— Конечно. Вы были другом Арчера?
— Мало кто испытывал к Сэму неприязнь. Да, мы были друзьями.
— Его Камень почернел, — сказал Бетик. — Он был очень небольшим.
— Сэм всегда слишком истощал свои Камни. Смотрел на них, как на магические украшения. Мне будет очень его не хватать, — докончил Льюис с искренним сожалением.
— Он был единственным Хранителем, питавшим любовь к Атлантиде? — спросил Шэнноу.
— Да, пожалуй… то есть, не считая Саренто.
— Интересный человек. А сколько ему лет?
— Чуть больше двухсот восьмидесяти, мистер Шэнноу. Он необыкновенно одарен.
— А вы, мистер Льюис? Сколько лет вам?
— Шестьдесят семь. Сэму Арчеру было девяносто восемь. Камни — чудо.
— Поистине. Теперь я, пожалуй, лягу спать. Спасибо, что ответили на мои вопросы.
— Для меня это было удовольствием. Приятных снов.
— Еще один, последний вопрос.
— Спрашивайте.
— Вашу пищу создают для вас Камни?
— Гак было, мистер Шэнноу, но нам их сила нужна для других, более важных целей. Теперь мы держим большие стада рогатого скота и овец, и почти все овощи выращиваем сами.
— Еще раз спасибо.
— Не за что.
Шэнноу лежал без сна еще долго после того, как Бетик захрапел. «Вид по настроению» был включен на лунную ночь, и он следил, как по небу плывут облака — одни и те же облака с беспощадной повторяемостью. Он закрыл глаза, вновь увидел разорванное в клочья чучело и представил себе, что это лежит недавно еще живой человек, а вокруг валяются куски его внутренностей.
Будь у Каритаса такое оружие, исчадиям не удалось бы уничтожить его поселок, и юная Куропет была бы жива.
Шэнноу повернулся и лег на живот, но сон все еще не шел, как ни мягка была постель. Его грызла неясная тревога. Он спустил ноги с кровати и направился в стеклянную комнатку, встал ногами в неглубокую выемку и включил струи. На полочке под его правой рукой лежал кусок душистого мыла, и он соскребал въевшуюся в кожу грязь, наслаждаясь горячим душем. Потом вытерся пушистым полотенцем, вернулся к «виду по настроению» и, подчинившись безотчетному порыву, переключил ночь на день, вышвырнув солнце в небесную высь.
Сев к столу, он налил себе стакан воды. Всю свою жизнь он был охотником и предметом чужой охоты, а потому доверял своим инстинктам. У его тревоги должна была быть своя причина, и он решил понять ее до следующей встречи с Саренто.
Саренто. Ему он не понравился, но это еще не было поводом судить его слишком строго. Ему мало кто нравился… а вождь Хранителей был достаточно обходительным. Вопреки его словам, смерть Арчера словно бы не причинила ему особого огорчения. Но, с другой стороны, Арчер же был подчиненным, а Шэнноу знал, что чувства людей, которых мир провозглашает великими, редко бывают глубоки. Человечность отступает на задний план перед честолюбием.
Шэнноу дал своему мозгу расслабиться. Охотясь, движение возможной добычи замечают краешком глаза, и точно так же надо поступать, ища ответа на загадку. Пристальность взгляда затуманивает перспективу. Он дал волю своим мыслям…
И вдруг откуда?то из глубины памяти выпрыгнул Каритас — добрый, кроткий Каритас.
Каритас, исчадие Ада, отец огнестрельного оружия.
Послан Саренто?
Служить Аваддону?
Шэнноу стиснул зубы. Он мало что знал о прошлом Каритаса, но ведь Руфь сказала же ему, что он открыл Аваддону секрет пистолетов и ружей? И разве Саренто не сказал, что Каритас был одним из Хранителей, посланных учить и наставлять?
Какая игра ведется здесь?
И почему Хранителям нужны стада, если их Камни могли создать этот дворец чудес внутри корабля?призрака? Льюис сказал, что сила Камней им нужна для более важных целей. Но какая цель может быть важнее, чем обеспечение общины провизией?
Саренто сказал, что Шэнноу — ролинд, из чего следовало, что об Атлантиде он знал больше, чем Арчер. Почему же он не поделился своими знаниями с ним?
И последнее — Кейд. Кейд, разбойник, Кейд, убийца, бросающий свою шляпу в кольцо войны.
Какой здравомыслящий человек станет снабжать его сверхоружием?
Шэнноу, услышав о поступках Даниила, сказал Руфи, что счастлив, и сказал правду. Родная кровь — это родная кровь. Но он знал Кейда, как никто другой. Его брат — жесткий и безжалостный человек. И если он облекся в мантию вождя, то не из бескорыстных побуждений. Где?то в ужасах войны Кейд усмотрел выгоду для себя.
Он переключил «вид по настроению» на ночь и снова лег. Мысли его пришли в порядок, и он крепко заснул. Когда он проснулся, Бетик, уже одетый, сидел за столом с Льюисом. Перед исчадием стояла тарелка, на которой высилась гора яичницы с грудинкой. Шэнноу оделся и подсел к ним.
— Хотите поесть чего?нибудь, мистер Шэнноу? Боюсь, Бетик съел и вашу порцию.
— Спасибо. Я не голоден.
Льюис взглянул на квадратный браслет, охватывавший его запястье.
— Саренто ждет вас.
Бетик рыгнул и встал.
— Как нам доставить эти ружья Кейду? — спросил он.
Шэнноу улыбнулся, но ничего не ответил, а повернулся к Льюису:
— Так идем?
В ярко освещенном коридоре Шэнноу сбросил предохранительный ремешок с курка своего пистолета. Бетик заметил это быстрое движение и молча сделал то же. Больше он вопросов не задавал, но чуть замедлил шаг, чтобы оказаться позади Льюиса.
В комнате со столом?полумесяцем Саренто вновь поднялся навстречу своим гостям с теплейшей улыбкой.
— Вы хорошо спали?
— Прекрасно, — ответил Шэнноу. — Благодарю вас за гостеприимство, но нам пора в путь.
— На то, чтобы упаковать ружья, понадобится время.
— Мы не возьмем ружья для доставки.
Улыбка сползла с лица Саренто.
— Вы шутите?
— Нисколько. Вы неправильно меня поняли, мистер Саренто. У меня есть только одна цель — найти Иерусалим. К сожалению, прежде я должен убить Аваддона. Это вопрос гордости и мести. Я не участвую в войне с исчадиями. Если вы хотите отправить ружья Кейду, пошлите их со своими людьми.
— Не кажется ли вам, мистер Шэнноу, что это немного эгоистично?
— Прощайте, Саренто.
Шэнноу повернулся спиной к вождю Хранителей и пошел к двери. У него за спиной Бетик развел руками и, пятясь, выбрался в коридор. Шэнноу стоял рядом с лифтом. К ним присоединился Льюис, и путь до нижнего этажа был проделан в молчании.
Им подали лошадей. Льюис вышел с ними на солнечный свет.
— Удачи вам в ваших поисках, мистер Шэнноу!
— Благодарю вас, мистер Льюис.
Шэнноу вскочил в седло и повернул жеребца на юг. Бетик ехал рядом, и оба молчали, пока не достигли гребня холма, откуда открывался вид на разрушенный город и золотистый Ковчег.
— В чем дело, Шэнноу? — спросил Бетик, когда они придержали коней. — Мне казалось, ты обрадуешься случаю воспользоваться такими ружьями.
— Почему? Ты думаешь, мне нравится убивать?
— Для того, чтобы вместе с Кейдом разгромить исчадий.
— Я не позволю, Бетик, использовать себя в чужой игре. — Шэнноу вынул пистолет. — Из него я убил немало исчадий. Но разве он мой? Нет. Я снял его с трупа врага. Скажи мне, Бетик, сколько пройдет времени, прежде чем исчадия захватят одно из этих гнусных ружей? Сколько времени пройдет, прежде чем они разберут его на части и научатся изготовлять такие же? Это средство не прекратить войну, а лишь расширить ее. Я не ребенок, чтобы прельститься красивой игрушкой.
— Ты слишком много думаешь, Шэнноу.
— Верно, верно, мой друг. Я думаю, что Хранители ведут свою собственную игру. Я думаю, что это они создали адские пистолеты и ружья, а потом снабдили ими Аваддона. И я думаю, что нам очень повезло, что мы выбрались оттуда живыми.
— Почему они нас выпустили?
— От растерянности. Они никак не предполагали, что мы откажемся.
— Сколькими еще врагами ты думаешь обзавестись в своих поисках?
Шэнноу ухмыльнулся, и его лицо смягчилось. Он наклонился и ухватил Бетика за плечо.
— Позволь мне сказать тебе вот что: один друг стоит больше тысячи врагов.
Над ними дух Руфи вознесся ввысь. Ее радость была солнечной.
Она полетела на юго?запад, пронеслась над Вавилоном и начала высматривать фургон с Донной Тейбард. Его она обнаружила в предгорьях примерно в четырех днях пути от города. Донна лежала в задней половине фургона. Ее лоб, запястья и лодыжки были охвачены серебряными браслетами, и она казалась погруженной в заколдованный сон. Браслеты ввергли Руфь в недоумение, и она опустилась поближе к спящей женщине, ощутила сильнейшее притяжение и унеслась прочь. Собрав всю свою волю, она вновь приблизилась к бесчувственному телу и обнаружила, что браслеты, подобно магнитам, притягивают ее к себе. Тем не менее она спустилась еще ниже, притяжение стало болезненным, но тут она наконец увидела в браслетах осколки Кровь?Камня, вырвалась из невидимых тенет и улетела в убежище, узнав все, что ей требовалось.
В ней разгорался гнев: наконец?то она постигла тайну Кровь?Камней. Они всасывали не кровь и не жизнь, но экстрасенсорные силы. Мощь духа.
Духососы!
Жизнь Донны Тейбард прольется на Сипстрасси Аваддона, и ее душа усилит мощь Камня. Гнев Руфи перешел в слепую ярость.
В углу ее кабинета воздух замерцал, и когда она обернулась, там возник образ Каритаса. На мгновение, когда старик с улыбкой направился к ней, напряжение отпустило ее, но внезапно его пальцы превратились в когти, лицо стало лицом демона. Он кинулся на нее…
Ярость Руфи еще не улеглась; и мгновенно ее руки взметнулись, из кончиков пальцев заструился белый огонь. Демон завизжал и сгорел. Под жаром гнева Руфи обличие Каритаса пошло серыми пятнами, оделось чешуей, а тварь внутри забилась в судорогах и издохла.
Смрад тления заполнил комнату, и Руфь пошатнулась. Всюду вокруг нее возникли открытые окна, и свежий ветер очистил воздух. Она ощутила присутствие Пендаррика, и секунду спустя увидела царя в черной тунике с единственной серебряной звездой на плече.
— Вижу, вы научились убивать, госпожа.
Руфь села, устремив взгляд на свои руки.
— Это было инстинктивное действие.
— Как у Шэнноу?
— На этот раз я не нуждаюсь в наставлениях.
— Эта тварь не была Каритасом. Ее вырвала из каких?то врат великая сила, и у вас не было иного выбора, кроме как убить ее. Это не противоречит тому, чем являетесь вы, Руфь.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Обладай я истинным мужеством моей веры, я бы позволила ей убить меня.
— Может быть. Но тогда победа осталась бы за злом.
— Зачем вы здесь, Пендаррик?
— Только чтобы помочь вам, госпожа. Мое могущество в этом мире исчерпывается словами. Возможно, кара за хаос, который в мое время я обрушил на мир. Но у вас есть сила, и вы должны применить ее.
— Больше я не стану убивать. Никого и никогда.
— Выбор принадлежит вам. Но вы можете положить конец мечтам Аваддона, ни у кого не отнимая жизни. Сипстрасси действуют двояко: используют силу и впитывают силу. Необходимо с этим покончить.
— Как?
— Вы можете найти путь, Руфь. Но важно, чтобы нашли его вы сами.
— Я не нуждаюсь в загадках.
— Пора узнать, кто ваш враг. Найдите его — и найдете ответ.
— Почему вы просто не скажете мне, кто он?
— Ответ вам известен, госпожа. Точно так же, как с вашими учениками. Вы ведь не берете ребенка и не наделяете его силой, способной управлять судьбами миров. Вы направляете его, побуждаете взрослеть, самому искать ответы, развивать свои таланты.
— Но я же не ученица.
— Неужели, Руфь? Доверьтесь мне.
— Если я уничтожу моих врагов, весь труд моей жизни пропадет впустую. Все, во что я верила, чему учила других, окажется ничем и ложью.
— Согласен, — сказал Пендаррик мягко. — Но лишь в том случае, если вы убьете своих врагов. Есть и другой путь восстановить гармонию, Руфь, пусть всего лишь гармонию джунглей.
— И я могу достигнуть этого ценой собственной смерти?
— Все зависит от того, какую смерть вы изберете.
Руфь низко опустила голову.
— Оставьте меня одну, Пендаррик, мне надо подумать о многом.
Льюис вернулся в туннель, вызвал лифт и вошел в него. На шестнадцатом ярусе он вышел в широкий коридор. Проходя мимо жилых комнат, он увидел Амазигу Арчер. Она играла со своим сыном Люком и помахала ему. Он помахал в ответ и ускорил шаг. У него пока не находилось слов, чтобы сообщить ей, что Шэнноу ускакал. А с ним и возможность узнать о последних минутах ее мужа.
Он приблизился к Контрольной рубке и остановился перед стальной дверью. Через несколько секунд она открылась, и Льюис вошел.
— Вы меня вызывали, сэр? — спросил он Саренто.
Великан рассматривал какие?то чертежи и рассеянно кивнул, указав рукой на стул. Льюис сел.
— Ты знаешь, что это? — спросил Саренто и протянул ему чертежи.
— Нет, сэр, — ответил Льюис, быстро их просмотрев.
— Подлинные данные Ковчега. Через трое суток он отправится в плавание.
— Не понимаю, сэр.
— Нас ожидает гигантский прилив мощи, Льюис! С ее помощью я, чтобы отпраздновать Возрождение, на двенадцать часов верну Ковчегу его первозданность.
— Это потребует колоссальной мощи, — сказал Льюис.
— Верно. Но сейчас у нас на двести процентов больше энергии, чем месяц назад, и она продолжает ежечасно увеличиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46