Чернила только подчеркивали белизну кожи. - Когда тебе это сделали?
- Шестьдесят лет назад. Получил от друга, морского пехотинца. Он погиб на Второй мировой.
Господи, а еще говорят о разрыве между поколениями. Эта татуировка оказалась втрое старше меня. От неловкости я перевела разговор на другое:
- Ты узнал что-нибудь новое о Чарли?
Он, пока я заказывала завтрак, занимался компьютером. Мне не хотелось спрашивать, каким образом он выяснял, полагается ли за Чарли награда. Может, выставил на электронную распродажу. Один труп, хорошо прожаренный. Первое предложение - тысяча долларов!
- Проверю, кто-нибудь мог уже клюнуть, - отозвался он, легко выбираясь из постели.
Он был совсем голый, и я глаз не могла оторвать от его зада. Два с лишним века, а все еще было на что посмотреть!
- Ага, е-мейл с приятным известием! Банковский трансфер завершен, сто тысяч долларов. Чарли задел кого-то, кого лучше было не трогать. Я сообщил ему, где можно найти тело для проверки. Хеннесси скоро об этом услышит. Тебе опять причитается двадцать кусков, Котенок, а ведь тебе даже целоваться с ним не пришлось.
- Я не возьму денег.
Я отозвалась не раздумывая, как бы возмущенно ни вопила мелкая алчная половина моих мозгов. Он с любопытством разглядывал меня:
- Почему бы нет? Ты их заработала. Я же сказал, что действую по плану, который составил, когда тебя в нем еще не было. Так в чем дело?
Я со вздохом попыталась связно изложить путаницу чувств и мыслей, из которых складывалась моя совесть:
- Потому что это неправильно. Одно дело, когда мы с тобой не спали, а содержанкой я быть не хочу. Не могу быть одновременно любовницей и партнером. В общем, выбирай сам. Если ты мне платишь, я больше с тобой не сплю. Оставляешь деньги себе, и постель продолжается.
Кости открыто расхохотался, шагнул ко мне:
- А ты еще удивляешься, за что я тебя люблю! Если хорошенько разобраться, ты мне платишь за то, что я тебя имею. Ведь стоит мне перестать, и я должен тебе двадцать процентов от каждого контракта. Черт побери, Котенок, ты снова делаешь из меня шлюху.
- Это... я не... Черт, ты же знаешь, что я имела в виду!
По правде сказать, так я об этом не думала. Я хотела вырваться, но у него руки были тверже стали. И в глазах, вместе с искорками смеха, мелькало что-то еще. Темно-карие кружки стали наливаться зеленым светом.
- Никуда не денешься. Я должен отработать двадцать тысяч и намерен приняться за дело, не откладывая...
Прежде чем пройти на посадку, мы уложили колья и ножи в коробки и передали в особую службу доставки. В наше время в аэропортах такие строгости. В графе «Содержимое» Кости вписал: «Столовый набор». Порой у него прорывалось нездоровое чувство юмора. Другой ручной клади у нас не было. Кости опять пустил меня к окну, и я с нетерпением дожидалась прилива энергии в миг, когда взревут двигатели. А он закрыл глаза, и, когда мы начали разбег, вцепился в подлокотники.
- Тебе что, не нравится летать? - удивилась я.
Никогда не замечала, чтобы его что-то пугало.
- Вообще-то, не слишком. Один из немногих способов, которым тип вроде меня может окончательно помереть.
Он так и не открыл глаз, когда нас вжало в сиденья при отрыве от земли. Когда перегрузка ослабла, я подняла ему веки, и он злобно уставился на мою усмешку.
- Ты что, не знаешь статистики? Самый безопасный вид транспорта, если подсчитать проценты.
- Только не для вампира. Мы можем уцелеть в автомобильной катастрофе, при крушении поезда или корабля, чуть ли не везде. Но в падающем самолете даже нам остается только молиться. Я семь лет назад потерял приятеля при крушении в Эверглейде. От бедняги нашли только коленную чашечку.
Вопреки его опасениям, самолет благополучно совершил посадку в четыре тридцать. Поймать такси для Кости было проще простого. Он всего лишь сверкал на водителя зеленым взором и принуждал того остановиться. Они останавливались, даже если уже везли пассажиров. Такое, к моему смущению, случилось дважды. Наконец мы поймали свободное такси и отправились ко мне домой.
Он с самой высадки из самолета был на удивление молчалив и нарушил молчание только за пять минут до конца дороги.
- Я так понимаю, ты не хочешь, чтобы я провожал тебя до дверей и целовал на прощание на глазах у мамочки?
- Ни в коем случае!
По глазам было видно, что ему не понравился мой решительный ответ.
- Все равно я хочу видеть тебя сегодня вечером.
Я вздохнула:
- Нет, Кости. Я и так почти не побуду дома. На следующей неделе перебираюсь на новую квартиру, так что у меня остается всего несколько дней с семьей. Почему-то мне кажется, что бабушка с дедушкой не часто будут наезжать в гости.
- Где эта квартира?
А, я и забыла сказать...
- В шести милях от кампуса.
- Стало быть, всего двадцать минут до пещеры.
Как удобно. Этого Кости не сказал. И так было ясно.
- Я позвоню тебе в пятницу, скажу адрес. Сможешь подъехать, когда мама уйдет. Но не раньше. Не раньше, Кости. Если не будет новостей о Хеннесси или о том насильнике в маске - дай мне немножко времени. Уже воскресенье.
Еще один поворот, и мы увидели длинную дорожку к нашему дому. Кости взял меня за руку:
- Я хочу, чтобы ты кое-что пообещала. Обещай, что опять не пустишься в бега.
- В бега? С какой стати?
Я не выспалась и вообще совершенно не в настроении для пробежки. Потом до меня дошло. Когда я попаду домой и взгляну в глаза матери... Я наверняка снова начну сомневаться. Черт, наверняка. И он тоже это понимал. Но пока что я видела только его лицо.
- Нет, я слишком устала, чтобы бегать, а ты такой быстрый. Ты бы наверняка меня поймал.
- Вот это верно, милая. - Мягко, но непреклонно. - Если ты от меня сбежишь, я пущусь в погоню. И найду тебя.
15
Остаток недели я была очень занята - сборами, оформлением документов на квартиру, оплатой и подписанием договора о найме и прощанием с семьей.
На часть денег, полученных за первую работу с Кости, я купила кровать, матрас и платяной шкаф. Добавила несколько ламп, и получилась настоящая конфетка. Оставшиеся деньги разделила с матерью, сказав ей, что при одном из убитых вампиров были наличные. Что еще я могла сделать? Остаток сохранила, понимая, что мне все равно придется подрабатывать, чтобы свести концы с концами. Как я собиралась управиться с колледжем, приработком и охотой за бандой предприимчивых не-умерших убийц, оставалось только гадать.
Кости не звонил и не объявлялся, как я и просила, но я всю неделю думала о нем. Пришла в ужас, когда мать спросила, не снились ли мне ночью кошмары. Как видно, я и во сне повторяла «Кости». И бормотала что-то о кладбище. Я отмахнулась от расспросов, но от правды некуда было деться. Если мы с Кости не разбежимся - или если, конечно, меня не убьют, - рано или поздно придется разобраться и с ним, и с ней. Честно говоря, меня это пугало больше, чем поход против Хеннесси.
Дедушка по доброте своей разрешил мне оставить грузовичок. Старики в последнее время были мной недовольны, и все же на прощание оба крепко обняли. Мать поехала за мной в своей машине - она, как я и предвидела, хотела проверить, как я устроилась.
- Смотри, детка, учись хорошо, - ворчливо наставлял дедушка, когда я тронулась с места.
У меня глаза налились слезами, ведь я покидала единственный дом, какой у меня был в жизни.
- Я вас обоих люблю, - всхлипнула я.
- Не забудь продолжать изучение Библии с той милой девочкой, - строго напомнила бабушка.
Иисус, Мария и Иосиф, знала бы она, что говорит!
- Я обязательно скоро с ней увижусь! Теперь уже совсем скоро...
- Кэтрин, это... это... Ты вполне могла бы жить дома и добираться в колледж на машине.
Неприкрытый ужас, с каким мама осматривала мою квартирку, заставил меня спрятать усмешку. Не так уж хороша, зато целиком моя!
- Здесь хорошо, мам, правда. Будет еще лучше, когда приберемся.
Мы отскребали ее вдвоем три часа, но, по правде сказать, лучше не стало. Зато теперь я могла не бояться клопов.
В восемь вечера мама поцеловала меня на прощание, обняла и сжала до боли.
- Обещай, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится. Будь осторожна, Кэтрин.
- Обещаю, мама. Обязательно.
Ох, и запутанную же паутину мы сплели... То, чем я собиралась заниматься, было очень, очень неосторожно, но все равно я этого не брошу. Едва она вышла, я схватила трубку и набрала номер.
Дожидаясь Кости, я приняла душ и переоделась. Не в ночную рубашку - это было бы уж чересчур откровенно, а в обычную одежду. Туго мне пришлось на этой неделе, и не только потому, что я, как это ни ужасно, скучала без него. Мать по-прежнему твердила, что всякий вампир заслуживает смерти и мне, в промежутках между прилежными занятиями, надо продолжать охоту. Я, корчась от чувства вины, кивала и поддакивала в ответ, лишь бы она ничего не заподозрила.
У меня еще не просохли волосы после душа, когда я услышала его двойной стук в дверь. Я открыла... и последние несколько дней провалились в никуда. Кости одним движением вошел в дверь, закрыл ее за собой и обнял меня. Боже, как он был красив - эти резные скулы, бледная кожа, жесткое, ищущее тело! Он закрыл мне рот губами, не дав и вздохнуть, а потом я уже и не думала вздыхать - слишком занята была поцелуем. Руки мои дрогнули, ложась ему на плечи, а потом пальцы сжались, когда он проник под мой пояс, пробираясь внутрь.
- Я задохнусь, - выговорила я, отворачивая голову.
Его губы перебрались ко мне на шею, он заставлял меня выгибать спину, так что я повисла у него на руках.
- Я соскучился, - прошептал он, торопливо избавляя меня от одежды.
Подхватил на руки и задал единственный вопрос:
- Куда?
Я мотнула головой в сторону спальни. Отвечать мне было некогда - я упивалась его кожей. Он перенес меня в тесную комнатку и почти швырнул на кровать.
На следующее утро осторожный стук в дверь заставил меня со стоном развернуться. Кости отбыл до рассвета, шепотом пообещав вернуться попозже. Он сказал, что у меня слишком жарко, чтобы он мог выспаться. Что бы это ни значило.
Я кое-как влезла в халат, слухом сосредоточившись на двери, за которой стоял стучавший. Там билось сердце, и всего одно. Поэтому нож я оставила в спальне. Невежливо встречать гостя с оружием в руках, особенно если это хозяин квартиры.
Звук удаляющихся шагов заставил меня распахнуть дверь как раз вовремя, чтобы увидеть спину молодого человека, скрывающегося в двери напротив.
- Эй! - окликнула я чуточку резче, чем намеревалась.
Он остановился, виновато оглянулся, и я только тогда заметила оставленную у меня под ногами корзиночку. С первого взгляда я разглядела в ней упаковки с лапшой, тиленол и купоны на пиццу.
- Студенческий аварийный комплект, - застенчиво улыбнулся он. - Я вчера видел, как ты выгружала вещи, и по учебникам догадался, что ты тоже студентка. Я твой сосед, Тимми. Э... то есть Тим. Да. Тим.
Я улыбнулась. Парень явно хотел бы забыть детское имя. Нелегко отделаться от детских воспоминаний. Мне уж точно не удалось.
- А я Кэти, - ответила я, опять назвавшись школьным прозвищем. - Спасибо за подарок и прости, что так на тебя рявкнула. Я спросонья всегда не в себе.
Он тут же принялся извиняться:
- Извини. Просто решил, ты уже проснулась. Господи, что я за дурак. Пожалуйста, иди досыпай!
Он повернулся к своей двери, и что-то в его ссутуленных плечах и неловких движениях напомнило мне... меня. Я сама примерно так себя чувствовала в любой ситуации. Кроме случаев, когда кого-нибудь убивала.
- Все в порядке, - быстро ответила я. - Все равно пора вставать, наверно, будильник не завела и... у тебя кофе нет?
На самом деле я не люблю кофе, но он желал мне добра, и я не хотела его обижать. Увидев, с каким облегчением он вздохнул, я порадовалась за свою маленькую ложь.
- Кофе... - Та же стеснительная улыбка. - Ага, заходи.
Я открыла дверь в одном халате.
- Одну секунду.
Натянув футболку и тренировочные, я в шлепанцах прошаркала к двери Тимми. Створку он оставил открытой, и в нее уже просачивался аромат «Фолджерса». Тот же сорт варил, сколько я себя помню, мой дедушка. Запах показался мне уютным и домашним.
- Вот. - Он протянул мне кружку и присел на табуретку у кухонной стойки. Планировка квартир у нас были одинаковая, разве что у Тимми имелась мебель. - Сливки, сахар?
- Конечно.
Он возился на крошечной кухне, а я сидела и разглядывала его. Всего на несколько дюймов выше меня - не дотянул до шести футов, песочного цвета волосы и томные серые глаза. Тимми носил очки, а фигура еще напоминала о нескладном подростке. Мой подозрительный внутренний радар пока что не обнаружил в нем ничего угрожающего. Однако до сих пор всякий, кто проявлял ко мне доброту, имел к тому тайную причину. Дэнни? Одноразовый трах. Ральфи и Мартин? Попытка изнасилования. Стефани? Торговля людьми. У меня имелись основания для паранойи. Если бы от его кофе мне хоть самую малость стало не по себе, я внесла бы Тимми в тот же список.
- Так ты, ээ... Кэти, из Огайо? - спросил он, вертя в руках свою кружку.
- Родилась и выросла, - ответила я. - А ты?
Он кивнул, пролил кофе на стойку и отскочил, оглянувшись на меня так, словно ждал выговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43