.. ты живешь в непрестанной ярости!
- Ложь!
- Я не лгу!
- Ну, хватит, - сдался Бартон, меняя тему. - Так чем же я не
устраиваю тебя в роли капитана?
Алиса закусила губу.
- Речь не о том, как ты управляешь судном или обращаешься с командой;
это все ты делаешь прекрасно. Нет, я о другом: ты не в силах справиться с
самим собой.
Бартон присел.
- Ну, давай, давай. Только о чем ты?
Алиса наклонилась вперед. Ее лицо скрылось в тени.
- Прежде всего, ты не можешь прожить на одном месте больше недели.
Через три дня ты уже взвинчен. К седьмому - мечешься, как тигр в клетке.
- Избавь меня от зоологических сравнений, - прервал он ее. - Ведь ты
же прекрасно знаешь - только что я просидел на одном месте больше года.
- Да, пока строилась лодка. Но и сейчас ты выбрал такой проект,
который позволил как можно быстрее ее закончить. К тому же, ты постоянно
уезжал куда-то, оставляя нас работать на судне. Тебя тянет побывать всюду,
узнать новости, изучить редкие обычаи и все еще незнакомые тебе языки -
неважно что, был бы предлог удрать.
- Это болезнь души, Дик. И я сказала только об одном ее проявлении.
Тебе невыносима любая остановка, но дело не только в этом... ты сам себя
не выносишь, сам от себя пытаешься сбежать.
Он встал и принялся вышагивать взад и вперед.
- Значит, ты утверждаешь, что я сам себя не выношу. Какое жалкое
существо! Он не любит даже себя - значит, другие тоже не могут его любить.
- Ерунда! Этого я не говорила!
- Все, что ты несешь, - чистой воды вздор!
- Вздорные мысли в твоей голове, а не в моих словах!
По ее щекам потекли слезы.
- Но я... я люблю тебя, Дик!
- Видимо, не настолько, чтобы выносить мою никчемную эксцентричность.
Она всплеснула руками.
- Никчемную?
- Меня одолевает жажда странствий. Так что же? Надо ли над этим
потешаться? Достоин ли осмеяния бегун, который чувствует зуд в ногах?
Она слабо улыбнулась.
- Нет. Я лишь заклинаю тебя избавиться от него. Это не зуд, не жажда
странствий, Дик. Это обреченность.
Алиса встала, закурила сигарету и, размахивая ею перед носом Бартона,
продолжала:
- Посмотри! В свое время на Земле я бы никогда не осмелилась
закурить. Леди не могла себе этого позволить... особенно, если ее муж -
эсквайр, а отец - епископ англиканской церкви. Леди не могла выпить больше
допустимого приличиями... не могла, наконец, выругаться! Я уж не говорю о
том, чтобы лезть в воду голой или проткнуть копьем человека!
- И вот я, Алиса Лиддел Харгривс из поместья Кафнеллс, истинная
аристократка, позволяю себе все это - и много большее... веду себя в
постели так, что покраснели бы обложки французских романов, которые любил
почитывать мой бывший супруг. Я изменилась! Почему же не можешь измениться
ты? Сказать по правде, Дик, я устала от бесконечных странствий, от вечной
тесноты на маленьких судах, от неуверенности в завтрашнем дне. Ты же
знаешь, я - не трусиха. Все, что мне нужно, - найти место, где говорят
по-английски, где собрались подобные мне люди, где царит мир; место, где
мы могли бы осесть и иметь крышу над головой. Я так устала вечно
скитаться!
Бартона тронули ее слезы. Он положил ей руки на плечи.
- Но что же делать? Я должен продолжать свой путь. Вот моя...
- Изабелла? Но я-то - не она! Я - Алиса, и я люблю тебя, Дик, но не
могу быть вечной твоей тенью, что волочится следом при свете дня и
исчезает ночью.
Она отшвырнула наполовину выкуренную сигарету и повернулась к нему.
- Но это еще не все! Есть одна вещь, которая волнует значительно
больше. Ты не доверяешь мне! У тебя есть тайна, Дик... по-моему, страшная
тайна...
- Может быть, ты скажешь - какая? Лично мне ничего не известно.
- Не лги! Я же слышу, как ты разговариваешь во сне! Это связано с
этиками, да? С тобой что-то произошло, о чем ты молчал все годы. Я слышу,
как ты бормочешь о коконе, о своих семистах семидесяти семи смертях. Я
слышу имена, о которых ты не упоминаешь наяву, - Лога, Танабар. Ты
говоришь о каком-то таинственном пришельце... Кто они, эти люди?
- Да, секреты могут хранить лишь мужчины, спящие в одинокой постели,
- улыбнулся Бартон.
- Почему ты не хочешь рассказать мне? Неужели после стольких лет ты
не можешь быть со мной откровенным?
- Если бы я только рискнул... я рассказал бы обо всем, но это слишком
опасно. Поверь мне, Алиса, я молчу, потому что ничего не смею сказать.
Ради нашего общего блага не требуй никаких объяснений. Ты только разозлишь
меня.
- Ну, ладно. Но ночью руки, пожалуйста, не распускай.
Он долго не мог заснуть, а перед рассветом, внезапно пробудившись, в
страхе спрашивал себя: не разговаривал ли он вслух?
Алиса сидела на постели, пристально вглядываясь в него.

22
Во время завтрака к Бартону явился Оскас, изрядно под хмельком. Он
вручил ему мех, в котором плескалось с полгаллона спиртного.
- Слышал ли ты о большой белой лодке, плывущей с низовий Реки? -
спросил вождь.
- Ну, об этом не слышал только глухой, - Бартон отхлебнул добрый
глоток. У вина был прекрасный аромат - грейлстоуны никогда не выдавали
второсортную продукцию. - А-а-ах! - Помолчав он добавил: - Мне трудно
поверить всем этим россказням. Говорят, что корабль приводится в движение
гребными колесами; значит, у них двигатели из металла. Но где удалось его
добыть? Кроме того, я слышал, что и корпус металлический. Столько металла
не собрать на всей планете - а судно не маленькое.
- Ты полон сомнений, - важно сказал Оскас, - и это очень вредно для
печени. Если слухи правдивы, то большая лодка прибудет к нам через
несколько дней. Мне бы очень хотелось иметь такую лодку.
- Не только тебе. Но если кто-то соорудил такое судно, то он имеет и
подходящее оружие для его защиты - конечно, огнестрельное. Ты никогда не
видел такого. Оно похоже на трубки из железа, выбрасывающие кусочки
металла - их называют пули. Некоторые трубки могут выпустить десяток пуль,
пока воин натягивает лук... И бьют они дальше тех холмов.
Бартон сделал еще глоток и скользнул взглядом по красному
возбужденному лицу Оскаса.
- Будь уверен, многие хотели захватить эту лодку и поплатились
жизнью, не успев даже выпустить своих стрел. Ну, а если ты ее даже
получишь, то что станешь с ней делать? Управлять таким судном могут только
умелые люди.
- Это можно устроить. Вот ты, например, мог бы с ней справиться?
- Возможно.
- Ты согласен помочь мне ее захватить? Я был бы благодарен и сделал
тебя своим первым помощником.
- Я человек не воинственный и не жадный, - ответил Бартон. Однако
твоя идея мне нравится. Я готов. А сделать нужно вот что.
Оскас с увлечением выслушал фантастические планы Бартона, потом
заявил, что пришлет еще вина. Они потолковали с полчаса, и Оскас, широко
улыбаясь и сильно пошатываясь, удалился.
Бартон смотрел вслед доверчивому индейцу. Он не собирался участвовать
в его игре; насчет судна у него имелись свои планы.
По слухам, этот корабль двигался быстрее парусников. Он должен
попасть на него. Он еще не знал, каким образом, но понимал, что здесь
нужна не сила, а хитрость.
Прежде всего, путешественники могли здесь не остановиться. Да и есть
ли у них место, чтобы принять новых людей? Захочет ли капитан взять его на
борт со всей командой?
Целый день он молчал, погруженный в свои мысли. Даже лежа в постели,
Бартон продолжал обдумывать самые различные варианты. В какой-то момент он
было решил действовать совместно с Оскасом. В конце концов, можно выдать
планы вождя и этим заслужить расположение капитана. Но он тут же отказался
от подобных замыслов. Пусть Оскас жаден и вероломен, но он, Бартон, предав
его, станет бесчестным подлецом. Кроме того, погибнут и люди Оскаса, а ему
не хотелось бы отягощать свою совесть подобной ношей.
Нет, надо искать другой путь.
В конце концов, он его нашел. Успех зависел от того, остановится ли
здесь судно. Как это устроить? К утру план был готов, и Бартон,
успокоившись, заснул.
Прошло два месяца и появились первые признаки приближения большого
корабля - сигналы, которые подавали соседи вспышками слюдяных зеркал,
дымом, огнями и барабанным боем. Бартон пытался представить, как выглядит
плывущий к ним левиафан. Конечно, он больше любого колесного судна,
плававшего по Миссисипи в его времена. У корабля металлический корпус,
скорость - около пятнадцати миль в час. Бартон полагал, что у нет паровые
двигатели, но, по слухам экипаж редко брал на борт дрова - по-видимому,
лишь для подогрева воды в душах и подачи пара на орудия. Ему трудно было
представить, как пар выталкивает пули и снаряды, но Монат утверждал, что
это вполне возможно.
Вскоре информация стала более определенной. Двигатели судна питало
электричество, получаемое при разряде грейлстоунов.
- Значит, у них есть не только сталь, но и медь для обмоток
электромоторов, - заключил Бартон. - Но где они добыли столько металла?
- Возможно, они использовали алюминий, - предположил Фригейт. - Он
вполне годится для обмоток, хотя медь, конечно, эффективней.
Поступали все новые и новые сведения. На борту корабля красовалось
латинское название "Рекс Грандиссимус", что в переводе означало
"Величайший король". Называли и имя его капитана, короля Джона Ланкастера,
сына Генриха II и Элеоноры, дочери герцога Аквитанского. После смерти
своего знаменитого брата, Ричарда Львиное Сердце, Джон стал Иоанном,
королем Англии, владыкой Ирландии и сопредельных земель. За время своего
правления он заработал столь скверную репутацию, что ни один повелитель
Британского королевства больше не называл своего наследника презренным
именем Джон.
Услышав эти новости, Бартон обратился к Алисе.
- Один из твоих предков командует колесным судном. Может, стоит
воззвать к родственным чувствам, чтобы попасть на борт? Правда, как
следует из истории, он не обращал внимания на такие мелочи. Он поднял
мятеж против отца и прикончил своего племянника Артура, которого Ричард
провозгласил наследником короны.
- Джон не хуже и не лучше любого короля тех времен, - возразила
Алиса. - И, несмотря на людские толки, он сделал много полезного:
реформировал денежную систему, развивал мореплавание, покровительствовал
торговле, помог достроить Лондонский мост. Джон был образованным и
неглупым человеком, читал книги на латинском и французском языках и
никогда не расставался со своей библиотекой.
- Ничего себе! - воскликнул Бартон. - У тебя он выглядит просто
святым.
- Ну, до этого ему далеко. Джона мало трогали интересы Англии и
благополучие ее народа - впрочем, как и остальных Ланкастеров. Он...
- Ладно, бог с ним! Сейчас мы стоим перед фактом - средневековый
монарх каким-то образом получил власть над грандиознейшим сооружением,
самым мощным механизмом в этом мире. Мне нужно попасть на судно. Каким
образом это сделать?
- Ты хочешь сказать - _н_а_м_ нужно попасть на борт?
- Ты права. Тысяча извинений, именно - _н_а_м_.
Спуск "Снарка" на воду сопровождался множеством поздравлений и
возлияний. Но Бартон не чувствовал радости. Он потерял к суденышку всякий
интерес.
На пиршестве Оскас обратился к нему:
- Надеюсь, ты не собираешься уехать отсюда? Я рассчитываю на твою
помощь в том деле с большой лодкой.
Бартон жаждал послать индейца ко всем чертям, но был вынужден вести
себя дипломатично. Вождь мог отнять у них "Снарк" или, что еще хуже, силой
увести Логу. В течение года он доставлял ей немало хлопот, но до прямого
насилия дело не дошло. Когда он напивался - а это происходило часто - то
открыто спрашивал Логу, когда она пойдет с ним в постель.
Фригейт, не лишенный по натуре воинственности, даже хотел вызвать его
на дуэль, хотя и понимал всю абсурдность своего намерения. Нередко ночами
им с Логу приходилось скрываться, и его мужское достоинство взывало к
отмщению. Однако он не допускал и мысли, чтобы сбежать отсюда и бросить
людей, с которыми он был близок много лет.
Однажды Логу заявила:
- Ты не коснешься этого дикаря даже пальцем. Если ты это сделаешь,
его люди убьют тебя. Предоставь мне самой с ним разобраться.
Затем она потрясла всех, а больше всего - Оскаса, вызвав его на
смертельный поединок.
Оправившись от изумления, вождь загоготал:
- Что? Мне драться с женщиной? Я луплю своих жен, когда они меня
рассердят, но не дерусь с ними. Если я на это пойду и убью тебя, мне плохо
придется. Надо мной станут смеяться, я перестану быть Оскасом Медвежьей
Лапой, и меня назовут Мужчиной-Который-Боролся-с-Женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65