Я карабкалась за Амаргином вверх, на каменистый холм, по почти незаметной тропке вдоль ручья. Потом мы свернули и полезли по серьезной крутизне, где пришлось цепляться руками за что попало.
Наконец мы выбрались на небольшую площадку, окаймленную бересклетом. Здесь звенела вода – поток, оказывается, срывался со скалы откуда-то сверху, падал в широкую чашу из резного камня, переливался через край и уходил в зеленую моховую щель, чтобы ниже выглянуть на поверхность уже знакомым ручьем. Кромку чаши украшали какие-то то ли рисунки, то ли письмена, выбитые на камне, но они частично стерлись, частично их затянул разноцветный лишайник, частично залепили палые листья и всякий лесной мусор. Летящая вода светлым полотнищем занавешивала скалу, и поверхность этой скалы была вылизана до стеклянного блеска. В водяной пыли над чашей дрожала сизая сумеречная радуга, а в радуге, словно ноты на нотном стане трепетали бересклетовые сережки.
Амаргин взял меня за плечо и подтолкнул к чаше.
– Смотри в водопад. Вернее, на стену за водой.
Нежное дыхание влаги коснулось разгоряченного лица. Вода сияла от нескончаемого движения, радуга то появлялась, то исчезала, и тогда вместо нее по мерцающему занавесу расплывались тончайшие серебристые волны. Потом мне померещилось, что вода взлетает вверх, подобно прозрачному холодному пламени, а за пламенем этим, в тусклом зеркале скалы маячит и дрожит темное маленькое пятнышко. Пятнышко разрослось до пятна, в нем проступили очертания странно сгорбленной фигуры.
Потом движение остановилось. В светлом провале на уровне моих глаз, словно в распахнутом проеме окна, сидела Ската. Она сидела по-звериному, на корточках, пальцами рук упираясь в землю между раздвинутых колен, голая, пятнистая, уши острозубой короной венчали косматую голову, а за спиной ее тяжелыми складками громоздились крылья. Я видела длинный змеиный хвост, украшенный на конце тонким зубчатым жалом, кольцом обернувший когтистые стопы и тонкие детские запястья. Волосы цвета медной патины гривой свешивались ей на грудь, широкоскулая мордашка улыбалась, а глаза были как две прорези в маске.
Это – мое отражение?
– Симпатичная, правда? – шепнул мне в ухо Амаргин, и я вздрогнула. – А хочешь взглянуть на меня? Вон мой двойник, смотри. Настоящий наймарэ, высший демон.
Серебряное пространство за спиной у Скаты сгустилось еще одним темным пятном. Пятно стремительно обрело форму – человекообразное чудовище, стоящий в полный рост мужчина с иссиня-смуглой кожей, в плаще черных крыльев, остроухий, с заметающей плечи белой как снег шевелюрой, с раскосыми глазами, полными мрака, с узкой щелью рта, рассекающей лицо практически пополам. Он пошевелился, встретился со мной взглядом и сделал движение вперед – Ската обернулась на него и зашипела снизу. Черное чудовище ответило гораздо более громким шипением, разинуло рыбью пасть, оскалило зубы, неприятно напоминающие изогнутые парусные иглы, и отодвинуло горгулью крылом. Ската упала на одно колено, запутавшись в собственном хвосте. Шипение ее оборвалось кошачьим оскорбленным мявом.
– А ну, цыть! – рявкнул Амаргин. – Подеритесь еще у меня!
Оба чудовища замерли, искоса поглядывая друг на друга; в груди у черного тихонько ворочалось рычание.
– Его зовут Асерли, Обманщик, – сказал Амаргин, – Он был моей тенью на грозовой ночной туче, когда я его впервые увидел. Один из вереницы таких же кошмарных тварей. Это было глубокой осенью, в начале ноября.
– А… – только и смогла выдавить я.
– Ты верно догадалась. Да, он один из Дикой Охоты. – Амаргин вздохнул, предаваясь воспоминаниям, а потом добавил с гордостью: – Ты только взгляни, до чего паскудная рожа! Просто жуть берет.
Жуть и в самом деле брала. Ската была все-таки посимпатичнее. Она была страшненькая, но потешная. А от Асерли веяло ледяным ветром безумия, черной неистовой высотой, налетающей грозой, близкой гибелью…
Ничего себе двойник! Уж лучше моя Ската…
– Ну ладно, – махнул рукой Амаргин. – Полюбовались друг дружкой и хватит. А теперь по домам.
Словно послушный его приказу водяной занавес пришел в движение. Обе фигуры расплылись и размазались по сумеречному серебру, и только какое-то маленькое пятнышко подрагивало на краю зрения и мешало отвести глаза.
С некоторым усилием я подняла руки и потерла лицо. И только сейчас поняла, что роговица у меня высохла, а под веками саднит немилосердно.
Проморгалась. Пятнышко из поля зрения никуда не исчезло.
Перед самым моим носом плясал на тонкой нити оранжево-черный бересклетовый глазок под гофрированной розовой юбочкой.
На берегу под ивами, где я не так давно прикапывала свое барахло, меня ждал сю р приз в лице Кукушонка. Вернее, сюрприз спал в тенечке, з а вернувшись в чужой плащ.
Я растолкала его, теплого и сонного.
– Эй, а где твой подопечный?
– Какой еще подопечный? А! Этот… Сбег.
Кукушонок встряхнулся, сел и с силой потер ладонями лоб и щеки. Роскошный фи н гал его расплывался желтым ореолом, зато кровавые сопли из-под носа он смыл.
– Сбежал? Что ж ты не доглядел?
– А! – Кукушонок махнул рукой. – Он, кажись, того… Сбрендил. Или прикидывался… только уж больно натурально прикидывался.
Я закусила губу. Похоже на правду. Не то, что прикидывался, а то, что он на самом деле потерял разум. Чего-то подобного я ожидала.
– Спал до полудня, потом вдруг захныкал, жалобно так. Я к нему подхожу, а он… ну, это… уделался весь. Я ему говорю, почему, мол, меня не позвал? А он мне – тятя, тятя… Ну, я его развязал, он давай на карачках по л зать и это… песок жрать, прости Господи. Я тогда решил, на дорогу его выведу, чтоб к людям поближе, до города я ж не могу его довесть. П о вел… за ручку. А тут из кустов вдруг собаки выскакивают – и в лай. Этот вырвался – и б е жать. Собаки – за ним. А я не стал хозяев их дожидаться – и в другую сторону. Вот…
Кукушонок развел руками.
– Стрелок твой точно рехнулся, – сказала я. – Если это тебя утешит. Он же простой и с полнитель, а тот, кто покушения устраивает, таким образом следы заметает.
– Хочешь сказать, кто-то чужими руками хочет рыбку словить?
– Определенно. Я была свидетелем предыдущего покушения – там исполнитель отдал черту душу прямо в руках у стражи. А то, что он смер т ник, Нарваро Найгерт сразу сказал.
– Нарваро Найгерт? Это что, прямо в замке все случилось?
– Нет, в Нагоре.
– А ты-то почем знаешь?
Я развела руками:
– Да как тебе сказать… Затесалась случайно. На самом деле, я там св и рельку искала.
– В Нагоре?!
– Ну да. Потом расскажу. Свирельки там не было, там был убийца, его поймали, а он помер. Найгерт сразу сказал, что этот человек был смертн и ком. Мы с Ю… тогда подумали, может, у него капсула с ядом во рту была. А теперь я думаю, что все равно, даже если бы он убил принцессу и ушел, то все равно бы помер. Я думаю…
– Ну давай, давай, не тормози!
– Мне кажется, тут что-то такое… похоже, убийц закляли. Они изн а чально смертники. Чем бы ни окончилось покушение.
– Во как! – Ратер покачал головой и задумался. – Закляли, говоришь… говоришь, з а кляли… – Он, хмурясь, поглядел на реку, на небо, на меня. – К о гда это все было, в смысле это покушение в Нагоре?
– Э… да дня два назад. Как раз в ночь праздника. Ты уже в тюрьме с и дел.
– Вот это да! Подряд, считай, одно за другим. Кто-то спешит. Поч е му?
Вопрос повис в воздухе. Кукушонок прав – кто-то спешит.
Пауза.
– Знаешь, что мне в голову пришло? – Ратер сгреб горсть песку и тонкой струйкой пр о пустил его сквозь пальцы. – Эти парни не по своей воле убивать пошли. Если этот кто-то спешит, он хватает первых попавшихся. Я смекаю, они вообще не бандиты, не преступники. Они это… жертвы. – К у кушонок скривился и плюнул под ноги. – Экая сволочь, этот… злодей главный! Мало ему принцессу угробить, он еще походя простых людей… как разменную м о нету. Доберусь до него! Надо разузнать, кому принцесса п о мешала.
– Ю… То есть, лекарь из замка говорит, что у Мораг полно врагов. Не любят ее в гор о де. Это ведь правда?
– Ну… правда. Но одно дело – не любить, другое дело – убить пытат ь ся! Это какая-то шишка большая зуб наточила… Кто-то с колдунами связанный. Кто может человека з а клясть? Ты можешь?
– Я? – Мне даже не по себе сделалось. – Да ты что? Нет, конечно!
– Значит, это какой-то колдун.
– А в городе есть колдуны?
– Почем я знаю… Раньше, говорят, были. А ноне то ли разбежались, то ли попрят а лись. У нас же эти, собаки страшные… ну, Псы Сторож е вые. Бдят, чтоб нечисть всякая не разводилась. По деревням надо пошарить, вот что. Может, там бабки какие что знают…
– Бабки…
Я вспомнила старую Левкою. В Лещинке поговаривали, что бабка моя ведьма, но к а кая же она ведьма? Уж я-то точно знала – не ведьма она, знахарка, старуха-бормотунья, тра в ки понимала, болячки заговаривала, сглаз снимала, скотину находила. Родам помогала. Це р ковь посещала! Какая же она ведьма? Что она знала о волшбе? Да ничего, почитай… В ка ж дой деревне были бабки вроде Левкои. Слухи о них всякие ходили, но что-то не в е рится, что хоть одна была настолько сведуща в магии.
В магии Ама Райна сведуща была. Интересно, куда она подевалась? Каланда умерла, а вот куда исчезла великолепная госпожа Райнара? Неуж е ли тоже умерла? Магичка, эхисера – просто так взяла и померла? Или… ее тоже убили?
Может, и Каланду убили?
Может, эта вражда давняя, оттуда идет, еще с каландиных времен?
Оказалось, что мысли Кукушонка весьма созвучны моим собственным. Он вдруг п о светлел лицом и заявил:
– Ты ж говорила, что Мораг сама колдунья! Ты ж вчера мне это гов о рила!
– Да, – я кивнула. – Похоже, здесь собака и зарыта. И копать надо именно отсюда и именно в этом направлении. Пойдем.
– Копать? Куда?
– Сперва на остров, потом в город. Я должна увидеться с королем.
– Господи помилуй, с королем-то зачем?
– А! Сейчас расскажу. У меня тоже приключение было. Не слишком приятное.
Пока мы переплывали в лодочке на остров, я добралась в своем рассказе до великой битвы Мораг и Малыша. На острове Ратеру пришлось об о ждать, подпрыгивая от нетерпения, пока я ходила в грот за мертвой водой (надо сказать, что скала поддалась мне сразу, разом к нулась шатром и пр о пустила меня, мне даже не пришлось думать о войлоке и иных гранях реальности… вопрос: это только со скалой я нашла общий язык или теперь смогу сквозь ст е ны проходить?). В гроте я прихватила несколько монет, кроме т о го, сняла разорванное платье и натянула белое. Платье, конечно, могут узнать, но не сверкать же голыми коленками на людях? Меня в подобном отрепье в замок не пустят! На всякий случай я взяла с собой зел е ный плащ, в нем, правда, жарковато на солнце, но дело к вечеру, преживу.
В лодке мы перекусили ратеровыми запасами, и я завершила рассказ. Гаэт в этом ра с сказе превратился просто в знакомого странствующего рыцаря, совершенно случайно н а толкнувшегося на нас с принцессой в лесу.
Я не ожидала, что Ратер настолько близко к сердцу примет всю эту историю. Он сник, скуксился, отложил недоеденный хлеб и взялся за весла. Перестал отвечать на вопросы. Я так и не поняла, что его особенно задело – то, что принцесса получила такие жуткие увечья или то, что прекрасный и таинственный мантикор оказался кровожадным чудовищем.
Мне же ни то, ни другое не казалось сейчас чем-то непоправимым. Конечно, мертвая вода не восстановит ослепленные глаза… хотя чем черт не шутит? Ну, не сразу, за несколько лет… если они, глаза эти, не вытекли только. Но, может, как раз глаза-то и не задеты, они же в глазницах, довольно глубоко, я однажды видела такой шрам – бровь рассечена, щека расс е чена – а глаз цел! Вон и Гаэт не стал ковыряться в глазницах, вино штука едкая, и глазам ск о рее навредит, чем поможет.
Ратер высадил меня недалеко от порта. Я велела ему сидеть здесь, в камышах, тихо как мышка. Потребовала дать слово, что он не попытается искать встречи ни с отцом, ни с кем из знакомых. Кукушонок слово дал без лишних разговоров. Было видно, что сейчас ему треб у ется побыть одному, и никаких авантюр он предпринимать не собирается. С тем я его и ост а вила.
Я накинула плащ, натянула капюшон, взяла флягу и пошла. Пересе к ла город, ни на что не отвлекаясь. Надо бы купить еды в грот, но это потом, на обратном пути. Надо бы повидать Пепла, зайти к Эльго, поблагодарить обоих, но это тоже на обратном пути. Потом. Все потом.
К замку вела дорога, вырубленная в скале. Широкая каменная дорога зигзагом подн и малась над городом, разворачивая панораму крыш и улиц, округлый многоугольник стен, широкую ленту реки, противоположный плавно поднимающийся берег, светлый шнур Ют т ского тракта, а там, на западе, меж волнами синего леса, если глаза меня не обманывают, можно было углядеть красные крыши Нагоры.
Где-то за полторы сотни шагов до ворот поперек дороги возвышалось забавное здание, похожее на очень маленькую крепость. Я его не помнила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104