Через полчаса с обоих бортов спустили весла и несколько
десятков гребцов навалились на них. Очевидно, они хотели поставить корму
по течению, чтобы затем сдвинуть весь плот и снять его с мели.
Но не все задуманное осуществляется, и прекрасный замысел не оправдал
себя на практике. Вскоре стало ясно, что столкнуть носовую часть в воду
можно лишь разобрав вначале завалы бревен.
Бартону не терпелось потолковать с предводителем, но тот кружил около
статуи, быстро кланялся и что-то пел. Прервать молитвенный ритуал Бартон
не рискнул, по опыту зная, насколько это опасно. Ему оставалось лишь
слоняться вокруг, рассматривая лодки и строения на борту. Убедившись, что
хозяева не наблюдают за ним, он заглянул внутрь нескольких хижин.
Две из них оказались складами сушеной рыбы и желудевого хлеба, еще
одна была набита оружием. Под навесом стояли два выдолбленных челнока и
сосновая рама будущего каноэ, которую со временем обтянут рыбьей кожей. В
пятом строении хранились самые различные предметы: ящики с дубовыми
кольцами на продажу; бивни и позвонки меч-рыбы; кипы кож - человеческой и
речного дракона; барабаны, бамбуковые дудки и арфы со струнами из рыбьих
кишок; сосуды из черепов; канаты и веревки из рыбьей кожи; каменные
светильники; коробки с зажигалками, косметикой, марихуаной, сигарами и
сигаретами; около пятидесяти ритуальных масок и множество других вещей.
Видимо, все это добро предназначалось для торговли или выплаты дани во
время странствий у чужих и враждебных берегов.
Заглянув в очередную хижину, Бартон расплылся в улыбке - здесь
хранились чаши. В ожидании своих владельцев, серые цилиндры стояли на
высоких стеллажах. Он пересчитал их - ровно триста пятьдесят. По его
прикидкам на плоту находилось чуть больше трехсот человек; значит,
тридцать-сорок штук - явно лишние. Даже при беглом осмотре Бартон
обнаружил, что все чаши, кроме тридцати, помечены. На их ручках висели
обожженные глиняные таблички с клинописными знаками. Внимательно
рассмотрев их, он решил, что надписи имеют сходство с вавилонскими и
ассирийскими письменами, знакомыми ему по копиям.
Бартон попытался приподнять крышки помеченных цилиндров; конечно, это
ему не удалось. Каждая чаша была снабжена особым запорным устройством;
открыть ее мог только владелец. Существовало несколько гипотез о природе
этих замков; согласно одной из них, внутри цилиндра находилось нечто вроде
реле, настроенного на электрофизическое поле хозяина и срабатывающего в
нужный момент. Что касается непомеченных чаш, то они были свободными -
именно так называли их в долине.
Когда тридцать шесть миллиардов умерших пробудились к новой жизни на
бесконечных просторах Мира Реки, каждый обнаружил возле себя персональный
цилиндр. На вершинах грейлстоунов для них были сделаны углубления, и в
центральном стояла свободная чаша. Очевидно, неведомые благодетели хотели
подсказать воскрешенным, как нужно пользоваться их даром.
В определенный час над каменными грибами впервые взревело пламя. Едва
утихли громы и молнии, заинтригованные люди взобрались наверх и раскрыли
стоявшие цилиндры. На этих чашах не было замков, и перед восхищенными
взорами любопытных предстали наполненные едой сосуды. Пища появлялась в
мисках, закрепленных наподобие судков внутри чаш; в других контейнерах,
похожих на стаканы, было вино, табак и мелкие предметы - зажигалки,
расчески, зеркала, ножницы, косметика и даже туалетная бумага.
Перед следующей материализацией все чаши уже стояли на грейлстоунах,
и они вновь одарили людей питьем и едой. Однако человек всегда недоволен
тем, что имеет; прошла неделя - и многие уже жаловались на однообразие
блюд, слишком умеренное число сигарет или недостаток выпивки. Расторопные
счастливцы, прихватившие с грейлстоуна вторую чашу, имели все в двойном
количестве - пока другие руки, более сильные и жестокие, не отняли их
богатства. Ибо свободные цилиндры являлись величайшим сокровищем в этом
мире - ради них убивали, их отнимали силой или похищали.
У Бартона никогда не было свободной чаши, и ему еще не доводилось
видеть такого впечатляющего их собрания. Тридцать цилиндров! Племя,
обитавшее на плоту, оказалось богатым, очень богатым! И если он сможет
уговорить вождя поделиться этим сокровищем, то проблема пропитания будет
решена. В конце концов, крючконосые в долгу перед экипажем "Хаджи"; по их
вине потеряно все - судно, оружие, одежда и чаши, а с ними - и право на
жизнь.
Бартон покинул хранилище, осторожно притворив дверь.
У него вдруг возникли опасения, что оказанное им гостеприимство имеет
свои границы. Свободные цилиндры являлись слишком большой ценностью; они
приносили команде плота немалый доход и могли служить выкупом у тех
берегов, где скорость судна и сила оружия не обеспечивали безопасного
плавания. Если он попросит у вождя семь чаш и получит отказ, то за
цилиндрами наверняка станут приглядывать. Пожалуй, не следовало
распространяться на эту тему и возбуждать излишнюю подозрительность. Их
могут в любой момент выкинуть с плота.
Проходя мимо статуи, Бартон увидел, что вождь кончил возносить
молитвы и направился на остров; очевидно, он хотел понаблюдать за ходом
работ. Бартон в нерешительности остановился, потом, упрямо вздернув
голову, зашагал следом. Он все-таки решил потолковать о свободных чашах -
вне зависимости от исхода.
Когда человек бездействует, удача его спит.

19
На родном языке вождя звали Муту-ша-или, что означало "Божий человек"
- Мафусаил.
Как-то во сне Бартон возмечтал встретиться с патриархом-долгожителем
из Ветхого Завета. Нет, этот Мафусаил не имел к нему никакого отношения.
Он родился в Вавилоне и никогда даже не слышал о евреях. На Земле он был
надсмотрщиком в зернохранилище, а здесь превратился в создателя и главу
новой религии, капитана огромного плота.
- Это случилось много лет назад. Ночью в грозу я спал, и во сне ко
мне явился Бог по имени Рашхаб. Я никогда о нем не слышал. Он сказал мне,
что был могущественным Богом моих предков. Потомки забыли о нем, и в мое
время его почитали лишь в одном далеком поселении.
- Но Боги не умирают, а лишь меняются, приобретая иные имена или
оставаясь безымянными; и Рашхаб тоже жил - в снах многих поколений. Но
пришло время, когда он смог покинуть мир снов. Он повелел мне встать и
отправиться в путь - чтобы нести людям слово истины во имя Его и по воле
Его. Я должен был объединиться с единоверцами, построить большой плот и
поплыть с моими людьми вниз по Реке.
- Рашхаб предрек, что спустя много лет - на Земле это жизнь
нескольких поколений, - мы достигнем конца Реки, где она падает в дыру у
подножия гор. Это будет Вершина Мира. Там мы минуем преисподнюю, огромную
мрачную пещеру, потом светлое море и окажемся в благословенных землях, где
будем жить вечно в мире и счастье вместе с богами и богинями.
Бартон подумал, что перед ним - безумец. Да, он попал со своей
командой в руки фанатиков! К счастью, поклонники Рашхаба, по словам
Мафусаила, никому не причиняли намеренного вреда, разве только при
самозащите. Но Бартон знал по собственному опыту, как растяжимо это
понятие.
- Рашхаб повелел, чтобы перед входом в преисподнюю его статуя была
разбита на куски и брошена в Реку. Он не объяснил мне, почему надо так
поступить; только заметил, что к тому времени мы все поймем сами.
- Что ж, ваши намерения прекрасны и благочестивы, - произнес Бартон.
- Но вы виноваты в гибели моего судна и в том, что мы лишились чаш.
- Конечно, я прошу у вас прощения, но ничего не могу поделать - все
произошло по воле Рашхаба.
Бартон увидел перед собой окаменевшее лицо собеседника. Едва
сдерживаясь, он продолжал:
- Трое моих людей ранены и не могут продолжать путь пешком. Дайте нам
хотя бы лодку, чтобы добраться до берега.
Сверкнув черными глазами, Мафусаил показал на остров.
- Вот он, берег, и там есть кормящий камень. Я прослежу, чтобы ваших
раненых перенесли туда, дам сушеной рыбы и желудевого хлеба. Это все, чем
я могу вам помочь. Пойми, я должен заниматься своими делами. Нам нужно
сдвинуть плот в Реку. Рашхаб наказал не терять ни дня пути - что бы ни
случилось. Если мы задержимся, то найдем врата в страну богов запертыми
навеки... тогда нам останутся лишь скорбь, отчаяние и сожаление об утрате
веры и цели свершенного странствия.
Бартон понял, что бы он сам ни свершил, - все оправданно. Эти люди в
долгу перед ним; он же им ничем не обязан.
Мафусаил отвернулся. Вдруг в его глазах мелькнуло изумление, и,
указывая на Моната, выходившего из хижины, он спросил:
- Кто это?
Бартон шагнул ближе к вавилонянину.
- Это существо из другого мира. Он со своими спутниками прибыл на
Землю с далекой звезды. Это случилось лет через сто после моей смерти,
вождь. Они пришли с миром, но земные люди узнали, что у них есть...
лекарство - такое лекарство, которое может предохранить человека от
старости. И люди потребовали открыть им секрет, но пришельцы отказались.
Земля и так была очень перенаселена, а даже самый достойный человек не
может жить вечно.
- Ты заблуждаешься, - возразил Мафусаил. - Вечную жизнь нам дали
боги.
- Возможно; но согласно вашей религии бессмертным может стать лишь
малая часть людей - например, те, что на плоту. Верно?
- Да. Это кажется жестоким, но пути к мысли богов неисповедимы.
- Ты прав. Мы знаем о богах лишь то, что они милостивы к тем
человеческим существам, которые их славят. Я же никогда не встречал
человека, чья жизнь была бы безупречна.
- И здесь ты заблуждаешься.
Бартон с трудом скрывал свое раздражение; спорить с этим фанатиком
было бесполезно.
- На Моната и его спутников со звезды Тау Кита напала разъяренная
толпа; они все погибли. Но перед этим Монат послал смерть почти всем людям
на Земле.
Он замолк. Как объяснить этому невежественному существу суть событий,
которые он сам плохо понимал? Пришельцы оставили свой звездный корабль на
орбите около Земли, и за миг до смерти Монат подал туда радиосигнал. В
ответ был исторгнут энергетический залп такой мощности, что почти все
живое и разумное на Земле погибло. В этой истории многое оставалось для
Бартона неясным - ведь в его время не было ни радио, ни космических
кораблей.
Мафусаил широко раскрыл глаза. Глядя на Моната, вавилонянин спросил:
- Он великий волшебник? Он так могуществен, что смог убить сразу всех
людей?
В какой-то момент Бартон решил обратить в свою пользу мифическое
могущество Моната - как отмычку для получения лодки и нескольких чаш. Но
Мафусаила, невежду и безумца, никак нельзя было считать глупцом; конечно,
он тут же задался бы вопросом, почему Монат, такой великий чародей, не
предотвратил крушения "Хаджи", или почему он не наградил своих спутников
чудесной способностью летать по воздуху.
- Да, он убил их, - продолжал Бартон, - и сам очнулся на здешних
берегах, не зная, где и почему он тут оказался. Естественно, его
магические орудия остались на Земле; но он утверждает, что готов сделать
новые и возродить свое могущество, такое же беспредельное, как прежде. Вот
почему тем, кто смеется сейчас над ним, стоит подумать о будущем.
Пусть теперь Мафусаил поразмыслит над его словами; угроза была
недвусмысленной. Но вавилонянин только усмехнулся:
- Ну, к тому времени...
Бартон понял: плот будет далеко.
- И Рашбах защитит свой народ, ведь бог всегда могущественнее
человека, даже демона с других звезд.
- Почему же Рашбах не захотел предотвратить это крушение? - спросил
Бартон.
- Не знаю, но уверен, что он посетит меня во сне и даст объяснения.
Без его воли ничего не происходит.
Мафусаил ушел, и Бартон вернулся к своим. Когда он вошел в хижину,
Казз стоял у порога. На нем был одет лишь килы, оставляющий открытым
волосатый ширококостный могучий торс. Продолговатая голова с рыжей
клочковатой порослью на темени казалась слегка опущенной из-за толстой,
короткой шеи. Широкое лицо с проницательными маленькими темно-коричневыми
глазками было почти человеческим - кроме носа, чудовищного комка плоти с
вывороченными ноздрями, и рта - огромного, с серыми тонкими губами. Его
руки, казалось, могли растереть камень в порошок.
Однако, будь неандерталец одет попристойней, во времена Бартона вряд
ли он вызвал удивление на Ист Энд;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65