.. Если бы я обладал этой властью, ни
один из тех, кто мешал мне, становился на моем пути, не прожил бы долго...
- Он пристально посмотрел на Лоуэлла, затем на Билла, Элен, наконец на
меня... - Я уверен, что даже моя благодарность не спасла бы их, не спасли
бы и те, кто их любит.
Наступило молчание. Его нарушил Билл:
- Откровенно сказано, де Керадель.
Мадемуазель с улыбкой встала. Элен провела ее в холл. Никто не
подумал бы, что они ненавидят друг друга. Пока де Керадель вежливо
прощался с Лоуэллом, мадемуазель подошла ко мне. Она прошептала:
- Жду вас завтра, Алан де Карнак. В восемь. У нас есть что сказать
друг другу. Не подведите меня.
И что-то сунула мне в руку.
Де Керадель сказал:
- Скоро будет готов мой главный эксперимент. Хотел бы, чтобы вы были
свидетелем, доктор Лоуэлл. И вы, доктор Карнак. Вам будет особенно
интересно. А до того времени - adieu.
Он поцеловал руку Элен, поклонился Биллу. Я подумал со странным
предчувствием, почему он не пригласил и их.
У дверей мадемуазель повернулась, слегка коснулась щеки Элен. Сказал:
- Вот сюда вас поцелует тень...
Смех ее прозвучал, как шелест маленьких волн. Она и ее отец сели в
ожидавший автомобиль.
7. ЛЮБОВНИК КУКОЛЬНИЦЫ
Бриггс закрыл дверь и ушел. Мы вчетвером молча стояли в холле. Вдруг
Элен топнула ногой и яростно заявила:
- Будь она проклята! Пыталась заставить меня чувствовать себя
рабыней. Как будто я одна из твоих любовниц, Алан, И королева с насмешкой
это заметила.
Я улыбнулся, потому что это почти точно совпало с моими мыслями. Она
гневно сказала:
- Я видела, как она с тобой шепталась. Вероятно, приглашала к себе в
любое время. - И стала извиваться, будто надевала спасательный жилет.
Я раскрыл руку и посмотрел, что сунула туда мадемуазель. Чрезвычайно
тонкий серебряный браслет, лента в полдюйма, почти такая же гибкая, как
тяжелый шелк. В браслете полированный, грубо овальной формы черный камень.
На его гладкой верхней грани заполненный каким-то красноватым материалом
символ власти древнего бога океана, у которого было множество имен задолго
до того, как греки прозвали его Посейдоном: трезубец, которым он управляет
своими глубинами.
Один из загадочных талисманов смуглого маленького
азильско-тарденуазского человека, который семнадцать тысяч лет назад смел
с лица земли высокого, светловолосого, голубоглазого, с большим мозгом
кроманьонца; а этот кроманьонец и сам появился в Западной Европе
неизвестно откуда. Вдоль серебряной ленты было вырезано изображение
крылатой змеи, в своих челюстях она держала черный камень.
Да, я знал такие камни и браслеты. Но меня поразило какое-то
внутреннее убеждение, что мне знакомы именно этот браслет и именно этот
камень. Что я видел их много раз... мог даже прочесть символ... если бы
только мог припомнить...
Может быть, если надену на руку, вспомню...
Элен вырвала браслет у меня из рук. Поставила на него ногу и
надавила. Сказала:
- Сегодня эта дьяволица вторично пытается надеть на тебя свои
кандалы.
Я потянулся к браслету, но она оттолкнула его ногой.
Билл наклонился и поднял его. Протянул его мне, и я опустил его в
карман. Билл резко сказал:
- Успокойся, Элен! Он должен пройти через это. Впрочем, он, вероятно,
в большей безопасности, чем мы с тобой.
Элен страстно сказала:
- Пусть только попробует завладеть им!
Она угрюмо посмотрела на меня.
- Не хотела бы я, чтобы ты встречался с мадемуазель, Алан. Прогнило
что-то в Датском королевстве... что-то между вами странное. Я бы не стала
на твоем месте стремиться к этому египетскому котлу для варки мяса. Много
мошек уже обожглось на этом.
Я вспыхнул:
- Ты откровенна, моя дорогая, как все ваше поколение, и твои метафоры
соответствуют вашей морали. Но не ревнуй меня к мадемуазель.
Конечно, это ложь. Я чувствовал смутный, необъяснимый страх, тайную
непонятную ненависть, но и что-то еще. Она прекрасна. Никогда не смог бы я
полюбить ее, как, например, Элен. Но все же у нее есть нечто, чего нет у
Элен, что-то, несомненно, злое, но такое, что, как мне казалось, я пил
давным-давно и должен буду пить снова. И жажда может быть утолена только
так.
Элен негромко сказала:
- Я могла бы ревновать. Но я боюсь - не за себя, а за тебя.
Доктор Лоуэлл, казалось, проснулся. Ясно, что, погруженный в свои
мысли, он не слышал нашего разговора. Он сказал:
- Идемте к столу. Мне нужно кое-что сказать вам.
Он пошел по лестнице и шел так, будто внезапно состарился. Билл
сказал мне:
- Де Керадель был откровенен. Он нас предупредил.
- О чем?
- Ты не понял? Предупредил, чтобы мы не расследовали обстоятельства
смерти Дика. Они не узнали того, что хотели. Но узнали все же достаточно.
А я узнал, что хотел.
- И что же это?
- Они убийцы Дика, - ответил он.
Прежде чем я мог о чем-нибудь его спросить, мы оказались за столом.
Доктор Лоуэлл позвонил, чтобы подавали кофе, потом отпустил дворецкого. Он
вылил себе в кофе полный бокал коньяка. И сказал:
- Я потрясен. Несомненно, потрясен. Происшествие, ужасное
происшествие, которое, как я считал, завершилось, получило продолжение. Я
рассказывал о нем Элен. У нее сильный дух и светлый ум. Следует ли понять
так, - обратился он к Биллу, - что и вы поверяете ей тайны, что она знала
факты, которые так поразили меня?
Билл ответил:
- Отчасти, сэр. Она знала о тени, но не знала, что у мадемуазель де
Керадель есть и имя д'Ис. Да и я этого не знал. И у меня не было никаких
оснований подозревать де Кераделей, когда они приняли ваше приглашение. До
этого я не обсуждал с вами подробности случая с Ральстоном прежде всего
потому, что это вызвало бы болезненные воспоминания. И очевидно, пока де
Керадель сам не объявил об этом, я и не подозревал, что он так тесно
связан с вашими черными воспоминаниями.
Доктор Лоуэлл спросил:
- Доктор Карнак знает?
- Нет. Я решил, справедливы мои соображения или нет, рассказать
историю Дика в присутствии де Кераделей. Я попросил доктора Карнака
рассердить де Кераделя. Хотел проследить за его реакцией и реакцией его
дочери. И за вашей реакцией, сэр. Мне казалось это важным. Я считаю, что
мои действия оправданы. Я хотел, чтобы де Керадель выдал себя. Если бы я
сам выложил перед вами карты, он бы этого не сделал. Вы были бы настороже,
и де Керадель понял бы это. И тоже был бы настороже.
- Ваша очевидная неосведомленность в моем расследовании, то, как вы
невольно выдали свой ужас от аналогичного происшествия, - все это побудило
его показать, что он знал кукольницу. Он почувствовал презрение к нам и
позволил себе угрозу.
- Конечно, он вне всякого сомнения каким-то образом узнал о вашем
участии в истории кукольницы. Он считает, что вы до глубины души поражены
ужасом... боитесь, что что-нибудь случится с Элен или со мной и заставите
меня прекратить расследование смерти Ральстона. Если бы он в это не верил,
он никогда бы не предупредил нас.
Лоуэлл кивнул.
- Он прав. Я испуган. Мы все трое в опасности. Но он и ошибся. Мы
должны продолжать...
Элен резко сказала:
- Втроем? Я думаю, Алан в гораздо большей опасности, чем мы. У
мадемуазель уже готово клеймо, чтобы добавить его к своему стаду.
Я сдержал улыбку.
- Не будь такой вульгарной, дорогая. - Я обратился к Лоуэллу. - Я все
еще в темноте, сэр. Объяснения Билла по поводу случая Ральстона абсолютно
ясны. Но я ничего не знаю об этой кукольнице и поэтому не понимаю, почему
упоминание о ней де Кераделя так значительно. Если я и дальше буду
участвовать, то мне нужно знать все факты... да и для самозащиты тоже.
Билл мрачно заметил:
- Считай себя призванным.
Доктор Лоуэлл сказал:
- Расскажу вам коротко. Потом, Уильям, вы можете сообщить доктору
Карнаку все подробности и ответить на его вопросы. Я встретился с
кукольницей мадам Мэндилип из-за удивительного случая заболевания:
странная болезнь и не менее странная смерть приближенного одного из
известных руководителей подпольного мира Рикори. Все это было весьма
необычно.
- Я до сих пор не знаю, была ли эта женщина тем, что обычно называют
ведьмой, или обладала знанием естественных законов, которые нам,
исключительно из-за нашего невежества, кажутся сверхъестественными, или же
наконец просто была прекрасным гипнотизером. Но она была убийцей. Среди
многих смертей, за которые она несет ответственность, смерть моего
ассистента доктора Брэйла и сестры, которую он любил. Эта мадам Мэндилип
была исключительной мастерицей.
- Она делала кукол поразительной красоты и естественности. У нее был
кукольный магазин, и она подбирала жертвы среди покупателей. Убивала она с
помощью яда, предварительно завоевав доверие своей жертвы. Она делала
копии, кукольные, своих жертв, их точное подобие. Этих кукол она оживляла
и посылала со своими смертоносными заданиями. Она полагала, что в куклах
сохраняется некая жизненная сущность тех, кого они изображали. Это было
нечто невероятно злое, эти маленькие демоны с острыми стилетами... за
которыми присматривала бледнолицая, пораженная ужасом девушка, которую
мадам Мэндилип называла своей племянницей, но которую держала под таким
гипнотическим контролем, что она буквально стала вторым я кукольницы. Было
ли это иллюзией или реальностью, одно несомненно: куклы убивали.
- Рикори стал одной из жертв, но благодаря моей помощи пришел в себя
в моей больнице. Он суеверен, поверил, что мадам Мэндилип ведьма, и
поклялся уничтожить ее. Похитил ее племянницу, и в этом самом доме я
поместил ее под собственный гипнотический контроль, чтобы извлечь из нее
тайны кукольницы. Она умерла с криком, что кукольница душит ее,
останавливает ее сердце...
Он помолчал, как будто снова видел эту ужасную картину, потом
продолжил:
- Но перед смертью рассказала, что у мадам Мэндилип в Праге был
любовник, которому она передала тайну изготовления живых кукол. В ту же
ночь Рикори со своими людьми отправился... уничтожать кукольницу. Она
погибла - в огне. Я, вопреки своей воле, был свидетелем этой невероятной
сцены... до сих пор не могу поверить, хотя видел своими глазами...
Он помолчал, потом твердой рукой поднял стакан.
- Похоже, этим любовником был де Керадель. Похоже также, что, помимо
тайны кукол, он знает и тайну теней. Или ее знает мадемуазель? А что еще
ему известно из темных знаний? Ну, вот, все начинается сначала. Но на этот
раз будет потруднее...
Он задумчиво сказал:
- Я бы хотел, чтобы Рикори нам помог. Но он в Италии. И я не смогу
связаться с ним вовремя. Однако тут есть его ближайший помощник,
участвовавший во всем деле и в казни. Он здесь. Мак Канн! Я свяжусь с Мак
Канном!
Он встал.
- Прошу прощения, доктор Карнак. Уильям, передаю все в ваши руки. Сам
пойду в кабинет и в спальню. Я потрясен. Элен, моя дорогая, позаботьтесь о
докторе Карнаке.
Он поклонился и вышел. Билл начал:
- Так вот относительно кукольницы...
Была уже почти полночь, когда он закончил рассказ и у меня не
осталось вопросов. Когда я уже уходил, он спросил:
- Ты смутил де Кераделя, когда заговорил.... как же это?.. - об
Алкар-Азе и Собирателе в Пирамиде, Алан. А что это значит?
Я ответил:
- Билл, сам не знаю. Слова сами по себе возникли на языке. Может, их
подсказала мадемуазель... как я и сказал ее отцу.
Но в глубине души я знал, что это не так, что я знал, когда-то
знал... и Алкар-Аз и Собирателя в Пирамиде... и настанет день, когда я
вспомню.
Элен сказала:
- Билл, отвернись.
Она обхватила меня руками за шею и прижалась губами к моим губам.
Прошептала:
- У меня сердце поет оттого, что ты здесь. И сердце мое разбивается
оттого, что ты здесь. Боюсь, я так боюсь за тебя, Алан.
Она откинулась назад и слегка засмеялась.
- Вероятно, ты считаешь это опрометчивостью моего поколения и его
морали... и, может, вульгарностью. Но на самом деле все не так внезапно,
как кажется, дорогой. Вспомни... я тебя любила еще во времена ос и ужей.
Я ответил на ее поцелуй. Откровение, которое началось, когда я ее
встретил, теперь завершилось.
По дороге в клуб я видел только лицо Элен, с ее медными волосами и
золотыми янтарными глазами. Если иногда и вспоминал мадемуазель, то только
как серебристо-золотой туман с двумя пурпурными пятнами на белой маске. Я
был счастлив.
Присвистывая, начал раздеваться, по-прежнему видя перед собой лицо
Элен. Сунул руку в карман и извлек серебряный браслет с черным камнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
один из тех, кто мешал мне, становился на моем пути, не прожил бы долго...
- Он пристально посмотрел на Лоуэлла, затем на Билла, Элен, наконец на
меня... - Я уверен, что даже моя благодарность не спасла бы их, не спасли
бы и те, кто их любит.
Наступило молчание. Его нарушил Билл:
- Откровенно сказано, де Керадель.
Мадемуазель с улыбкой встала. Элен провела ее в холл. Никто не
подумал бы, что они ненавидят друг друга. Пока де Керадель вежливо
прощался с Лоуэллом, мадемуазель подошла ко мне. Она прошептала:
- Жду вас завтра, Алан де Карнак. В восемь. У нас есть что сказать
друг другу. Не подведите меня.
И что-то сунула мне в руку.
Де Керадель сказал:
- Скоро будет готов мой главный эксперимент. Хотел бы, чтобы вы были
свидетелем, доктор Лоуэлл. И вы, доктор Карнак. Вам будет особенно
интересно. А до того времени - adieu.
Он поцеловал руку Элен, поклонился Биллу. Я подумал со странным
предчувствием, почему он не пригласил и их.
У дверей мадемуазель повернулась, слегка коснулась щеки Элен. Сказал:
- Вот сюда вас поцелует тень...
Смех ее прозвучал, как шелест маленьких волн. Она и ее отец сели в
ожидавший автомобиль.
7. ЛЮБОВНИК КУКОЛЬНИЦЫ
Бриггс закрыл дверь и ушел. Мы вчетвером молча стояли в холле. Вдруг
Элен топнула ногой и яростно заявила:
- Будь она проклята! Пыталась заставить меня чувствовать себя
рабыней. Как будто я одна из твоих любовниц, Алан, И королева с насмешкой
это заметила.
Я улыбнулся, потому что это почти точно совпало с моими мыслями. Она
гневно сказала:
- Я видела, как она с тобой шепталась. Вероятно, приглашала к себе в
любое время. - И стала извиваться, будто надевала спасательный жилет.
Я раскрыл руку и посмотрел, что сунула туда мадемуазель. Чрезвычайно
тонкий серебряный браслет, лента в полдюйма, почти такая же гибкая, как
тяжелый шелк. В браслете полированный, грубо овальной формы черный камень.
На его гладкой верхней грани заполненный каким-то красноватым материалом
символ власти древнего бога океана, у которого было множество имен задолго
до того, как греки прозвали его Посейдоном: трезубец, которым он управляет
своими глубинами.
Один из загадочных талисманов смуглого маленького
азильско-тарденуазского человека, который семнадцать тысяч лет назад смел
с лица земли высокого, светловолосого, голубоглазого, с большим мозгом
кроманьонца; а этот кроманьонец и сам появился в Западной Европе
неизвестно откуда. Вдоль серебряной ленты было вырезано изображение
крылатой змеи, в своих челюстях она держала черный камень.
Да, я знал такие камни и браслеты. Но меня поразило какое-то
внутреннее убеждение, что мне знакомы именно этот браслет и именно этот
камень. Что я видел их много раз... мог даже прочесть символ... если бы
только мог припомнить...
Может быть, если надену на руку, вспомню...
Элен вырвала браслет у меня из рук. Поставила на него ногу и
надавила. Сказала:
- Сегодня эта дьяволица вторично пытается надеть на тебя свои
кандалы.
Я потянулся к браслету, но она оттолкнула его ногой.
Билл наклонился и поднял его. Протянул его мне, и я опустил его в
карман. Билл резко сказал:
- Успокойся, Элен! Он должен пройти через это. Впрочем, он, вероятно,
в большей безопасности, чем мы с тобой.
Элен страстно сказала:
- Пусть только попробует завладеть им!
Она угрюмо посмотрела на меня.
- Не хотела бы я, чтобы ты встречался с мадемуазель, Алан. Прогнило
что-то в Датском королевстве... что-то между вами странное. Я бы не стала
на твоем месте стремиться к этому египетскому котлу для варки мяса. Много
мошек уже обожглось на этом.
Я вспыхнул:
- Ты откровенна, моя дорогая, как все ваше поколение, и твои метафоры
соответствуют вашей морали. Но не ревнуй меня к мадемуазель.
Конечно, это ложь. Я чувствовал смутный, необъяснимый страх, тайную
непонятную ненависть, но и что-то еще. Она прекрасна. Никогда не смог бы я
полюбить ее, как, например, Элен. Но все же у нее есть нечто, чего нет у
Элен, что-то, несомненно, злое, но такое, что, как мне казалось, я пил
давным-давно и должен буду пить снова. И жажда может быть утолена только
так.
Элен негромко сказала:
- Я могла бы ревновать. Но я боюсь - не за себя, а за тебя.
Доктор Лоуэлл, казалось, проснулся. Ясно, что, погруженный в свои
мысли, он не слышал нашего разговора. Он сказал:
- Идемте к столу. Мне нужно кое-что сказать вам.
Он пошел по лестнице и шел так, будто внезапно состарился. Билл
сказал мне:
- Де Керадель был откровенен. Он нас предупредил.
- О чем?
- Ты не понял? Предупредил, чтобы мы не расследовали обстоятельства
смерти Дика. Они не узнали того, что хотели. Но узнали все же достаточно.
А я узнал, что хотел.
- И что же это?
- Они убийцы Дика, - ответил он.
Прежде чем я мог о чем-нибудь его спросить, мы оказались за столом.
Доктор Лоуэлл позвонил, чтобы подавали кофе, потом отпустил дворецкого. Он
вылил себе в кофе полный бокал коньяка. И сказал:
- Я потрясен. Несомненно, потрясен. Происшествие, ужасное
происшествие, которое, как я считал, завершилось, получило продолжение. Я
рассказывал о нем Элен. У нее сильный дух и светлый ум. Следует ли понять
так, - обратился он к Биллу, - что и вы поверяете ей тайны, что она знала
факты, которые так поразили меня?
Билл ответил:
- Отчасти, сэр. Она знала о тени, но не знала, что у мадемуазель де
Керадель есть и имя д'Ис. Да и я этого не знал. И у меня не было никаких
оснований подозревать де Кераделей, когда они приняли ваше приглашение. До
этого я не обсуждал с вами подробности случая с Ральстоном прежде всего
потому, что это вызвало бы болезненные воспоминания. И очевидно, пока де
Керадель сам не объявил об этом, я и не подозревал, что он так тесно
связан с вашими черными воспоминаниями.
Доктор Лоуэлл спросил:
- Доктор Карнак знает?
- Нет. Я решил, справедливы мои соображения или нет, рассказать
историю Дика в присутствии де Кераделей. Я попросил доктора Карнака
рассердить де Кераделя. Хотел проследить за его реакцией и реакцией его
дочери. И за вашей реакцией, сэр. Мне казалось это важным. Я считаю, что
мои действия оправданы. Я хотел, чтобы де Керадель выдал себя. Если бы я
сам выложил перед вами карты, он бы этого не сделал. Вы были бы настороже,
и де Керадель понял бы это. И тоже был бы настороже.
- Ваша очевидная неосведомленность в моем расследовании, то, как вы
невольно выдали свой ужас от аналогичного происшествия, - все это побудило
его показать, что он знал кукольницу. Он почувствовал презрение к нам и
позволил себе угрозу.
- Конечно, он вне всякого сомнения каким-то образом узнал о вашем
участии в истории кукольницы. Он считает, что вы до глубины души поражены
ужасом... боитесь, что что-нибудь случится с Элен или со мной и заставите
меня прекратить расследование смерти Ральстона. Если бы он в это не верил,
он никогда бы не предупредил нас.
Лоуэлл кивнул.
- Он прав. Я испуган. Мы все трое в опасности. Но он и ошибся. Мы
должны продолжать...
Элен резко сказала:
- Втроем? Я думаю, Алан в гораздо большей опасности, чем мы. У
мадемуазель уже готово клеймо, чтобы добавить его к своему стаду.
Я сдержал улыбку.
- Не будь такой вульгарной, дорогая. - Я обратился к Лоуэллу. - Я все
еще в темноте, сэр. Объяснения Билла по поводу случая Ральстона абсолютно
ясны. Но я ничего не знаю об этой кукольнице и поэтому не понимаю, почему
упоминание о ней де Кераделя так значительно. Если я и дальше буду
участвовать, то мне нужно знать все факты... да и для самозащиты тоже.
Билл мрачно заметил:
- Считай себя призванным.
Доктор Лоуэлл сказал:
- Расскажу вам коротко. Потом, Уильям, вы можете сообщить доктору
Карнаку все подробности и ответить на его вопросы. Я встретился с
кукольницей мадам Мэндилип из-за удивительного случая заболевания:
странная болезнь и не менее странная смерть приближенного одного из
известных руководителей подпольного мира Рикори. Все это было весьма
необычно.
- Я до сих пор не знаю, была ли эта женщина тем, что обычно называют
ведьмой, или обладала знанием естественных законов, которые нам,
исключительно из-за нашего невежества, кажутся сверхъестественными, или же
наконец просто была прекрасным гипнотизером. Но она была убийцей. Среди
многих смертей, за которые она несет ответственность, смерть моего
ассистента доктора Брэйла и сестры, которую он любил. Эта мадам Мэндилип
была исключительной мастерицей.
- Она делала кукол поразительной красоты и естественности. У нее был
кукольный магазин, и она подбирала жертвы среди покупателей. Убивала она с
помощью яда, предварительно завоевав доверие своей жертвы. Она делала
копии, кукольные, своих жертв, их точное подобие. Этих кукол она оживляла
и посылала со своими смертоносными заданиями. Она полагала, что в куклах
сохраняется некая жизненная сущность тех, кого они изображали. Это было
нечто невероятно злое, эти маленькие демоны с острыми стилетами... за
которыми присматривала бледнолицая, пораженная ужасом девушка, которую
мадам Мэндилип называла своей племянницей, но которую держала под таким
гипнотическим контролем, что она буквально стала вторым я кукольницы. Было
ли это иллюзией или реальностью, одно несомненно: куклы убивали.
- Рикори стал одной из жертв, но благодаря моей помощи пришел в себя
в моей больнице. Он суеверен, поверил, что мадам Мэндилип ведьма, и
поклялся уничтожить ее. Похитил ее племянницу, и в этом самом доме я
поместил ее под собственный гипнотический контроль, чтобы извлечь из нее
тайны кукольницы. Она умерла с криком, что кукольница душит ее,
останавливает ее сердце...
Он помолчал, как будто снова видел эту ужасную картину, потом
продолжил:
- Но перед смертью рассказала, что у мадам Мэндилип в Праге был
любовник, которому она передала тайну изготовления живых кукол. В ту же
ночь Рикори со своими людьми отправился... уничтожать кукольницу. Она
погибла - в огне. Я, вопреки своей воле, был свидетелем этой невероятной
сцены... до сих пор не могу поверить, хотя видел своими глазами...
Он помолчал, потом твердой рукой поднял стакан.
- Похоже, этим любовником был де Керадель. Похоже также, что, помимо
тайны кукол, он знает и тайну теней. Или ее знает мадемуазель? А что еще
ему известно из темных знаний? Ну, вот, все начинается сначала. Но на этот
раз будет потруднее...
Он задумчиво сказал:
- Я бы хотел, чтобы Рикори нам помог. Но он в Италии. И я не смогу
связаться с ним вовремя. Однако тут есть его ближайший помощник,
участвовавший во всем деле и в казни. Он здесь. Мак Канн! Я свяжусь с Мак
Канном!
Он встал.
- Прошу прощения, доктор Карнак. Уильям, передаю все в ваши руки. Сам
пойду в кабинет и в спальню. Я потрясен. Элен, моя дорогая, позаботьтесь о
докторе Карнаке.
Он поклонился и вышел. Билл начал:
- Так вот относительно кукольницы...
Была уже почти полночь, когда он закончил рассказ и у меня не
осталось вопросов. Когда я уже уходил, он спросил:
- Ты смутил де Кераделя, когда заговорил.... как же это?.. - об
Алкар-Азе и Собирателе в Пирамиде, Алан. А что это значит?
Я ответил:
- Билл, сам не знаю. Слова сами по себе возникли на языке. Может, их
подсказала мадемуазель... как я и сказал ее отцу.
Но в глубине души я знал, что это не так, что я знал, когда-то
знал... и Алкар-Аз и Собирателя в Пирамиде... и настанет день, когда я
вспомню.
Элен сказала:
- Билл, отвернись.
Она обхватила меня руками за шею и прижалась губами к моим губам.
Прошептала:
- У меня сердце поет оттого, что ты здесь. И сердце мое разбивается
оттого, что ты здесь. Боюсь, я так боюсь за тебя, Алан.
Она откинулась назад и слегка засмеялась.
- Вероятно, ты считаешь это опрометчивостью моего поколения и его
морали... и, может, вульгарностью. Но на самом деле все не так внезапно,
как кажется, дорогой. Вспомни... я тебя любила еще во времена ос и ужей.
Я ответил на ее поцелуй. Откровение, которое началось, когда я ее
встретил, теперь завершилось.
По дороге в клуб я видел только лицо Элен, с ее медными волосами и
золотыми янтарными глазами. Если иногда и вспоминал мадемуазель, то только
как серебристо-золотой туман с двумя пурпурными пятнами на белой маске. Я
был счастлив.
Присвистывая, начал раздеваться, по-прежнему видя перед собой лицо
Элен. Сунул руку в карман и извлек серебряный браслет с черным камнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31