Иначе можешь
свести людей с ума. Да, но Омара Креппса все-таки считали странным и
эксцентричным человеком! Следовательно, иногда он бывал неосторожен.
Намеренно, чтобы подразнить своих врагов. Теперь Кирби знал, почему Карла
и Джозеф смотрели на дядюшку Омара почти с суеверным ужасом: в
международных финансовых махинациях золотые часы давали ему
непревзойденные преимущества зрячего в мире слепых.
Вот он - момент истины! К этому стремились Карла и Джозеф, смутно
догадываясь, что существует какая-то хитрость, объясняющая успех и все
эксцентричности Омара Креппса. Кирби даже дрожь пробрала от мысли, что это
устройство могло попасть в руки Карлы.
Оставалось еще десять минут. На этот раз он решил дождаться до конца,
чтобы убедиться, что результат не меняется от того, достигает ли
серебряная стрелка двенадцати сама или ее переставляют нажатием колесика.
Он принялся ходить по песку, но тяжесть туфель превращала ходьбу в трудный
и медленный процесс. Тогда он снял туфли и решил было положить их на
песок, но тут сообразил, что это не имеет никакого значения, и оставил
висеть в воздухе. Двигаться теперь стало немного легче, хотя мешала еще и
остальная одежда. Кирби сообразил, что если бы был обнаженным, то смог бы
ходить совершенно спокойно и легко. Его ноги едва погружались в песок,
оставляя в нем странные, совершенно ровные и неглубокие следы. Песок,
вероятно, тут же начинал возвращаться в прежнее положение, но здесь, в
красном мире, это происходило так медленно, что заметить что-либо было
невозможно. Мимо жутких красных статуй Кирби направился к самой кромке
прибоя и вошел в воду. Вода ощутимо сопротивлялась, точно густое желе, но
нога все-таки погрузилась в нее. Когда он вытащил ногу, на застывшей
поверхности осталась вмятина в несколько дюймов глубиной. Капли повисли в
воздухе идеальными шариками, розовыми в красном свете странного мира. Один
шарик висел почти на уровне лица и, непроизвольно наклонясь, Кирби взял
его на язык, пожевал и проглотил. Во рту остался соленый привкус.
Пять минут.
Он отправился назад, мимо тех же застывших в неподвижности фигур,
останавливаясь и заглядывая им в лица. Его внимание привлекла маленькая
девочка, кормившая чаек. Брошенный ею кусочек хлеба находился всего в
нескольких дюймах от ее пальцев. Чайки зависли в воздухе, а над самой
головой девочки застыл какой-то предмет. Это была металлическая игрушечная
лопатка. Кирби огляделся и увидел невдалеке толстого мальчишку, старше
девочки на несколько лет, с лицом, недетски перекошенным от ненависти и
злобы, застывшего в позе питчера <подающий в бейсболе>, только что
сделавшего подачу.
Кирби протянул руку и оттолкнул лопатку от головы девочки. На толстом
мальчишке были плавки и мешковатая рубашка. Кирби потянулся к одной из
чаек и легко забрал ее в руки. Подойдя к мальчишке, он засунул птицу ему
за пазуху и приладил рубаху на место.
Две минуты.
Кирби торопливо пошел к павильону. Надел туфли, встал так, как стоял
перед переходом в красный мир. Оставалось еще немного времени, неожиданно
ему в голову пришла забавная мысль. Он достал сигарету и аккуратно вставил
ее в полуоткрытые губы Бонни Ли. Серебряная стрелка все ближе подбиралась
к двенадцати...
Яркий утренний свет даже слегка ослепил его.
Девушка удивленно вскрикнула и вынула сигарету изо рта.
- Что за дьявольщина?
- Фокус, которому меня научил мой дядя, - хладнокровно сказал Кирби и
обернулся, чтобы посмотреть на пляж. Чайки приземлились. Детская лопатка
упала на песок, не причинив вреда. Толстый мальчишка кричал и прыгал, как
сумасшедший, пока чайка не выбралась у него из-под рубашки и не взмыла
вверх, разбрасывая перья. Ровные следы на песке исчезли, так же как и
вмятина, которую он оставил на воде.
Лицо Бонни Ли, когда он вернулся к нему взглядом, выглядело усталым.
- Фокусы - это весело, но этот фокус и гроша ломаного не стоит. Меня
даже затошнило.
Кирби сел на скамейку рядом с ней.
- Извини.
- Кирби, милый, что случилось? Сначала ты ведешь себя так, как будто
наступил конец света, потом хохочешь, как сумасшедший, потом начинаешь
откалывать дешевые фокусы. Я думала, что понимаю тебя, но теперь...
- Случилось кое-что очень важное, Бонни Ли.
- Я не понимаю.
- Я хочу сейчас провести один эксперимент. Смотри вот в эту точку на
скамейке между нами. Смотри очень внимательно. А потом расскажешь мне о
том, что случилось и что ты почувствовала.
- Знаешь, я начинаю ужасно беспокоиться о тебе, милый.
- Бонни Ли, пожалуйста.
Он переместился в красный мир, переведя серебряную стрелку до отказа,
так что она почти доходила до двенадцати, только с обратной стороны. Один
час, понял он, максимально возможное время пребывания в красном мире.
Осторожно положив часы на скамейку, Кирби медленно убрал с них руку.
Ничего не изменилось. Значит, здесь вовсе не обязательно все время
находиться в контакте с часами. Невдалеке от себя он заметил валявшийся в
песке кусочек раковины, поднял его, и положил как раз на то место, куда
смотрела Бонни Ли. Затем взял часы в руку и нажал на колесико. Серебряная
стрелка, быстро пройдя круг, прыгнула на двенадцать. Кирби снова был в
реальном мире.
Бонни Ли вздрогнула и побледнела. Затем закрыла глаза, открыла,
поморгала и, протянув руку, дотронулась до кусочка раковины. Посмотрела на
Кирби и голосом, в котором звучали слезы, попросила:
- Ты должен прекратить эти фокусы, Кирби. Пожалуйста.
- Что же произошло?
- Ты все видел. Черт подери, ведь это ты сделал! Вдруг этот кусочек
раковины оказался здесь. Он не упал с небес, не вырос из-под земли, он
просто появился здесь! Появился из ничего!
- Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно!
- А что ты ощущала?
- Что ты имеешь в виду, милый? Я просто смотрела туда и затем... -
Она замолчала на мгновенье и, сердито взглянув на него, воскликнула: - Я
все поняла. Ты - гад, ублюдок! Ты гипнотизируешь меня! У тебя нет никакого
права гипнотизировать тех, кто этого не хочет. А я не хочу! Так что
прекрати это! Слышишь?
- Я не гипнотизирую тебя. И перестань сердиться. Теперь я хочу
попробовать кое-что еще. Если оно сработает, ты, может быть, испугаешься
сначала.
- Не надо, Кирби!
- Разве ты не говорила, что хочешь помочь мне?
- Конечно, но...
- И ты любишь меня?
- Да, но...
- Тогда дай мне попробовать еще раз, последний. Клянусь, что ты не
пострадаешь. А потом я объясню тебе, что происходит.
Бонн Ли с сомнением посмотрела на него и неохотно кивнула. Кирби
подсел поближе и обнял ее за плечи. Золотые часы он держал двумя руками
прямо перед ней.
- Положи руки на мои, - скомандовал он.
Она сделала, как он просил, и сказала:
- Какое отношение имеют эти старые часы-луковица...
Мир стал красным, и она замерла, не договорив. Может быть и нельзя
никого взять с собой в красный мир? Кирби вернул серебряную стрелку на
двенадцать.
- ...ко всем твоим фокусам? - договорила Бонни Ли.
- Попробуй теперь дотронуться до часов.
- Да что, наконец, происходит? - воскликнула и снова превратилась в
статую среди красного безмолвия.
Кирби опять нажал на колесико.
- А теперь положи большой палец вот сюда, нажми, легонько поверни
и...
Он сидел один на скамейке, и его руки больше не обнимали Бонни Ли.
Часы тоже пропали.
Он еще чувствовал тепло ее плеча. Она исчезла в никуда, и это был для
него удар еще более страшный, чем тот, который он ощутил, когда впервые
оказался один в красном безмолвии.
Нет, вдвоем туда не попасть!
Кирби сидел, парализованный тем, что он с ней сделал. У несчастной
девушки нет ни опыта, ни знания логики, чтобы спокойно разобраться в
молчаливом ужасе красного мира! Он судорожно огляделся по сторонам, но ее
нигде не было видно. Несмотря на свою природную сметливость, она может
растеряться и не выдержать такого потрясения. У Кирби возникла страшная
мысль. А вдруг, решив, что во всем виноваты часы, она выбросила их в море?
Они остановились, и Бонни Ли навсегда осталась в ужасном красном
безмолвном мире, где никто никогда не увидит и не услышит ее, где вся ее
жизнь пройдет в одиночестве за какие-нибудь полчаса реального времени.
Кирби сидел, оглушенный своей виной, чудовищностью того, что по
глупости и небрежности он сделал с Бонни Ли Бомонт.

9
Только поднявшись со скамейки, Кирби увидел холмик сброшенной
впопыхах одежды: желтые брюки, белую блузу с желтым рисунком, желтую
курточку, белые босоножки и белую сумочку. Облегченно вздохнув, он собрал
все вещи и аккуратно положил их на скамейку. Не хватало только двух
зелено-голубых полосок.
Тут он услышал знакомый голос у себя за спиной.
- Эй, эй, милый, это, я тебе скажу, потрясная штука!
Кирби повернулся и увидел Бонни Ли залитую солнечным светом,
красивую, веселую и раскрасневшуюся от возбуждения. Солнце сверкало на
золоте часов у нее на руке. Большой палец лежал на головке.
- Отдай их мне, немедленно! - закричал он, но девушка исчезла прежде,
чем он успел произнести до конца последнее слово.
Вдали слышались звуки, напоминающие крик всполошившихся чаек.
Повернув голову, Кирби посмотрел в сторону пляжа, туда, где народу было
больше всего. Казалось, что там все одновременно посходили с ума.
Он прищурился, и ему удалось увидеть, как Бонни Ли появилась вдалеке
и снова исчезла.
Теперь Кирби начал понимать, что совсем неправильно оценил ее
возможную реакцию на мир красного безмолвия. У Бонни Ли прагматичный ум.
Она и гроша ломаного не дала бы за все теории, вместе взятые.
Единственное, что ее волновало, так это то, что часы работали, а как - ей,
конечно, наплевать. Достаточно того, что он дал ей подсказку, как с ними
обращаться. Да, она была, с точки зрения его ограниченного опыта, вполне
взрослая женщина - он получил на этот счет убедительные и необычно
приятные доказательства. Да, она уже имела свою философию жизни, которая
ее устраивала и которая успешно работала на нее. К тому же, ей уже "почти
двадцать". Но в душе она все еще ребенок, у которого не было детства, не
было возможности наиграться всласть в детские игры. Она оставалась
непочтительным и находчивым, смешным и отчаянным ребенком, в общем,
настоящей сорвиголовой. Кирби вспомнил о ее великолепном здоровье,
легкости и неутомимой беспечности.
Он посмотрел на суетящихся вдалеке людей, отчаянно вопивших, и
подумал, не спустил ли на них ненароком этим приятным апрельским утром
игриво настроенного тигра. Ему припомнилось, какое удовлетворение он
испытал, когда запихивал чайку под рубашку толстому мальчишке. Он и не
ожидал от себя ничего подобного. И уж конечно, Бонни Ли не откажет себе в
таких же мелких удовольствиях. И сколько еще времени пройдет, прежде чем
она остынет и успокоится.
"Может быть, стоит подойти поближе и посмотреть, что же там
происходит? - подумал он. - Но Бонни Ли будет искать меня здесь, на
скамейке".
Две фигурки во весь дух мчались в его сторону, поочередно обгоняя
друг друга. В их беге было больше старания, чем быстроты. Кирби смог
рассмотреть их, когда они пробегали мимо. Похоже, что направлялись они к
автомобильной стоянке. Две довольно молодые женщины, с пышными формами, и
совершенно голые.
Пожилой турист, который не торопясь проходил рядом с павильоном,
остановился как вкопанный, и, разинув рот, уставился на бегущих. На нем
была рубашка а-ля Трумэн, широкополая шляпа, бермудские шорты и голубые
туфли. Он проводил женщин взглядом, а когда они исчезли из виду,
повернулся к Кирби и вопросительно посмотрел на него.
- До этой самой минуты, сынок, я гордился тем, что зрение у меня -
единица.
- Простите, сэр?
- Вы не будете так добры объяснить мне, кто здесь только что
пробежал?
- М-м... две молодые женщины.
Турист подошел ближе.
- Сынок, а во что они были одеты?
- Похоже, что ни во что.
Турист посмотрел на Кирби.
- Странно. Если бы я был в твоем возрасте, сынок, я бы уже мчался за
ними, как олень. А ты не кажешься даже задетым. Ты что, нездоров?
- Я... я думал о другом.
- А я, сынок, приехал сюда из Мичигана, позавчера. Объясни мне, может
быть, я что-нибудь не так понял? Может быть, здесь так принято?
- Ну, я бы не...
- Смотри-ка, вон еще одна!
Еще одна была маленькой, загорелой и рыжей. В правой руке у нее
болтался транзистор, в левой - термос. Она совершенно выбилась из сил, ее
качало из стороны в сторону, когда она пробегала мимо них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36