто-то скребется на крыше! – прошептал Гиль.
– Наверное, ветер треплет солому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65