А в это время подошла яхта француза, и из нее на причал вышло
много людей. Рыбаки плыли на веслах, и пока они шли мимо, высадилось не
менее ста человек.
Ну, потом он рассказал, что еще примерно через месяц житель Беверли
по имени Джим Тейлор ехал ночью домой, и фары осветили на дороге парня.
Парень заорал, увидев огни, и пытался убежать, но упал. Тейлор вышел
посмотреть, что с ним. На парне было только белье и сумка на шее. И он был
без сознания.
Тейлор подобрал его и привез сюда, в "Беверли Хаус". В него влили
алкоголя, и он пришел в себя. Оказался итальянец, по-английски почти не
говорил и был испуган до смерти. Хотел получить одежду и убраться. Открыл
сумку и показал деньги. Оказывается, он сбежал из этого дома де Кераделя.
Добрался до воды и плыл, пока не решил, что вышел за стену, потом выбрался
на берег. Сказал, он каменщик, один из той группы, что приплыла на яхте.
Сказал, они устраивают каменный сад, высекают камни и ставят их стоймя,
как большие могильные плиты, ставят кольцами, а внутри строят каменный
дом. Сказал, эти камни двадцати - тридцати футов высотой...
Я почувствовал, как что-то вроде ледяной руки коснулось моих волос. И
сказал:
- Повторите, Мак Канн.
Он терпеливо сказал:
- Лучше я продолжу по-своему, док.
Билл заметил:
- Я знаю, о чем ты думаешь, Алан. Но пусть Мак Канн продолжает.
Мак Канн продолжал:
- Итальянец не говорил, что его напугало. Просто начинал что-то
бормотать, дрожал и крестился. Понятно было, что он считает дом в центре
камней проклятым. Ему дали еще выпить, и он сказал, что дьявол там берет
свое. Сказал, что из более чем сотни приехавших с ним людей половина
погибла под упавшими камнями. Сказал, что никто не знает, куда дели их
тела. Сказал, что рабочих набирали из разных отдаленных поселков, и никто
из них не знает друг друга. Сказал, что после него прибыло еще больше
пятидесяти. Сказал, что нанимали только людей без семьи.
И потом он вдруг неожиданно закричал, закрыл голову руками и выбежал,
и никто не успел его задержать. А два дня спустя, рассказывал старый
козел, его выбросило море на берег примерно в миле отсюда.
- Итальянца похоронили и из его денег заплатили налоги за бедную
ферму. Об этой бедной ферме я расскажу позже, - сказал Мак Канн.
И тут, похоже, старому козлу пришло в голову, что то, что он мне
рассказывает, не поможет продать мне то, что он хотел бы продать. Он
замолчал, стал махать своей бороденкой и поглядывать на меня. И я тогда
сказал, что каждое его слово делает покупку для меня все более интересной.
Сказал, что для меня нет ничего лучше хорошей таинственной истории, и чем
больше я его слушаю, тем больше хочется мне поселиться здесь поблизости.
Мы еще выпили, и я попросил его, если он еще что-нибудь узнает, рассказать
мне. А я ему заплачу. И еще, что завтра мы с ним отправимся смотреть то
место, о котором он говорит. Я решил, что надо дать ему все это усвоить,
поэтому мы еще выпили, и я отправился спать. И заметил, уходя, что он
очень странно смотрит мне вслед.
Мак Канн продолжал:
- Следующий день - была среда - оказался ярким и светлым. Мы сели в
его машину и поехали. Немного погодя он стал рассказывать о том типе, что
видел собак. Назвал его Лайас Бартон. Сказал, что Лайас любопытнее десятка
старых дев, которые подглядывают в окошко за молодоженами. У Лайаса
любопытство как болезнь. Сказал, что тот вытащил бы пробку из ада, чтобы
поглядеть, даже если бы знал, что ад выплеснется ему в лицо. Так вот,
Лайас все думал и думал об этой стене и о том, что за ней. Он много раз
бывал в поместье Партингтонов и все там знал, но эта стена все равно что
жена, которая вдруг закрыла лицо вуалью. Он знает, что увидит то же самое
лицо, но не может не сорвать вуаль. И вот по этой самой причине Лайас
должен был заглянуть за стену.
Он знал, что днем такой возможности нет, но все там обошел, обползал
и наконец нашел одно место у самой воды. Эф говорит, что стена с обеих
сторон кончается скалой, она в нее встроена, но к ней можно подойти со
стороны воды. Лайас решил, что он сможет со стороны воды подобраться к
стене и перелезть через нее. Выбрал ночь, когда луна полная, но тучи часто
закрывают ее. Взял в лодку легкую лестницу и погреб. Причалил, приставил
лестницу и, когда тучи закрыли луну, поднялся на стену. И вот он наверху.
Втащил туда лестницу и лег, чтобы осмотреться. У него была мысль поставить
лестницу по другую сторону, спуститься и отправиться на разведку. Он
подождал, пока выйдет луна, и увидел перед собой широкий луг, усеянный
большими кустами. Потом дождался, пока луна снова скрылась, поставил
лестницу и начал спускаться...
И вот в этом месте старый Эф замолчал, подвел машину к обочине и
остановился. Я спросил: "Ну, а дальше что?" Эф ответил: "Мы его нашли
утром у гавани, он греб как сумасшедший и кричал: "Уберите их от меня!
Уберите их от меня!" Когда он немного успокоился, то рассказал то, что я
рассказал вам.
- А потом, - сказал Мак Канн, - а потом, - он налил себе и выпил, -
потом старый козел показал, что он прекрасный актер или отъявленный лжец.
Он сказал: "И тут Лайас сделал так", глаза у Эфа закатились, лицо
задергалось, и он заскулил: "Как они пищат! Пищат, как птицы! Как они
бегут! О боже, они в кустах! Прячутся и пищат! Боже, они похожи на людей,
но это не люди. Как они бегут и прячутся!..
"Но что это? Похоже на лошадь... большая лошадь... скачет...
скачет..."
"Смотрите на нее... как летят ее волосы!.. посмотрите на эти голубые
глаза на белом лице!.. и на лошадь... большую черную лошадь..."
"Смотрите, как они бегут... и как пищат... Слышите, как они пищат,
как птицы! В кустах... перебегают от куста к кусту..."
"Смотрите на собак!.. это не собаки... Уберите их от меня! Уберите их
от меня! Собаки ада... Боже... уберите их от меня!"
Мак Канн сказал:
- У меня мурашки поползли по коже. И сейчас ползут, когда я вам
рассказываю.
Тут Эф включил мотор, и мы поехали дальше. Я спросил: "А потом что?"
Он ответил: "Все. Все, что мы смогли у него выудить. И с тех пор он ничего
не говорит. Может, упал со стены и ударился головой. Может, так, а может,
нет. Во всяком случае Лайас больше не любопытен. Ходит по деревне, один, с
широко раскрытыми глазами. Вспугни его, и он начнет то, что я показал,
только получше". - И он посмеялся.
Я сказал: "Но если то, что похоже на человека, не человек, и то, что
похоже на собак, не собаки, то что это?"
Он ответил: "Вы знаете столько же, сколько я".
Я сказал: "Но вы хоть представляете, кто эта девчонка на большой
черной лошади?"
Он ответил: "Она, да. Девчонка француза".
Снова ледяная рука коснулась моих волос, мысли заметались... Дахут на
черном жеребце... охотится... на кого? И стоящие камни, и люди, гибнущие
под ними... все как в старину... в старом Карнаке...
Мак Канн продолжал свой рассказ.
- Мы поехали дальше, и я видел, что старый козел очень возбужден, он
все время жевал свои усы. Наконец мы приехали в место, о котором он
говорил. Осмотрелись. Хорошее место. Похоже на такое, которое я хотел бы
купить, как я ему рассказывал. Старый каменный дом, много комнат - для
востока. Меблированные. Мы немного побродили вокруг и скоро увидели стену.
Все, как сказал старый козел. Нужна артиллерия или тринитротолуол, чтобы
пробить ее. Эф бормотал, чтобы я не особенно на нее смотрел. Большие
ворота поперек дороги, похожи на стальные. И хоть мы никого не видели, мне
показалось, что за нами все время следят.
Мы походили тут и там, потом вернулись к дому. И тут старый козел
беспокойно спросил меня, что я думаю, и я сказал, что все в порядке, если
цена устроит, и какая же цена. И он назвал сумму, от которой я замигал. Не
потому, что велика, наоборот. И тут у меня появилась мысль. Я сказал, что
хочу посмотреть еще несколько домов. Мы еще там походили, а мысль не
выходила у меня из головы.
Было уже поздно, когда мы вернулись в деревню. На пути назад
остановились поговорить с одним человеком. Он сказал: "Эф, еще четверо
исчезли из бедной фермы".
Старый козел заерзал и спросил, когда. Тот ответил, прошлой ночью.
Сказал, что управляющий хочет позвонить в полицию. Эф как будто что-то
стал подсчитывать и сказал, что всего уже около пятидесяти. Тот сказал,
да. Они покачали головами, и мы поехали дальше. Я спросил, что это за
бедная ферма, он ответил, что это в десяти милях, там живут нищие, и вот
последние три месяца они стали исчезать. И у него появилось то же
испуганное выражение, и он заговорил о другом.
Ну, мы вернулись в "Беверли Хаус". Там было много местных жителей, и
они отнеслись ко мне с почтением. Видимо, Эф сказал им, кто я такой, и это
было что-то вроде комитета по встрече.
Один из них встал и сказал: хорошо, что я вернулся, но надо было мне
вернуться раньше. Они уже знали об исчезнувших нищих, и им это не
понравилось.
Я поужинал, вышел, людей прибавилось. Они будто собирались вместе,
чтобы не так бояться. А моя мысль становилась все настойчивее. А мысль
заключалась вот в чем. Я ошибался, думая, что Эф заботится только о
выгоде. Мне показалось, что они все страшно напуганы и, может, решили, что
я тот самый человек, который может им помочь.
Наверно, Партингтоны там были большими шишками, и вот я, один из них,
возвращаюсь. Можно сказать, послало само небо, как раз вовремя. Я сидел,
прислушивался, и все разговоры крутились вокруг бедной фермы и француза.
Около девяти пришел еще один. Сказал: "Нашли двух исчезнувших нищих".
Все подошли ближе, и Эф спросил: "Где?" И тот ответил: "Билл Джонсон
приплыл вечером. Увидел за кормой двух утопленников. Подцепил их. На
пристани они со стариком Си Джеймсоном рассмотрели их. Говорит, что он их
знает. Сэм и Мэтти Вилан, которые уже три года жили на ферме. Так и лежат
на пристани. Наверно, упали в воду, ударились о камни и утонули.
"Как это ударились о камни?" - спросил Эф. И тот ответил, что у них в
груди ни одной целой кости. Ребра все разбиты, похоже, их много дней
колотило о скалы. Как будто их к ним привязали. Даже сердца раздавлены...
Я почувствовал тошноту и гнев; услышал внутри себя голос: "Так было в
старину... так убивали твой народ... давным-давно..." Тут я понял, что
вскочил на ноги и Билл удерживает меня за руки. Мак Канн тоже вскочил, но
на лице его не было удивления, и я подумал, что он не все нам рассказал.
Я сказал:
- Все в порядке, Билл. Простите, Мак Канн.
Мак Канн мягко ответил:
- Ладно, доктор, у вас свои причины. Ну, вот, тут в комнату вошел
долговязый парень с пустыми глазами и расслабленным ртом. Никто не
произнес ни слова, все только смотрели на него. Он подошел ко мне и стал
смотреть. Потом задрожал и прошептал: "Она опять скачет. Скачет на черной
лошади. Прошлой ночью скакала, и волосы развевались за ней, и собаки
бежали у ее ног..."
Тут он испустил пронзительный крик и стал подпрыгивать, как игрушка
на резинке, и кричать: "Это не собаки! Не собаки! Уберите их от меня!
Боже... уберите их от меня!"
И все вокруг стали его успокаивать: "Успокойся, Лайас, успокойся". И
увели его, а он продолжал кричать. Оставшиеся молчали. Смотрели на меня
серьезно, выпивали, потом уходили. Я... - Мак Канн заколебался... - я был
потрясен. Если бы я был старым козлом, я бы показал вам, как кричал Лайас.
Как будто дьяволы ухватили щипцами его душу и вытаскивают, как гнилой
зуб. Я выпил еще и пошел спать. Старый Эф остановил меня. Он был бледен, и
борода у него дрожала. Принес еще кувшин и сказал: "Задержитесь немного,
мистер Партингтон. Нам показалось, что вы согласны поселиться тут. Если
вам не подходит цена, назовите вашу. Мы согласимся".
К этому времени не нужно было быть гением, чтобы понять, что вся
деревня напугана до смерти. И по тому, что я слышал и видел, я их винить
не мог. Я сказал Эфу: "Эти нищие. Как вы думаете, куда они исчезают? Кто
их забирает?"
Он огляделся, прежде чем ответить, потом прошептал: "Де Керадель".
"Зачем?"
Он опять шепотом: "Для своего каменного сада".
Раньше я бы над этим посмеялся. Но тут мне смеяться не хотелось. И я
сказал ему, что место мне нравится, но завтра я вернусь в Нью-Йорк и
подумаю, а тем временем почему бы им не заявить в полицию? Он ответил, что
деревенский полицейский испуган так же, как и все остальные, и он уже
говорил с офицерами, но те решили, что он спятил. На следующее утро я
расплатился и обещал через день-два вернуться. Небольшая делегация явилась
попрощаться со мной и уговаривала вернуться.
Интересно было бы взглянуть на это место за стеной и особенно на то,
что Эф назвал каменным садом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
много людей. Рыбаки плыли на веслах, и пока они шли мимо, высадилось не
менее ста человек.
Ну, потом он рассказал, что еще примерно через месяц житель Беверли
по имени Джим Тейлор ехал ночью домой, и фары осветили на дороге парня.
Парень заорал, увидев огни, и пытался убежать, но упал. Тейлор вышел
посмотреть, что с ним. На парне было только белье и сумка на шее. И он был
без сознания.
Тейлор подобрал его и привез сюда, в "Беверли Хаус". В него влили
алкоголя, и он пришел в себя. Оказался итальянец, по-английски почти не
говорил и был испуган до смерти. Хотел получить одежду и убраться. Открыл
сумку и показал деньги. Оказывается, он сбежал из этого дома де Кераделя.
Добрался до воды и плыл, пока не решил, что вышел за стену, потом выбрался
на берег. Сказал, он каменщик, один из той группы, что приплыла на яхте.
Сказал, они устраивают каменный сад, высекают камни и ставят их стоймя,
как большие могильные плиты, ставят кольцами, а внутри строят каменный
дом. Сказал, эти камни двадцати - тридцати футов высотой...
Я почувствовал, как что-то вроде ледяной руки коснулось моих волос. И
сказал:
- Повторите, Мак Канн.
Он терпеливо сказал:
- Лучше я продолжу по-своему, док.
Билл заметил:
- Я знаю, о чем ты думаешь, Алан. Но пусть Мак Канн продолжает.
Мак Канн продолжал:
- Итальянец не говорил, что его напугало. Просто начинал что-то
бормотать, дрожал и крестился. Понятно было, что он считает дом в центре
камней проклятым. Ему дали еще выпить, и он сказал, что дьявол там берет
свое. Сказал, что из более чем сотни приехавших с ним людей половина
погибла под упавшими камнями. Сказал, что никто не знает, куда дели их
тела. Сказал, что рабочих набирали из разных отдаленных поселков, и никто
из них не знает друг друга. Сказал, что после него прибыло еще больше
пятидесяти. Сказал, что нанимали только людей без семьи.
И потом он вдруг неожиданно закричал, закрыл голову руками и выбежал,
и никто не успел его задержать. А два дня спустя, рассказывал старый
козел, его выбросило море на берег примерно в миле отсюда.
- Итальянца похоронили и из его денег заплатили налоги за бедную
ферму. Об этой бедной ферме я расскажу позже, - сказал Мак Канн.
И тут, похоже, старому козлу пришло в голову, что то, что он мне
рассказывает, не поможет продать мне то, что он хотел бы продать. Он
замолчал, стал махать своей бороденкой и поглядывать на меня. И я тогда
сказал, что каждое его слово делает покупку для меня все более интересной.
Сказал, что для меня нет ничего лучше хорошей таинственной истории, и чем
больше я его слушаю, тем больше хочется мне поселиться здесь поблизости.
Мы еще выпили, и я попросил его, если он еще что-нибудь узнает, рассказать
мне. А я ему заплачу. И еще, что завтра мы с ним отправимся смотреть то
место, о котором он говорит. Я решил, что надо дать ему все это усвоить,
поэтому мы еще выпили, и я отправился спать. И заметил, уходя, что он
очень странно смотрит мне вслед.
Мак Канн продолжал:
- Следующий день - была среда - оказался ярким и светлым. Мы сели в
его машину и поехали. Немного погодя он стал рассказывать о том типе, что
видел собак. Назвал его Лайас Бартон. Сказал, что Лайас любопытнее десятка
старых дев, которые подглядывают в окошко за молодоженами. У Лайаса
любопытство как болезнь. Сказал, что тот вытащил бы пробку из ада, чтобы
поглядеть, даже если бы знал, что ад выплеснется ему в лицо. Так вот,
Лайас все думал и думал об этой стене и о том, что за ней. Он много раз
бывал в поместье Партингтонов и все там знал, но эта стена все равно что
жена, которая вдруг закрыла лицо вуалью. Он знает, что увидит то же самое
лицо, но не может не сорвать вуаль. И вот по этой самой причине Лайас
должен был заглянуть за стену.
Он знал, что днем такой возможности нет, но все там обошел, обползал
и наконец нашел одно место у самой воды. Эф говорит, что стена с обеих
сторон кончается скалой, она в нее встроена, но к ней можно подойти со
стороны воды. Лайас решил, что он сможет со стороны воды подобраться к
стене и перелезть через нее. Выбрал ночь, когда луна полная, но тучи часто
закрывают ее. Взял в лодку легкую лестницу и погреб. Причалил, приставил
лестницу и, когда тучи закрыли луну, поднялся на стену. И вот он наверху.
Втащил туда лестницу и лег, чтобы осмотреться. У него была мысль поставить
лестницу по другую сторону, спуститься и отправиться на разведку. Он
подождал, пока выйдет луна, и увидел перед собой широкий луг, усеянный
большими кустами. Потом дождался, пока луна снова скрылась, поставил
лестницу и начал спускаться...
И вот в этом месте старый Эф замолчал, подвел машину к обочине и
остановился. Я спросил: "Ну, а дальше что?" Эф ответил: "Мы его нашли
утром у гавани, он греб как сумасшедший и кричал: "Уберите их от меня!
Уберите их от меня!" Когда он немного успокоился, то рассказал то, что я
рассказал вам.
- А потом, - сказал Мак Канн, - а потом, - он налил себе и выпил, -
потом старый козел показал, что он прекрасный актер или отъявленный лжец.
Он сказал: "И тут Лайас сделал так", глаза у Эфа закатились, лицо
задергалось, и он заскулил: "Как они пищат! Пищат, как птицы! Как они
бегут! О боже, они в кустах! Прячутся и пищат! Боже, они похожи на людей,
но это не люди. Как они бегут и прячутся!..
"Но что это? Похоже на лошадь... большая лошадь... скачет...
скачет..."
"Смотрите на нее... как летят ее волосы!.. посмотрите на эти голубые
глаза на белом лице!.. и на лошадь... большую черную лошадь..."
"Смотрите, как они бегут... и как пищат... Слышите, как они пищат,
как птицы! В кустах... перебегают от куста к кусту..."
"Смотрите на собак!.. это не собаки... Уберите их от меня! Уберите их
от меня! Собаки ада... Боже... уберите их от меня!"
Мак Канн сказал:
- У меня мурашки поползли по коже. И сейчас ползут, когда я вам
рассказываю.
Тут Эф включил мотор, и мы поехали дальше. Я спросил: "А потом что?"
Он ответил: "Все. Все, что мы смогли у него выудить. И с тех пор он ничего
не говорит. Может, упал со стены и ударился головой. Может, так, а может,
нет. Во всяком случае Лайас больше не любопытен. Ходит по деревне, один, с
широко раскрытыми глазами. Вспугни его, и он начнет то, что я показал,
только получше". - И он посмеялся.
Я сказал: "Но если то, что похоже на человека, не человек, и то, что
похоже на собак, не собаки, то что это?"
Он ответил: "Вы знаете столько же, сколько я".
Я сказал: "Но вы хоть представляете, кто эта девчонка на большой
черной лошади?"
Он ответил: "Она, да. Девчонка француза".
Снова ледяная рука коснулась моих волос, мысли заметались... Дахут на
черном жеребце... охотится... на кого? И стоящие камни, и люди, гибнущие
под ними... все как в старину... в старом Карнаке...
Мак Канн продолжал свой рассказ.
- Мы поехали дальше, и я видел, что старый козел очень возбужден, он
все время жевал свои усы. Наконец мы приехали в место, о котором он
говорил. Осмотрелись. Хорошее место. Похоже на такое, которое я хотел бы
купить, как я ему рассказывал. Старый каменный дом, много комнат - для
востока. Меблированные. Мы немного побродили вокруг и скоро увидели стену.
Все, как сказал старый козел. Нужна артиллерия или тринитротолуол, чтобы
пробить ее. Эф бормотал, чтобы я не особенно на нее смотрел. Большие
ворота поперек дороги, похожи на стальные. И хоть мы никого не видели, мне
показалось, что за нами все время следят.
Мы походили тут и там, потом вернулись к дому. И тут старый козел
беспокойно спросил меня, что я думаю, и я сказал, что все в порядке, если
цена устроит, и какая же цена. И он назвал сумму, от которой я замигал. Не
потому, что велика, наоборот. И тут у меня появилась мысль. Я сказал, что
хочу посмотреть еще несколько домов. Мы еще там походили, а мысль не
выходила у меня из головы.
Было уже поздно, когда мы вернулись в деревню. На пути назад
остановились поговорить с одним человеком. Он сказал: "Эф, еще четверо
исчезли из бедной фермы".
Старый козел заерзал и спросил, когда. Тот ответил, прошлой ночью.
Сказал, что управляющий хочет позвонить в полицию. Эф как будто что-то
стал подсчитывать и сказал, что всего уже около пятидесяти. Тот сказал,
да. Они покачали головами, и мы поехали дальше. Я спросил, что это за
бедная ферма, он ответил, что это в десяти милях, там живут нищие, и вот
последние три месяца они стали исчезать. И у него появилось то же
испуганное выражение, и он заговорил о другом.
Ну, мы вернулись в "Беверли Хаус". Там было много местных жителей, и
они отнеслись ко мне с почтением. Видимо, Эф сказал им, кто я такой, и это
было что-то вроде комитета по встрече.
Один из них встал и сказал: хорошо, что я вернулся, но надо было мне
вернуться раньше. Они уже знали об исчезнувших нищих, и им это не
понравилось.
Я поужинал, вышел, людей прибавилось. Они будто собирались вместе,
чтобы не так бояться. А моя мысль становилась все настойчивее. А мысль
заключалась вот в чем. Я ошибался, думая, что Эф заботится только о
выгоде. Мне показалось, что они все страшно напуганы и, может, решили, что
я тот самый человек, который может им помочь.
Наверно, Партингтоны там были большими шишками, и вот я, один из них,
возвращаюсь. Можно сказать, послало само небо, как раз вовремя. Я сидел,
прислушивался, и все разговоры крутились вокруг бедной фермы и француза.
Около девяти пришел еще один. Сказал: "Нашли двух исчезнувших нищих".
Все подошли ближе, и Эф спросил: "Где?" И тот ответил: "Билл Джонсон
приплыл вечером. Увидел за кормой двух утопленников. Подцепил их. На
пристани они со стариком Си Джеймсоном рассмотрели их. Говорит, что он их
знает. Сэм и Мэтти Вилан, которые уже три года жили на ферме. Так и лежат
на пристани. Наверно, упали в воду, ударились о камни и утонули.
"Как это ударились о камни?" - спросил Эф. И тот ответил, что у них в
груди ни одной целой кости. Ребра все разбиты, похоже, их много дней
колотило о скалы. Как будто их к ним привязали. Даже сердца раздавлены...
Я почувствовал тошноту и гнев; услышал внутри себя голос: "Так было в
старину... так убивали твой народ... давным-давно..." Тут я понял, что
вскочил на ноги и Билл удерживает меня за руки. Мак Канн тоже вскочил, но
на лице его не было удивления, и я подумал, что он не все нам рассказал.
Я сказал:
- Все в порядке, Билл. Простите, Мак Канн.
Мак Канн мягко ответил:
- Ладно, доктор, у вас свои причины. Ну, вот, тут в комнату вошел
долговязый парень с пустыми глазами и расслабленным ртом. Никто не
произнес ни слова, все только смотрели на него. Он подошел ко мне и стал
смотреть. Потом задрожал и прошептал: "Она опять скачет. Скачет на черной
лошади. Прошлой ночью скакала, и волосы развевались за ней, и собаки
бежали у ее ног..."
Тут он испустил пронзительный крик и стал подпрыгивать, как игрушка
на резинке, и кричать: "Это не собаки! Не собаки! Уберите их от меня!
Боже... уберите их от меня!"
И все вокруг стали его успокаивать: "Успокойся, Лайас, успокойся". И
увели его, а он продолжал кричать. Оставшиеся молчали. Смотрели на меня
серьезно, выпивали, потом уходили. Я... - Мак Канн заколебался... - я был
потрясен. Если бы я был старым козлом, я бы показал вам, как кричал Лайас.
Как будто дьяволы ухватили щипцами его душу и вытаскивают, как гнилой
зуб. Я выпил еще и пошел спать. Старый Эф остановил меня. Он был бледен, и
борода у него дрожала. Принес еще кувшин и сказал: "Задержитесь немного,
мистер Партингтон. Нам показалось, что вы согласны поселиться тут. Если
вам не подходит цена, назовите вашу. Мы согласимся".
К этому времени не нужно было быть гением, чтобы понять, что вся
деревня напугана до смерти. И по тому, что я слышал и видел, я их винить
не мог. Я сказал Эфу: "Эти нищие. Как вы думаете, куда они исчезают? Кто
их забирает?"
Он огляделся, прежде чем ответить, потом прошептал: "Де Керадель".
"Зачем?"
Он опять шепотом: "Для своего каменного сада".
Раньше я бы над этим посмеялся. Но тут мне смеяться не хотелось. И я
сказал ему, что место мне нравится, но завтра я вернусь в Нью-Йорк и
подумаю, а тем временем почему бы им не заявить в полицию? Он ответил, что
деревенский полицейский испуган так же, как и все остальные, и он уже
говорил с офицерами, но те решили, что он спятил. На следующее утро я
расплатился и обещал через день-два вернуться. Небольшая делегация явилась
попрощаться со мной и уговаривала вернуться.
Интересно было бы взглянуть на это место за стеной и особенно на то,
что Эф назвал каменным садом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31