Спали тут же, на полу, по полчетверти в сутки. За приделы храма – ни ногой. Он охрип, у меня на коленях мозоли кровавые. Сил – никаких, одна злость осталась. Не могу больше, говорю, хватит, святой отец. Он читает. Я говорю – вина, что ли, дай, да и сам выпей, на ногах ведь не стоишь. Он читает. И так меня что-то с этого переклинило, помрачение нашло, не помню что делала. Витражи я там что ли побила, свечки посшибала… тумбу с чашей для воды своротила… потом в город ушла. Потом Герт меня из загула вытащил, домой привел. Велел перед святым отцом извиниться. Ну, раз брат просит, от меня не убудет – я пошла, извинилась. Бесы, говорю, святой отец, растак их и разэдак. Он на меня посмотрел, головой покачал, и сказал в сердцах: «Каррахна! Надо было тебя связать!» Я потом спросила у старого Подре Раскиньо, который еще с матерью из Андалана приехал. Подре меня и просветил: мертвый, говорит, это андалат, «каррахна», говорит, все равно что «карай» на современном. Ругательство матерное крепкое. Мне понравилось. Звучно так, и глубоко исторично. Через века прошло словечко. – Мораг негромко рассмеялась. – Говорят, не дело принцессе сквернословить как матрос. Что ж, буду сквернословить по-церковному, на том языке, на котором псалмы поют.
Она привычно потерла ключицы и вернулась к еде.
– Душевный святой отец тебе попался, миледи. Нас таким словам в монастыре не учили. – Я пошуровала ложкой и тоже выудила из каши козюльку, еще более устрашающего вида, чем у Мораг. – Высокое Небо, во что превращаются порядочные грибы в умелых руках!
– Сама будешь стряпать в следующий раз.
– Ладно тебе, – неожиданно вступилась за Ратера принцесса. – Вкусно ведь, что еще надо? В иных шикарных заведениях знаешь как бывает? Перьев цветных понатыкают, карамелью обольют, пряностью обсыплют, а на вкус – дерьмо дерьмом. «Фазаны засахаренные с розмарином в кисло-сладком соусе», драконидская вроде как кухня, дрянь невероятная.
– У нас своя кухня, да, братишка? «Грибы в ужасе», «Гмазь разноцветная»…
– Сама будешь стряпать, говорю!
– Ну, гмази я вам настряпаю сколько угодно.
– Малявка наказана за злоехидство. Пойдешь посуду мыть.
– Какого лешего? Это ты у нас, миледи, зубоскалишь по чем зря. Я только бледная тень…
– Вот-вот. Кишка тонка, а туда же. – Мораг сыто вздохнула и похлопала себя по животу. – Вкусно, рыжий. У нас есть чем горло прополоскать? Тащи сюда.
Хлебной коркой я подобрала остатки кулеша и повернула миску к свету. И так чистая, зачем ее еще мыть? Ратер передал принцессе мех с вином, и высочество присосалось к горлышку.
– Фууух! Ничего, кисленькое такое… – Мораг опустила мех. – Вопрос созрел: что это за нечисть о которой все говорят? Я не про мантикора, я про горгулью. Малявка, ты наверняка знаешь что это за тварь.
– Это полуночная тварь. – Ага, держи карман, щасс признаюсь. – Прилетела на помощь дракону.
– Мантикору?
– Дракону. Малыш, он… как бы един в двух лицах.
– Как это? – Ратер взял протянутый принцессой мех и забыл про него.
Я рассказала – как это. Принцесса и Кукушонок хором присвистнули.
– Тварюка из преисподней так и будет вокруг нашего Малыша ошиваться? – забеспокоился Ратер.
– Полночь – не преисподняя. И вряд ли горгулья заявится снова. Ты ее здорово шуганул, братец.
– Герой! – Мораг, потянувшись, потрепала парня по плечу. Ратер залился краской и отвернулся. – Чудо! – восхитилась принцесса. – Налюбоваться не могу. Маков цвет, пламенный закат. Давно я не видела чтобы люди так краснели, да еще от справедливой похвалы.
– Ничего я такого не сделал, госпожа моя принцесса. Всеми святыми прошу – не надо лишний раз нахваливать, не по себе как-то от похвал этих.
Мораг послюнила палец и приложила к кукушоночьей пылающей щеке:
– Пшшш! Ого как нас в дрожь бросило! Не мальчик – огонь жаркий. Ладно, ладно, больше не буду. Кстати. – Она приподнялась, заглядывая Ратеру в лицо. – Ты всегда такой горячий, м-м? Может, пойдем, проверим? Я б тебя еще кое-чему научила, кроме размахивания дубьем, если силенки остались.
Ратер вскинул голову, сбросил ее руку с плеча и встал.
– Наигрались мы уже сегодня, госпожа моя принцесса, – сказал он не своим голосом. – Спокойной ночи.
И двинул быстрым шагом куда-то в елки, споткнувшись о сумку с провизией и разбросав пустые миски.
– Эй! Рыжий! – Мораг удивленно посмотрела на меня. – Куда это он ломанулся?
– Отстань от него, миледи. – Я покачала головой. – Парень к тебе неровно дышит, не надо с ним так грубо.
– Тю! – Мораг хлопнулась обратно на ветки. – Зашибись. Щенок дворняжки ко мне неровно дышит! Кому расскажешь – не поверят.
– Дура ты, миледи, если так думаешь.
– Что? – Мораг даже привстала. – Малявка что-то вякает?
– Дура ты, говорю.
– Еще вякни.
– Он не щенок дворняжки. Разуй глаза. Он рыцарь.
Мораг фыркнула:
– А я думала, он сын паромщика.
– Мало ли, что мы думаем, миледи. Ты думала, что мать твоя мертва, а Найгерт – твой брат. Я два раза думала, что утонула. Ты не думай, ты глазами смотри! Смотри глазами на НЕГО, холера черная, а не на щенка дворняжки!
Принцесса, криво усмехнувшись, потянула к себе мех.
– Он тебе братец названный, потому его защищаешь. На хрена парню твоя защита? Он мужик, не девка. Чего страсти-мордасти городить? Поломается, сам прибежит.
– Не прибежит, не дождешься. Он не покувыркаться с тобой хочет, ему другое надо.
Я поднялась, начала собирать разбросанную посуду.
Принцесса прищурила глаз и помахала рукой, отгоняя дым. Губы у нее блестели от вина. Я перешагнула через брошенную сумку, направляясь к ручью.
– А ты, малявка, прямо-таки знаешь, что ему надо?
– Тоже что и тебе, миледи, – сказала я через плечо. – Луну с неба.
( … – Приехали, приехали!
С внешних стен запели рожки, вплетая ликующие трели в неумолчный колокольный звон. Толпа внизу заволновалась. Я увидела, как по двору мечется, раздавая последние указ а ния, всегда такой степенный, а теперь неожиданно впавший в панику сэн Марель Гарвин, с е нешаль. Он едва успел вбежать на ступени перед дверьми, когда во двор потоком хлынули знамена – желтые со сквозным красным ромбом и зелено-бело-зеленые. Пешие знаменосцы выстроились двумя шеренгами, разделив толпу надвое, а по дорогим коврам уже в ы ступал тонконогий темно-серый конь под богатым рыцарским седлом. Всадник его, самый юный паж, кроха лет пяти, был преисполнен важности момента и сурово хмурил бровки. То и дело запуская лапку в укрепленный на передней луке большой короб, он разбрасывал напр а во и налево сверкающие м о неты.
Следом юноша с белой прядью в черных волосах, леогертов бастард Виген, вел о г ромного каракового жеребца. На жеребце, как на троне, восседал сам Леогерт Морао, держа в объятиях новую королеву. Леогерт был могуч, великолепен, и сиял, Каланда походила на райскую птицу. Шлейф ее пурпурного пл а тья тек по золотой попоне словно поток крови.
На стенах замка откликнулись трубы. В воздухе замелькали цветы и ленты, осыпая новобрачных, стелясь под копыта движушейся следом кавалькаде.
– Бросай, – острый локоть Ю пихнул меня в бок. – А то они сейчас проедут.
Я размахнулась как могла и кинула вниз охапку поздних роз. Ю нарезал их в саду н о чью, тайком, и сейчас розы не то чтобы подвяли, но были уже не так свежи как рано утром. Мы не догадались связать букет – цветы развалились в полете и накрыли часть нарядной то л пы, не долетев до ковровой дорожки. Ни Каланда, ни король, конечно, не заметили наших стар а ний.
– Кто ж так кидает! – возмутился Ю. Его опасные похождения в саду стоили лучшего итога.
– Омела криворукая, – буркнула я расстроенно.
– Ладно. – Он легонько сжал мне локоть. – Бог с ними, не огорчайся. Ты ж сама сказ а ла – устелим всю площадь цветами.
За королевской четой двигалась свита – Таэ Змеиный Князь, чья простая одежда тол ь ко оттеняла двухцветную черно-белую гриву, рука об руку со своей леди-северянкой, его сын Касаль – копия отца, только помоложе, троица лордов дареной крови – близнецы Арань е ны с пронзительно-алыми шевелюрами и золотой как солнышко Арвель, бренчащий на а р фе, смуглые андаланцы, среди них – строгий грузный Минго Гордо, монах в железном оше й нике и при мече (говорили, он когда-то служил чуть ли не в гвардии самого примаса). Среди анд а ланских дам алело платье госпожи Райнары. Далее пестрой кучей ввалилась во двор амале р ская и пр и езжая знать.
– Да здраствует король! Да здраствует королева!
– Гляди, Ю, гляди! – Наш сосед, рыжеватый парнишка-писарь, затеребил Ютера за р у кав. – Вон мой брат едет. Стел! – заорал писаренок. – Стел! Эй, эй, ура! Ура! Он у меня р ы царь! – писаренок подбоченился, окинув гордым взором слуг, толпящихся на галерее. – Он у меня важный человек. К о ролеву охраняет.
Ю щурился, пытаясь разглядеть внизу каландиного охранника, потом отвернулся и пожал плечами:
– Не вижу. Далеко.
– Эк тебя раздуло, Кадари! – фыркнул стоящий рядом мальчишка с псарни. – Смотри не лопни, чернилами забрызгаешь.
Процессия остановилась. Стел как раз помогал Аме Райне спуститься с седла. К о роль Леогерт уже вел Каланду по коврам, цветам и золотым монетам к ступеням крыльца. М а ленький паж, закусив от старания губу, тащил за Каландой ее кроваво-красный шлейф. Таэ Моран, глядя на это, хмурился. Таэ недолюбливал андаланскую принцессу, хотя вслух свою н е приязнь не высказывал. Сверху было видно, как супруга Таэ теребит его за рукав и что-то втолковывает. Гордец только тряхнул двухцветной гривой и еще выше задрал ястребиный морано в ский нос.
Я смотрела, как Мораны, их люди и их гости входят в распахнутые двери Бронзового Замка, исчезая в свете тысячи огней. Широкая арка входа втягивала в себя яркую ленту св и ты. Почему я не с н и ми?
Я сказала себе – успокойся. Последнюю неделю Каланде было не до тебя, она готов и лась к свадьбе. Не каждый день приходится выходить замуж за короля. Леогерт, конечно, д а леко не юн, ему около пятидесяти, но выглядит он получше многих юношей. Говорят, дар е ная кровь сохраняет молодость многие годы. Он и через десять, и через двадцать лет будет великол е пен.
Тебе, Леста Омела, придется подождать какое-то время, пока Каланда призовет тебя. Сейчас время Леогерта, не торопись. Но почему я не среди тех незамужних девушек, что бр о сали цветы и пшеницу под ноги королевскому коню? Почему меня не позвали в замок? Ла д но, не Каланда, но почему Ама Ра й на не вспомнила обо мне?
– Эх, какой сейчас там пир будет! – мечтательно вздохнул мальчонка-псарь. – Девушки сказывали – полсотни холодных блюд и три десятка горячих. Двадцать видов мяса, двадцать в и дов рыбы, двадцать видов птицы…
– Не считая жареных и пареных змей для Змеиного Князя! – подхватил писаренок, и все захохотали.
– Людям тоже бочки выкатят и угощение поставят, – заявил Ютер. – Семь дней гулять будем, так отец сказал, а он от сэна Мареля слышал.
Внизу суетились. Лошадей увели, и теперь слуги споро скатывали затоптанные ковры, то и дело падая на колени и выколупывая из щелей закатившиеся монетки. Молоденькие д е вушки забегали вперед, чтобы стряхнуть с ковров грязь и цветочные лепестки. Откуда-то сбоку уже волокли доски и устанавливали их на козлы. Двери в погреба были ра с крыты и там тоже су е тились.
Я смотрела на арку входа, где сомкнулись темные, обитые бронзой створки. Я могла бы стоять за креслом Каланды и прислуживать, как уже делала не раз. Я могла бы…
– Держи свою кралю, Ю, а то во двор брякнется! – засмеялся писаренок. – Ишь, з а смотрелась! Что ж новая наша королева тебя с собой не взяла, а, барышня?
– А надоела ей собачка, – Мальчик с псарни приставил руку к пояснице и завилял, из о бражая хвост.
– Пшла, пшла! – запищал писарь и замахнулся на него. – Пшла, блохастая! Не нужна ты мне. У меня теперь та-акой кобел!
Парни заржали. Я молча растолкала их и зашагала прочь.
Ничего. Я подожду. До первого новолуния. Или до второго. Не так долго.
– Леста, ну что ты? Обиделась на дураков? Не слушай их, дураки и есть.
Меня догнал Ютер.
– Ты тоже смеялся.
– Я не смеялся! Правда не смеялся! Я ведь понимаю…
– Малек, – сказала я. – Ничего ты не понимаешь.
– Леста! Хочешь я тебе сегодня ночью роз нарежу? Только для тебя. Слышишь? Тол ь ко для тебя.
– Не хочу.
– А на фейерверк смотреть пойдешь? Я займу место на стене. Весь вечер буду деж у рить. Самое лучшее место.
Я молчала. Ю попытался взять меня за руку, но я его оттолкнула.
– Будут танцы, – голос его сделался совсем плаксивым. – Пойдем, а? Я тебе ленту п о дарю. Пойдем со мной.
– Танцы! – разозлилась я. – Смотри, чтоб с тебя штаны не свалились, кавалер!
Он свесил голову и отступил. Зеваки с галереи уже расходились, кто – накрывать во дворах столы, кто – спешно завершать дела. Целая неделя гульбы впереди, с налету не ос и лить. Нас толкали со всех сторон.
Первое или второе новолуние после свадьбы. На перекрестке семи хожалых троп. В кольце огня… Свадьба уже состоялась, еще немного, и… Кстати, свадьбу Райнара тоже пр и нимала в расчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Она привычно потерла ключицы и вернулась к еде.
– Душевный святой отец тебе попался, миледи. Нас таким словам в монастыре не учили. – Я пошуровала ложкой и тоже выудила из каши козюльку, еще более устрашающего вида, чем у Мораг. – Высокое Небо, во что превращаются порядочные грибы в умелых руках!
– Сама будешь стряпать в следующий раз.
– Ладно тебе, – неожиданно вступилась за Ратера принцесса. – Вкусно ведь, что еще надо? В иных шикарных заведениях знаешь как бывает? Перьев цветных понатыкают, карамелью обольют, пряностью обсыплют, а на вкус – дерьмо дерьмом. «Фазаны засахаренные с розмарином в кисло-сладком соусе», драконидская вроде как кухня, дрянь невероятная.
– У нас своя кухня, да, братишка? «Грибы в ужасе», «Гмазь разноцветная»…
– Сама будешь стряпать, говорю!
– Ну, гмази я вам настряпаю сколько угодно.
– Малявка наказана за злоехидство. Пойдешь посуду мыть.
– Какого лешего? Это ты у нас, миледи, зубоскалишь по чем зря. Я только бледная тень…
– Вот-вот. Кишка тонка, а туда же. – Мораг сыто вздохнула и похлопала себя по животу. – Вкусно, рыжий. У нас есть чем горло прополоскать? Тащи сюда.
Хлебной коркой я подобрала остатки кулеша и повернула миску к свету. И так чистая, зачем ее еще мыть? Ратер передал принцессе мех с вином, и высочество присосалось к горлышку.
– Фууух! Ничего, кисленькое такое… – Мораг опустила мех. – Вопрос созрел: что это за нечисть о которой все говорят? Я не про мантикора, я про горгулью. Малявка, ты наверняка знаешь что это за тварь.
– Это полуночная тварь. – Ага, держи карман, щасс признаюсь. – Прилетела на помощь дракону.
– Мантикору?
– Дракону. Малыш, он… как бы един в двух лицах.
– Как это? – Ратер взял протянутый принцессой мех и забыл про него.
Я рассказала – как это. Принцесса и Кукушонок хором присвистнули.
– Тварюка из преисподней так и будет вокруг нашего Малыша ошиваться? – забеспокоился Ратер.
– Полночь – не преисподняя. И вряд ли горгулья заявится снова. Ты ее здорово шуганул, братец.
– Герой! – Мораг, потянувшись, потрепала парня по плечу. Ратер залился краской и отвернулся. – Чудо! – восхитилась принцесса. – Налюбоваться не могу. Маков цвет, пламенный закат. Давно я не видела чтобы люди так краснели, да еще от справедливой похвалы.
– Ничего я такого не сделал, госпожа моя принцесса. Всеми святыми прошу – не надо лишний раз нахваливать, не по себе как-то от похвал этих.
Мораг послюнила палец и приложила к кукушоночьей пылающей щеке:
– Пшшш! Ого как нас в дрожь бросило! Не мальчик – огонь жаркий. Ладно, ладно, больше не буду. Кстати. – Она приподнялась, заглядывая Ратеру в лицо. – Ты всегда такой горячий, м-м? Может, пойдем, проверим? Я б тебя еще кое-чему научила, кроме размахивания дубьем, если силенки остались.
Ратер вскинул голову, сбросил ее руку с плеча и встал.
– Наигрались мы уже сегодня, госпожа моя принцесса, – сказал он не своим голосом. – Спокойной ночи.
И двинул быстрым шагом куда-то в елки, споткнувшись о сумку с провизией и разбросав пустые миски.
– Эй! Рыжий! – Мораг удивленно посмотрела на меня. – Куда это он ломанулся?
– Отстань от него, миледи. – Я покачала головой. – Парень к тебе неровно дышит, не надо с ним так грубо.
– Тю! – Мораг хлопнулась обратно на ветки. – Зашибись. Щенок дворняжки ко мне неровно дышит! Кому расскажешь – не поверят.
– Дура ты, миледи, если так думаешь.
– Что? – Мораг даже привстала. – Малявка что-то вякает?
– Дура ты, говорю.
– Еще вякни.
– Он не щенок дворняжки. Разуй глаза. Он рыцарь.
Мораг фыркнула:
– А я думала, он сын паромщика.
– Мало ли, что мы думаем, миледи. Ты думала, что мать твоя мертва, а Найгерт – твой брат. Я два раза думала, что утонула. Ты не думай, ты глазами смотри! Смотри глазами на НЕГО, холера черная, а не на щенка дворняжки!
Принцесса, криво усмехнувшись, потянула к себе мех.
– Он тебе братец названный, потому его защищаешь. На хрена парню твоя защита? Он мужик, не девка. Чего страсти-мордасти городить? Поломается, сам прибежит.
– Не прибежит, не дождешься. Он не покувыркаться с тобой хочет, ему другое надо.
Я поднялась, начала собирать разбросанную посуду.
Принцесса прищурила глаз и помахала рукой, отгоняя дым. Губы у нее блестели от вина. Я перешагнула через брошенную сумку, направляясь к ручью.
– А ты, малявка, прямо-таки знаешь, что ему надо?
– Тоже что и тебе, миледи, – сказала я через плечо. – Луну с неба.
( … – Приехали, приехали!
С внешних стен запели рожки, вплетая ликующие трели в неумолчный колокольный звон. Толпа внизу заволновалась. Я увидела, как по двору мечется, раздавая последние указ а ния, всегда такой степенный, а теперь неожиданно впавший в панику сэн Марель Гарвин, с е нешаль. Он едва успел вбежать на ступени перед дверьми, когда во двор потоком хлынули знамена – желтые со сквозным красным ромбом и зелено-бело-зеленые. Пешие знаменосцы выстроились двумя шеренгами, разделив толпу надвое, а по дорогим коврам уже в ы ступал тонконогий темно-серый конь под богатым рыцарским седлом. Всадник его, самый юный паж, кроха лет пяти, был преисполнен важности момента и сурово хмурил бровки. То и дело запуская лапку в укрепленный на передней луке большой короб, он разбрасывал напр а во и налево сверкающие м о неты.
Следом юноша с белой прядью в черных волосах, леогертов бастард Виген, вел о г ромного каракового жеребца. На жеребце, как на троне, восседал сам Леогерт Морао, держа в объятиях новую королеву. Леогерт был могуч, великолепен, и сиял, Каланда походила на райскую птицу. Шлейф ее пурпурного пл а тья тек по золотой попоне словно поток крови.
На стенах замка откликнулись трубы. В воздухе замелькали цветы и ленты, осыпая новобрачных, стелясь под копыта движушейся следом кавалькаде.
– Бросай, – острый локоть Ю пихнул меня в бок. – А то они сейчас проедут.
Я размахнулась как могла и кинула вниз охапку поздних роз. Ю нарезал их в саду н о чью, тайком, и сейчас розы не то чтобы подвяли, но были уже не так свежи как рано утром. Мы не догадались связать букет – цветы развалились в полете и накрыли часть нарядной то л пы, не долетев до ковровой дорожки. Ни Каланда, ни король, конечно, не заметили наших стар а ний.
– Кто ж так кидает! – возмутился Ю. Его опасные похождения в саду стоили лучшего итога.
– Омела криворукая, – буркнула я расстроенно.
– Ладно. – Он легонько сжал мне локоть. – Бог с ними, не огорчайся. Ты ж сама сказ а ла – устелим всю площадь цветами.
За королевской четой двигалась свита – Таэ Змеиный Князь, чья простая одежда тол ь ко оттеняла двухцветную черно-белую гриву, рука об руку со своей леди-северянкой, его сын Касаль – копия отца, только помоложе, троица лордов дареной крови – близнецы Арань е ны с пронзительно-алыми шевелюрами и золотой как солнышко Арвель, бренчащий на а р фе, смуглые андаланцы, среди них – строгий грузный Минго Гордо, монах в железном оше й нике и при мече (говорили, он когда-то служил чуть ли не в гвардии самого примаса). Среди анд а ланских дам алело платье госпожи Райнары. Далее пестрой кучей ввалилась во двор амале р ская и пр и езжая знать.
– Да здраствует король! Да здраствует королева!
– Гляди, Ю, гляди! – Наш сосед, рыжеватый парнишка-писарь, затеребил Ютера за р у кав. – Вон мой брат едет. Стел! – заорал писаренок. – Стел! Эй, эй, ура! Ура! Он у меня р ы царь! – писаренок подбоченился, окинув гордым взором слуг, толпящихся на галерее. – Он у меня важный человек. К о ролеву охраняет.
Ю щурился, пытаясь разглядеть внизу каландиного охранника, потом отвернулся и пожал плечами:
– Не вижу. Далеко.
– Эк тебя раздуло, Кадари! – фыркнул стоящий рядом мальчишка с псарни. – Смотри не лопни, чернилами забрызгаешь.
Процессия остановилась. Стел как раз помогал Аме Райне спуститься с седла. К о роль Леогерт уже вел Каланду по коврам, цветам и золотым монетам к ступеням крыльца. М а ленький паж, закусив от старания губу, тащил за Каландой ее кроваво-красный шлейф. Таэ Моран, глядя на это, хмурился. Таэ недолюбливал андаланскую принцессу, хотя вслух свою н е приязнь не высказывал. Сверху было видно, как супруга Таэ теребит его за рукав и что-то втолковывает. Гордец только тряхнул двухцветной гривой и еще выше задрал ястребиный морано в ский нос.
Я смотрела, как Мораны, их люди и их гости входят в распахнутые двери Бронзового Замка, исчезая в свете тысячи огней. Широкая арка входа втягивала в себя яркую ленту св и ты. Почему я не с н и ми?
Я сказала себе – успокойся. Последнюю неделю Каланде было не до тебя, она готов и лась к свадьбе. Не каждый день приходится выходить замуж за короля. Леогерт, конечно, д а леко не юн, ему около пятидесяти, но выглядит он получше многих юношей. Говорят, дар е ная кровь сохраняет молодость многие годы. Он и через десять, и через двадцать лет будет великол е пен.
Тебе, Леста Омела, придется подождать какое-то время, пока Каланда призовет тебя. Сейчас время Леогерта, не торопись. Но почему я не среди тех незамужних девушек, что бр о сали цветы и пшеницу под ноги королевскому коню? Почему меня не позвали в замок? Ла д но, не Каланда, но почему Ама Ра й на не вспомнила обо мне?
– Эх, какой сейчас там пир будет! – мечтательно вздохнул мальчонка-псарь. – Девушки сказывали – полсотни холодных блюд и три десятка горячих. Двадцать видов мяса, двадцать в и дов рыбы, двадцать видов птицы…
– Не считая жареных и пареных змей для Змеиного Князя! – подхватил писаренок, и все захохотали.
– Людям тоже бочки выкатят и угощение поставят, – заявил Ютер. – Семь дней гулять будем, так отец сказал, а он от сэна Мареля слышал.
Внизу суетились. Лошадей увели, и теперь слуги споро скатывали затоптанные ковры, то и дело падая на колени и выколупывая из щелей закатившиеся монетки. Молоденькие д е вушки забегали вперед, чтобы стряхнуть с ковров грязь и цветочные лепестки. Откуда-то сбоку уже волокли доски и устанавливали их на козлы. Двери в погреба были ра с крыты и там тоже су е тились.
Я смотрела на арку входа, где сомкнулись темные, обитые бронзой створки. Я могла бы стоять за креслом Каланды и прислуживать, как уже делала не раз. Я могла бы…
– Держи свою кралю, Ю, а то во двор брякнется! – засмеялся писаренок. – Ишь, з а смотрелась! Что ж новая наша королева тебя с собой не взяла, а, барышня?
– А надоела ей собачка, – Мальчик с псарни приставил руку к пояснице и завилял, из о бражая хвост.
– Пшла, пшла! – запищал писарь и замахнулся на него. – Пшла, блохастая! Не нужна ты мне. У меня теперь та-акой кобел!
Парни заржали. Я молча растолкала их и зашагала прочь.
Ничего. Я подожду. До первого новолуния. Или до второго. Не так долго.
– Леста, ну что ты? Обиделась на дураков? Не слушай их, дураки и есть.
Меня догнал Ютер.
– Ты тоже смеялся.
– Я не смеялся! Правда не смеялся! Я ведь понимаю…
– Малек, – сказала я. – Ничего ты не понимаешь.
– Леста! Хочешь я тебе сегодня ночью роз нарежу? Только для тебя. Слышишь? Тол ь ко для тебя.
– Не хочу.
– А на фейерверк смотреть пойдешь? Я займу место на стене. Весь вечер буду деж у рить. Самое лучшее место.
Я молчала. Ю попытался взять меня за руку, но я его оттолкнула.
– Будут танцы, – голос его сделался совсем плаксивым. – Пойдем, а? Я тебе ленту п о дарю. Пойдем со мной.
– Танцы! – разозлилась я. – Смотри, чтоб с тебя штаны не свалились, кавалер!
Он свесил голову и отступил. Зеваки с галереи уже расходились, кто – накрывать во дворах столы, кто – спешно завершать дела. Целая неделя гульбы впереди, с налету не ос и лить. Нас толкали со всех сторон.
Первое или второе новолуние после свадьбы. На перекрестке семи хожалых троп. В кольце огня… Свадьба уже состоялась, еще немного, и… Кстати, свадьбу Райнара тоже пр и нимала в расчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104