— Срочное сообщение от генерала Хорнера.
Вот тебе и весь ОиВ.
Майк посмотрел на изображение генерала Хорнера и вздохнул.
— Где?
Хорнер открыл было рот, как будто собирался начать заготовленную речь, затем словно потух.
— Ущелье Рабун. Его… нет, Майк.
Майор О’Нил сжал челюсти и щелкнул по ПИРу.
— Шелли, схему.
Он посмотрел на карту. Красный цвет окрашивал все зоны вокруг Ущелья, включая ферму О’Нилов. Пару мгновений Майк глядел на нее, не веря своим глазам, затем опустил голову и сжал лицо ладонями.
— Корпус хотя бы пять минут продержался?
— Я не знаю, как бы они справились в обычных обстоятельствах, — ответил Хорнер, — но эти послины ведут себя так, словно они не послины вовсе. У них есть что-то вроде бронированных летающих танков, которые уничтожили установку «ШеДо» на переднем крае. Она явно оказалась припаркована слишком близко к главным силам корпуса и захватила с собой вторую и третью линии обороны. Хуже того, они воспользовались своими посадочными модулями для проведения самой настоящей аэромобильной операции, они использовали К-Деки для разрушения Стены, буквально раскатали ее в лепешку, и все выглядело так, будто они готовятся рвануть вперед. Затем они туда вошли и явно принялись восстанавливать дорогу. Я поражен. И напуган. Мне совсем не нравится мысль о послинских саперах. Что дальше? Артиллерия?
— Шелли, насколько достоверна эта информация? — хрипло спросил Майк.
— Обновление изображения, — сказала Шелли. — Красным закрашены зоны на основании сообщений очевидцев, видеосъемок или передач послинов, переход к синему показывает оценку максимума экспансии.
При такой модификации ферма О’Нилов лежала в пределах лишь слегка фиолетового; было возможно, что Кэлли и Папа О’Нил еще живы.
— Шелли, попытайся дозвониться до фермы и прислушивайся ко всей информации насчет обстановки там, — сказал Майк. — Итак, что вы от меня хотите?
— Ущелье необходимо закупорить… — произнес Хорнер.
— Еще чего! — сердито воскликнул Майк. После многих лет сражений ему понадобилось не больше секунды, чтобы представить общий контур предполагаемой операции. И увидеть, что уцелеть в ней невозможно. — Да вы шутите !
— Нет, я не шучу, — холодно ответил Хорнер. — У нас остались «Баньши», недостаточно для погрузки целого батальона, но…
— Но мы не целый батальон, — прорычал Майк. — Черт побери, Джек, мое среднее имя, может, и звучит Леонидас, но это вовсе не значит, что я хочу умереть, как он! И чертовы спартанцы погибли потому, что попали в окружение; мы будем окружены с самого начала. И каким таким способом нам предполагается прорваться в Ущелье? Как? Там сколько, четырнадцать или пятнадцать миллионов послинов ждут очереди пройти? Как, черт возьми, нам предполагается приземлиться?
— Мне нужно заткнуть Ущелье, — неумолимо произнес Хорнер. — Мне необходимо перекрыть его на семьдесят два часа.
— Невероятно, — сказал Майк. — Ты сам-то слышишь, что говоришь? У меня триста двадцать бойцов! Мы не сможем взять достаточно боеприпасов на три дня! И ты никак не сможешь никого к нам перебросить за три дня — прямо в пасть послинам!
— Я отправляю Десять Тысяч и подкреплю их лучшей артиллерией, какую смогу достать, — сказал Хорнер. — Они займут позиции и дождутся, когда к ним подойдут послины, затем раздолбают их артиллерией. Когда ты будешь в Ущелье, послины больше не смогут наращивать численность; ребятам потребуется разделаться лишь с теми, кто уже прошел.
— А которые в модулях? — спросил Майк. — Помнишь? Они аэромобильны, твои слова.
— Орудия «ШеДо», — сказал Хорнер. — В долине уцелело одно, у него какие-то неполадки, но их устранят. Мне просто нужно закупорить Ущелье. И ты мне его закупоришь.
— Хрен мы его закупорим, — сказал Майк. — И никто не сможет. Мне бы потребовалась бригада ББС, которой у нас нет, и непрерывный поток шаттлов с боеприпасами и энергией.
— Послушайте, майор, пока мы спорим, каждую минуту через Ущелье проходят шестнадцать или семнадцать сотен послинов. Я отправляю «Баньши» в ваше расположение. Готовьте батальон к выдвижению.
— Послушайте, генерал, вытащите затычки из ушей! — заорал Майк. — Мы Не Идем! У долбаных шаттлов не получится даже сесть ! Зона высадки не должна находиться под обстрелом ! И нам будут нужны дополнительные шаттлы для снабжения! И мы не продержимся и четырех часов! Мы не идем ! Точка!
— Черт тебя подери, Майк! — прокричал Хорнер в ответ. — Я не собираюсь потерять всю восточную сторону, потому что ты не желаешь потерять свой сраный батальон! Ты возьмешь Ущелье и будешь держать его до последнего человека, или Богом клянусь, я отдам тебя под трибунал и потребую, чтобы тебя расстреляли, чего бы это мне ни стоило!
— Да пошел ты на хрен, Джек! Тебе следовало подумать об этом до того, как ты позволил им назначить БЕРНАРДА отвечать за УЩЕЛЬЕ! Ты втянул меня во все это вонючее дерьмо! Ты засунул меня в этот гребаный сталепластовый гроб, в котором я торчу последние девять лет, ты отнял у меня семью, ты забрал мою жену ! И единственное, что у меня ОСТАЛОСЬ, это долбаный батальон, и у тебя не выйдет просрать и его тоже, ты кровожадный УБЛЮДОК!
Дверь практически слетела с петель, когда вошел ганни Паппас.
— Сэр, что за дьявольщина тут происходит? Вас слышно аж в казармах !
— ПОШЕЛ ОТСЮДА НА ХРЕН, ГАННИ! — завизжал О’Нил. Он схватил тяжелый деревянный стол, поднял его над головой и изо всех сил швырнул в окно позади своего стула. Когда стол застрял, он в бешенстве заревел и принялся долбить им стену, пока дыра не увеличилась. Затем под яростные вопли стол вылетел наружу.
Это была всепоглощающая ярость, поддающаяся контролю не лучше урагана, и почти столь же разрушительная. Между миром и слепым гневом О’Нила на реальность не осталось стоять ничего; если бы он мог повернуть выключатель и погасить вселенную, он бы это сделал. Вместо этого он излил гнев на свой кабинет и здание штаба батальона. Спустя секунды за столом последовали скудные украшения со стен. Он вышвырнул в дыру все, что было в помещении, затем принялся расширять отверстие своими кулаками.
Штаб представлял собой простую конструкцию из деревянных рам; внутренние стены состояли из панелей гипсокартона, внешние — из древесностружечных плит с виниловой облицовкой. Несмотря на рост всего сто шестьдесят два сантиметра, Майкл О’Нил-младший мог лежа выжать почти двести килограммов, и каждый удар пробивал все три слоя, словно бумагу; две секции из четырех развалились всего лишь за два удара. Он разбил кулаки в кровь после первых же ударов, но не замечал этого, как и того, что начал проседать потолок; боль ощущалась уместной в океане его ярости. Самым худшим в этой ярости, не считая утраты отца, дочери и собственной жизни, было знание, что в конце концов батальон туда пойдет. И единственной другой частью внутри него, помимо ярости, был тот размышляющий гнусный ублюдок, тот мелкий раздумывающий ублюдок, который уже начал прикидывать выполнение задания, даже когда каждая клеточка его существа категорически отрицала, что они когда-либо совершат самоубийство столь явным и глупым образом.
В конце концов гнев выгорел полностью; не осталось ни единой эмоции. В офисе образовался новый вход, достаточно большой, чтобы проехать на машине; вокруг стояло кольцо любопытных и озадаченных зрителей. Не обращая на них внимания, он прошагал сквозь обломки к тому месту, где проецируемое ПИРом изображение Хорнера все еще продолжало висеть в воздухе.
— Ядерные заряды, — проскрежетал О’Нил. — Мы пойдем. Но только если вся местность будет раскатана в лепешку. Я дам моему штабу команду составить план огневой подготовки. Вы его исполните. Если президент заартачится, скажите ей, что это приказ офицера Флота и что по договору она обязана выполнять приказы офицеров Флота, касающиеся военных операций. Вы исполните наш план огневой подготовки и будете стоять наготове для оказания последующей поддержки ядерными ударами. Мы приготовимся к операции. Мы погрузимся на «Баньши». Мы полетим на юг. Если ядерных ударов не будет, можете хоть расцеловать мой жирный волосатый зад, но мы и близко не подойдем к Ущелью. И если я в любой момент почувствую, что поддержки недостаточно, я отступлю, не спрашивая ничьего мнения. Позвоните мне, когда получите согласие на применение ядерного оружия, и только когда его получите, и лучше, чтобы оно было без ограничений. Шелли, конец связи.
— Есть, сэр, — сказала она и отключила Хорнера.
— Шелли, я никогда больше не желаю разговаривать с этим ублюдком, — проскрипел Майк. — Когда он передаст согласие на применение ядерного оружия, просто скажи мне.
Он оглядел собравшихся. Большинство были рядовыми роты «Браво» — Паппас, должно быть, говорил правду начет того, что его слышали аж в казармах, — остальные офицерами и сержантами штаба батальона.
— О’кей, парни, — хрипло произнес он, обводя их взглядом. — Пошли готовиться к смерти.
* * *
Прошло почти тридцать минут, как умолкли все звуки активности в районе Стены. Из долины звуки все еще доносились, но это был топот тысяч ног и редкий хлопок рэйлгана или плазменной пушки, которые легкий ветерок доносил до вершины холма.
— Проклятие, — прошептала Кэлли, когда из расщелины показался первый послин. — Не думаю, что от корпуса что-то осталось, Деда.
— Ага, — сказал О’Нил. — Но самое плохое не это, — продолжал он и указал на тенарал, вплывший в поле зрения на восточной стороне холлера. — Это хуже.
Кэлли посмотрела из бойницы на запад и постучала его по руке.
— Нет, вот это хуже.
При виде тени, нависшей над фермой, Папа О’Нил содрогнулся; «Лэмпри» летел со стороны Ущелья на запад на высоте примерно тысяча метров. Пока он смотрел, вниз в долину устремилась серебряная молния, и со стороны артиллерийского парка донесся звук разрыва.
— Бабахнет эта штука по нам, если мы откроем по ним огонь? — нервно спросила Кэлли, когда сработала первая мина. — Мне эта идея совсем не нравится.
— Мне тоже, — сказал Папа О’Нил. — О’кей, активируем План Б.
— Удираем, как ошпаренные? — спросила Кэлли.
— Да, — сказал он. — Или по крайней мере до шахты; она укреплена, чтобы выдержать ядерный взрыв; мы укроемся там на какое-то время, пока не схлынет первая волна, затем уйдем в леса.
— Пошли, — сказала Кэлли, повернулась и надавила на лист фанеры в задней части бункера. Он слегка прогнулся, затем повернулся на петлях, обнажив тяжелую стальную дверь, утопленную глубоко в склон холма. Она открыла засов и шагнула внутрь. — Так ты идешь?
— Да, — сказал О’Нил, — оставь дверь открытой, я собираюсь поставить все эти управляемые мины на таймер. И подготовь все для полного разрушения; черта с два этим скотам достанется мой дом.
— Ну, поспеши, — нервно произнесла Кэлли. — Мне не хочется ползать по этим холмам в одиночку.
— Буду через минуту, — сказал Папа О’Нил. — Давай иди.
27
Коль мощью призрачной хмельны,
Собой хвалиться станем мы,
Как варварских племен сыны,
Как многобожцы, чада тьмы,
Бог Сил! Нас не покинь! — внемли,
Дабы забыть мы не смогли!
«Отпустительная Молитва» Редьярд Киплинг (1897)

Близ Дилларда, Джорджия, Соединенные Штаты, Сол III
26 сентября 2009 г., суббота, 14:27 восточного поясного времени
Майор Митчелл поглядел в сторону уорент-офицера, когда она вылезла из люка.
— Мы можем начинать стрелять? — спросил он.
Майор был из омоложенных, и очень давно, совсем еще зеленым офицером, тренировался воевать с Советами в ущелье Фулда. Когда первый шок после атаки поутих, он пришел к заключению, что ситуация не так уж и различалась. «Танки» были крупнее, и одна сторона имела преимущество в воздухе, но численное превосходство реально оставалось приблизительно таким же; только они одни на примерно сорок посадочных модулей. Превосходно.
Техника борьбы с силами, имеющими такой перевес, была вколочена в его плоть и кровь: стреляй и смывайся. В боксе это называется «удар и уход»; нанеси сильный прицельный удар и сразу уходи в сторону, уклоняясь от встречного удара. Конечно, на войне хорошо иметь рядом товарищей, поэтому в Армии это называют «стреляй, отходи, держи связь». И майор Митчелл готовился к этому всю свою сознательную жизнь. Он мог работать по корпусу, мог врезать апперкот и хорошо работал ногами. Не должно было составить никаких трудностей.
Эт-тооочно.
Единственной хорошей новостью было то, что последние несколько месяцев они тренировались так упорно, как только удалось организовать. Команда сложилась еще даже прежде, чем «ШеДо» достроили, и начала готовиться на симуляторах и тренажерах Форт-Нокса, стараясь выработать ощущение своих действий и реакций в бою. Начало штурма захватило его, их всех, врасплох. Но он припомнил чье-то высказывание, что внезапность нападения есть состояние ума командира. От тебя требуется просто отодвинуть это в сторону и играть теми картами, что у тебя на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84