Потом еще и постучал ногой по стальной кольчуге, показывая, насколько прочна.
- Лавку сам открывал с утра? - уточнил я.
- Сам, - ответил Михей.
- И жалюзи…
- Были опущены.
- Еще вход есть?
- Нет, этот единственный.
- А окна?
- Нет тут никаких окон. Глухой подвал.
- А вечером лавку кто запирал - ты или продавец?
- Естественно, я. Всегда последним ухожу и сам все запираю.
Михей щелкнул пультом, жалюзи радостно заскрипели и пошли собираться в кучу.
Когда ростовщик сунул ключ в замок двери, я спросил:
- Сигнализация есть?
- Имеется. Утром с пульта снял.
- Неужели выведена на пульт вневедомственной охраны? - подивился я.
- Нет, - ответил Михей и не без гордости пояснил: - Мы тут в складчину своих гавриков держим.
На всем экономит, подумал я. Если человек жаден, то он жаден во всем. За рубль белку в лесу насмерть загоняет, за кроуль - сам удавится.
- А свою защиту накладываешь? - спросил я для порядка, уже догадываясь, каким будет ответ.
И угадал.
- Нет, - ответил Михей и даже не смутился.
Слов не было, оставалось только головой покачать: оказывается, даже для личной безопасности Процентщику Силы жалко.
Это уже шиза какая-то, мысленно поставил я ему диагноз. Тут хороший доктор нужен. Лучше - профессор. А еще лучше - академик Академии медицинских наук.
В лавке пахло по-особенному, именно так пахнет сгустившееся время - сандалом, пылью и прелой стружкой. Михей повел меня через зал прямо в кабинет, но я задержался у стенда с банковскими кредитными билетами. Сразу (наверное, потому что желтоватая) кинулась в глаза «сотка» 1789 года с Екатериной Второй в овале. Улыбка императрицы и самодержицы всероссийской ничем не уступала улыбке Джоконды. Была такой же милой и загадочной. Я засмотрелся.
- Ты идешь? - поторопил меня Михей и, не дожидаясь ответа, вышел из зала через служебную дверь.
- Иду-иду, - крикнул я и, неловко развернувшись, задел локтем стоящую на постаменте огромную китайскую вазу.
Ваза, в росписи которой присутствовала пара священных драконов, покачнулась и стала падать. Я едва-едва успел принять ее горло на подъем ноги.
Бережно водрузив фарфоровую реликвию на место, с облегчением подумал: пронесло, и Михей бы не простил, и сам себя три года ел бы страшным поедом.
И то.
Быть может, именно эту самую вазу преподнес Конфуций архивариусу Лао-цзы при личной встрече. Говорят, была такая встреча. А еще говорят, что перед тем как попрощаться, Конфуций сказал: «Птицы летают, рыбы плавают, животные бегают. Бегущее животное можно заманить в западню, плавающее - в сеть, а летящее - настигнуть стрелой. Но как быть с драконом?» По легенде, Лао-цзы ответил таким образом, что Конфуций долго не мог прийти в себя и потом еще два года шептал по ночам на ухо наложнице: «Я видел Лао-цзы, я видел дракона».
Когда я вошел в логово отчаянного скупердяя, мне было сразу указано на метровый мраморный пьедестал, имитирующий формой дорическую колонну. На нем всеми цветами радуги сверкал хрустальный колпак с набалдашником.
- Тут, что ли, чаша стояла? - спросил я, подошел и приподнял прозрачную крышку.
- Да, там, - подтвердил ростовщик и тяжело вздохнул: - Стояла. Теперь не стоит.
- А чего, раз так дорога, сейф для нее не завел?
- Не видел смысла.
- А теперь видишь?
- И теперь не вижу. Тут маг поработал, а маг и из сейфа бы…
Я его перебил:
- Да с чего ты взял, что это дело рук мага?
- Разве это не очевидно? - удивился моей бестолковости Михей. - Сам посуди: жалюзи не тронуты, все замки и двери в порядке, в полу, потолке, стенах пробоин нет, а чаша пропала. Кто мог так все аккуратно провернуть? Только маг.
Я оглядел кабинет. Он был не таким уж и маленьким (квадратов, наверное, двадцать полезной площади в нем имелось, а то и больше), но казался очень тесным. А все из-за многочисленных стеллажей и шкафов, полки которых заполнял всяческий магический хлам. Чего там только не было: выводок божков-бродяг из нефрита, фарфоровые фигурки крокоттов, левкрокоттов и прочих мантихор, эмали с рельефными изображениями различных гадов, кубки, клинки, фрагменты рыцарских доспехов и манускрипты разных времен и народов. А помимо того: веера, опахала, алхимические приборы, чьи-то сердца в банках с формалином, глаза в спирту и засушенные лапы птиц. А еще: затертые тысячами прикосновений четки, пентакли, талисманы, подвески, бусы, кольца, серьги и браслеты в ларцах, шкатулках и россыпью. И еще: рога и копыта, мумии змей, чучела летучих мышей, лакированные хвосты ящериц и ожерелья из волчьих (и не только) клыков. И прочее, прочее, прочее.
Весь этот колдовской брикабрак излучал Силу, много Силы, очень много Силы, поэтому определить, была ли использована вором магия, не представлялось возможным. Разве реально определить, плевал ли кто-то в лужу, если после плевка прошли часы? Вообще-то, наверное, реально, но только на такой химический анализ уйдут века. Овчинка выделки не стоит.
- Больше ничего не пропало? - еще раз окинув взглядом все это несметное богатство, спросил я.
- Нет, больше ничего, - ответил Михей. - Я бы почувствовал.
Не знаю, как ты сам, а вот жаба твоя точно бы почувствовала, стала бы душить, подумал я, вслух комментировать не стал, пошел в коридор. Решил посмотреть, что там и как.
Левое крыло освещалось светом, проникающим через открытую дверь из торгового зала, а правое уходило в темноту.
- Где тут свет включается? - обернулся я к Михею, который в это время хлестал минералку.
- Пошарь справа, - оторвавшись от бутылки, ответил он. И снова приложился.
Щелкнув включателем, я увидел, что справа, от кабинета и дальше, коридор заставлен ящиками разных форм и габаритов. Вначале между ними еще имелся какой-никакой проход, но чем дальше, тем он становился уже, а метров через шесть и вовсе упирался в полуметровую баррикаду.
Открыв один из ящиков, я увидел банальную стружку.
- Тара, - пояснил вышедший из кабинета Михей.
- Вижу, - кивнул я и решительно направился к завалу.
Минут пять у меня ушло на то, чтобы его разгрести. Но потел я не зря - обнаружил, что коридор не кончается тупиком, что перегорожен двустворчатой решеткой. Куда коридор ведет после нее, не было видно, через три метра он делал поворот.
- На четвертые сутки Зоркий Сокол увидел, что в камере нет четвертой стены, - невесело пробормотал я, подошел, схватился за чугунные прутья и со всей силы потряс конструкцию. Держалась крепко, даже не шелохнулась. Такую бы в семнадцатом вместо ворот Зимнего дворца, глядишь, и переворота не случилось бы.
В грубо приваренных «ушках» висел амбарный замок и - что меня особо умилило - деревянная «гитарка» с пластилиновым оттиском. Подергав замок, я убедился, что висит не для вида, действительно замкнут.
- А чего ты говорил, что вход один? - повернулся я к запыхтевшему в затылок Михею.
- Ну это… - Он смущенно пожал плечами. - Это же внутрь здания ход. Через бойлерную к центральной лестнице.
- Печать твоя?
- Моя. Там по кругу - складские помещения Городского хлебоприемного предприятия номер два.
- Ключ у кого?
- У меня… И еще на вахте запасной. На случай пожара.
- Ну ты, Михей, даешь!
- А что? - пожал он плечами после секундного замешательства. - Ты что, думаешь, что вор отсюда зашел? - И не веря в такую возможность, по-собачьи замотал головой: - Нет-нет, быть того не может. Печать-то цела.
- Дай Силы! - рявкнул я. крепко ухватив его за руку.
Михей такой наглости от нанятого дракона не ожидал, раскрылся, и меня окатила мощная волна.
Не дожидаясь, когда ростовщик придет в себя, я быстро ткнул указательным пальцем в пластилиновый слепок и энергично воззвал:
Силой чар
Тает жар.
Слово - влет,
Силой - в лед.
В тот же миг пластилин замерз, стал твердым, словно камень. Я подцепил кружок ногтем и протянул ошарашенному Михею:
- Вот так это делается.
- Ага, значит, все-таки маг украл! - с негодованием прокудахтал ростовщик.
В очередной раз я убедился, что правильнее говорить не «маги-люди не доверяют друг другу», а «маги-люди не доверяют друг другу со страшной силой».
- Не усложняй, - осадил ростовщика. - Баллончик с охлаждающим газом - вот и вся магия.
- Полагаешь?
- Запросто. О криохирургии слышал?
Михей мотнул головой: нет, мол, не слышал. Пришлось объяснить:
- Это удаление бородавок, рубцов, родимых пятен и прочих бяк посредством местного охлаждения. Сейчас, чтоб ты знал, есть такие переносные системы, которые выплевывают закись азота, охлажденную до минус ста восьмидесяти. Тьфу - и но тебе три Антарктиды.
- И что, ты думаешь…
- Стой, опасная зона. Работа мозга.
- Что?
- Ничего. Ничего я, Михей, пока не думаю. Я пока факты собираю. Кстати, о девочках, что тебе сказала служба?
- Какая служба?.. А, в смысле охранник? Ничего он мне не сказал.
- Совсем, что ли, ничего?
- Сказал, сигнализация не срабатывала, ночь прошла спокойно.
- Я так понимаю, в сознании ты его не копался?
- Знаешь… - Михей насупился. - Давай это уж ты сам.
Меня зло взяло.
- Слушай, Михей, - спросил я, снимая с его плеча невидимую пылинку, - а зачем тебе Сила нужна? Можешь сказать? Нет?
Он промолчал.
- Копишь ты ее, копишь, - проворчал я, - скоро столько накопишь, что взорвешься.
- Не взорвусь, - с вызовом сказал он и собрался объяснить: - Ведь я же Силу…
- Понимаю, - опередил я его, - на артефакты сбрасываешь. Но почему немного на защиту не потратить? Объясни мне, дураку неумному, почему?
Он пожал плечами:
- А смысл? Ну потратил бы. Думаешь, это остановило бы того, кто решил чашу украсть? Если кто-то что-то решил украсть, он найдет способ защиту обойти. Согласен?
- Согласен.
- Так зачем тогда Силу на защиту тратить?
У меня было что на это ему ответить, и я ответил:
- А затем, Михей, чтобы не вводить в искушение того, кто не собирался ничего воровать.
И еще я хотел добавить на посошок, что скупой богач беднее нищего, но сдержался. В конце концов, всякий маг сам вправе решать, как ему свою Силу использовать. Или как ее не использовать.
Короче, не стал я его грузить, вместо этого рассказал о своих ближайших планах:
- Пойду охрану за грудки трясти.
- Тот, что ночью дежурил, уже сменился, - предупредил Михей.
- Разберусь.
- Может, с тобой пойти?
- Сам справлюсь. Ты давай сокровища свои стереги. Молотобойцы узнают, как у тебя тут дело незатейливо поставлено, - голову оторвут. Помнишь пункт восемьдесят восемь Уложения?
- О нераспространении «живых» артефактов среди непосвященных?
- Именно.
- Помню.
И тут я все-таки не удержался, поучил его немного уму-разуму:
- Помнить мало, соблюдать нужно.
Михей не обиделся, лишь попросил:
- Держи меня в курсе.
- Обязательно, - крикнул я, уже выходя из зала.
Чутье мне подсказывало, что без охраны в этом деле не обошлось. Интуитивное чувство подкреплялось знанием статистики, согласно которой в семидесяти процентах краж виноваты сами сторожа. Или не оказывают сопротивления (кому охота под пули лезть за двадцать рублей в час), или принимают участие (кто что охраняет, тот то и имеет). Мало нынче среди сторожей истинных самураев, все больше пофигистов и «оборотней с берданкой».
На вахте за подобием стойки зевал от скуки помятый тип в помятой же униформе. При своих сорока выглядел он на все пятьдесят. И немудрено. Попей ее родимую. От него и в ту минуту за версту несло самой незамысловатой сивухой. Никаких сомнений не было, что бодун - это его естественное состояние.
Будучи весьма чувствительным к резким запахам, я попробовал подойти к нему не с подветренной стороны, но он нажал на педаль, и мой живот уткнулся в заблокированную «вертушку».
- Куда? - спросил страж невидимой границы.
- Собственно, к вам, - бодро ответил я.
Мужик напрягся:
- Ко мне?
Вместо ответа я улыбнулся ему как родному.
Он напрягся еще больше.
- Чего надо?
- Родное забрать, - оказал я, вставая на носки в попытке заглянуть за стойку. - Вечером товарищу, что до вас дежурил, пакет оставлял.
- Какой пакет?
- Такой белый с… А он что, не передавал?
Мужик поиграл бровями, вспоминая, как оно все во время смены было, после чего уверенно мотнул головой:
- Ни хрена. - И еще раз головой туда-сюда. - Ни хрена мне Леха не передавал.
- Точно?
- Точно.
- Как же так. Я же… там же… Вот же черт какая непруха. Точно не оставлял?
- Да ни хрена он мне не оставлял.
- Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - схватился я за голову. - Ё-ка-лэ-мэ-нэ! - Играл я так вдохновенно, что даже сам чуть было не поверил в наличие мифического белого пакета. - Ё-ка-лэ… А как мне Леху теперь найти?
- В понедельник подходи, - посчитав на пальцах, посоветовал мужик. - У нас через два дня на третий.
Я замахал руками:
- Не-не-не, не пойдет, мне этот пакет сегодня… А где Леха живет? Скажи, я смотаюсь.
Охранник подтянул к себе замызганный гроссбух и открыл на одной из последних страниц. Стал водить пальцем в поисках адреса. Водил-водил, водил-водил, а потом вдруг поднял голову и посмотрел на меня изучающим взглядом. Этот его взгляд с прищуром не предвещал ничего хорошего. Через секунду-другую он озвучил свое подозрение:
- А ты не гонишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55