– Это защита от моря.
Море ворочалось внизу, и каждый вздох его словно бы сопровождался стоном. Ирис нахмурился.
– Пойдем-ка скорее.
Мы ступили на мост. Он вздрогнул и завибрировал под ногами, выгибая подвижный хребет.
– Подвесной, – объяснил Ирис. – На канатах.
Вздохи и стоны неслись из глубины каньона, где вода облизывала камни. У берегов копились обрывки тумана, изъеденные солью, длинные истончающиеся пряди тянулись в море.
– Ааааххх… аааа… – странное эхо множило голос волн, отзвуки взлетали вдоль отвесных стен.
– Море плачет, – прошептала я, прислушиваясь.
Мне вдруг сделалось страшно. Я остановилась, взялась за мокрый, твердый от напряжения канат. Мост дрожал, я тоже.
– Аааааа…
Как надрывно!
Неожиданно холодные ладони стиснули сзади мою голову. Мгновение я слышала только шорох крови в ушах. Я схватила Ириса за запястья, его руки разжались и упали мне на плечи.
– Это не море, – голос его стал бесплотным и бесцветным. – И уши затыкать глупо.
Он притянул меня спиной к себе и обнял, уткнувшись острым подбородком в темя. Руки его перекрестились у меня на груди. Я обалдела от такого поворота, а он сказал мне на ухо:
– Смотри вниз. Она на берегу, почти под мостом.
– Ааахн, ааах, ааа…
Стоны перемежались рыданиями, эхо множило их, перемешивало, разнимало на куски.
Я увидела ее – тонкую белую женщину, стоящую на камне над водой. Она хватала себя за плечи, сгибалась пополам, раскачивалась из стороны в сторону, и непрерывно стонала. Как от непосильной боли или от горя. Длинные волосы то всплывали, то опадали у нее за спиной, снежно-белые на две трети, и на треть траурно-черные. Она обняла себя еще крепче, закинула голову, обратив прямо к нам искаженное лицо, и закричала.
Крик ножом врезался в меня, я выгнулась, чувствуя, как каменеют ирисовы руки. Все внутри – кровь, кости, печенки-селезенки – отозвалось нестройным аккордом. Какая-то жилка в сердце задергалась и принялась завязываться узлами. Эхо гремело, выкручивая страшный голос словно прачка белье, отдельные звуки брызгами разлетались в стороны, и непрерывный стон струей тек вниз, изнывая, вытягивая живые соки из тела и тепло из души.
Небо опрокинулось, звезды роились, складываясь в немыслимые созвездия, холодным крапом опадали на лицо, и тишины не было – все тело кричало и кричало жутким белым криком, и никак не могло остановиться. Потом мир повернулся каруселью – передо мной оказался Ирис с закушенной губой; волосы его бились и развевались как флаг в налетевшем ветре, внизу гудел прибой и пена взлетала аж до моста.
– Аааа… – выдохнула я.
– Лесс, – позвал Ирис. – Лесс…
– Что это… было?
Он облизнул губы. Зрачки у него расширились, взгляд сделался чернее ночи.
– Перла, – с усилием выговорил он. – Прекрасная плакальщица. – Волосы плеснули вперед, засыпали Ирису глаза. Я видела только бледные губы на слепом лице. – Она оплакивала… кого-то из нас.
Глава 27
Ищи ворона
Меж раздвинутых ставен синела полоска неба, в темную комнату струился холод. С ы рой ночной холод конца лета. У меня замерз нос, от того я и проснулась.
Тихо. Темно. Из-за гобеленов, отгораживающих принцессину спальню, не пробив а лось ни лучика света. Мораг, наверное, тоже спит. Напилась своего гадкого хесера, и спит.
Здесь еще хорошо, а каково у меня в гроте? Вот уж где дубняк… Впрочем, ставни надо прикрыть. Я вылезла из-под тяжелого одеяла – какие-то роскошные мягкие шкуры, подбитые скользким атласом – и, не обуваясь, направилась к окну. Вспомнилось вдруг – стеклянная и с корка, сверкнувшая мне в глаза с замковых высоких галерей, когда сегодня утром мы с Пе п лом топали через площадь… или это было уже вчера? Не Мораг ли выглядывала из этого о к на? Интере с но, видно отсюда площадь?
Я отворила ставни пошире. Ночь была пасмурная, зябкая, на тяжелом небе – ни зве з дочки. Черный город растекся внизу, бесформенный и бессветный, как пепелище. Река сл и валась с небом, противоположный берег терялся. Казалось, город застыл на краю земли. Я перегнулась через подоконник, глядя вниз, в сумрачную пропасть одного из внутренних дв о ров. Рыбьей чешуей поблескивала черепица крыш, в узком промежутке, меж сдвинутых фа х верковых скворешен, виднелся гребень замковой стены, очерченный далеким отблеском ф а келов.
– Укройся чем-нибудь, – голос Мораг раздался неожиданно, и как бы из пустоты. – Т е бя продует.
Я оглянулась, но темная комната была пуста. Откуда она говорит?
– Прости, – сказала принцесса чуть тише. – Это для храбрости. Я, знаешь ли, робею. Сейчас выветрится.
Она где-то снаружи?
– Мораг? – позвала я шепотом.
В ответ что-то скрипнуло.
– Я же просила тебя укрыться. Ну что ты как маленький…
Голос удалялся. Мораг еще что-то говорила, но я уже не могла разобрать. Странно. Причуды эха?
Я легла на подоконник животом и высунулась как можно дальше. А-а! вот оно откуда! Звук доносился из-за угла, соседняя галерея оказалась д а леко вынесена на консолях и почти утыкалась в стену принцессиных покоев. Забавно, а двор внизу такой широкий… Значит, М о раг вовсе не спит, а ушла к кому-то в гости. Интересно, который час? Город темен как бездна, похоже, сейчас глухая ночь. С кем она там? А что, если пройти через принцессину спал ь ню к другому окну?
Прикрыв рамы и ставни, я немного потопталась, пытаясь справиться с любопытством. Конечно, мне нет никакого дела, где шарахается наше бе с ценное высочество по ночам. Имеет пр а во, тем более, она у себя дома. Но я замерзла, и сна уже ни в одном глазу. Да и что такого страшного, если я в ы гляну в окно? Только обуюсь, а то ноги совсем оледенели, даром тут ковры повсюду…
В спальне принцессы оказалось светлее, чем в проходной комнате, где она меня ост а вила. На стенах тускло отсвечивает оружие, кровать с поднятым пологом не тронута, но зав а лена одеждой. Сильно пахнет вином и еще чем-то сладким… Духами, что ли? Небось, какой-то пузырек расколотила, под руку попавшийся. Ну правильно, на столе кувшин, переверн у тый кубок, еще какой-то хлам. Сундук раскрыт, из него свешивается тряпье, еще тряпье по полу раскидано. Она куда-то собиралась? Пока я дрыхла, срубле н ная как деревце бокалом чудовищного хесера?
Пара больших окон, ставни раздвинуты, сквозь частый переплет видна беленая пло с кость соседней стены, в черных узорах фахверка. Окно напротив распахнуто, освещено мя г ким мерцающим светом. Темно-красные драпировки, золотая бахрома. Ишь ты, как близко! Щелкнув задвижкой, я тихонько приоткрыла раму. И сразу же отступила в сторону, потому что в окне напротив возникла тень.
– Условия поменялись, не так ли? – голос принцессы. – И это, черт возьми, меня рад у ет. Прямо таки несказанно радует. Да, я знаю, у меня нет ни стыда, ни совести. Зато у м е ня есть…
Скрипнула рама, теплый отблеск свечи погас. Я высунулась наружу, глядя на глухой прямоугольник ставен. Прорезанные в створках ромбики насмешливо светились как два к о шачьих глаза. Ну, на нет и суда нет. Но надо же, как покои расположены – окно в окно. И на т а кой высоте! Если на подоконники положить доску, то можно ходить в гости, не спускаясь вниз.
– Нет? – вдруг взвизгнули из-за запертых ставен. Я аж подпрыгнула. – Нет? Нет?! Но почему?
Я навострила уши.
– Сколько можно? Ты нарочно меня мучаешь?!
Она что-то быстро говорила там, в другой комнате, в др у гом доме, отделенная от меня тремя ярдами темноты. Неодолимой темноты. Опять приступ?
Она вдруг застонала в голос, словно у нее зуб заболел. Что там, пр о пасть, происходит? Она не стонала и не жаловалась, когда мантикор ей лицо распахал. Что же ее так скосило? Ей кто-то чего-то не дает? Неужели наркотики? Кто-то держит за глотку нашу при н цессу?
Я высунулась еще дальше – и чуть не кувырнулась вниз. Шаркнула рукой по краю проема, схватилась за какую-то веревку, еле удержала равновесие. Веревка? Откуда здесь в е ревка?
И правда, веревка. Корабельный канат, с узлами, с петлей на конце, в которую вста в лена дощечка. Я задрала голову. Веревка, кажется, крепилась к одной из балок, поддерж и вающих кро в лю. Я подергала ее – крепко. Ни шиша себе! Это вам не доска, чтобы ходить в гости. Это кое-что п о лучше. Ай да принцесса! Значит, она похаживает ночами к соседу. Да так, что никто не знает. Хотя на этот раз она, похоже, пришла не через окно. Иначе веревка была бы закреплена на той стороне. Сейчас глянем, кто ее там за гло т ку держит!
Я влезла на подоконник, покрепче ухватилась за канат, сунула сапог в петлю и о т толкнулась. Темная пропасть мелькнула под ногами, прям о угольник ставен прыгнул вперед. За долю мгновения я успела выставить носок, чтобы смягчить удар о карниз и не гр я нуться в ставни со всей дури. Пальцы левой руки сами собой впились в прорезь створки. Я прилипла к окну и перевела дыхание.
Подо мной зияла пропасть. Веревочная петля показалась очень и очень ненадежной. Но в запертой комнате всхлипнула принцесса – и я забыла о страхе. Прижалась глазом к св о бодной прорези.
Ничего не понимаю.
В комнате находились двое, мужчина и женщина. Женщина стояла на коленях, обн и мая сидящего на краю постели мужчину, ее широкая юбка с о всем скрывала его ноги. Голова мужчины была опущена, они то ли целовались, то ли шептались. Тонкие белые пальцы п о глаж и вали затянутую в алый шелк женскую спину. Черные волосы женщины были высоко подняты на затылке и убраны под драгоценный гребень. Гребень я узнала. Андаланский гр е бень. К а ландин.
– Зачем ты тогда… позвал меня, Герт?.. – еле выговорила женщина хрипловатым, сда в леным голосом. Голосом принцессы Мораг.
Мораг в платье?!
Белая рука скользнула по смуглой шее у края волос и легла женщине на плечо, отстр а няя.
– Не надо, Мореле, – шепнул мужчина. – Не заходи далеко.
Блеснула серебряная прядь, личико Нарваро Найгерта, бледное, с л и хорадочными пятнами на скулах, взошло как луна над склонившейся фиг у рой. Огромные глаза Найгерта совсем провалились, он был похож на хру п кую фарфоровую куклу.
Мораг… Мораг, в платье, с прической, на коленях перед братом… «У меня нет мужа. И не будет». Вот оно что… Попалась ты, принцесса. И, видать, давно.
– Что же ты за ледышка, Герт!
Холера, а платье ей идет. Черт, да она красавица в этом платье, какая у нее шея, оч у меть можно! Герт, дурак, ты куда смотришь? Точно, ледышка. Ледышка натуральная.
– Сейчас-то почему? – Мораг продолжала сжимать его локти. – Ну почему? Я же не с е стра тебе, слава идолам. Почему – нет? Я на все согласна, Герт, малыш, бесце н ный мой…
Он покачал головой. Узкие плечики, ключицы торчат… на свои в о семнадцать он никак не тянул. Шестнадцать, от силы. Дунь – рассыплется.
– Не сейчас. Не время, Мореле. Нельзя расслабляться.
– Да какая разница! Я тебе не сестра! Это ты у нас правильный, мне всегда плевать б ы ло. Но сейчас…
«Хочу луну с неба» – вспомнила я. «Хочу. Луну». Ой, Мораг…
Найгерт протянул прозрачную лапку и вытер пальцами принцессины щеки.
– Сейчас надо быть особенно осторожными, дорогая. Ты забыла, что мне… нам грозит опасность?
– Да. Я помню…
Руки ее упали, она откачнулась назад и села на пятки. Прекрасная женщина в алом, у ног коронованного задохлика. Тема для баллады. Подк и нуть Пеплу идею, что ли?
– Это война, Мореле. Есть мы. Есть противник. Мы в осаде, сестра.
– Я не сестра!
– Сестра, Мореле. Ты принцесса Амалеры, ты моя сестра. Никому н и какого повода. Ни единого. Нам надо выжить. Не только выжить – выстоять. Понимаешь?
Привычным жестом Мораг схватилась за горло. Кивнула обреченно.
– Слушай, – он наклонился, и принцесса потянулась к нему, с такой несвойственной ей доверчивостью, что мне аж не по себе стало. – Я думал целый день. Нам очень мало извес т но, точно простроить ситуацию невозможно. Но сидеть и ждать у моря погоды я не имею права. Слушай. Вполне вероятно, что враг задействовал кого-то из нейтрального лагеря. Таэ, напр и мер. Но, скорее всего, спектакль будет разыгран так: колдун уйдет со сцены, чтобы из-за угла дергать за ниточки. Каланда и ее чадо явятся с притензиями, и расскажут что да, ко л дун был. Но весь в ы шел.
– Как вышел? – Мораг тряхнула головой. Ей было трудно вернуться с облаков на зе м лю.
– Умер. Убит. Уехал далеко и надолго. Это неважно. Главное – он был, а сейчас его не стало. Пленники перестали быть пленниками и верн у лись домой. И хотят получить обратно то, чего их так подло и коварно лишили. Поэтому они припадают к стопам их верховного в е личества и молят о высшей королевской справедливости. Это сработает, Мореле. Иленгар сам оказался на троне только благодаря Реестру.
– Змеиный Князь…
– Не очень надежный ход. Колдун, скорее всего, это понимает. Таэ не союзник ни нам, не им. Таэ всю жизнь служил какой-то идеальной истине. И до сих пор служит. Потому, п о дозреваю, отец и не захотел отдавать ему Амалеру. В смысле, Леогерт Морао. – Найгерт у с мехнулся. – Политика ниже его змеинокняжеского достоинства. Грязь и мерзость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104