– И, само собой, убедиться, что я хорошо выгляжу для дам.
Дарни было не смешно.
– Оно никогда не удержит воду.
– Может, я помогу? – Джилмартен потянулся за зеркалом.
Солурский маг внимательно изучил металл с обеих сторон и зажал его в ладонях. Потом сосредоточился, слабая улыбка тронула его губы. Через минуту он вернул зеркало Узаре, уже вогнутое, как ложка. Я ожидала, что вода закипит или зашипит, когда Узара осторожно налил ее внутрь, но, к сожалению, она не закипела. Узара поднял маленькую чашу и стал дотошно разглядывать нижнюю сторону.
– Обменяетесь мнениями позже, – остановила я его. – Гадание?
Узара всматривался в мелкую воду, и зеленоватый свет, отражающийся от серебра, бросал загадочные блики на его лицо.
– Никаких признаков погони, – заявил наконец маг. – Насколько я могу видеть, дорога свободна. – Он нахмурился. – Но я не могу найти то место, где на нас напали. Я знаю, что разворотил дорогу, и воздушные заклинания Джилмартена наверняка оставили какой-то след.
– Эфирное колдовство, – мрачно изрекла я. – От магии чародеев будет мало проку, если Высшее Искусство станет помогать людям прятаться от нее.
Словно не слыша меня, Узара все ближе наклонялся к чаше, но внезапно его руки задрожали, изумрудное сияние расплескалось и исчезло в земле.
– Довольно. – Дарни наклонился, забрал у мага, который не оказал никакого сопротивления, зеркало и вылил чернильную воду. – Попытаемся еще раз, когда Зар немного отдохнет.
– Попробуй ты. – Грен ободряюще потрепал Джилмартена по плечу.
– Боюсь, я не так хорошо владею искусством воды, – промямлил маг. – По солурской традиции, мы держимся гораздо ближе к своей собственной природной стихии.
На лице Грена отразилась досада.
– Давай-ка поищем тут что-нибудь съедобное. – Я потянула его на звериную тропу.
– С испугу эти маги горят ярко и горячо, но вскоре от них остается одна зола, – проворчал Грен, пиная безобидный куст.
– Ты несправедлив, – отрезала я. – Та магия, которую они разбрасывали вокруг, отнимает у них много сил. Они могут потерять сознание, если переусердствуют, а нам это совсем ни к чему.
– Я здесь для того, чтобы разделаться с каждым эльетиммом, желающим испытать судьбу, – агрессивно сказал Грен.
– Да, но ты ведь уверен, что тебя нельзя убить, и знать не знаешь, что такое изнурение, – возразила я.
Горец ухмыльнулся.
– Таким меня создал Мизаен.
– Вот и будь благодарен, что он создал магов такими, какие есть. – Я тщетно искала вокруг хоть какое-нибудь из известных мне съедобных растений. И почему я была так невнимательна, когда ходила за провиантом с женщинами Лесного Народа. – Иначе они бы уже правили миром – Эти слова высекли эхо из глубин моей памяти. – Отриково «Почему маги не правят миром».
Грен недоуменно воззрился на меня.
– Что?
– Не важно. – Я указала на куст, усыпанный красными ягодами. – Как ты думаешь, они ядовиты?
Грен сорвал одну и съел, прежде чем я успела его остановить.
– Вкус как у малины.
Я опасливо понюхала ягодку. Более мелкая и более темная, но она пахла малиной. Я начала собирать их в подол рубахи. Может, кто-нибудь из магов знает наверняка. Грен помогал, но половину отправлял в рот. Я не стала напоминать ему об осторожности.
Отрик. Пробираясь между колючими ветками, я подумала о старом маге. Он нравился мне, он не был лакеем Планира, полирующим кресло в Совете своим раздобревшим задом. Когда Отрик захотел узнать об океанских ветрах и течениях, он нанялся на пиратский корабль. И вот теперь эльетиммское заклинание держало его во сне между жизнью и смертью. Он был сражен, когда использовал свою магию, чтобы остановить ублюдков, убивающих несчастных колонистов Келларина. Значит, кто-то еще зависит от нас, от нашего проникновения в тайны эфирной магии.
Мы еще немного побродили, но ничего не нашли. Увы, разгар лета – плохое время, чтобы жить за счет земли. Все эти цветы и горькие зеленые ягоды просто издевались над нами, обещая поспеть в недалеком будущем. В угрюмом согласии мы повернули обратно.
– Вот все, что удалось собрать.
Я поделила добычу, отдав львиную долю Узаре. Все жадно набросились на еду, но ягодами живот не набьешь. Я вновь недобрым словом помянула лошадей. Меня угнетала перспектива путешествовать через Лес без припасов, без проверенной воды и чистой смены белья. Пожалев еще раз, что больше нечего съесть, я вытерла руки о запачканную рубаху и обвела взглядом наш приунывший кружок.
– Итак, что теперь?
– Мы получим инструкции от Планира, – хмуро сообщил Узара.
– Нам нужно расширить границы гадания и узнать, сколько народу вооружается, – рассуждал Дарни. – Если это единственный род с боевым зудом, дело одно. Но если бунтуют все долины по эту сторону высот, нас ждет кровавая осень.
– Делайте, как считаете нужным, – ответила я обоим. – Я отправилась в этот путь, чтобы найти эфирные знания, и меня ничто не остановит.
– Та игра закончена, Ливак, – рассердился Узара, – все руны вытащены. У нас в кармане так же пусто, как было в начале.
– Значит, пора собирать кости для новой партии, – отрезала я. – Проигрыш лишь тогда имеет значение, когда ты уходишь с ним из-за стола. Пока играешь, ты всегда можешь вернуть свои деньги. – И при необходимости помочь своей удаче, если расклад будет против тебя. Особенно если противник и сам горазд мухлевать.
– И как ты предлагаешь за это взяться? – Судя по тону, Дарни явно был уверен, что у меня нет реальных идей.
– Планир уже нашел способ разбудить Отрика? – потребовала я ответа от Узары.
– Нет, – тяжело вздохнул маг. – Мы испробовали за зиму все, что могла предложить Гуиналь. Но потерпели неудачу, и если Планир не забыл сообщить мне, никто с тех пор не раскопал ничего нового, что могло бы помочь.
– Бьюсь об заклад, эльетиммский колдун умеет это делать, – заявила я. – Может, знание и не серебряная кружка, но почему бы не украсть голову, в которой оно содержится, а?
Узара посмотрел на меня с сомнением и досадой, но в темных глазах Дарни зажегся интерес.
– Мы могли бы попробовать, верно? – настаивала я. – А заодно узнать, что затевают горцы. И что за варево мешает в своих горшках тот эльетиммский ублюдок. И, возможно, найти ответы на большинство вопросов об эфирной магии, на которые Гуиналь не может ответить. Теперь мы знаем, что охранные заклятия Гуиналь работают. Ледяной островитянин будет не в состоянии заморочить нам голову своими штучками, пока мы его хватаем.
А я бы доказала себе раз к навсегда, что эльетиммских заклинаний не нужно бояться. Бояться так, как я боюсь их сейчас – до тошноты, до смертельного ужаса, который внедрил в мой разум тот Беловолосый.
– Однажды мы захватили его и сделаем это снова. Связанный и избитый до беспамятства, он причинит не больше неприятностей, чем мешок дерьма.
– Я запрещаю вам, категорически! – Узара совершил ошибку, пытаясь встать, и задохнулся от боли.
– Дай-то Сэдрин, чтобы он уже проходил через дверь в Иной мир, – задумчиво протянул Дарни.
– Если Рэпонин сделал свою работу, – горячо согласилась я. – Но что, если нет?
– Как мы это узнаем? – пожал плечами Дарни.
– Вот. – Я порылась в сумке у себя на поясе и показала маленький нож. – Он принадлежал той стерве Шелтий. Она была с эльетиммом раньше, она будет с ним и теперь. Узара найдет ее, а мы найдем его.
– Ты имеешь в виду ту, что прогнала нас из гор? – Узара пришел в ужас. – Ты у нее украла?
– Думаешь, она не поняла, что это была ты? – Дарни вперил в меня свой устрашающий взгляд, который я хорошо запомнила еще с позапрошлого года. – Тебе не кажется, что именно это натравило их на нас?
– Пять пятерок мужчин, вооруженных до зубов и жаждущих крови, за один карманный ножичек и спустя полный круг Большой луны? – Я вскинула брови. – Нет, я так не думаю. Я даже сомневаюсь, что она заметила пропажу, а если и заметила, то наверняка подумала, что просто потеряла его, когда кожа лопнула. – Я помахала оборванным концом и ухмыльнулась Джилмартену, который выглядел совершенно озадаченным.
– Если Ливак срежет твой кошелек после обеда, ты не узнаешь об этом, пока не захочешь оплатить счет за ужин, – твердо заявил Сорград Дарни.
– Я здесь по распоряжению Верховного мага и такого просто не потерплю! – вспылил Узара. – Я не стану помогать тебе с гаданием!
– Мы не работаем на тебя, приятель, – радостно напомнил ему Грен.
– Или на твоего Верховного мага, – добавил Сорград угрожающим тоном. – И если ты нам не поможешь, я сам попробую это гадание.
– Я уже говорила тебе, что на этой охоте я – собака с медным ошейником, – заявила я магу. – Мы сделаем то, что хотим, с твоей помощью или без.
– Ну-ну, попробуй, – захохотал Дарни. – Это невозможно.
Грен улыбнулся.
– Нет такого понятия – «невозможно»…
– Есть только очень неравные шансы. – Сорград встал рядом с братом.
– Они-то как раз и приносят самую большую прибыль. – Я присоединилась к горцам. – Мы идем. Вы с нами?
– Нам следует держаться вместе в Лесу, – посуровел Дарни. – Ради безопасности.
Маги переглянулись с нетерпением и неуверенностью, но каждому хватило ума понять, что, пока Узара в таком состоянии, мечи и дротики нужны им не меньше, чем заклинания.
Мы пошли, и я принялась ломать голову. Без сотрудничества Узары мне не хватало нескольких ключевых рун. Я пока не придумала, как их добыть, но твердо решила сыграть эту партию. Победа победой, но хотелось бы еще и свести счеты.
Глава 8
Ветер – неизменный спутник жизни в Далазоре, и эта песня охватывает все его настроения: студеный ветер зимы, теплое дыхание лета, неистовые бури, что бушуют над открытыми пастбищами, и те редкие минуты тишины, когда требуется всего мгновение, чтобы понять, чего нам так недостает.
Что за неведомая сила движеньем этим управляет?
Поток стремительный, могучий не устает, не иссякает.
Согнется перед ним слабейший, но, покорившись, уцелеет;
Сломается пред ним сильнейший – упав, подняться не успеет.
Он вечно что-то ищет, рыщет и раздевает донага.
Есть у него свои заботы, но нет ни друга, ни врага.
Иного языка не зная, он в темноте рождает вой.
Тела погибших иссушает и оставляет за собой.
Жестокий холод гонит к солнцу, чтобы светило остудить,
Но в лунах пробуждает жалость, чтоб ночи зябкие смягчить.
Способен исцелить больного он бархатным прикосновеньем.
Он непрерывно восславляет природы яркое цветенье,
И злой буран, и дождь свирепый, стегающий нагие спины;
Он посылает испытанья и виноватым, и невинным.
Но вдруг угомонится ветер, и тишь благая наступает.
Хиреют потихоньку страхи, и сердце бег свой замедляет.
И ты поймешь, что мир распахнут для доброты и размышленья…
Стань мудрым, и тогда познаешь себя в минуты откровенья.
Фесс Атил, 4-е постлета
На холодном камне длинного сланцевого стола лежало тело, запеленутое до шеи в белое полотно. Капюшон из той же ткани скрывал волосы, но несколько прядок выбились, тусклые от пятен ржавой крови. Едва ощутимый запах разложения висел в воздухе. Сиротливые языки свечей, поставленных в изголовье и в ногах, отпугивали темноту от стола, тогда как наступивший вечер погрузил другую часть комнаты во мрак: огонь в очаге превратился в груду красных углей.
Аритейн наблюдала за тремя плачущими женщинами, которые начали зашивать труп в саван из жесткой кожи.
– Я не вижу причин для бальзамирования тела, – холодно заметила она. – Я могла бы немедленно совершить погребальный обряд, если б вы мне только позволили.
Исмения наклонилась и поцеловала белый мраморный лоб, затем нежно соединила складки над лицом Тейриола. Эйриз и Тейлин едва могли держать иглу, не говоря уж о том, чтобы шить, так сильно дрожали их пальцы.
Старая женщина подняла голову.
– Только те Шелтий, которые остались верны своим клятвам, положат моего сына под небо, чтобы Мизаен судил его и вороны потребовали свое, – спокойно промолвила она. – Убирайся отсюда.
Обе девушки застыли, но слезы продолжали сбегать по их щекам.
Аритейн возмущенно вскинула подбородок.
– Я была бы тебе признательна, если б ты проявила вежливость, соответствующую моему званию. Тебе вообще не достались бы его кости, если б Шелтий не принесли его домой.
Взгляд Исмении метнулся к дочерям.
– Пожалуйста, оставь нас оплакивать наших мертвых, – попросила она более уравновешенным тоном.
– Скорбь – это, конечно, хорошо. – Аритейн с презрением оглядела приведенную в беспорядок мебель и не подметенный пол. – Но чрезмерное ее проявление становится потаканием вашим слабостям.
Девушка быстро направилась к очагу и положила свежие дрова на красные угли.
Эйриз неловко вдевала нитку в иглу в зыбком свете свечи.
– Если у меня будет сын, я назову его Тейро, мама.
– Ты действительно ждешь ребенка на этот раз? – Синевато-серые глаза Аритейн впились в женщину. – Кажется, да. Ты уже сказала Джиррану?
– У меня не было возможности. – Лицо Эйриз потемнело от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Дарни было не смешно.
– Оно никогда не удержит воду.
– Может, я помогу? – Джилмартен потянулся за зеркалом.
Солурский маг внимательно изучил металл с обеих сторон и зажал его в ладонях. Потом сосредоточился, слабая улыбка тронула его губы. Через минуту он вернул зеркало Узаре, уже вогнутое, как ложка. Я ожидала, что вода закипит или зашипит, когда Узара осторожно налил ее внутрь, но, к сожалению, она не закипела. Узара поднял маленькую чашу и стал дотошно разглядывать нижнюю сторону.
– Обменяетесь мнениями позже, – остановила я его. – Гадание?
Узара всматривался в мелкую воду, и зеленоватый свет, отражающийся от серебра, бросал загадочные блики на его лицо.
– Никаких признаков погони, – заявил наконец маг. – Насколько я могу видеть, дорога свободна. – Он нахмурился. – Но я не могу найти то место, где на нас напали. Я знаю, что разворотил дорогу, и воздушные заклинания Джилмартена наверняка оставили какой-то след.
– Эфирное колдовство, – мрачно изрекла я. – От магии чародеев будет мало проку, если Высшее Искусство станет помогать людям прятаться от нее.
Словно не слыша меня, Узара все ближе наклонялся к чаше, но внезапно его руки задрожали, изумрудное сияние расплескалось и исчезло в земле.
– Довольно. – Дарни наклонился, забрал у мага, который не оказал никакого сопротивления, зеркало и вылил чернильную воду. – Попытаемся еще раз, когда Зар немного отдохнет.
– Попробуй ты. – Грен ободряюще потрепал Джилмартена по плечу.
– Боюсь, я не так хорошо владею искусством воды, – промямлил маг. – По солурской традиции, мы держимся гораздо ближе к своей собственной природной стихии.
На лице Грена отразилась досада.
– Давай-ка поищем тут что-нибудь съедобное. – Я потянула его на звериную тропу.
– С испугу эти маги горят ярко и горячо, но вскоре от них остается одна зола, – проворчал Грен, пиная безобидный куст.
– Ты несправедлив, – отрезала я. – Та магия, которую они разбрасывали вокруг, отнимает у них много сил. Они могут потерять сознание, если переусердствуют, а нам это совсем ни к чему.
– Я здесь для того, чтобы разделаться с каждым эльетиммом, желающим испытать судьбу, – агрессивно сказал Грен.
– Да, но ты ведь уверен, что тебя нельзя убить, и знать не знаешь, что такое изнурение, – возразила я.
Горец ухмыльнулся.
– Таким меня создал Мизаен.
– Вот и будь благодарен, что он создал магов такими, какие есть. – Я тщетно искала вокруг хоть какое-нибудь из известных мне съедобных растений. И почему я была так невнимательна, когда ходила за провиантом с женщинами Лесного Народа. – Иначе они бы уже правили миром – Эти слова высекли эхо из глубин моей памяти. – Отриково «Почему маги не правят миром».
Грен недоуменно воззрился на меня.
– Что?
– Не важно. – Я указала на куст, усыпанный красными ягодами. – Как ты думаешь, они ядовиты?
Грен сорвал одну и съел, прежде чем я успела его остановить.
– Вкус как у малины.
Я опасливо понюхала ягодку. Более мелкая и более темная, но она пахла малиной. Я начала собирать их в подол рубахи. Может, кто-нибудь из магов знает наверняка. Грен помогал, но половину отправлял в рот. Я не стала напоминать ему об осторожности.
Отрик. Пробираясь между колючими ветками, я подумала о старом маге. Он нравился мне, он не был лакеем Планира, полирующим кресло в Совете своим раздобревшим задом. Когда Отрик захотел узнать об океанских ветрах и течениях, он нанялся на пиратский корабль. И вот теперь эльетиммское заклинание держало его во сне между жизнью и смертью. Он был сражен, когда использовал свою магию, чтобы остановить ублюдков, убивающих несчастных колонистов Келларина. Значит, кто-то еще зависит от нас, от нашего проникновения в тайны эфирной магии.
Мы еще немного побродили, но ничего не нашли. Увы, разгар лета – плохое время, чтобы жить за счет земли. Все эти цветы и горькие зеленые ягоды просто издевались над нами, обещая поспеть в недалеком будущем. В угрюмом согласии мы повернули обратно.
– Вот все, что удалось собрать.
Я поделила добычу, отдав львиную долю Узаре. Все жадно набросились на еду, но ягодами живот не набьешь. Я вновь недобрым словом помянула лошадей. Меня угнетала перспектива путешествовать через Лес без припасов, без проверенной воды и чистой смены белья. Пожалев еще раз, что больше нечего съесть, я вытерла руки о запачканную рубаху и обвела взглядом наш приунывший кружок.
– Итак, что теперь?
– Мы получим инструкции от Планира, – хмуро сообщил Узара.
– Нам нужно расширить границы гадания и узнать, сколько народу вооружается, – рассуждал Дарни. – Если это единственный род с боевым зудом, дело одно. Но если бунтуют все долины по эту сторону высот, нас ждет кровавая осень.
– Делайте, как считаете нужным, – ответила я обоим. – Я отправилась в этот путь, чтобы найти эфирные знания, и меня ничто не остановит.
– Та игра закончена, Ливак, – рассердился Узара, – все руны вытащены. У нас в кармане так же пусто, как было в начале.
– Значит, пора собирать кости для новой партии, – отрезала я. – Проигрыш лишь тогда имеет значение, когда ты уходишь с ним из-за стола. Пока играешь, ты всегда можешь вернуть свои деньги. – И при необходимости помочь своей удаче, если расклад будет против тебя. Особенно если противник и сам горазд мухлевать.
– И как ты предлагаешь за это взяться? – Судя по тону, Дарни явно был уверен, что у меня нет реальных идей.
– Планир уже нашел способ разбудить Отрика? – потребовала я ответа от Узары.
– Нет, – тяжело вздохнул маг. – Мы испробовали за зиму все, что могла предложить Гуиналь. Но потерпели неудачу, и если Планир не забыл сообщить мне, никто с тех пор не раскопал ничего нового, что могло бы помочь.
– Бьюсь об заклад, эльетиммский колдун умеет это делать, – заявила я. – Может, знание и не серебряная кружка, но почему бы не украсть голову, в которой оно содержится, а?
Узара посмотрел на меня с сомнением и досадой, но в темных глазах Дарни зажегся интерес.
– Мы могли бы попробовать, верно? – настаивала я. – А заодно узнать, что затевают горцы. И что за варево мешает в своих горшках тот эльетиммский ублюдок. И, возможно, найти ответы на большинство вопросов об эфирной магии, на которые Гуиналь не может ответить. Теперь мы знаем, что охранные заклятия Гуиналь работают. Ледяной островитянин будет не в состоянии заморочить нам голову своими штучками, пока мы его хватаем.
А я бы доказала себе раз к навсегда, что эльетиммских заклинаний не нужно бояться. Бояться так, как я боюсь их сейчас – до тошноты, до смертельного ужаса, который внедрил в мой разум тот Беловолосый.
– Однажды мы захватили его и сделаем это снова. Связанный и избитый до беспамятства, он причинит не больше неприятностей, чем мешок дерьма.
– Я запрещаю вам, категорически! – Узара совершил ошибку, пытаясь встать, и задохнулся от боли.
– Дай-то Сэдрин, чтобы он уже проходил через дверь в Иной мир, – задумчиво протянул Дарни.
– Если Рэпонин сделал свою работу, – горячо согласилась я. – Но что, если нет?
– Как мы это узнаем? – пожал плечами Дарни.
– Вот. – Я порылась в сумке у себя на поясе и показала маленький нож. – Он принадлежал той стерве Шелтий. Она была с эльетиммом раньше, она будет с ним и теперь. Узара найдет ее, а мы найдем его.
– Ты имеешь в виду ту, что прогнала нас из гор? – Узара пришел в ужас. – Ты у нее украла?
– Думаешь, она не поняла, что это была ты? – Дарни вперил в меня свой устрашающий взгляд, который я хорошо запомнила еще с позапрошлого года. – Тебе не кажется, что именно это натравило их на нас?
– Пять пятерок мужчин, вооруженных до зубов и жаждущих крови, за один карманный ножичек и спустя полный круг Большой луны? – Я вскинула брови. – Нет, я так не думаю. Я даже сомневаюсь, что она заметила пропажу, а если и заметила, то наверняка подумала, что просто потеряла его, когда кожа лопнула. – Я помахала оборванным концом и ухмыльнулась Джилмартену, который выглядел совершенно озадаченным.
– Если Ливак срежет твой кошелек после обеда, ты не узнаешь об этом, пока не захочешь оплатить счет за ужин, – твердо заявил Сорград Дарни.
– Я здесь по распоряжению Верховного мага и такого просто не потерплю! – вспылил Узара. – Я не стану помогать тебе с гаданием!
– Мы не работаем на тебя, приятель, – радостно напомнил ему Грен.
– Или на твоего Верховного мага, – добавил Сорград угрожающим тоном. – И если ты нам не поможешь, я сам попробую это гадание.
– Я уже говорила тебе, что на этой охоте я – собака с медным ошейником, – заявила я магу. – Мы сделаем то, что хотим, с твоей помощью или без.
– Ну-ну, попробуй, – захохотал Дарни. – Это невозможно.
Грен улыбнулся.
– Нет такого понятия – «невозможно»…
– Есть только очень неравные шансы. – Сорград встал рядом с братом.
– Они-то как раз и приносят самую большую прибыль. – Я присоединилась к горцам. – Мы идем. Вы с нами?
– Нам следует держаться вместе в Лесу, – посуровел Дарни. – Ради безопасности.
Маги переглянулись с нетерпением и неуверенностью, но каждому хватило ума понять, что, пока Узара в таком состоянии, мечи и дротики нужны им не меньше, чем заклинания.
Мы пошли, и я принялась ломать голову. Без сотрудничества Узары мне не хватало нескольких ключевых рун. Я пока не придумала, как их добыть, но твердо решила сыграть эту партию. Победа победой, но хотелось бы еще и свести счеты.
Глава 8
Ветер – неизменный спутник жизни в Далазоре, и эта песня охватывает все его настроения: студеный ветер зимы, теплое дыхание лета, неистовые бури, что бушуют над открытыми пастбищами, и те редкие минуты тишины, когда требуется всего мгновение, чтобы понять, чего нам так недостает.
Что за неведомая сила движеньем этим управляет?
Поток стремительный, могучий не устает, не иссякает.
Согнется перед ним слабейший, но, покорившись, уцелеет;
Сломается пред ним сильнейший – упав, подняться не успеет.
Он вечно что-то ищет, рыщет и раздевает донага.
Есть у него свои заботы, но нет ни друга, ни врага.
Иного языка не зная, он в темноте рождает вой.
Тела погибших иссушает и оставляет за собой.
Жестокий холод гонит к солнцу, чтобы светило остудить,
Но в лунах пробуждает жалость, чтоб ночи зябкие смягчить.
Способен исцелить больного он бархатным прикосновеньем.
Он непрерывно восславляет природы яркое цветенье,
И злой буран, и дождь свирепый, стегающий нагие спины;
Он посылает испытанья и виноватым, и невинным.
Но вдруг угомонится ветер, и тишь благая наступает.
Хиреют потихоньку страхи, и сердце бег свой замедляет.
И ты поймешь, что мир распахнут для доброты и размышленья…
Стань мудрым, и тогда познаешь себя в минуты откровенья.
Фесс Атил, 4-е постлета
На холодном камне длинного сланцевого стола лежало тело, запеленутое до шеи в белое полотно. Капюшон из той же ткани скрывал волосы, но несколько прядок выбились, тусклые от пятен ржавой крови. Едва ощутимый запах разложения висел в воздухе. Сиротливые языки свечей, поставленных в изголовье и в ногах, отпугивали темноту от стола, тогда как наступивший вечер погрузил другую часть комнаты во мрак: огонь в очаге превратился в груду красных углей.
Аритейн наблюдала за тремя плачущими женщинами, которые начали зашивать труп в саван из жесткой кожи.
– Я не вижу причин для бальзамирования тела, – холодно заметила она. – Я могла бы немедленно совершить погребальный обряд, если б вы мне только позволили.
Исмения наклонилась и поцеловала белый мраморный лоб, затем нежно соединила складки над лицом Тейриола. Эйриз и Тейлин едва могли держать иглу, не говоря уж о том, чтобы шить, так сильно дрожали их пальцы.
Старая женщина подняла голову.
– Только те Шелтий, которые остались верны своим клятвам, положат моего сына под небо, чтобы Мизаен судил его и вороны потребовали свое, – спокойно промолвила она. – Убирайся отсюда.
Обе девушки застыли, но слезы продолжали сбегать по их щекам.
Аритейн возмущенно вскинула подбородок.
– Я была бы тебе признательна, если б ты проявила вежливость, соответствующую моему званию. Тебе вообще не достались бы его кости, если б Шелтий не принесли его домой.
Взгляд Исмении метнулся к дочерям.
– Пожалуйста, оставь нас оплакивать наших мертвых, – попросила она более уравновешенным тоном.
– Скорбь – это, конечно, хорошо. – Аритейн с презрением оглядела приведенную в беспорядок мебель и не подметенный пол. – Но чрезмерное ее проявление становится потаканием вашим слабостям.
Девушка быстро направилась к очагу и положила свежие дрова на красные угли.
Эйриз неловко вдевала нитку в иглу в зыбком свете свечи.
– Если у меня будет сын, я назову его Тейро, мама.
– Ты действительно ждешь ребенка на этот раз? – Синевато-серые глаза Аритейн впились в женщину. – Кажется, да. Ты уже сказала Джиррану?
– У меня не было возможности. – Лицо Эйриз потемнело от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74