Гэри хотелось узнать: соответствовал ли этот год периоду обращения легендарной Земли вокруг ее звезды? Тогда, если брать за отправную точку этот двенадцатимесячный год, в котором каждый месяц состоит из двадцати восьми дней, возможными претендентами на место Земли оказываются один миллион двести двадцать четыре тысячи шестьсот семьдесят пять из двадцати пяти миллионов планет Империи. Однако скорость вращения, прецессия и резонанс спутников изменяют период обращения планет вокруг их звезд. И ни один из миллиона двухсот двадцати четырех тысяч шестисот семидесяти пяти миров в точности не соответствует календарю, принятому в Галактическую Эру. Около семнадцати тысяч планет имели достаточно близкий к искомому период обращения. Точнее, недостаточно близкий, чтобы претендовать на успех.
Юго комментировал полученные им результаты. Средняя продолжительность человеческой жизни была одним из самых любопытных элементов в истории Империи. Сейчас средняя продолжительность жизни составляла примерно сто стандартных лет. Однако некоторые исследователи были уверены, что эта цифра чуть ли не в два раза превышает естественный для человека так называемый «изначальный век» (название встречается в одном из старых текстов). Если это так, то сейчас люди живут почти в два раза дольше, чем в доимперские времена. Бесконечное продление человеческой жизни невозможно: в конце концов биология берет свое. Новые болезни бьют по уязвимым местам, которые всегда находятся в человеческом теле.
— Это Дорс дала мне базовые сведения для разработки очень энергичная женщина! — сказал Юго. — Посмотри вот на подборку данных, — он развернул трехмерные проекции причудливых графиков со скользящими плоскостями корреляций.
Противоречия между биологической наукой и человеческой культурой во все времена были очень напряженными, иногда даже пагубными. Обычно это приводило к бессистемному управлению генами, когда родители по своему желанию выбирали желательные качества детей.
Некоторые делали ставку ни увеличение продолжительности жизни, которая повышалась до ста двадцати пяти, а иногда даже до ста пятидесяти стандартных лет. Но с возрастанием численности таких долгожителей структура социального устройства на планете разрушалась. Почему?
— Так вот, я просмотрел уравнения, особо выделяя все внешние влияния, — продолжал Юго. Куда только и делся непоседливый, эмоциональный далити? Перед Гэри во всей красе раскрывался незаурядный ум, из-за которого он некогда и вытащил Юго из трущоб, освободил от грязной, изнурительной работы.
Пропустив показатель средней продолжительности жизни сквозь сеть призрачных, запутанных лабиринтов уравнений Селдона, Юго получил весьма любопытную картину. Оказалось, что в развитии экономики и политики существует скрытая цикличность, которая определяется довольно отчетливо. Продолжительность циклов составляет соответственно сто двадцать пять и сто пятьдесят стандартных лет.
Когда продолжительность человеческой жизни достигает этих пределов, начинаются разрушительные изменения по принципу обратной связи. В экономике начинается череда кризисов — резкие подъемы быстро сменяются внезапными спадами. Культура тоже бросается в крайности — от экстравагантности до пуританской строгости. И в течение нескольких сотен лет наступает всеобщий хаос, из-за которого биогенетическая наука утрачивает большую часть своих достижений и возможностей — или же ее просто запрещают по религиозным соображениям. И средняя продолжительность жизни неизбежно снижается до прежнего, исходного уровня.
— Как странно, — сказал Гэри, разглядывая причудливый узор из множества цикличных графиков, крутые арки которых неизменно обрывались, превращались в нисходящие ступенчатые кривые. — А я всегда гадал: почему мы не можем жить дольше?
— Этому препятствует мощное социальное давление. И теперь мы знаем, откуда оно берется.
— И все же… Я был бы совсем не против, если бы впереди меня ждали столетия насыщенной, плодотворной жизни.
Юго усмехнулся.
— А ты вспомни художественные произведения — пьесы, легенды, голофильмы. Старики всегда такие отвратительные, жадные скопидомы, они думают только о том, как бы побольше заграбастать и утащить с собой в могилу.
— М-м-м… Наверное, обычно так и бывает.
— А вспомни мифы! О тех, кто воскрес из мертвых. Всякие там вампиры, мумии… Они всегда злые и вредоносные.
— И что, никаких исключений? Юго вздохнул.
— Дорс раскопала для меня нечто по-настоящему древнее. Знаешь, была такая легенда о древнем мученике, а звали его Ису. Слыхал когда-нибудь про такого?
— Какой-то старинный миф с оживлением умершего?
— Дорс считает, что этого Ису на самом деле скорее всего не было. О нем говорится в разрозненных, неполных, очень древних текстах. Наверное, весь этот миф — коллективная психофантазия. Ты угадал — его и вправду однажды оживили после смерти, но все равно он долго не протянул.
— Кажется, он вознесся на небо?
— В любом случае, он в спешке покинул поселение. Людям не по душе, когда рядом бродит парень, который надул Старуху с косой. — Юго указал на кривые, отражающие неминуемые бедствия. — По крайней мере, мы теперь понимаем, почему в большинстве культур распространено мнение о том, что человеку не следует жить слишком долго.
Гэри изучил график.
— Кстати, а кто распространяет это мнение?
— А? Люди — так или иначе.
— Но ведь ни один отдельно взятый человек не может знать вот об этом, — он постучал пальцем по схождению кривых.
— Знание сохраняется и передается в моральных запретах, легендах, законах.
— М-м-м…
Здесь крылось что-то очень важное. Гэри интуитивно чувствовал это, но когда попытался осмыслить — догадка ускользнула. Придется подождать, когда она вернется, — пусть даже в эти тревожные дни у Гэри просто не было времени прислушаться к тихому, осторожному голосу, который проскальзывал в его сознание и нашептывал что-то, похожий на призрачную фигуру посреди затянутой туманом улицы…
Гэри встряхнулся.
— Ты неплохо поработал. Впечатляет. Опубликуй это.
— Но ведь мы сохраняем психоисторию в тайне.
— Небольшое частное исследование. Люди будут думать, что все слухи, которые ходят о психоистории, просто перевирают вот это.
— Но ведь психоистория не сработает, если люди будут в ней разбираться, разве нет?
— Не волнуйся. Все примутся обсуждать твое исследование о средней продолжительности жизни и перестанут докапываться до главного.
— Значит, публикация нужна для прикрытия, чтобы защититься от имперских пролаз, которые любят совать нос в чужие дела?
— Совершенно верно. Юго усмехнулся.
— До чего потешно, эти проныры шпионят даже за «украшением Империи» — так Клеон обозвал тебя перед Императорским приемом на прошлой неделе.
— Правда? Я как-то это пропустил.
— Ты был слишком занят распределением бонусов. Тебе надо поскорее разделаться с этой бодягой.
— Для психоистории нужны дополнительные ресурсы.
— А почему бы тебе просто не вытянуть немножко денег у Императора?
— Если Ламерк пронюхает, постарается использовать против меня. Пойдут разговоры о том, что в Верховный Совет пропихивают любимчиков и все такое прочее. Дальше можешь придумывать сам.
— Ну… Да, наверное, так и было бы. Хотя могло и обойтись.
— Покамест наше дело маленькое — сидеть и не высовываться. Избегать любых скандалов. И пусть Клеон спокойно пляшет свой дипломатический танец.
— А еще Клеон сказал, что ты — «цветок разума». Я записал, специально для тебя.
— Забудь об этом. Цветы, которые вырастают слишком высоко, теряют голову и попадают в вазу.
Глава 10
Дорс удалось добраться до парадного вестибюля Дворца, но здесь имперские стражники ее завернули.
— Черт побери, но ведь она — моя жена! — разозлился Гэри.
— Прошу прощения, таков Высочайший Приказ, и он не подлежит обсуждению, — сказал равнодушный служащий. Сказал так, что Гэри услышал заглавные буквы в словах. Фаланга гвардейцев, окружавших Гэри, нисколько не устрашила чиновника. Гэри подумалось: а может ли вообще хоть кто-нибудь его устрашить?
Он предложил Дорс:
— Послушай, до приема осталось еще несколько минут. Давай прогуляемся.
Дорс недоверчиво спросила:
— Ты… не пойдешь на прием?
— Я думал, ты понимаешь… Не идти я не могу. Меня пригласил Клеон…
— По наущению Ламерка.
— …и наверняка разговор пойдет о проблеме далити.
— А тот человек, которому я сломала руку на прошлом приеме, — его ведь тоже мог подговорить…
— Правильно, Ламерк. — Гэри улыбнулся. — Все пути ведут к Ламерку.
— Не забывай и об академике Потентейт.
— Но она на моей стороне!
— Гэри, она сама метит в премьер-министры! Сейчас все только об этом и шепчутся.
— И у нее очень даже может получиться, — проворчал Гэри.
— Я не пущу тебя туда одного.
— Послушай, Дорс, это же Дворец, — Гэри повел рукой, показывая на шеренгу затянутых в роскошные синие с золотом мундиры гвардейцев. — Здесь повсюду охрана.
— Мне это не нравится.
— Мы ведь договорились, что я попробую устроить скандал и провести тебя внутрь, — и это не сработало. Так или иначе, тебе все равно не пройти сквозь дворцовые детекторные экраны.
Дорс прикусила нижнюю губу и ничего не сказала. Возразить было нечего: ни одно нечеловеческое существо не способно обмануть детекторные экраны Дворца.
Гэри спокойно сказал:
— Итак, я пойду туда, поспорю, а потом мы с тобой встретимся здесь…
— Ты не забыл карты и справочник, который я подготовила?
— Не беспокойся, чип на месте. Я могу прочитать все в любой миг.
У Гэри был вживлен в шею блок для чтения информационных чипов — неоценимое подспорье на математических конференциях. Это было широко распространенное приспособление, очень простое и удобное. Лазерный микропроектор передавал изображение непосредственно на сетчатку — трехмерное, в цвете, с прекрасным воспроизведением любой графики. Дорс вложила в чип множество карт-схем и разнообразных сведений об Империи, о Дворце, о том, чем последнее время занимается Верховный Совет, о самых заметных из последних событий, обо всем, чего может коснуться разговор на этом приеме.
Строгое выражение постепенно исчезло с лица Дорс, она стала мягкой и женственной.
— Я только… прошу тебя… будь осторожен. Гэри поцеловал ее в нос.
— Непременно!
Они прохаживались по вестибюлю, стараясь не замечать толпу всевозможных просителей и прихлебателей, которые в ожидании лакомились изысканными угощениями, в изобилии разложенными на плавающих в воздухе огромных блюдах.
— Империя скоро обанкротится, и не без помощи вот этих граждан, — фыркнул Гэри.
— Это старинный обычай, — сказала Дорс. — Бомунн Щедрый терпеть не мог, когда пищу доставляли с задержкой — а обжорство было его основным занятием. И он приказал, чтобы в каждом его владении всегда готовили еду четыре раза в день — чтобы он всегда мог поесть без задержки, даже если нагрянет неожиданно. А невостребованные излишки ликвидировались вот таким образом.
Гэри ни за что бы не поверил в такую не правдоподобную историю, если бы услышал ее не от профессионального историка. А ведь огромное количество людей только этим и жили — они исполняли при дворе незначительные поручения только для того, чтобы наслаждаться непрерывным потоком роскошной еды. Гэри и Дорс избегали внимания чревоугодников благодаря включенным рефракторным испарителям, которые несколько изменяли внешний вид носителя. Если Селдона узнают — можно снова нарваться на неприятности.
— А ты даже среди всего этого безобразия не перестаешь думать о Вольтере, ведь правда? — прошептала Дорс.
— Я попытался представить, что будет, если кто-нибудь скопирует его с наших файлов.
— И кто-то уже пытался это сделать, несколько часов назад — да? — Дорс нахмурилась. — Если ты откажешь им — они захотят просто украсть у нас записи.
— Может, это были имперские агенты?
— Не похоже. Иначе они еще раньше попытались бы втянуть тебя в Юнинский скандал.
— И все-таки старое табу на симы больше не восстановишь. — Гэри предложил жене выпить стимулятора. — И давай забудем. Сейчас такое время: что сим, что стим…
Купол вестибюля служил сейчас крышей для нескольких тысяч человек. Чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за ними, Дорс повела Гэри по залу, то и дело меняя направление. Гэри очень быстро устал от такого «челночного бега». Дорс, которая всегда изучала общество, на ходу показывала Гэри разных знаменитостей. Возможно, ей казалось, что это настолько увлечет Гэри, что он забудет о приеме, на который ему нужно явиться…
— Тебе пора идти, — предупредила Дорс.
— Ну что, выследила шпионов?
— Как минимум троих. Если они потащатся за тобой внутрь Дворца, я сообщу капитану твоих гвардейцев.
— Пожалуйста, не надо так беспокоиться. Не забывай, во Дворец никто не может войти с оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Юго комментировал полученные им результаты. Средняя продолжительность человеческой жизни была одним из самых любопытных элементов в истории Империи. Сейчас средняя продолжительность жизни составляла примерно сто стандартных лет. Однако некоторые исследователи были уверены, что эта цифра чуть ли не в два раза превышает естественный для человека так называемый «изначальный век» (название встречается в одном из старых текстов). Если это так, то сейчас люди живут почти в два раза дольше, чем в доимперские времена. Бесконечное продление человеческой жизни невозможно: в конце концов биология берет свое. Новые болезни бьют по уязвимым местам, которые всегда находятся в человеческом теле.
— Это Дорс дала мне базовые сведения для разработки очень энергичная женщина! — сказал Юго. — Посмотри вот на подборку данных, — он развернул трехмерные проекции причудливых графиков со скользящими плоскостями корреляций.
Противоречия между биологической наукой и человеческой культурой во все времена были очень напряженными, иногда даже пагубными. Обычно это приводило к бессистемному управлению генами, когда родители по своему желанию выбирали желательные качества детей.
Некоторые делали ставку ни увеличение продолжительности жизни, которая повышалась до ста двадцати пяти, а иногда даже до ста пятидесяти стандартных лет. Но с возрастанием численности таких долгожителей структура социального устройства на планете разрушалась. Почему?
— Так вот, я просмотрел уравнения, особо выделяя все внешние влияния, — продолжал Юго. Куда только и делся непоседливый, эмоциональный далити? Перед Гэри во всей красе раскрывался незаурядный ум, из-за которого он некогда и вытащил Юго из трущоб, освободил от грязной, изнурительной работы.
Пропустив показатель средней продолжительности жизни сквозь сеть призрачных, запутанных лабиринтов уравнений Селдона, Юго получил весьма любопытную картину. Оказалось, что в развитии экономики и политики существует скрытая цикличность, которая определяется довольно отчетливо. Продолжительность циклов составляет соответственно сто двадцать пять и сто пятьдесят стандартных лет.
Когда продолжительность человеческой жизни достигает этих пределов, начинаются разрушительные изменения по принципу обратной связи. В экономике начинается череда кризисов — резкие подъемы быстро сменяются внезапными спадами. Культура тоже бросается в крайности — от экстравагантности до пуританской строгости. И в течение нескольких сотен лет наступает всеобщий хаос, из-за которого биогенетическая наука утрачивает большую часть своих достижений и возможностей — или же ее просто запрещают по религиозным соображениям. И средняя продолжительность жизни неизбежно снижается до прежнего, исходного уровня.
— Как странно, — сказал Гэри, разглядывая причудливый узор из множества цикличных графиков, крутые арки которых неизменно обрывались, превращались в нисходящие ступенчатые кривые. — А я всегда гадал: почему мы не можем жить дольше?
— Этому препятствует мощное социальное давление. И теперь мы знаем, откуда оно берется.
— И все же… Я был бы совсем не против, если бы впереди меня ждали столетия насыщенной, плодотворной жизни.
Юго усмехнулся.
— А ты вспомни художественные произведения — пьесы, легенды, голофильмы. Старики всегда такие отвратительные, жадные скопидомы, они думают только о том, как бы побольше заграбастать и утащить с собой в могилу.
— М-м-м… Наверное, обычно так и бывает.
— А вспомни мифы! О тех, кто воскрес из мертвых. Всякие там вампиры, мумии… Они всегда злые и вредоносные.
— И что, никаких исключений? Юго вздохнул.
— Дорс раскопала для меня нечто по-настоящему древнее. Знаешь, была такая легенда о древнем мученике, а звали его Ису. Слыхал когда-нибудь про такого?
— Какой-то старинный миф с оживлением умершего?
— Дорс считает, что этого Ису на самом деле скорее всего не было. О нем говорится в разрозненных, неполных, очень древних текстах. Наверное, весь этот миф — коллективная психофантазия. Ты угадал — его и вправду однажды оживили после смерти, но все равно он долго не протянул.
— Кажется, он вознесся на небо?
— В любом случае, он в спешке покинул поселение. Людям не по душе, когда рядом бродит парень, который надул Старуху с косой. — Юго указал на кривые, отражающие неминуемые бедствия. — По крайней мере, мы теперь понимаем, почему в большинстве культур распространено мнение о том, что человеку не следует жить слишком долго.
Гэри изучил график.
— Кстати, а кто распространяет это мнение?
— А? Люди — так или иначе.
— Но ведь ни один отдельно взятый человек не может знать вот об этом, — он постучал пальцем по схождению кривых.
— Знание сохраняется и передается в моральных запретах, легендах, законах.
— М-м-м…
Здесь крылось что-то очень важное. Гэри интуитивно чувствовал это, но когда попытался осмыслить — догадка ускользнула. Придется подождать, когда она вернется, — пусть даже в эти тревожные дни у Гэри просто не было времени прислушаться к тихому, осторожному голосу, который проскальзывал в его сознание и нашептывал что-то, похожий на призрачную фигуру посреди затянутой туманом улицы…
Гэри встряхнулся.
— Ты неплохо поработал. Впечатляет. Опубликуй это.
— Но ведь мы сохраняем психоисторию в тайне.
— Небольшое частное исследование. Люди будут думать, что все слухи, которые ходят о психоистории, просто перевирают вот это.
— Но ведь психоистория не сработает, если люди будут в ней разбираться, разве нет?
— Не волнуйся. Все примутся обсуждать твое исследование о средней продолжительности жизни и перестанут докапываться до главного.
— Значит, публикация нужна для прикрытия, чтобы защититься от имперских пролаз, которые любят совать нос в чужие дела?
— Совершенно верно. Юго усмехнулся.
— До чего потешно, эти проныры шпионят даже за «украшением Империи» — так Клеон обозвал тебя перед Императорским приемом на прошлой неделе.
— Правда? Я как-то это пропустил.
— Ты был слишком занят распределением бонусов. Тебе надо поскорее разделаться с этой бодягой.
— Для психоистории нужны дополнительные ресурсы.
— А почему бы тебе просто не вытянуть немножко денег у Императора?
— Если Ламерк пронюхает, постарается использовать против меня. Пойдут разговоры о том, что в Верховный Совет пропихивают любимчиков и все такое прочее. Дальше можешь придумывать сам.
— Ну… Да, наверное, так и было бы. Хотя могло и обойтись.
— Покамест наше дело маленькое — сидеть и не высовываться. Избегать любых скандалов. И пусть Клеон спокойно пляшет свой дипломатический танец.
— А еще Клеон сказал, что ты — «цветок разума». Я записал, специально для тебя.
— Забудь об этом. Цветы, которые вырастают слишком высоко, теряют голову и попадают в вазу.
Глава 10
Дорс удалось добраться до парадного вестибюля Дворца, но здесь имперские стражники ее завернули.
— Черт побери, но ведь она — моя жена! — разозлился Гэри.
— Прошу прощения, таков Высочайший Приказ, и он не подлежит обсуждению, — сказал равнодушный служащий. Сказал так, что Гэри услышал заглавные буквы в словах. Фаланга гвардейцев, окружавших Гэри, нисколько не устрашила чиновника. Гэри подумалось: а может ли вообще хоть кто-нибудь его устрашить?
Он предложил Дорс:
— Послушай, до приема осталось еще несколько минут. Давай прогуляемся.
Дорс недоверчиво спросила:
— Ты… не пойдешь на прием?
— Я думал, ты понимаешь… Не идти я не могу. Меня пригласил Клеон…
— По наущению Ламерка.
— …и наверняка разговор пойдет о проблеме далити.
— А тот человек, которому я сломала руку на прошлом приеме, — его ведь тоже мог подговорить…
— Правильно, Ламерк. — Гэри улыбнулся. — Все пути ведут к Ламерку.
— Не забывай и об академике Потентейт.
— Но она на моей стороне!
— Гэри, она сама метит в премьер-министры! Сейчас все только об этом и шепчутся.
— И у нее очень даже может получиться, — проворчал Гэри.
— Я не пущу тебя туда одного.
— Послушай, Дорс, это же Дворец, — Гэри повел рукой, показывая на шеренгу затянутых в роскошные синие с золотом мундиры гвардейцев. — Здесь повсюду охрана.
— Мне это не нравится.
— Мы ведь договорились, что я попробую устроить скандал и провести тебя внутрь, — и это не сработало. Так или иначе, тебе все равно не пройти сквозь дворцовые детекторные экраны.
Дорс прикусила нижнюю губу и ничего не сказала. Возразить было нечего: ни одно нечеловеческое существо не способно обмануть детекторные экраны Дворца.
Гэри спокойно сказал:
— Итак, я пойду туда, поспорю, а потом мы с тобой встретимся здесь…
— Ты не забыл карты и справочник, который я подготовила?
— Не беспокойся, чип на месте. Я могу прочитать все в любой миг.
У Гэри был вживлен в шею блок для чтения информационных чипов — неоценимое подспорье на математических конференциях. Это было широко распространенное приспособление, очень простое и удобное. Лазерный микропроектор передавал изображение непосредственно на сетчатку — трехмерное, в цвете, с прекрасным воспроизведением любой графики. Дорс вложила в чип множество карт-схем и разнообразных сведений об Империи, о Дворце, о том, чем последнее время занимается Верховный Совет, о самых заметных из последних событий, обо всем, чего может коснуться разговор на этом приеме.
Строгое выражение постепенно исчезло с лица Дорс, она стала мягкой и женственной.
— Я только… прошу тебя… будь осторожен. Гэри поцеловал ее в нос.
— Непременно!
Они прохаживались по вестибюлю, стараясь не замечать толпу всевозможных просителей и прихлебателей, которые в ожидании лакомились изысканными угощениями, в изобилии разложенными на плавающих в воздухе огромных блюдах.
— Империя скоро обанкротится, и не без помощи вот этих граждан, — фыркнул Гэри.
— Это старинный обычай, — сказала Дорс. — Бомунн Щедрый терпеть не мог, когда пищу доставляли с задержкой — а обжорство было его основным занятием. И он приказал, чтобы в каждом его владении всегда готовили еду четыре раза в день — чтобы он всегда мог поесть без задержки, даже если нагрянет неожиданно. А невостребованные излишки ликвидировались вот таким образом.
Гэри ни за что бы не поверил в такую не правдоподобную историю, если бы услышал ее не от профессионального историка. А ведь огромное количество людей только этим и жили — они исполняли при дворе незначительные поручения только для того, чтобы наслаждаться непрерывным потоком роскошной еды. Гэри и Дорс избегали внимания чревоугодников благодаря включенным рефракторным испарителям, которые несколько изменяли внешний вид носителя. Если Селдона узнают — можно снова нарваться на неприятности.
— А ты даже среди всего этого безобразия не перестаешь думать о Вольтере, ведь правда? — прошептала Дорс.
— Я попытался представить, что будет, если кто-нибудь скопирует его с наших файлов.
— И кто-то уже пытался это сделать, несколько часов назад — да? — Дорс нахмурилась. — Если ты откажешь им — они захотят просто украсть у нас записи.
— Может, это были имперские агенты?
— Не похоже. Иначе они еще раньше попытались бы втянуть тебя в Юнинский скандал.
— И все-таки старое табу на симы больше не восстановишь. — Гэри предложил жене выпить стимулятора. — И давай забудем. Сейчас такое время: что сим, что стим…
Купол вестибюля служил сейчас крышей для нескольких тысяч человек. Чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за ними, Дорс повела Гэри по залу, то и дело меняя направление. Гэри очень быстро устал от такого «челночного бега». Дорс, которая всегда изучала общество, на ходу показывала Гэри разных знаменитостей. Возможно, ей казалось, что это настолько увлечет Гэри, что он забудет о приеме, на который ему нужно явиться…
— Тебе пора идти, — предупредила Дорс.
— Ну что, выследила шпионов?
— Как минимум троих. Если они потащатся за тобой внутрь Дворца, я сообщу капитану твоих гвардейцев.
— Пожалуйста, не надо так беспокоиться. Не забывай, во Дворец никто не может войти с оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86