Мы на работе.
— Да какая разница-то?.. — Она томно улыбнулась. — За все заплачено.
Кореец сглотнул. Взгляд его погрузился в разрез блузки.
— Ладно, — буркнул он наконец. — Наверное, хозяин пошутил…
— Вот и я о том же. Не все ли равно?..
— Обыщи ее, придурок, — неожиданно донеслось из рации.
Кореец вздрогнул от неожиданности, но Мона Лиза не нуждалась в пояснениях. Развернувшись, она нагнулась и оперлась руками о ворота. Наглые руки легли ей на спину, скользнули к животу. Бедрам, затянутым в кожаные штаны, было уделено особое внимание, хотя спрятать там что-либо не представлялось возможным. Пока длился обыск, девушка успела улыбнуться равнодушной камере.
— Вроде чисто. Пойдем. — Охранник развернулся и потопал по аллее.
Мона Лиза шагала следом, внутренне полыхая от унижения. Ничего, он за это заплатит. Она могла бы прикончить его уже сейчас, голыми руками, но решила подождать, пока горячее блюдо немного остынет.
Оптические имплантанты фильтровали тьму, выделяя из серо-зеленого пейзажа каждую мелочь. Среди буйной активности, казалось, не было ничего постороннего. Забор маячил в отдалении серым гребнем. Не было ни лазеров, ни других хитроумных игрушек.
Зато рядом с домом обнаружилась одноэтажная пристройка, из распахнутой двери лился желтый свет. Кореец отступил в сторону, пропуская гостью. Мона Лиза вошла и в очередной раз глупо хихикнула:
— Как у вас уютно, мальчики!..
Действительно, у стены стоял широкий диван. Второй кореец, чуть постарше напарника, сидел у пульта с десятком мониторов. Картинка периметра получалась довольно плотная, но ни Штефнера, ни машины видно не было.
— Хозяин?.. — Второй охранник кивнул на гостью.
Напарник пожал плечами и начал стаскивать кобуру. Другой откровенно изучал Мону Лизу, сползая взглядом все ниже. Девушка сомневалась, что им слишком уж часто делают такие подарки, — в особенности белых, привлекательных девушек, нашпигованных дорогими имплантантами. Уличный самурай знала себе цену.
Ещё она знала, что все это вот-вот закончится.
Кореец наконец-то снял кобуру и небрежно бросил ее на стол, придвинутый к дальней стене. Мона Лиза не очень огорчилась, осознав, что пистолет останется вне досягаемости, — второй охранник наверняка успеет достать собственный. Но, по сути, это ничего не меняло. Самурай намеревалась проявить оригинальность.
— Ну же, иди сюда, — поманила она.
Кореец, сражавшийся с рубашкой, бросил на нее нетерпеливый взгляд. Мона Лиза потянулась к блузке и ловко расстегнула обе оставшиеся пуговки. Она всегда гордилась собственным телом, а потому предпочитала носить откровенное белье. Символический лиф только подчеркивал идеальную форму груди.
Не выдержав, охранник бросился к ней. Девушка подалась навстречу и ловко ушла от поцелуя в губы. Кореец, казалось, не удивился — шлюхи целуются по двойному тарифу. Обвив рукой девичью талию, он присосался, будто вампир, к белоснежной шее. Его рот был горячим и мокрым, а еще внутри находились острые зубы. Мона Лиза решила, что это уже чересчур; дзайбацу за такое не рассчитаться.
Просунув руки под клешни охранника, девушка без труда разжала объятия. Кореец недоуменно застыл. Видимо, не ожидал, что в этом хрупком теле скрывается подобная мощь. Мона Лиза не собиралась его разочаровывать. Размахнувшись, она шагнула вперед и сомкнула ладони на голове охранника, аккурат над ушами. Вскрикнув, он пошатнулся. Но самурай не позволила ему упасть, а, скользнув за спину, развернула приземистое тело к напарнику.
Тот тем временем судорожно пытался достать пистолет — тугая кобура упорно не желала расставаться с содержимым. На лице его застыло удивленно-испуганное выражение.
— Советую этого не делать, — предостерегла Мона Лиза.
Она поднесла руки к самой шее заложника. Короткие лезвия выскользнули из кулаков. Уличный самурай могла за какие-то мгновения оторвать корейцу голову, причем для этого потребовалось бы приложить совсем немного усилий. Лезвия тускло мерцали в свете лампы, касаясь обнаженной кожи.
— Хорошо. Не убивай его. — Охранник поднял руки. — Что тебе нужно?
Мона Лиза усмехнулась:
— Не все сразу. Достань ствол, только осторожно. Затем положи на пол и толкни в нашу сторону. Приступай.
Кореец осторожно выполнил инструкции, будто сапер, колдующий над вражеской бомбой. Пистолет прошуршал по линолеуму и затормозил о ботинок Моны Лизы.
Девушка осторожно усадила заложника на пол. Тот не пытался освободиться, не предпринял ни одной бесполезной попытки. В данный момент его, похоже, интересовал лишь звон медных колоколов, звучавших внутри черепной коробки.
Мона Лиза подняла пистолет, но не убрала руки от шеи охранника, пока не убедилась в пригодности оружия. Кто их, в конце концов, знает?.. Затем сняла с предохранителя и передернула затвор.
— На колени, — велела она, поднимаясь. — Развернись к стене. Руки за голову, скрести ноги. Время пошло.
Кореец приступил к выполнению, справившись за пару секунд.
Второй не принимал ни единой акустической волны из внешнего мира, поэтому его пришлось развернуть к стене пинками. Из обоих ушей у него сочилась кровь.
— Ничего, до свадьбы заживет, — пробормотала Мона Лиза.
Не выпуская корейцев из виду, она принялась изучать комнатенку.
Возле двери обнаружился рубильник, открывающий ворота, и самурай не преминула им воспользоваться. Минуту спустя в щель проскользнула долговязая фигура, в деталях отобразившаяся на мониторах. Щтефнер запер ворота и не спеша зашагал по аллейке, с любопытством оглядываясь по сторонам. При этом немец выглядел столь беззаботным, будто зашел в гости к старым друзьям.
Мона Лиза почувствовала укол раздражения, но столь же быстро успокоилась. В конце концов, у этого парня есть чему поучиться. Настоящий наемник должен обставить все так, чтобы кто-то другой сделал за него всю работу. Сам же приходит к финалу, чтобы состричь купоны.
Немец безошибочно вышел к пристройке. Вошел и присвистнул, завидев корейцев, изучающих хитросплетения известки на стенах. Пистолет в руке Моны Лизы, похоже, не произвел на него впечатления. Он прошел в комнату и взял со стола кобуру охранника. Вынул пистолет, тут же сунул в карман, но взамен достал другой, привезенный из Токио; принялся неторопливо прикручивать глушитель.
— Отлично сработано, девочка, — сказал он наконец. — Похоже, этим двоим пора немного отдохнуть.
Тот кореец, что еще мог воспринимать звуковые сигналы, скосил глаза и вздрогнул, завидев пистолет, почти готовый для бесшумной стрельбы. Оружие киллера.
— Пожалуйста, не убивайте нас! — взмолился он. — Мы никому ничего не расскажем! Прошу вас!..
— Цыц, — велел Штефнер. — Умри как мужчина. Трупы не болтают.
Охранник тихо всхлипнул, но замолчал.
Немец поднял пистолет, передернул затвор, и всадил в открытые спины по ампуле с транквилизатором. На белоснежных рубашках расцвели красные пятна. Секунды спустя тела уже были неотличимы от трупов.
— То-то они удивятся, — усмехнулась Мона Лиза, — когда оклемаются!..
— Сомневаюсь, что их это обрадует. Чейн — большой юморист.
Штефнер достал пистолет Моны Лизы и передал напарнице.
— Возьмем еще кое-что. — Наемник поднял миниатюрные рации. — Связываться только в случае крайней нужды. Без имен и лишних деталей.
— Ясно, — буркнула девушка. — Что ты меня лечишь, как маленькую?..
Штефнер добродушно рассмеялся:
— Ну, ты ведь хочешь стать настоящим профессионалом!
Мона Лиза пропустила колкость мимо ушей. В конечном итоге ее наняла «VERLOT», одна из самых больших акул на рынке электроники. Следовательно, как профессионал уличный самурай уже состоялась, что бы там ни говорили завистники. Ей удалось отомстить, когда Штефнер взял небольшой фонарик — уж она-то в дополнительном освещении не нуждалась.
Они вышли из пристройки и заперли дверь найденным ключом. К дому продвигались под прикрытием кустарника, остерегаясь открытых мест. Атаковать особняк было решено с двух сторон — через парадный и черный. Собственно, требовалось всего-навсего обыскать этажи, чтобы спокойно приступить к исполнению основной задачи. Мона Лиза заметила, что будет довольно забавно, если окажется, что Председатель ночует не дома.
— Он старик, — ответил Штефнер. — А значит, успел выйти из беспокойного возраста. Старики любят СВОИ кровати.
Они разошлись в стороны возле стены. Штефнер двинулся к парадному, Мона Лиза свернула за угол. Как ни странно, дверь оказалась не заперта. Видимо, Председатель привык на все сто доверять охране.
Девушка вошла и огляделась. Она давно успела позабыть, как выглядит по-настоящему темная комната. Имплантанты выхватывали из окружающего каждую деталь, подсвечивали мягким зеленоватым цветом. По-видимому, эта и несколько ближайших комнат были отведены прислуге, но из трех маленьких спален жилой оказалась только одна.
На узкой кровати спала кореянка, довольно тучная для своего возраста и небольшого роста. Уличный самурай слышала ее храп еще в коридоре. Осторожно открыв дверь, она остановилась на пороге. Девушка продолжала самозабвенно храпеть. Мона Лиза достала пистолет. Затвор тихо клацнул, и кореянка шевельнулась во сне. Выстрел был и того тише — пуля-ампула вошла в пухлый бок, где от соприкосновения все заколыхалось. Веки женщины затрепетали, но прийти в сознание ей так и не удалось.
Мона Лиза прикрыла дверь и вышла обратно в коридор. Так, один угол за другим, она обыскала весь первый этаж. Не обнаружилось ни прислуги, ни даже домашних животных, — собаки могли составить проблему. Интерьер дома был безупречен, выполненный в стиле девяностых прошлого века. Местами стены украшали абстрактные картины, а по углам громоздились невразумительные изваяния из стекла и металла. В то далекое и странное время люди продолжали терзать себя наивными мечтами, но подсознательно подозревали, что их цивилизации уготован бесславный конец.
В целом же было довольно уютно. Мона Лиза не отказалась бы пожить как в прошлом столетии, так и в этом домике — ее нынешнее обиталище легко могло поместиться в уголке одного из местных залов.
— У меня все чисто, — сообщила она в рацию. — Что у тебя?..
— Поднимайся наверх, — последовал ответ.
Уличный самурай направилась к широкой лестнице. Ковер был прикован к ступеням бронзовыми прутьями — такое девушка видела только в музеях, когда приходилось следить за какими-нибудь эстетами. Она поднялась на второй этаж и бесшумно зашагала по коридору. Двустворчатая дверь в самом конце была приоткрыта.
Внутри обнаружилась огромная спальня с потолком, украшенным гипсовыми купидончиками. Крылатые мерзавцы целились в люстру крохотными луками и кому-то подмигивали. Возле стены громоздилась колоссальная кровать под балдахином, — такое Мона Лиза и вовсе наблюдала только в историко-порнографических фильмах. В самом центре кровати свернулся округлый клубочек, почти незаметный среди десятка подушек.
Штефнер стоял на ворсистом ковре и задумчиво созерцал эту картину.
— Даже не знаю, как подступиться, — сказал он наконец. — Чейн сказал, у него слабое сердце… Еще удар хватит.
Мона Лиза, не проронив ни единого слова, двинулась прямиком к произведению мебельного искусства. Она подпрыгнула и взобралась на перину, игнорируя предостерегающие шиканья Штефнера. Там, пробираясь через акры белоснежного белья, девушка нащупала какую-то конечность. Ухватившись покрепче, они подалась назад, увлекая находку за собой. Из-под геологических складок донесся невнятный протест. Мона Лиза продолжала тянуть, пока не извлекла на свет Божий самого Председателя. Тот к этому времени успел окончательно проснуться и уставился на нее ошалевшими глазами.
Мона Лиза протянула руку и накрыла старческий рот — аккурат за секунду до того, как оттуда вырвался испуганный вопль. Председатель пытался сопротивляться, но с хваткой уличного самурая ему было не совладать. Девушка стащила его с кровати и, обхватив поперек тела, понесла в глубь комнаты. Старик дрыгал ногами и всячески пытался вырваться, чем лишь усугублял незавидное положение.
Штефнер услужливо подтащил кресло, на которое Мона Лиза и усадила свою беспокойную ношу. Пытаясь выровнять дыхание, девушка поглядела на ухмыляющегося напарника — тот в очередной раз ее провел.
— Если вы пообещаете, что не будете кричать, — сказала самурай, — я уберу руку. Так будет проще, согласитесь.
Старик мотнул головой, и Мона Лиза осторожно разжала хватку.
Действительно, не последовало ни единого звука.
Немец поднял один из стульев и поставил его против кресла, после чего уселся сам. Благодаря этому нехитрому трюку он оказался спиной к широкому окну, и лунный свет четко обрисовывал его силуэт, не позволяя разглядеть детали. Мона Лиза заняла пост возле двери, преграждая путь к бегству. Связывать старика не имело смысла — тот и без того представлял жалкое зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Да какая разница-то?.. — Она томно улыбнулась. — За все заплачено.
Кореец сглотнул. Взгляд его погрузился в разрез блузки.
— Ладно, — буркнул он наконец. — Наверное, хозяин пошутил…
— Вот и я о том же. Не все ли равно?..
— Обыщи ее, придурок, — неожиданно донеслось из рации.
Кореец вздрогнул от неожиданности, но Мона Лиза не нуждалась в пояснениях. Развернувшись, она нагнулась и оперлась руками о ворота. Наглые руки легли ей на спину, скользнули к животу. Бедрам, затянутым в кожаные штаны, было уделено особое внимание, хотя спрятать там что-либо не представлялось возможным. Пока длился обыск, девушка успела улыбнуться равнодушной камере.
— Вроде чисто. Пойдем. — Охранник развернулся и потопал по аллее.
Мона Лиза шагала следом, внутренне полыхая от унижения. Ничего, он за это заплатит. Она могла бы прикончить его уже сейчас, голыми руками, но решила подождать, пока горячее блюдо немного остынет.
Оптические имплантанты фильтровали тьму, выделяя из серо-зеленого пейзажа каждую мелочь. Среди буйной активности, казалось, не было ничего постороннего. Забор маячил в отдалении серым гребнем. Не было ни лазеров, ни других хитроумных игрушек.
Зато рядом с домом обнаружилась одноэтажная пристройка, из распахнутой двери лился желтый свет. Кореец отступил в сторону, пропуская гостью. Мона Лиза вошла и в очередной раз глупо хихикнула:
— Как у вас уютно, мальчики!..
Действительно, у стены стоял широкий диван. Второй кореец, чуть постарше напарника, сидел у пульта с десятком мониторов. Картинка периметра получалась довольно плотная, но ни Штефнера, ни машины видно не было.
— Хозяин?.. — Второй охранник кивнул на гостью.
Напарник пожал плечами и начал стаскивать кобуру. Другой откровенно изучал Мону Лизу, сползая взглядом все ниже. Девушка сомневалась, что им слишком уж часто делают такие подарки, — в особенности белых, привлекательных девушек, нашпигованных дорогими имплантантами. Уличный самурай знала себе цену.
Ещё она знала, что все это вот-вот закончится.
Кореец наконец-то снял кобуру и небрежно бросил ее на стол, придвинутый к дальней стене. Мона Лиза не очень огорчилась, осознав, что пистолет останется вне досягаемости, — второй охранник наверняка успеет достать собственный. Но, по сути, это ничего не меняло. Самурай намеревалась проявить оригинальность.
— Ну же, иди сюда, — поманила она.
Кореец, сражавшийся с рубашкой, бросил на нее нетерпеливый взгляд. Мона Лиза потянулась к блузке и ловко расстегнула обе оставшиеся пуговки. Она всегда гордилась собственным телом, а потому предпочитала носить откровенное белье. Символический лиф только подчеркивал идеальную форму груди.
Не выдержав, охранник бросился к ней. Девушка подалась навстречу и ловко ушла от поцелуя в губы. Кореец, казалось, не удивился — шлюхи целуются по двойному тарифу. Обвив рукой девичью талию, он присосался, будто вампир, к белоснежной шее. Его рот был горячим и мокрым, а еще внутри находились острые зубы. Мона Лиза решила, что это уже чересчур; дзайбацу за такое не рассчитаться.
Просунув руки под клешни охранника, девушка без труда разжала объятия. Кореец недоуменно застыл. Видимо, не ожидал, что в этом хрупком теле скрывается подобная мощь. Мона Лиза не собиралась его разочаровывать. Размахнувшись, она шагнула вперед и сомкнула ладони на голове охранника, аккурат над ушами. Вскрикнув, он пошатнулся. Но самурай не позволила ему упасть, а, скользнув за спину, развернула приземистое тело к напарнику.
Тот тем временем судорожно пытался достать пистолет — тугая кобура упорно не желала расставаться с содержимым. На лице его застыло удивленно-испуганное выражение.
— Советую этого не делать, — предостерегла Мона Лиза.
Она поднесла руки к самой шее заложника. Короткие лезвия выскользнули из кулаков. Уличный самурай могла за какие-то мгновения оторвать корейцу голову, причем для этого потребовалось бы приложить совсем немного усилий. Лезвия тускло мерцали в свете лампы, касаясь обнаженной кожи.
— Хорошо. Не убивай его. — Охранник поднял руки. — Что тебе нужно?
Мона Лиза усмехнулась:
— Не все сразу. Достань ствол, только осторожно. Затем положи на пол и толкни в нашу сторону. Приступай.
Кореец осторожно выполнил инструкции, будто сапер, колдующий над вражеской бомбой. Пистолет прошуршал по линолеуму и затормозил о ботинок Моны Лизы.
Девушка осторожно усадила заложника на пол. Тот не пытался освободиться, не предпринял ни одной бесполезной попытки. В данный момент его, похоже, интересовал лишь звон медных колоколов, звучавших внутри черепной коробки.
Мона Лиза подняла пистолет, но не убрала руки от шеи охранника, пока не убедилась в пригодности оружия. Кто их, в конце концов, знает?.. Затем сняла с предохранителя и передернула затвор.
— На колени, — велела она, поднимаясь. — Развернись к стене. Руки за голову, скрести ноги. Время пошло.
Кореец приступил к выполнению, справившись за пару секунд.
Второй не принимал ни единой акустической волны из внешнего мира, поэтому его пришлось развернуть к стене пинками. Из обоих ушей у него сочилась кровь.
— Ничего, до свадьбы заживет, — пробормотала Мона Лиза.
Не выпуская корейцев из виду, она принялась изучать комнатенку.
Возле двери обнаружился рубильник, открывающий ворота, и самурай не преминула им воспользоваться. Минуту спустя в щель проскользнула долговязая фигура, в деталях отобразившаяся на мониторах. Щтефнер запер ворота и не спеша зашагал по аллейке, с любопытством оглядываясь по сторонам. При этом немец выглядел столь беззаботным, будто зашел в гости к старым друзьям.
Мона Лиза почувствовала укол раздражения, но столь же быстро успокоилась. В конце концов, у этого парня есть чему поучиться. Настоящий наемник должен обставить все так, чтобы кто-то другой сделал за него всю работу. Сам же приходит к финалу, чтобы состричь купоны.
Немец безошибочно вышел к пристройке. Вошел и присвистнул, завидев корейцев, изучающих хитросплетения известки на стенах. Пистолет в руке Моны Лизы, похоже, не произвел на него впечатления. Он прошел в комнату и взял со стола кобуру охранника. Вынул пистолет, тут же сунул в карман, но взамен достал другой, привезенный из Токио; принялся неторопливо прикручивать глушитель.
— Отлично сработано, девочка, — сказал он наконец. — Похоже, этим двоим пора немного отдохнуть.
Тот кореец, что еще мог воспринимать звуковые сигналы, скосил глаза и вздрогнул, завидев пистолет, почти готовый для бесшумной стрельбы. Оружие киллера.
— Пожалуйста, не убивайте нас! — взмолился он. — Мы никому ничего не расскажем! Прошу вас!..
— Цыц, — велел Штефнер. — Умри как мужчина. Трупы не болтают.
Охранник тихо всхлипнул, но замолчал.
Немец поднял пистолет, передернул затвор, и всадил в открытые спины по ампуле с транквилизатором. На белоснежных рубашках расцвели красные пятна. Секунды спустя тела уже были неотличимы от трупов.
— То-то они удивятся, — усмехнулась Мона Лиза, — когда оклемаются!..
— Сомневаюсь, что их это обрадует. Чейн — большой юморист.
Штефнер достал пистолет Моны Лизы и передал напарнице.
— Возьмем еще кое-что. — Наемник поднял миниатюрные рации. — Связываться только в случае крайней нужды. Без имен и лишних деталей.
— Ясно, — буркнула девушка. — Что ты меня лечишь, как маленькую?..
Штефнер добродушно рассмеялся:
— Ну, ты ведь хочешь стать настоящим профессионалом!
Мона Лиза пропустила колкость мимо ушей. В конечном итоге ее наняла «VERLOT», одна из самых больших акул на рынке электроники. Следовательно, как профессионал уличный самурай уже состоялась, что бы там ни говорили завистники. Ей удалось отомстить, когда Штефнер взял небольшой фонарик — уж она-то в дополнительном освещении не нуждалась.
Они вышли из пристройки и заперли дверь найденным ключом. К дому продвигались под прикрытием кустарника, остерегаясь открытых мест. Атаковать особняк было решено с двух сторон — через парадный и черный. Собственно, требовалось всего-навсего обыскать этажи, чтобы спокойно приступить к исполнению основной задачи. Мона Лиза заметила, что будет довольно забавно, если окажется, что Председатель ночует не дома.
— Он старик, — ответил Штефнер. — А значит, успел выйти из беспокойного возраста. Старики любят СВОИ кровати.
Они разошлись в стороны возле стены. Штефнер двинулся к парадному, Мона Лиза свернула за угол. Как ни странно, дверь оказалась не заперта. Видимо, Председатель привык на все сто доверять охране.
Девушка вошла и огляделась. Она давно успела позабыть, как выглядит по-настоящему темная комната. Имплантанты выхватывали из окружающего каждую деталь, подсвечивали мягким зеленоватым цветом. По-видимому, эта и несколько ближайших комнат были отведены прислуге, но из трех маленьких спален жилой оказалась только одна.
На узкой кровати спала кореянка, довольно тучная для своего возраста и небольшого роста. Уличный самурай слышала ее храп еще в коридоре. Осторожно открыв дверь, она остановилась на пороге. Девушка продолжала самозабвенно храпеть. Мона Лиза достала пистолет. Затвор тихо клацнул, и кореянка шевельнулась во сне. Выстрел был и того тише — пуля-ампула вошла в пухлый бок, где от соприкосновения все заколыхалось. Веки женщины затрепетали, но прийти в сознание ей так и не удалось.
Мона Лиза прикрыла дверь и вышла обратно в коридор. Так, один угол за другим, она обыскала весь первый этаж. Не обнаружилось ни прислуги, ни даже домашних животных, — собаки могли составить проблему. Интерьер дома был безупречен, выполненный в стиле девяностых прошлого века. Местами стены украшали абстрактные картины, а по углам громоздились невразумительные изваяния из стекла и металла. В то далекое и странное время люди продолжали терзать себя наивными мечтами, но подсознательно подозревали, что их цивилизации уготован бесславный конец.
В целом же было довольно уютно. Мона Лиза не отказалась бы пожить как в прошлом столетии, так и в этом домике — ее нынешнее обиталище легко могло поместиться в уголке одного из местных залов.
— У меня все чисто, — сообщила она в рацию. — Что у тебя?..
— Поднимайся наверх, — последовал ответ.
Уличный самурай направилась к широкой лестнице. Ковер был прикован к ступеням бронзовыми прутьями — такое девушка видела только в музеях, когда приходилось следить за какими-нибудь эстетами. Она поднялась на второй этаж и бесшумно зашагала по коридору. Двустворчатая дверь в самом конце была приоткрыта.
Внутри обнаружилась огромная спальня с потолком, украшенным гипсовыми купидончиками. Крылатые мерзавцы целились в люстру крохотными луками и кому-то подмигивали. Возле стены громоздилась колоссальная кровать под балдахином, — такое Мона Лиза и вовсе наблюдала только в историко-порнографических фильмах. В самом центре кровати свернулся округлый клубочек, почти незаметный среди десятка подушек.
Штефнер стоял на ворсистом ковре и задумчиво созерцал эту картину.
— Даже не знаю, как подступиться, — сказал он наконец. — Чейн сказал, у него слабое сердце… Еще удар хватит.
Мона Лиза, не проронив ни единого слова, двинулась прямиком к произведению мебельного искусства. Она подпрыгнула и взобралась на перину, игнорируя предостерегающие шиканья Штефнера. Там, пробираясь через акры белоснежного белья, девушка нащупала какую-то конечность. Ухватившись покрепче, они подалась назад, увлекая находку за собой. Из-под геологических складок донесся невнятный протест. Мона Лиза продолжала тянуть, пока не извлекла на свет Божий самого Председателя. Тот к этому времени успел окончательно проснуться и уставился на нее ошалевшими глазами.
Мона Лиза протянула руку и накрыла старческий рот — аккурат за секунду до того, как оттуда вырвался испуганный вопль. Председатель пытался сопротивляться, но с хваткой уличного самурая ему было не совладать. Девушка стащила его с кровати и, обхватив поперек тела, понесла в глубь комнаты. Старик дрыгал ногами и всячески пытался вырваться, чем лишь усугублял незавидное положение.
Штефнер услужливо подтащил кресло, на которое Мона Лиза и усадила свою беспокойную ношу. Пытаясь выровнять дыхание, девушка поглядела на ухмыляющегося напарника — тот в очередной раз ее провел.
— Если вы пообещаете, что не будете кричать, — сказала самурай, — я уберу руку. Так будет проще, согласитесь.
Старик мотнул головой, и Мона Лиза осторожно разжала хватку.
Действительно, не последовало ни единого звука.
Немец поднял один из стульев и поставил его против кресла, после чего уселся сам. Благодаря этому нехитрому трюку он оказался спиной к широкому окну, и лунный свет четко обрисовывал его силуэт, не позволяя разглядеть детали. Мона Лиза заняла пост возле двери, преграждая путь к бегству. Связывать старика не имело смысла — тот и без того представлял жалкое зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57