Бонни Ли в кухне принялась что-то тихонько напевать. Когда она пела,
ее голос становился низким. Мелодия и слова песни показались ему ужасно
знакомыми.
- Билли! <знаменитая американская джазовая певица> - осенило его.
Она повернулась и улыбнулась ему сквозь дверной проем.
- Господь сохрани ее душу! Я крутила ее пластинки до тех пор, пока
они не начинали хрипеть. Тогда я покупала новые. И так без конца. Если б
не они, я никогда бы не сделала карьеры, милый. У тебя есть какие-нибудь
любимые ее песни?
- "Господь благослови Чили".
Бонни Ли радостно всплеснула руками.
- Вот совпадение! Кирк, милый, это же моя песня! Семь тысяч раз я
пела ее для себя и для зрителей, и всегда у меня заново начинало щемить
сердце. Когда я думала об этой несчастной брошенной девушке, о том, как
обошлась с ней жизнь, я готова была заплакать. Мы поедим, и я спою тебе
эту песню. Ты закроешь глаза, и тебе покажется, что Билли вернулась.
Послушай, здесь есть красное бургундское. Хочешь, я принесу его со льдом,
в длинном бокале?
- С удовольствием, Бонни Ли.
Она принесла на подносе толстые бутерброды с ветчиной и вино в
высоких бокалах. В жизни он не ел ничего более вкусного!
- Я ночной человек, - говорила Бонни Ли, энергично работая челюстями.
- Три часа, четыре - я быка могу в это время съесть.
- Но на солнце ты тоже немало времени проводишь.
- Угу! Обычно я ставлю будильник на полдень. По пять раз проплываю
пятьдесят метров в бассейне, а в промежутках поджариваюсь. Держит в форме,
как ты считаешь?
- В отличной форме, Бонни Ли.
Она унесла поднос и принесла еще вина. Когда и это было выпито, Бонни
Ли отставила бокалы в сторону и сказала:
- А теперь закрой глаза и послушай Билли.
Она красиво спела песню. Голос был мягким и нежным. Пела она с
закрытыми глазами, слегка раскачиваясь.
- "...Настоящая любовь, как хлеба корка. Ничего не поможет тебе, не
бери слишком много..."
Взяв последнюю ноту, она открыла заблестевшие глаза.
- Тебе понравилось, Кирк, милый? Ты ведь все знаешь о Билли, ты
попросил именно эту песню - и все, что началось так ужасно, вдруг
совершенно изменилось. Чувствуешь?
- Да, Бонни Ли.
- Я страшно не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, Кирк. Ведь это
действительно первый раз в моей жизни, когда я была знакома с мужчиной так
недолго.
- Я все правильно понимаю, Бонни Ли.
Она спрыгнула с кровати, выключила свет и в темноте вернулась назад.
Немного погодя она спросила:
- Кирк, милый, почему тебя всего так трясет?
И еще немного погодя:
- Знаешь, у тебя руки как лед.
И еще немного позже:
- Милый, неужели это для тебя так много значит?
И когда она поняла, что действительно так, то нежно прошептала:
- Тогда для меня это значит в десять раз больше. О чем я сейчас тебе
скажу. Слушай. Пресвятая дева Мария, я по уши влюбилась в этого
светловолосого, то холодного, то вспыльчивого янки с дурным характером,
игрока, оставшегося без работы, но такого сладостно-нежного, что я в любой
момент готова заплакать. А теперь все, больше никаких разговоров...

8
Оса величиной с чайку уселась в нескольких дюймах от его лица. У осы
была широкая нахальная рожа, серо-зеленые глаза, длинные густые
молочно-белые волосы и пухлый рот, густо намазанный помадой. Она зло
причмокивала губами и покачивала жалом. Еще у нее были большие жесткие
крылья, которые казались сделанными из фарфора. Время от времени крылья
начинали вибрировать, издавая резкий звук, и становились почти невидимыми.
Вдруг оса исчезла. Звенел телефон. Кирби сел, чувствуя себя
затерянным во времени и пространстве, и в любой момент ожидая нового
нападения гигантской осы.
Он сидел на огромной кровати в затененной комнате, в которую
пробивались лучи утреннего солнца. Еще не до конца очнувшись, весь в
невольном смятении после сна, Кирби механически считал звонки телефона.
Внезапно на противоположном краю кровати он увидел то, что заставило его
вздрогнуть: разметавшиеся по подушке локоны, нежную загорелую шею, частью
прикрытую светлыми шелковистыми волосами, темно-коричневое плечо и
чудесный контур женского тела, вырисовывающийся под бледно-голубой
простыней. Воспоминания о прошедшей ночи сладкой лавиной хлынули в
пробужденное сознание. Первое прикосновение было так чувствительно, что на
мгновение сделалось почти больно, а затем бесконечно хорошо, словно игла
вонзилась ему в сердце и через нее полилась дивной сладости патока.
...тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Телефон продолжал
надрываться. Никто иной, кроме Бетси Олден, не стал бы так долго ждать,
когда снимут трубку. Она давала ему понять, что это она.
...девятнадцать, двадцать, двадцать один...
Кирби нашел телефон на полке, слева от панели управления.
- Я слушаю.
- Доброе утро, Кирби, - сказал Джозеф, богатый баритон которого таял
от приторной доброжелательности.
- ...Э... как...
- На сей раз ты действительно нас очень сильно утомил, Кирби. Но ты
будешь немедленно прощен, если сейчас же согласишься оставить эту игру в
прятки и начнешь сотрудничать с нами. Теперь у тебя, между прочим,
неприятности уже нешуточные. Твое жестокое нападение на бедного официанта
было грубой ошибкой. Так что, советую решать скорее. Учитывая твою
ловкость, мы думаем, ты прекрасно сможешь сам пробраться незаметно на борт
"Глорианны". Слушай внимательно, мой мальчик. Яхта находится в бухте
Бискайн, шестой причал. Ждем тебя на борту не позже десяти.
- А сколько сейчас времени?
- Двадцать минут восьмого. Ты должен успеть.
- Но я...
- Филиатра, точнее Бетси, очень глупый, упрямый и эмоциональный
ребенок. Она только пытается казаться умной. Эти попытки дилетанта сыграть
ферзевый гамбит против гроссмейстера просто смешны. Возможно, она
рассчитывала на нашу сентиментальность. Но мы не страдаем
сентиментальностью, запомни это. Она пыталась использовать тебя для борьбы
с нами. Трудно это понять, последовательностью ее действия не отличаются.
Готов поздравить тебя с тем, что ты ей не доверился до конца. Теперь она
согласна сотрудничать с нами. Оказывается, за короткое время вы уже успели
очень понравиться друг другу? Впрочем, это мелочи. Главное же, Кирби, нам
нужно срочно с тобой встретиться. С тобой и с мисс Фарнхэм. Кстати, Карла
так сильно хотела пообщаться с мисс Фарнхэм, что нам пришлось пригласить
ее сюда. Она появится здесь с минуты на минуту. Мы не станем задавать ей
разные неприятные вопросы, скажем, до десяти часов. Договорились?
- Что вы пытаетесь...
- Я хочу только убедить тебя, что ты должен как можно скорее
присоединиться к нам. Конечно, рассчитываю на то, что ты человек
порядочный и не забудешь Бетси. Она ведь девушка весьма хрупкая, может не
выдержать... Ты понимаешь, что я имею в виду? Так что давай, Кирби, не
теряй чувства реальности и помни все время, что без нас тебе все равно не
выкрутиться. Мы будем ждать тебя.
Джозеф повесил трубку.
Кирби взглянул на свою руку и отметил, что пальцы у него дрожат.
Медленно поднялся и обошел кровать. Присев на корточки, долго смотрел в
лицо спящей Бонни Ли, думая, что сердце его сейчас разорвется от бьющих
через край чувств.
Это нежное, невинное, чистое лицо загорелым пятном выделялось на
белизне подушки. Выпростанная рука покоилась рядом. Рука была тонкой, но
мускулистой, как у крепкого пятнадцатилетнего мальчишки. В свете утреннего
солнца Кирби увидел тонкий след шрама на тыльной стороне ладони и невольно
задумался над тем, откуда у нее это.
Наконец, очнувшись, он положил руку на теплое голое плечо и осторожно
потряс спящую девушку.
- Бонни Ли, дорогая. Эй! Бонни Ли!
Если не считать появления нескольких недовольных морщинок на лбу и
возле рта, которые к тому же быстро исчезли, никакого ответа не
последовало.
Кирби потряс девушку решительнее. Та что-то невнятно пробормотала и
попыталась перекатиться на другую половину кровати. Он крепче ухватился за
плечо, продолжая трясти податливое тело. Через некоторое время Бонни Ли
открыла глаза и пробубнила:
- Отстань, не трогай меня!
И снова затихла. Кирби отбросил простыню, спустил безжизненные ноги
на пол и усадил девушку на кровати. Она сидела с опущенной вниз головой,
опустив плечи, и что-то сонно бормотала. Но едва он отпустил руки, как она
опять повалилась на бок. Кирби постоял в раздумье, затем одной рукой обнял
за плечи Бонни Ли, другой снова опустил ноги на пол и, чуть оттащив,
поставил ее в двух шагах от кровати. Она начала было падать в его объятия,
но, вздрогнув, выпрямилась и посмотрела перед собой невидящими глазами.
Однако как только обрадованный Кирби отпустил ее, она медленно, словно
лунатик повернулась, сделала шаг и нырнула лицом вниз обратно в кровать.
Начиная проявлять нетерпение, Кирби снова поставил ее на ноги, обнял и
принялся прогуливаться с ней взад-вперед по комнате. Она тяжело висела на
нем, спотыкалась и вяло ругалась сквозь сон. Неожиданно он отпустил ее,
готовый в любой момент снова подхватить - она пошатнулась, но равновесие
сохранила, вздрогнула, провела рукой по своим белокурым локонам и наконец
впервые сознательно взглянула на своего мучителя.
- Что, черт возьми, ты делаешь, Кирк? Господи!
- Пожалуйста, проснись, Бонни Ли.
Девушка покосилась в сторону кровати.
- Лечь! Я хочу лечь! Пусти меня лечь! - заныла она, но уже с явной
безнадежностью в голосе и вдруг взорвалась: - Чертов ты сукин сын!
- Я не стал бы тебя будить, Бонни Ли, но мне нужна твоя помощь.
Она посмотрела на него с подозрением.
- Надеюсь, милый, ты мне не врешь.
И поежившись направилась в ванную. Кирби услыхал шум включенного
душа. Он подошел к стулу, на котором висела одежде, и стал ее
рассматривать. Светло-желтые брюки, белая блузка с желтым рисунком, желтая
курточка, белые босоножки, две зелено-голубые нейлоновые полоски.
Приподняв стул, Кирби перенес его вместе с одеждой к двери в ванную. Шум
прекратился. В открытую дверь просунулась мокрая смуглая рука.
- Дай мне мою сумочку, милый.
Он вложил сумочку в протянутую руку, и отправился изучать гардероб
Берни. Перебрав множество вещей, решил остановиться на спортивной рубашке
и темно-голубых брюках.
Через некоторое время Бонни Ли высунула голову из ванной, хотела
что-то сказать, но увидев стул со своей одеждой, улыбнулась и стащив
одежду со спинки забрала ее за дверь.
Это показалось Кирби несколько странным. В вопросах женского
поведения он был полнейший профан. Вероятно, решил он, можно прекрасно
себя чувствовать голышом рядом с мужчиной только до начала утренних
омовений, после чего наступает время стыдливости.
Бонни Ли вышла из ванной причесанная, с накрашенными губами,
подтягивая пояс на своих желтых брюках. Она бросила сумочку и куртку на
стул и вновь улыбнулась ему.
- Худшее, милый, теперь позади. Мне говорили, что труднее всего - это
меня разбудить.
- Что ты! Едва я прошептал твое имя, как ты уже вскочила с кровати.
- Иди, теперь твоя очередь мыться. А я пока наведу здесь порядок. На
что это ты так уставился?
Кирби сообразил, что выражение у него в эту минуту должно быть
довольно странное. Одежда изменила Бонни Ли. Одетой она казалась выше и
стройнее. Невозможно было понять, куда и каким образом могло исчезнуть все
это изобилие бедер и бюста, вся эта чудотворная сила, запечатлевшаяся
после чудесной ночи у Кирби в памяти. Перед ним стояла и улыбалась гибкая
изящная незнакомка.
Ее улыбка исчезла, а карие глаза понимающе округлились.
- О боже, ты ведь еще не видел меня одетой! - Бонни Ли ужасно
покраснела. - Я готова провалиться сквозь землю, милый!
- Все в порядке. Забудь об этом. Мы ведь уже выяснили, почему все так
получилось.
- Да, конечно, но я представляю, как посмотрят на это другие.
Пресвятая дева Мария, как объяснить это им?
- Мы вовсе не обязаны ничего никому объяснять.
- Ты выгоняешь меня из-за того, что кто-то должен прийти?
- Нет.
- Тогда объясни мне, кто такой приятель Берни, который твой приятель.
- Она актриса.
- О, великолепно!
- И я думаю, что Берни влюблен в нее.
- Берни не пропустит ни одной юбки, это уж наверняка. Иди мойся.
Когда Кирби вышел из ванной, в серой рубашке, немного узковатой в
плечах, в голубых брюках, которые оказались чуть коротки, поглаживая
подбородок, кое-как выскобленный единственным лезвием, которое ему удалось
найти, по комнате разливался запах кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36