Честно говоря, даже в нашем довольно завистливом кругу я ни о чем подобном не слышал, и тем не менее ее исследования прекрасно финансировались.
— А где она работает? — осторожно спросил я.
— В Институте Моргана. То есть — работала. Год… нет, больше, года полтора назад она вроде бы получила наследство и всё бросила. Уволилась из института, уехала куда-то… в Оклахому?
Я едва не поправил: «в Огайо», но удержался.
— А ее исследования? — Он оживился:
— Очень хорошо, что вы спросили. — Он схватил свой стакан и сделал глоток. Я тоже. Остальные тоже не стали ждать тостов. — Надо бы это проверить, но за два месяца до ее ухода из института в компьютерную систему штата проник вирус. Какая-то сволочь запустила червя, который выжрал кучу данных из институтской базы. А сразу же после случился пожар, не на ее кафедре, в соседнем здании, но пострадала и их библиотека. Может, именно поэтому Лейша рассердилась и ушла — может быть, ей не хотелось или у нее уже не было сил повторять или воспроизводить всё сначала? — Он замолчал, пытаясь что-то вспомнить. — Кто-то мне говорил, что эти события ее подкосили…
— Кто, не помните? — спросил Саркисян.
— Гм… Кто-то из Моргана… — Он тряхнул головой: — Нет, не помню.
Я размышлял несколько минут, прежде чем решился задать вопрос.
— А, так сказать, серийные сны, — небрежно бросил я, — похожие друг на друга или взаимно друг друга дополняющие? Что об этом известно?
— Ну, это банально — те же бегства, полеты, завалы под лавиной…
— Нет, нет! Я имею в виду что-то вроде того, когда, например, мне снится, будто я покупаю у вас в киоске газеты, а вам той же ночью снится, что до этой газеты вам удалось продать мне четыре дюжины сигар и обсчитать на сорок центов?
Он вытаращил глаза, и этого мне было достаточно в качестве ответа.
— Н-нет… О таком не слышал… Гм… это интересно…
Мне вовсе не было нужно, чтобы он заинтересовался и болтал об этом где попало.
— А кто еще занимается снами, кроме этой Падворст и вас?
— Падхерст… — машинально поправил он. — О, многие. Одним хотелось бы исключить сон из нашей жизни, ведь это продлило бы время активной деятельности, фактически — время жизни, почти вдвое. Другим, не столь радикальным, хотелось бы научить людей спать несколько раз в сутки по полчаса, что дало бы и нормальный отдых, и продлило бы время бодрствования. Третьим, к которым принадлежу и я, хотелось бы использовать сновидения для моделирования личности, лечения психических заболеваний, эффективного обучения. Это, так сказать, наиболее обширная область исследования снов.
— А результаты? — спросил Дуг Саркисян.
— Очень, очень интересные, — с хитрой усмешкой ответил профессор, глядя на Саркисяна, словно кот на сметану. — Но это уже дело будущего…
Ясно — вы мне грант, я вам результаты. Я мимоходом подумал, что этот разговор будет стоить ЦБР дороже, чем предполагалось ранее. Таттл, видя интерес к своим исследованиям, высосет всё, что можно, прежде чем скажет еще хоть слово.
Саркисян вопросительно посмотрел на меня и Ника. Мы молчали.
— А вы не могли бы сказать хоть пару слов о том, из-за чего все эти расспросы?
— Профессор, в данный момент…
Таттл посмотрел на душевную улыбку Саркисяна, на его разведенные руки и вздохнул. Над столом, над нашими головами, повисла тишина. Профессор втянул щеки, прикусив их изнутри, и заложил ногу на ногу. Гигантские ступни чуть ли не со свистом рассекли воздух.
— Прошу прощения. — Я встал и кивнул Нику: — Можно тебя?
Мы отошли в сторону корта. Саркисяну следовало вежливо, но решительно и быстро избавиться от профессора.
— Есть какие-нибудь идеи? — Я посмотрел на Ника.
— А у тебя? — задал я контрвопрос.
— С той профессоршей что-то случилось, верно?
— Наверняка. Результаты ее исследований сгорели, записи в базе данных уничтожены… Она сама куда-то исчезла…
За моей спиной хлопнула дверца «линкольна».
— Интересно, какие возможности есть у Дуга, — сказал я в пространство.
— Спроси его, — предложил Ник.
— Ну да, я же забыл, что ты его подчиненный.
— А ты — его друг!
Мы вернулись к Саркисяну, подозрительно смотревшему на нас.
— И как, дало это нам что-нибудь? — спросил он.
— По-моему, да. Во-первых, мы кое-что знаем о снах. Во-вторых, у нас есть еще один след: Падхерст. — Я закурил и, затянувшись, выпустил длинную струю дыма. — Что-то, видимо, она в снах нашла интересное…
— Прекрасно, — усмехнулся Саркисян. — Пойду к Э. М. П. и скажу ему, что мы вынуждены гоняться за сновидениями и это будет нам стоить несколько вовсе не приснившихся десятков тысяч.
Мы сочувствовали ему, но не настолько, чтобы пойти вместо него к шефу Центрального Бюро Расследований Эзре М. Парсону и объяснить ему необходимость подобных расходов. Дуг бросил несколько фраз, по сути своей комментировавших нашу позицию, и уехал.
Мы отправились на корт, а потом провели почти два часа на поле для стрельбы из лука. Мальчикам удалось по два раза попасть в мишени, а нам — избежать их стрел. Я тоже попал два раза, хотя один раз случайно, во всяком случае, не в свою мишень. Лучше всего получалось у Ника, который раздражал всех, дырявя мишень, к тому же свою, и притом всем содержимым колчана. Лишь когда Филу пришла в голову идея встать позади него и щекотать его под мышками, наши шансы несколько сравнялись. В сумме наша любительская четверка, Пима, я, Фил и Бинки, завоевала семнадцать очков из ста возможных, Ник Дуглас же — несколько больше, а именно восемьдесят четыре. Но радовался этому только он сам.
«Похитители у нас…»
Меня разбудила Пима. Вырванный из сна, я нервно схватил трубку и стукнул ею себя по голове. Лишь после этого я окончательно покинул страну сновидений.
— Да?!
— Оуэн, одевайся, и ждите с Ником машину. Похитители у нас, только торопиться особо некуда — они мертвы.
— Хорошо. Тьфу, я не то хотел сказать… Неважно…
Я положил трубку. Пима спокойно выслушала еще более краткую версию данного известия. Я выбрался из-под одеяла и помчался в ванную. Семь минут спустя я был в холле, еще чуть позже ко мне присоединился заспанный Ник. Мы спустились в гараж. Нас ждали два одинаковых «форда» с одинаковыми номерами. Мы сели в один из них, стекла стали непрозрачными, и мы поехали. За воротами мы свернули налево, вторая машина направо. Процедура доставки нас в секретную резиденцию была разработана во всех подробностях и впечатляла точностью исполнения. Я до сих пор не мог забыть: после того, как были найдены мальчики, нас перевозили сюда, в убежище. В туннеле Эдисона нам преградил дорогу автобус, сзади и с боков видимость закрывали два грузовика, мы неожиданно свернули в технический коридор, а чуть раньше оттуда вынырнул точно такой же лимузин, как наш. Если кто-то за нами следил, то наверняка поехал за ним. Не знаю, куда он его завел. Теперь — два «форда». Интересно, существует ли еще более секретная процедура? Наверняка президента прятали бы тщательнее. Хотя Дуг утверждал иное.
— Может быть, ты знаешь больше меня? — спросил Ник.
— Кто-то избавляется от свидетелей.
— Это глупо.
— Знаю, но не я этим занимаюсь.
Удивительна вера преступников в возможность разорвать с помощью убийства цепочку других убийств, этакое затирание следов одних трупов другими. А ведь убийство убийцы приводит лишь к тому, что интерес следствия переносится на очередной объект и никогда не заканчивается. И каждое убийство дает всё больше материала для сравнения, анализа, поиска. К счастью, преступники не столь хитры, как я.
Мы ехали час, с одной пересадкой. Потом мы въехали в какой-то гараж, по крайней мере так я полагал, судя по тому, как нас прижимало к правому боку салона. С его крыши нас забрал вертолет с надписью «Федеральное Бюро Энергетики». Несмотря на возбуждение из-за того, что мы, возможно, ухватились за какой-то след, монотонное гудение двигателя и свист лопастей вызвали у меня странную сонливость, и я заснул.
Лишь когда мы оказались над целью нашего полета, Ник толкнул меня в плечо.
— Чтоб тебя, Оуэн, — сказал он с завистью в голосе. — Ты что, таблетки какие-то принимаешь, или как? У меня глаза слипаются, и всё равно я глаз не сомкнул, — пожаловался он.
— Потому что ты на работе… — Я зевнул и потянулся. — Где мы?
— У меня на работе! — буркнул он и пошел в туалет.
На горизонте виднелось ночное зарево какого-то города, под нами была автострада с немногочисленными огнями двигавшихся по ней автомобилей. Несколько освещенных, словно новогодние елки, грузовиков, мотель. Похоже, именно туда мы и направлялись. Чуть в стороне дважды мигнули фары какой-то машины, выхватив из темноты участок земли и несколько кустов, отбрасывавших казавшиеся демоническими тени. В это освещенное пространство пилот и направил вертолет.
Мы сели мягко и профессионально, словно на пирожное с кремом, и если бы не изменившийся звук турбин, я считал бы, что мы всё еще в воздухе. Мы спрыгнули на землю.
— Здравствуйте! — крикнул кто-то. — Прошу за мной!
Пригнувшись, мы пробежали под вращающимися всё медленнее лопастями, затем перешли на шаг. До мотеля «Пируба» мы добрались через две минуты, уже в полной тишине. Проводник шагал впереди, не говоря ни слова и не показывая лица. Он подвел нас к одному из ярко освещенных домиков и жестом пригласил внутрь, сам же остался снаружи, пополнив ряды тех разбуженных, которым обязательно хотелось узнать, что же вырвало их из сна.
В первой комнате не было никаких следов преступления, кроме сидевшего в кресле усталого местного шерифа. На пороге спальни стоял Саркисян. Он сразу же помахал нам рукой, и мы вошли.
— О гос-споди… — простонал Ник.
Я молчал, поскольку мог лишь к нему присоединиться.
Вся комната была залита кровью. На стенах и потолке ее было столько, что казалось, будто как раз на полу ее меньше всего. Естественно, это была лишь иллюзия, но достаточно отчетливая. По обе стороны от двуспальной кровати, на полу, где обычно стоят тумбочки с лампочками, телефонами и Библиями в ящиках, кто-то усадил тела женщины и мужчины. Голова женщины была отрезана и лежала на коленях, руки убийца поместил на ее макушке, так что казалось, будто она держит голову, чтобы та не улетела. Чудовищный юмор. Длинные волосы, пропитанные кровью, были расчесаны и аккуратно уложены вдоль бедер и на полу. При жизни она наверняка не была некрасивой, но в данный момент я был не в состоянии оценить черты ее лица, скрытые под уже запекшейся кровью. Трудно было определить и ее возраст, хотя скорее всего она была моложе меня. Я шагнул в сторону и посмотрел на мужчину. Какой-то агент сканировал его лицо; услышав мое приближение, он прервал свое занятие и прошептал:
— Сейчас уберу кровь, можно будет их увидеть… по-другому.
Я кивнул и встал рядом. У этой жертвы голова была на месте. На нее кто-то положил вырезанную из распоротого живота печень. «Парик» отвлекал внимание, не позволяя присмотреться к лицу.
— Эти потроха тоже, пожалуйста, уберите, — бросил я агенту со сканером.
— Ясное дело.
У мужчины — мне удалось пересилить себя и оценить его возраст: от двадцати восьми до тридцати двух лет — были взрезаны живот и диафрагма и вынута печень. Убийца повозился и с гениталиями, но всё покрывала корка запекшейся крови. Я отошел в сторону и окинул взглядом комнату. Судя по количеству крови на полу, жертвы таскали по всей комнате. Обильно залитая кровью кровать — возможно, именно там их застрелили, — затем кровавые полосы на ковре, в нескольких направлениях, и, наконец, у стен, на месте отодвинутых в стороны тумбочек. Потом, видимо, кто-то набирал в спринцовку хлещущую кровь и разбрызгивал ее по стенам и потолку. И при этом он наверняка смеялся. Если не блевал — значит, смеялся.
— Какой-то псих, верно? — Я посмотрел на Ника. Он кивнул.
— Или он хочет, чтобы мы так думали.
— Само собой. Слишком уж колоритная сцена… — Ник мотнул головой в сторону мужчины:
— У него так измазаны рот и подбородок…
Я присмотрелся внимательнее, пытаясь понять, что он хочет этим сказать. Ага, в самом деле!
— Ему что-то засунули в рот?..
— Угу.
Я почувствовал, как холодеет у меня внутри.
— Могу поклясться, что бедняге отрезали член, — пробормотал Ник.
Он был прав. Бедняга. С другой стороны, это именно его я собирался пинать до потери сознания, это он и его подруга похитили моего сына и сына незнакомых мне Дельбарров. Подошел сканировавший лица техник и показал нам экран. Ни женщина, ни мужчина не были нам знакомы. Рядовые, ничем не запоминающиеся лица.
Я достал сигарету и направился к двери. Пусть техническая бригада развлекается как хочет. Мы вышли в салон, но там сидел шериф, дремавший в кресле. Впервые в жизни я видел местного полицейского, который не путался под ногами и не требовал посвятить его во все нюансы следствия. Мы вышли наружу, здесь было намного приятнее, по крайней мере нигде не валялись изуродованные трупы.
— На парковке стоит фургон, обильно запятнанный изнутри мочой Фила и Бинки, — сказал Саркисян, закуривая «Голден гейт» из моей пачки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55