— В самом деле, — вспомнил Холмс. — Перед всем этим она упомянула о каком-то чисто английском убийстве.
Дворецкий принялся с достоинством ковырять в ухе.
— Но позвольте, — вмешался Жюв, размахивая руками перед его носом, — мисс Марпл могла и не заговорить об убийстве!
— Это исключено, — сказал Гудвин. — Подозреваю, что ее голова забита одними убийствами.
— К сожалению, вы правы, месье, — вздохнул Пуаро. — Ох уж эта наша тяга к большому искусству…
— Искусству?! — вскричал Жюв. — Что вы такое несете, месье Пуаро?!
— Да, месье Жюв, я, Эркюль Пуаро, видел преступления, которые можно было бы назвать произведениями искусства, — важно подтвердил старичок, — в том смысле, что у преступника была творческая фантазия.
— Истинно так, — поддержал его отец Браун. — Не удивляйтесь, сын мой, преступление далеко не единственное произведение искусства, выходящее из мастерских преисподней.
Холмс не отступал от дворецкого ни на шаг.
— Дальше, Томас, — требовательно сказал он.
— Мисс Марпл заговорила об убийстве, и я поставил пластинку-ку-ку.
— Кстати, джентльмены, судя по этикетке, пластинка называется «Лебединая песня Собаки Баскервилей», — объявил Холмс.
— Я не боюсь собак, распевающих лебединые песни, пусть они даже танцуют собачий вальс! — буркнул Мейсон. — Делла, можете записать эту мысль.
— С удовольствием, шеф. Она просто восхитительна!
Отца Брауна внезапно прорвало.
— Неслыханная наглость! — возопил он. — Ни с того ни сего бросать чудовищные обвинения. Мы должны что-то предпринять. Пусть этот тип, кто б он там ни был…
— Вот именно, — сердито пробормотала старушка Марпл, прикорнувшая было на груди у доктора Ватсона, но разбуженная визгливым голосом священника. — Кто он такой, этот тип? Если он всерьез полагает, что я…
— Пуаро, оттащите ее куда-нибудь, — попросил Гудвин. — Больно видеть, как мадам страдает.
Пуаро попытался приподнять мисс Марпл.
— Я помогу вам, сэр, — сказал доктор Ватсон, и они вдвоем вывели шатающуюся старушку из комнаты.

Часть 2.
В добрый час!
Глава 10.
Золотые пауки
С болот донесся протяжный и невыразимо тоскливый вой. Начавшись с невнятного стона, этот звук постепенно перешел в глухой рев и опять сник до щемящего сердце стона.
— Какие жуткие звуки, — повела плечами Делла Стрит. — Просто мурашки по коже.
— Похоже на Собаку Баскервилей, — задумчиво произнес Холмс.
— Интересно знать, чего она так развылась, — буркнул инспектор Жюв.
Арчи Гудвин осклабился.
— Надрывается, как будто ей прищемили дверью хвост.
Ниро Вульф поморщился.
— Фу! Псину, видно, здесь никто не кормит.
— Голод тут совершенно не при чем, — с умным видом заметил Мейсон. — Собаки воют к покойнику.
Слова адвоката больно задели маленького священника. Отец Браун встал и, гневно нахмурясь, заговорил с кротким пылом:
— Сын мой, я осуждаю вас за то, что вы, благо собака говорить не умеет, выступаете от ее имени! Вас коснулось поветрие, имя которому — суеверие. Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Тут и собака что-то предвещает и поросенок приносит счастье… Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям. И все лишь потому, что вас пугает слово «человек»!
— Отдаю должное вашему красноречию, святой отец, — сказал Мейсон. — Но ваши намеки на то, что это воет человек, просто смехотворны.
— Бог нас рассудит, — с достоинством ответил маленький священник, подобрал сутану и, отыскав задом свое кресло, сел со смиренным выражением на лице.
— Чтоб мне провалиться, но лично я не исключаю возможность убийства!
— Вряд ли, приятель, — сказал Марлоу. — И перестаньте запугивать меня до смерти… Вообще, не знаю, как вы, господа, а я бы не прочь выпить.
— Идет, — поддержал Гудвин.
Он схватил бутылку виски, наполнив бокалы себе и Марлоу.
Но тут приоткрыл глаза задремавший было за столом Ниро Вульф.
— Арчи, кажется, я вновь проголодался, — сказал он, любовно поглаживая свой живот. — Передай мне вон то блюдо. Нет, не то, а это… И это тоже давай. И вина налей. Фу, да не того. Лучше джин с тоником. Вон там с краю лежит мой сандвич. Захвати его.
На сандвиче Гудвин сломался.
— Боюсь, сэр, ваш обед будет длиться вечно!
Взгляд Вульфа оторвался от поросенка, являвшего собой застывшее в свинской ухмылке рыло на горке начисто обглоданных костей, и перешел на компаньона.
— Если ты перенервничал, сходи в кино.
— Не хочу, настроения нет. И к тому же здесь нет кино.
— Тогда сядь и ешь. Мне нравится слушать, как ты чавкаешь, потому что хоть в это время ты молчишь.
Чтобы не запустить в Вульфа стулом, Гудвин сунул руки глубоко в карманы брюк.
— Не хочу есть!
— А я вот на желудок не жалуюсь.
— Чертовски жаль.
— Заткнись! — рявкнул Вульф и начал вставать.
Гудвин поспешил пересесть на другой конец стола.
В гостиной появились Ватсон и Пуаро.
— Как мисс Марпл? — спросил Холмс.
— Я дал ей снотворное, — ответил доктор. — Она заснула, как дитя.
— Надеюсь, вы не воспользовались ее беспомощностью? — съязвил Марлоу.
Ватсон вспыхнул, не найдясь, что сказать. Зато не растерялся Эркюль Пуаро. Подскочив к Марлоу, он отвесил ему оглушительную оплеуху. В окнах замка зазвенели стекла.
— Не бейте меня, я застрахован, — криво усмехнулся частный детектив.
Пуаро так и застыл с раскрытым ртом и рукой на повторном замахе, а Марлоу, воспользовавшись его замешательством, прихватил со стола бутылку виски и пристроился в кресле у камина.
В этот момент Ниро Вульф наконец встал. В своей пухлой руке он удерживал бокал с портвейном.
— Дамы и господа! — торжественно провозгласил он, требовательно постучав по графину вилкой с нанизанными на нее двумя кусками бекона. — Предлагаю тост. Кто-то, быть может, скажет, что самые лучшие цветы на земле — это женщины, старики и дети… Кто-то скажет: кошки, кактусы или еще какую-нибудь глупость… А я отвечу: че-пу-ха! Абсурд! Ибо нет на свете ничего прекраснее моих орхидей. Это настоящее чудо природы. Вот комиссар Каттани знает… Я рассказал ему про тройное скрещивание, и он был поражен до слез. Цена моим орхидеям — все золото мира. Эх, да что там говорить… За мои орхидеи! — и он опрокинул в себя бокал.
Очевидно, портвейн попал ему не в то горло. Перед глазами у Вульфа вдруг быстро-быстро забегали золотые пауки, суетливо мельтеша своими мохнатыми лапками.
— Фу!
Вульф поперхнулся и свалился на стол прямо к блюду с поросенком.
Со стороны могло показаться, что он просто решил чмокнуть поросенка в закоптившийся пяточек. Только поцелуй этот отчего-то с каждой секундой все больше затягивался.
Между тем все выпили за орхидеи Вульфа, но не спешили следовать его примеру — бросаться всем телом на стол.
Возникла неловкая пауза.
Первым почувствовал неладное Шерлок Холмс.
— Ватсон, кажется, нашему другу не по себе. Сделайте ему промывание желудка.
— По-моему, здесь произошло убийство, — робко обронил отец Браун и перекрестился.
— Раз! — громко произнес Пуаро.
— В добрый час, — пробормотал Дюпен.
Мегрэ с нарочитой многозначительностью достал записную книжку и поставил жирный крестик.
«Труп для этой публики — все равно, что для меня тарелка тушеной капусты», — подумал Марлоу.
Доктор Ватсон взялся за запястье Ниро Вульфа.
— Боже мой, он мертв!
— Я же говорил ему, что он совершенно не следит за своей диетой, — сокрушенно закачал головой Гудвин.
— Жизнь коротка, искусство вечно, — заметил Марлоу, допивая из горлышка бутылку. — Все там будем, господа, или я съем свою шляпу.
Наконец и до Жюва дошло.
— Он мертв?! — вскричал инспектор. — Кто мертв? Вульф мертв?! В самом деле? Вы хотите сказать, что Ниро Вульф мертв?!
Мегрэ стал заполнять комнату дымом.
— Се ля ви, как говорят французы. Инспектор Жюв, вопросы здесь задаю я.
Мегрэ оглядел присутствующих. Вид у них был жалкий, потерянный.
Мегрэ извлек из кармана часы на цепочке, и, открыв крышку, с любовью вгляделся в фото мадам Мегрэ, заменявшее ему циферблат.
— Предлагаю установить время убийства, господа, — промолвил комиссар, вдохновленный божественным профилем своей супруги. — Который сейчас час?
— Судя по каминным часам, сейчас четверть одиннадцатого, — весомо произнес Холмс.
— Господа, а у меня украли песочные часы, — поведал вдруг Огюст Дюпен.
— Стыдитесь, месье Дюпен, — оборвал его Мегрэ. — На ваших глазах у человека украли жизнь, а вы рассуждаете о каких-то дешевых часах. У меня самого всего два часа назад сломалась моя новая трубка, но я уже успел об этом забыть. И думал, что навсегда. А теперь вы так некстати напомнили… — Мегрэ не на шутку расстроился.
— У вас же этих трубок целая коллекция, — стала утешать его Делла Стрит, придержав невольно всколыхнувшиеся груди, с покоившимися меж них останками драгоценной трубки Мегрэ.
— Все равно ведь жалко, мадемуазель.
Мегрэ ссутулился. Взгляд его стал необычайно тяжел даже для такого грузного человека.
— Надо установить, имел ли труп женщин, — пробурчал он.
— Труп не может иметь женщин, — заметил Холмс, попыхивая своей трубкой. — Это аксиома, сэр.
Доктор Ватсон зашелся от восторга:
— Гениально, Холмс!
— Элементарно, Ватсон!
— Тихо! — воскликнул комиссар Каттани. — Вы слышите?
Все замерли. Стали слышны приближающиеся к гостиной чьи-то шаркающие шаги. Звуки доносились из коридора. Каттани подскочил к двери, став возле нее с таким расчетом, чтобы, открывшись, она спрятала его от вошедшего, кто бы то ни был.
Глава 11.
Мисс Марпл выходит на сцену
Дверная ручка судорожно дернулась, потом стала медленно поворачиваться вниз. И вот, наконец, со зловещим скрипом дверь широко распахнулась.
На пороге стояла мисс Марпл. Бледная, в ночной рубашке, с наброшенным на плечи пледом, в съехавшем набок чепце, с выбившимися наружу седыми космами — она была похожа на самое настоящее кентервильское привидение. В руках она держала сумку, с торчащими из нее клубком шерсти и спицами.
Бросив скептический взгляд на обращенные в ее сторону револьверы и пистолеты всевозможных калибров, она дребезжащим голосом произнесла:
— Можете присесть, господа, благодарю вас за бдительность.
После этих проникновенных слов даже комиссар Каттани перестал целиться старушке в затылок и убрал пистолет в кобуру.
Мисс Марпл важно прошествовала мимо оторопевших мужчин и, отклонив небрежным жестом предложенную Эркюлем Пуаро руку, подошла к тому, что еще совсем недавно называло себя Ниро Вульфом.
— Он мертв! — сказала она, и никто не посмел ей возразить.
Дрожащие старческие руки быстро и ловко обшарили карманы покойного. Потом она, кряхтя и держась за поясницу, выпрямилась и показала присутствующим открытку с изображенным на ней роскошным цветком.
— Вот, господа, взгляните, что я нашла.
— Это орхидея, — мгновенно определил Холмс. — Можете мне поверить. Я знаю все сорта цветов и трав, какие только есть на свете.
— Черт возьми, — пробормотал Марлоу. — Если со мной что случится, эта старушенция будет шарить по моим карманам как по своим собственным.
— А потому заранее избавьтесь от всего лишнего, сын мой, — тихо посоветовал отец Браун. — Что у вас там — карты с девочками?
Мисс Марпл недовольно посмотрела на них. Они сконфуженно потупились.
— Мы слушаем вас, мисс Марпл, — сказал Дюпен, поправив очки.
— Это приглашение посетить Киллерданс-холл. — сказала она. — Ниру Вульфу был обещан обед с изысканными деликатесами и напитками, а также было предложено полюбоваться коллекцией орхидей из оранжереи замка.
— В замке нет орхидей, — вежливо возразил дворецкий, собиравший на двухъярусную тележку грязные тарелки.
— Зато их полным-полно на болотах, — заметил Мейсон.
— Среди них-то мы его и похороним, — сказал Марлоу. — Раз он их так любил.
— Тело терпит, — сказал Гудвин. — Мой шеф никогда и никуда не спешил. Это было золотым правилом его жизни. Думаю, после смерти он не намного изменился в своих привычках. Нам главное сейчас — найти убийцу.
— Унести поросенка? — спросил дворецкий. — Или попозже?
— Уносите, уносите поскорее, — зашипел на него Пуаро, видя, как лицо старушки покрывается багровыми пятнами.
— Мне дадут сказать в этом доме?! — затряслась она от гнева.
— Мы внимательно вас слушаем, мисс Марпл, — учтиво проговорил Ватсон, подходя к ней и беря ее за запястье.
Близость доктора успокоила пожилую леди.
— Владельцем замка, судя по открытке, назвался некий Джон Крэк, — прошамкала она. — Томас, что знаете вы лично об этом человеке?
Дворецкий направлялся к выходу, толкая перед собой тележку. Вопрос мисс Марпл пригвоздил его к полу.
Он медленно обернулся и покачал головой. Его оттопыренная нижняя губа задрожала, на губах появилась слюна.
Глядя на него, Дюпен вдруг подумал о кровожадном орангутанге, поимка которого в свое время доставила ему столько хлопот, хотя и принесла всемирную славу… Что касается Деллы Стрит, то она уже давно напоминала ему Мари Роже — очаровательную парижскую утопленницу, выловленную в свое время из Сены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30