- Не дрейфь. Найдем кого-нибудь.
- Кого?
- Ну, не знаю… Найдем. Гадом буду, найдем.
Ашгарр на это ничего не сказал, и на кухне повисла долгая пауза, в течение которой каждый из нас думал о своем. Но об одном и том же. О жизни.
Жизнь длинна, перспективы туманны, финал неясен, думал Ашгарр.
Жизнь длинна, полна сюрпризов и тем интересна, думал я.
Играли мы в молчанку до тех пор, пока я не спросил (не только и не столько для того, чтобы получить информацию, сколько для того, чтобы отвлечь Ашгарра от тоскливых мыслей):
- Как думаешь, где в городе самое крутое место Силы?
Зная меня, как самого себя, Ашгарр не особо удивился резкой смене темы, чуть подумал и предположил:
- Наверное, перекресток Маркса и Ленина.
Я закрыл глаза, чтобы увидеть это оживленное место во всех деталях, и, когда в мозгу с фотографической точностью всплыла нужная картинка, у меня возникли сомнения.
- Помню, Архипыч на этом месте медведя-оборотня убил, но так это сколь же лет с тех пор прошло.
- Дело не в этом, - пояснил Ашгарр. - Вернее, не только в этом.
- А в чем?
- Через дорогу от памятника Ленину второй корпус нархоза стоит, а там в Отечественную военный госпиталь располагался. Помнишь?
Я кивнул - да, конечно, помню. Как такое забыть?
- Так вот, - продолжил Ашгарр. - Представляешь, сколько крови, боли, мольбы и проклятий в том месте излилось? Море. Еще лет сто Сила на этом пятачке бурлить будет. Поверь, это самое сильное место в городе.
- Верю, - согласился я.
- А тебе это вообще-то зачем? - вдруг озаботился Ашгарр.
Я вытащил из его пальцев окурок, добил до фильтра, отправил щелчком в форточку и с неохотой признался:
- Одному озабоченному духу родное вернуть нужно.
- Опять взялся чужую беду отводить?! - ахнул Ашгарр.
- Имеет место быть, - подтвердил я.
- Ну ты в своем репертуаре! - Ашгарр осуждающе покачал головой. - Дух, надо понимать, не местный?
- В том все и дело.
- А подкинуть нельзя?
- Как?
- Ну, оставить где-нибудь его вещички. К примеру, на пустыре. Найдет.
- Найдет, конечно. Но только раньше какой-нибудь пацан найдет. А потом напишут в газетах, что от рук маньяка пала очередная жертва. Ты этого хочешь?
- Нет.
- Вот то-то. Нет, тут даже не вопрос - надо лично. Из рук в руки. Если у него есть руки, а нет - так в зубы. Зубы-то у всех…
- И когда стыковка на орбите?
- Если он меня сам раньше не найдет, то, думаю, завтра организовать. На рассвете.
- До первых лучей?
- Это уж как. получится.
- Неужели настолько силен, что и на свету балует?
- Настолько. Как любит говорить Чубайс, беспрецедентно.
- Не ровен час, развоплотит он тебя, - заволновался Ашгарр. - У тебя же Силы ноль.
- Ты же знаешь, я верткий, - сказал я как можно беззаботнее. - Просто так не дамся.
- Может, с тобой пойти?
- А толку? Ты же, как и я, пустой.
И эта была правда. Горькая, но правда. Больше Ашгарр ничего не сказал, лишь плечами пожал, дескать, поступай как знаешь. Не мальчик.
- Если что, о Саиде позаботься, - напоследок сказал я.
Ашгарр кивнул.
- Квартплату внес до конца года.
Ашгарр еще раз кивнул.
На том наш разговор и закончился.
Я ополоснул свою пол-литровую боевую кружку с трещиной возле дужки в виде буквы «Л» и поплелся в конуру. Свет включать не стал, но, прежде чем запрыгнуть в гамак, врубил Гребенщикова.
За день набегался так, что, едва голова коснулась подушки, сразу стал засыпать. Правда, еще слышал, как Борис Борисович дрожащим голосом пропел:
Ты - животное лучше любых других,
Я лишь дождь на твоем пути.
Золотые драконы в лесах твоих,
От которых мне не уйти.
А потом уже ничего не слышал. Подумал: правильно, что Путин ему орден дал, - и тут же уснул.
Снилась мне Лера.
Нет, никакой эротики. Ничего такого. Шел самый обыкновенный черно-белый бред. И на этот раз он заключался в том, что моя отважная помощница на полном серьезе учила меня, как проигрывать на DVD-плейере старые виниловые пластинки. Она достаточно подробно и терпеливо объясняла: вот, шеф, пластинка, вот тут лоток, тут нажимаем, отсюда выезжает, аккуратно кладем, включаем, слушаем. Самое смешное, что огромная пластинка действительно умещалась на заточенном под маленький оптический диск лотке.
Чистой воды бред.
Трудно сказать, из каких кусочков пережитого собралась мозаика этой галиматьи, но одно точно - в реальной жизни я часто досадую, что старые виниловые диски пылятся на антресолях, а не крутятся на стареньких патефонах и радиолах. По сердцу мне эти черные блестящие блины. Радуют душу. А потому что живые. Иной раз достанешь из потускневшего конверта, проведешь ладонью по шершавой глади, почувствуешь всем своим естеством каждый бугорок, каждую впадину, каждую царапину - и возрадуешься. Уж больно похоже на кожу дракона в истинном его обличье. До умопомрачения похоже.
И я так скажу: виниловые борозды - это тебе не виртуальные нули и единицы, сжатые прессом актуального музыкального формата. Это реальная вещь. Настоящая. Самая что ни на есть настоящая. Как книга. Вот говорят, никакой разницы - что книга, что файл на жестком диске компьютера. Не верю. Файл стереть с винчестера - любому по плечу, раз плюнуть, а вот книгу в печь кинуть - тут не у каждого рука поднимется. Как говорится, почувствуйте разницу.
Старых винилов у меня полным-полно - с Федора Шаляпина начал собирать и на Викторе Цое закончил. Восемь огромных коробок набралось. Ашгарр время от времени порывается выбросить, но я не даю. Для меня в акте выноса на свалку вещи, которая долгие годы служила верой и правдой, присутствует элемент предательства. Буду хранить, пока не истлеют. И пусть Ашгарр всякий раз в разгар генеральной уборки называет меня барахольщиком. Переживу.
Сон я не досмотрел. В какой-то момент там, во сне, чей-то голос сказал: «Слово от Бога, цифра от дьявола», - я вздрогнул от ужаса и проснулся.
ГЛАВА 17
Как и планировал, проснулся ровно в полночь.
Запланировать-то запланировал, но вставать жуть как не хотелось. Лежал какое-то время с открытыми глазами, мечтая, чтобы поскорее наступил Новый год. Всегда от католического Рождества до православного устраиваю себе большие каникулы. И в этот раз устрою. Буду лежать день-деньской в гамаке, просматривая «Клан Сопрано» в переводе Гоблина, и пальцем не пошевелю. Вставать вообще не буду. Во-об-ще. Разве для того только, чтобы заглянуть в холодильник. И все. Никаких дел. К черту все дела.
Но до рождественских каникул было еще без малого полгода. К тому же обстоятельства складывались таким образом, что Нового года на этот раз для меня могло и не случиться. Поэтому досчитал до трех, приказал себе: «Рота, подъем!» и выбрался из сетки. Новый день наступил, нужно как можно быстрее избавляться от чужих артефактов. И не спать. Ни в коем случае не спать. Худо, когда дух-мститель является к тебе во сне. Во сне даже и убежать не сможешь. Развоплотит к чертовой матери, душу в клочья изорвет и за Пределы выкинет. Не соберешь.
Уже через сорок шесть минут я ломился в запертые двери третьего учебного корпуса Университета экономики и права, который по старинке именуется промеж людей «нархозом».
Стучать пришлось долго. Минут десять. Наконец фойе пересек средних лет и плотного телосложения мужик в застиранном зеленом камуфляже. Чуть приоткрыв дверь, он хмуро заметил:
- Глаза разуй, звонок увидишь.
После чего широко зевнул.
Какой голос гулкий, подумал я. Таким хорошо застольные песни петь. А вслух - помня о том, насколько обидчивы иные сторожа, - стал оправдываться:
- Извини, браток. В следующий раз обязательно позвоню. Обязательно.
Он еще раз зевнул с возрастающим подвыванием, после чего спросил:
- Чего надо?
Вместо ответа я протянул в щель рекламный календарик Транс Инвест Банка. Охранник машинально взял глянцевую бумаженцию, поднес к глазам и на удивление быстро нашел знакомые буквы.
- Служебное удостоверение, «Глобальные Телекоммуникации», техник Сутягин, - прочитал он вслух. Затем посмотрел на бубен, который торчал у меня из-под мышки, на перекинутый через плечо трос, скосился на целлофановый пакет, куда я сунул прикупленные по дороге шесть бутылок пива, вернул мне обманку и запанибратским тоном спросил: - Ну и чего ты, техник Сутягин, тут забыл?
- У меня наряд, - быстро сориентировался я.
Лицо охранника перестало быть каменным и выразило недоумение. Мне пришлось уточнить;
- Наряд на обслуживание антенны. Параболической. Той, что у вас на крыше.
- Дня мало, по ночам работать? - справедливо возмутился он.
- Днем нельзя. Днем трафик обмена плотный, а мне фидер нужно отрубить.
- Фидер?
- Ну да, фидер. Отрублю фидер, буду разъем чистить. Все в соответствии с технологической картой номер восемьдесят три.
Для большой убедительности я показал ему (не выпуская, конечно, из рук) чек, который мне выдала кассирша ночного супермаркета. Мол, смотри, браток, вот она, та самая карта восемьдесят три.
Номер прошел.
Дежурно обронив, что страну, в которой закипает работа с наступлением ночи, по-другому как Страной дураков и назвать нельзя, он все-таки впустил меня в холл. Закрыл дверь на щеколду и повел к дежурке.
- А от лифта? - нагло потребовал я, когда цинично обманутый охранник выдал мне ключи от чердака.
- Даже не думай, - не глядя на меня, отрезал он. - Я не лифтер. В чужое хозяйство не полезу. Права не имею.
Произнес он это твердо. Я бы даже сказал, категорически. Но, приняв от меня через окошко три бутылки темного холодного пива, вдруг осознал, что не тварь он дрожащая, что все-таки право имеет, и ключи от щитовой выдал.
На десятый этаж я добирался как белый человек - на лифте.
Еще во время вечернего разговора с Ашгарром я решил, что буду дожидаться гостя из Запредельного на крыше третьего корпуса, а не второго. Согласно магической науке на втором было бы, конечно, правильнее. Второй расположен прямо на месте Силы, а такое место в Пределах для духа - все равно что для человека пятно света посреди кромешной темноты. Там бы рыскающему по Городу духу легче было бы меня отыскать. Все это так. Но только мне захотелось, чтобы наша встреча произошла на высоте. Высота меня греет. На высоте чувствую себя уверенней. А третий корпус хотя и стоит чуть в стороне от места Силы, зато выше второго на целых шесть этажей. Поэтому мой выбор и пал на него. А что касается духа, то, как поется в известной песне, кто ищет, тот всегда найдет. При правильной постановке дела - даже черную кошку в темной комнате. Если она, конечно, там есть.
Расположился я на малярной люльке, которая лежала дном вверх в трех метрах от края крыши. Но прежде, разумеется, выложил вокруг нее круг - кинул трос на залитый смолой рубероид. Особо не старался, потому что знал: нет никакого толку в этом магическом защитном знаке при моем полном бессилии. Привычки в этом действе было больше, нежели смысла. Сравнить можно с тем, как пешеход, переходя улицу с односторонним движением, смотрит не только налево, но еще и направо. Пользы никакой. Вреда, впрочем, тоже.
Примостившись на заляпанных фасадной краской досках, я положил бубен рядом с собой и вытащил из кармана спичечный коробок с кулоном. Открыл и - оба-на! - обнаружил, что кулона нет. Паниковать не стал - знал, что так иногда бывает. И что делать - тоже знал: быстро закрыл коробок, перевернул и вновь открыл. Вывернутый наизнанку Лабиринт артачиться не стал, вернул артефакт.
Положив золотой челнок на дно бубна, я откупорил бутылку пива и стал ждать.
Шел второй час, но ночной мрак царил только в узеньких переулках, уползающих от центра к окраинам. Центральные же магистрали города, как и положено, утопали в переливающемся свете фонарей, реклам и автомобильных фар. Машин, разумеется, было значительно меньше, чем днем, зато их скорость увеличилась в разы. Пацаны, кто на дареных, кто на отцовских, а кто и на ворованных тачках, носились по городу в поисках приключений, выжимая из движков все возможное.
Приложившись в очередной раз к бутылке, я вдруг подумал: а почему есть Комитет солдатских матерей и нет Комитета водительских матерей? На придорожных столбах пацанов гибнет не в пример больше, чем от пуль басмачей и кулаков старослужащих, но матери этих смертников не митингуют перед районными отделениями ГИБДД с плакатами «Не пускайте наших сыновей за руль, они еще дети!». Почему так?
Странно все это.
Видит Сила, странно.
Пока я размышлял над противоестественностью социального поведения людей, пиво в бутылке закончилось. Не задумываясь, я открыл вторую. Сделал глоток. Сразу второй. Чуть потерпев, третий. Четвертый… После пятого мне наконец похорошело. Все было по кайфу. Только вот дух мстительный все никак не объявлялся.
- Зачем твои схороненные кости разодрали саван свой? - хлопнув три раза в ладоши, обратился я словами Гамлета к тому, кого ждал. - Зачем гробница, в которой был ты мирно упокоен, разъяв свой тяжкий мраморный оскал, тебя извергла вновь?
И указав рукой на бубен, добавил уже от себя:
- Не для того ли, чтобы забрать вот это? Сдается, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55