Он был предоставлен
самому себе, помощи ждать было неоткуда.
- Сэр, - сказал он в отчаянии, - я рассказывал все, что знаю, тысячу
раз.
Я расскажу все еще раз. Все, что мне известно. Но дело в том, что мне
почти ничего не известно о Дитя Звезд!
- В этом дело, - во все горло проорал Планирующий, - или не в этом -
решаю я! Продолжай! Говори!
Ганн послушно начал всю историю с самого начала.
- Сэр, я был направлен на расследование некоторых беспорядков на
станции Поларис...
Когда он заново пересказывал так хорошо знакомый ему рассказ, в зале
царила мертвая тишина. Планирующий бесстрастно слушал, облокотившись на
один подлокотник своего громадного золотого кресла, остальные следовали
его примеру. Голос Ганна разносился по пространству зала, словно крик,
брошенный в колодец. Ему отвечало одно эхо, лишь движение зрачка, легкая
перемена положения тела указывали на то, что слушатели его понимают. Он
закончил на своем аресте в катакомбах Машины и стоял теперь неподвижно,
молча.
Планирующий проговорил задумчиво:
- Ты упоминал о знаке, знаке Лебедя.
- Да, сэр, - Бойс Ганн, насколько это было в его силах,
продемонстрировал плавный жест, движение руки у предплечья, которые он
наблюдал у Гарри Хиксона и умирающего полковника Зафара. - Мне кажется, он
имеет отношение к созвездию Лебедя, где главной звездой является Денеб,
нечто вроде предмета поклонения так называемой Церкви Звезды...
Планирующий повернул свою массивную голову в сторону трех
служителей-связных, облаченных в черные балахоны. - Денеб! - рявкнул он. -
Показать!
Один из служителей что-то сказал мелодичным голосом в свой связь-куб.
Свет в зале мгновенно померк, и на сводчатом потолке ожила звездная
панорама. Планирующий вытянул шею, вскинул голову, вглядываясь в потолок.
Глаза присутствующих последовали за его взглядом.
Ощущение было такое, словно тысячи ярдов камня и земли над их
головами вдруг были сдвинуты в сторону. Перед ними открылась космическая
бездна, видимая словно в безлунную ясную ночь поздней осенью, решил Ганн,
оценив положение созвездий. Время - около полуночи. Над головой сияли
крупные звезды Летнего Треугольника - Альтаир на юге, Денеб и Вега на
севере. Млечный путь опоясывал ствол потолка могучей лентой звездной пыли.
Низко над западным горизонтом пылал красный Антарес, на востоке сиял
Фомальгаут...
Внезапно поле зрения начало сокращаться. Они словно помчались вперед,
прямо к созвездию Лебедя. Исчезли из виду Фомальгаут и Антарес, созвездие
Орла с Альтаиром, а также Полярная звезда и Цефей под ней. Остался один
Лебедь, созвездие Лебедя. Оно повисло над их головами, как сверкающий
гобелен.
Послышался приятный мелодичный голос:
- Созвездие Лебедя. Звезды: Альфа Лебедя, другое название - Денеб,
бело-голубая звезда первой величины; Бета Лебедя, другое название -
Альбирео, двойная звезда, компоненты: ярко-голубая и оранжевая звезды;
Гамма Лебедя...
Планирующий проскрежетал:
- Мне нужен только Денеб, идиот!
Мелодичный голос продолжал без запинки:
- Денеб. Дистанция - четыреста световых лет. Температура поверхности
одиннадцать тысяч градусов. Сверхгигант. Данные спектрографии: водород,
кальций...
- Планеты! - завопил Планирующий раздраженно.
- Существование планет - не обнаружены, - пропел невидимый голос.
Ганн вытянул шею - голос принадлежал одному из служителей в балахонах, но
их лица были спрятаны под капюшонами, и он не мог сказать, кому именно.
Планирующий долго молчал, глядя вверх. Наконец он сказал:
- Имеет ли Машина сведения о физической связи между Денебом и Дитя
Звезд?
- Нет сведений, сэр, - пропел немедленно невидимый голос. - Возможны
исключения: данные о связи Церкви Звезды и Денеба. Возможная связь между
Денебом и 61 Лебедя в этом же созвездии. Это одна из звезд, погасить
которую угрожал Дитя Звезд, что имело место. Все вышеназванные факты не
приняты Машиной как важные.
- Очень хорошо. Отбой, - проворчал Планирующий.
Изображение на потолке погасло, вспыхнул свет. Планирующий несколько
секунд сидел в тяжком раздумье, с отсутствующим выражением в глазах. Он
рассеянно обвел взглядом комнату, глядя поверх Бойса Ганна, поверх
разбросанных фигурок, поверх охранников генерала Вилера.
Взгляд его остановился на черных балахонах служителей. Потом он
вздохнул и пальцем поманил одного из связников. Он всего лишь согнул и
разогнул палец, но фигура в черном тут же подошла к нему. В руке служитель
что-то держал. Это был золотистый кабель, выходивший из связь-куба. На
конце кабеля виднелся золотой штепсель с восемью электродами.
Глаза Ганна расширились.
Если он не сошел с ума - а он оставался в здравом рассудке - то...
Служитель уже стоял рядом с Планирующим. Он коснулся его лба, отодвинул в
сторону редкие волосы, закрывающие блестящую пластинку, имплантированную в
лоб. Планирующий собирался вступить в сообщность с Машиной.

Зрелище было захватывающим и... жутким.
Не обращая внимания на глаза, устремленные к нему, Планирующий
расслабленно ждал, пока служитель ловко вставил электроды штепселя в
приемные отверстия пластинки.
И мгновенно выражение лица Планирующего изменилось. Он закрыл глаза.
Раздраженное, сердитое выражение словно растворилось. Челюсти его сжались,
обнажились зубы, это напоминало мгновенный приступ боли в агонии... или
экстазе.
Немного спустя волна прошла и лицо Планирующего снова расслабилось.
Дыхание его участилось. Пока тончайшие электроды раздражали центры
удовольствия в его мозгу, он начал выказывать какие-то чувства. Сначала он
улыбнулся, потом нахмурился, потом снова улыбнулся. Губы зашевелились. Он
что-то неразборчиво и хрипло зашептал... сначала медленно... потом все
быстрее и быстрее. Его пухлое тело затряслось, пальцы заметались.
Облаченный в черное служитель спокойно коснулся его руки, что-то прошептал
на ухо.
Планирующий утихомирился. Тело его расслабилось. Он больше не шептал.
Служитель подождал секунду, потом кивнул и вытащил штепсель, неслышно
отойдя в сторону. Планирующий открыл глаза и посмотрел по сторонам.
Перемена, которая произошла с Планирующим, показалась Ганну еще более
странной, чем все чудеса, виденные в Рифах. Мрачный, сердитый,
раздраженный человек вступил в сообщность с электронными удовольствиями
Машины. В мир вернулся уже совсем другой Планирующий - веселый,
жизнерадостный, энергичный. Зал наполнился его громким хохотом.
- Ага! - завопил он. - Ого! Вот это да! Хорошо!
Он уселся поудобнее в кресло и застучал кулаком по кварцу стола.
- Мы их изничтожим! - кричал он. - Рифовых крыс и Дитя Звезд - всех,
кто осмелится совать палки в колеса Плана! Мы их раздавим вместе с их
фантазиями! И ты нам поможешь в этом, Бойс Ганн, потому что станешь в этом
деле избранным инструментом Плана.
На какой-то безумный момент Ганна охватило желание повернуться и
побежать... или прыгнуть на Планирующего, пусть сработает заряд в кольце
на шее, и все его проблемы будут решены раз и навсегда. В веселом тоне
Планирующего ему чудилось что-то дикое и страшное. Если Машина способна
произвести такую перемену в самом любимом слуге, то... Ганн почувствовал
страх. Он боялся Машины! И сама эта мысль была страшна, потому что для
него Машина всегда была великим добрым повелителем, чьи суждения
безошибочны, который всегда вознаграждает за верную службу, наказывает за
плохую. Но именно такая награда показалась Ганну ужасным наказание м...
Но он сказал только:
- Да, сэр. Я служу Плану, сэр!
- Служи ему как следует, сынок! - с радостным выражением прокричал
Планирующий. - Служи ему всем сердцем и умом - или ты послужишь ему
глазами, руками, печенкой и прочим - в орган-банке! Мы все служим Плану,
сынок! Так или иначе! - И он разрешил Ганну идти, весело махнув рукой и
повернувшись к генералу Вилеру. Когда охранники сомкнулись вокруг Ганна,
он успел бросить взгляд на генерала Вилера. Серо-стальные глаза казались
холодными и пустыми, но Ганн прекрасно понимал, что они говорили.
- Н_е_ п_о_д_в_е_д_и_ м_е_н_я, _Г_а_н_н, - говорили они.

9
Было когда-то время, подумал Бойс Ганн, когда жизнь казалась простой,
а обязанности - ясными. В те полузабытые, похороненные времена, - неужели
это было всего несколько месяцев назад? - он встретил и полюбил девушку по
имени Джули Мартин. Он помнил ту ночь, когда они встретились, помнил
проведенные вместе долгие часы, бесконечные обещания, сияющую надежду на
счастье впереди. Он помнил уходящий вдаль песчаный пляж в курортном городе
Плайя Бланка и ее прощальный поцелуй. Очаровательная, любящая - она была
всем, что мог желать человек. Воспоминания о ней Бойс Ганн пронес через
всю свою одиссею в двадцать миллиардов миль от Солнца в оба конца.
Но никогда он не был так далек от нее, как в этой комнате. Он мог бы,
если бы осмелился, коснуться губ, которые целовал на берегу Плайя Бланка -
но скрытое под капюшоном лицо больше не принадлежало девушке по имени
Джули Мартин. В нем обитала сестра Дельта Четыре.
- Джули! Джули Мартин... - невольно сорвался шепот с губ Ганна.
Она стояла неподвижно, глядя на него серьезными темными глазами. Он
искал в них хоть какой-то намек на то, что она узнала его, искал отзвука
тепла любви, наполнявшей их в Плайя Бланке, но ничего не мог найти.
Она качнула головой в капюшоне.
- Меня зовут Дельта Четыре, - сказала она мелодичным, как звон
колокольчиков, голосом. - Я буду вести ваш допрос для Машины. - Она
продолжала стоять неподвижно, ожидая его ответа, бледное лицо наполовину
прикрывал капюшон. Светящаяся эмблема на ее балахоне, казалось,
подсмеивалась над Ганном. Это был знак "Не приближаться" - и он не
осмелился бы нарушить его.
Но он не выдержал и спросил:
- Джули, разве ты совсем не помнишь меня?! Что с тобой случилось?
Она провела пальцем по длинной нити электронных бус, каждая бусина
отвечала звенящим тоном на прикосновение ее пальца.
- Майор Ганн, - пропела она в тон электронному звуку бусины, -
насколько вам известно, я служительница Машины. Не напоминайте мне о
прошлой жизни.
- Но пожалуйста, Джули, скажи мне хотя бы, зачем ты это сделала?
Почему ты не...
Девушка медленно кивнула.
- Хорошо, у нас еще есть время, - пропела она. - Спрашивайте.
- Почему ты... Я хочу сказать, почему Джули Мартин не подождала моего
возвращения? Я послал с Плутона письмо...
- Ваше послание было доставлено, - пропела она. - Но Джули Мартин уже
была принята на обучение в служители Машины. Она уничтожила ваше послание.
Она не желает вспоминать об этом.
- Но я тебя любил! - взорвался Ганн. - Как ты могла бросить меня?
Безмятежное лицо смотрело на него без всякого любопытства.
- Джули Мартин любила вас, - поправила она мелодичным голосом, - Меня
же зовут Дельта Четыре. Пожалуйста, садитесь, майор Ганн. Я должна начать
допрос для Машины.
Ганн заставил себя опуститься на стул. Девушка пододвинула поближе
второй стул и присела с тщательной плавностью движений.
Из складок пелерины она извлекла маленький, покрытый черным пластиком
связь-куб.
- Майор Ганн, - сказала она, - я должна спросить вас - являетесь ли
вы тем же лицом, что и Дитя Звезд? - Ее голос был чистой мелодией,
холодный, ровный, такой же далекий, как ее бледное овальное лицо.
- План его побери, нет! - вырвалось у Ганна. - Я этим вопросом сыт по
горло! Я уже сто раз повторял...
Но девушка качала головой.
- Подождите, - прервала она его. - Одну минуту, пожалуйста.
Он хмуро следил за ней, боль от кровоподтеков усиливалась глубоким
страданием его сердца. Девушка склонила голову в капюшоне, снова коснулась
длинной нитки блестящих черных бусин. Всякий раз, когда раздавался звук
электронного колокольчика, ее голос повторял ноту, упражняясь в сложной
гамме тоновых фонов, составляющих искусственный язык механо.
Механо был труднопреодолимым мостом между Машиной и сознанием
человека. Раньше компьютеры преодолевали этот мост с помощью перевода,
трансформирую язык людей в Фортран или любой другой машинный язык, Фортран
- в двоичные числа, двоичные числа - в указания и сведения для операций.
Изобретенный же Машиной язык сам по себе был уже своего рода набором
двоичных чисел, определявших процесс в структуре Машины: открытие и
закрытие контура, разрядка или зарядка емкости, то или иное состояние
ферромагнитного слоя ленты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25