Не отрывая глаз от таинственной фигуры, Уилл неуклюже расстегнул ремень и высоко поднял шесть круглых Знаков с перекрестьями внутри. Они были хорошо видны в лунном свете. Охотник посмотрел на них и склонил голову. Когда он снова поднял ее, его тихий голос зазвучал медленно, нараспев… Эти слова Уилл уже слышал раньше:
Когда подступит Тьма, шестеро остановят ее,
Трое из круга, трое с дороги;
Дерево, бронза, железо; вода, огонь, камень;
Пятеро вернутся, а один уйдет.
Железо в день рождения, бронза из долгих странствий;
Дерево из огня, камень из песни;
Огонь из кольца свечей, вода из тающих снегов;
Шесть знаков – Круг и утерянный Грааль.
Но он не остановился там, где ожидал Уилл. Он продолжил:
Огонь на горе найдет золотую арфу
Ее игра разбудит Спящих, старейших из всех;
Сила молодой колдуньи потеряна в море;
И свет будет найден, и серебро на дереве.
Золотисто-желтые глаза снова посмотрели на Уилла, но, казалось, они его больше не видели. Они стали отстраненными, непроницаемыми, а лицо – холодным и жестоким. Но сейчас Уилл принял эту жестокость как суровую неизбежность законов природы. Это не было злым умыслом, с помощью которого Свет или служители Света станут преследовать Тьму. Таков был порядок вещей.
Охотник Хорн развернул большую белую кобылицу прочь от Уилла и одинокого дуба, его силуэт возвышался в свете луны на фоне тяжелых грозовых облаков. Он поднял голову и выкрикнул прямо в небо призыв, похожий на звук охотничьего горна, созывающего гончих. Его голос становился все громче и громче, он наполнял собой все небо, как будто вырывался из тысячи глоток одновременно.
И в ответ на этот крик из каждой точки Парка, из каждой тени под деревом и из каждого облака, скача по земле и летя по воздуху, понеслась бесконечная стая гончих, громко рыча, как это делают охотничьи собаки, когда берут след. Это были огромные белые животные, в полутьме похожие на привидения. Они бежали вприпрыжку, сталкивались друг с другом, не обращая внимания на Носителей Света, видя перед собой только Охотника и его белую лошадь. Их уши и глаза были красными. Уилл невольно подался назад, когда они проносились мимо. Красные глаза на белых мордах, пылали как огни, а красные уши стояли торчком. Уилл с ужасом представил, как должна чувствовать себя жертва, преследуемая ими.
Гончие лаяли и рычали вокруг Хорна и белой кобылицы, они были похожи на бушующее море белой пены с красноватыми прожилками. Внезапно человек-олень замер, его огромные рога нацелились на добычу. Он коротко и настойчиво выкрикнул: «След!» – и вся свора гончих рванулась по следу добычи. Бешеный лай своры заполнил все вокруг, и в тот же миг с новой силой началась гроза, тучи прорезала яркая, зубчатая молния. Хорн и белая кобылица взмыли к небу, а вслед за ними стремительным белым потоком влились в грозовой воздух красноухие гончие.
Внезапно жуткая тишина, словно удушье, сдавила все вокруг, вытеснив даже звуки бури. Используя свой последний шанс, за Уиллом пришла Тьма. Она отчаянно пробивалась сквозь невидимый барьер, который до сих пор сдерживал ее. Закрывая собой небо и землю, беспощадный черный смерч яростно вращался в абсолютной тишине. Но Уиллу было некогда поддаваться страху – он стоял совершенно один. А высокий черный столб готов был обрушиться на него и поглотить его своей чудовищной извивавшейся мглой. В самом центре этой мглы огромный черный жеребец с пеной у рта взвился на дыбы, а на его спине возвышался Черный Всадник, и его глаза сверкали, как два голубых огня. Уилл тщетно произносил заклинания защиты, он не в силах был даже пошевелить рукой, чтобы дотянуться до Знаков на своем ремне, и в отчаянии стоял на месте, закрыв глаза.
Но в полной, поглотившей мир тишине послышались звуки. Это был тот же странный высокий гогот, словно множество гусей пролетали над ним осенней ночью. Звуки становились все громче, и мальчик открыл глаза. Такого зрелища он никогда прежде не видел, и вряд ли это могло повториться вновь. Половина неба была скрыта черным смерчем, чудовищным, бесшумным неистовством Тьмы, но прямо на Тьму с запада со скоростью падающих с огромной высоты камней неслись Хорн и Дикая Охота. Охота с ревом обрушивалась из темного грозового неба, неслась сквозь летящие молнии и серо-фиолетовые облака, Охота оседлала саму бурю. Человек-олень с диким хохотом выкрикивал призывы, погонявшие гончих, его сияющая золотисто-белая кобылица летела вперед, ее хвост и грива развевались по ветру.
А вокруг него и вслед за ним, как широкая белая река, текли лающие гончие, Сирены, Гончие Фатума, их красные глаза пылали сигнальными огнями. Они уже заполнили собой все небо до западного горизонта, но их становилось все больше. При звуках их ревущего, тысячеязыкого лая черный смерч Тьмы потускнел, покачнулся и, казалось, задрожал. Уилл поймал взгляд Черного Всадника высоко в черной мгле. Его лицо перекосилось от ярости, и свирепая холодная враждебность отразилась на нем. Казалось, он осознал свое поражение и развернул черного жеребца так неистово, что послушное животное пошатнулось и чуть было не упало. Взнуздав жеребца, Всадник что-то раздраженно сбросил вниз, какой-то маленький темный предмет. И, приземлившись, тот лежал на земле, похожий на плащ.
Затем буря и атакующая Дикая Охота налетели на Всадника. Он поднялся вверх в своем извивающемся черном убежище. Фантастический смерч Тьмы качался и скручивался, извиваясь, как змея, в агонии, и, наконец, пронзительный вопль раздался в небесах, и черная мгла понеслась на бешеной скорости на север. Она пролетела над парком, Общинными землями, Охотничьей лощиной, а вслед за ней с диким ревом несся Хорн и Охота, как длинный белый гребень на волне бури.
И вот уже где-то вдали стих лай гончих. В небе над Дубом Хорна висел серебристый полумесяц, и маленькие тучки лишь изредка набегали на него.
Уилл глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Мерримен стоял на прежнем месте, высокий и прямой, как темная таинственная статуя. Старый Джордж отогнал Поллакса к деревьям, потому что ни одно нормальное животное не могло быть свидетелем Охоты и выжить.
Уилл спросил:
– Все кончено?
– Более или менее, – ответил Мерримен, его лицо было скрыто капюшоном.
– Тьма… – мальчик не осмелился произнести больше ни слова.
– Тьма побеждена в этой схватке. Ничто не может противостоять Дикой Охоте. Хорн и его гончие будут гнать свою добычу так далеко, как только смогут, до самого края земли. И там короли Тьмы должны теперь затаиться, ожидая своего следующего шанса. Но теперь мы подготовлены гораздо лучше благодаря полному Кругу Шести Знаков и Дару магии. Нас сделало сильнее выполненное тобой задание, Уилл Стэнтон, и мы очень близки к тому, чтобы одержать окончательную победу.
Он откинул капюшон, его жесткие седые волосы блестели в лунном свете. Взгляд Мерримена говорил о том, что он испытывал гордость за Уилла, и, увидев это, мальчик почувствовал покой и радость. Затем Мерримен посмотрел на заснеженный луг Большого парка, на котором уже появились прогалины.
– Осталось лишь соединить Знаки, – сказал он. – Но прежде нужно сделать еще кое-что.
По его голосу чувствовалось, что он взволнован. Уилл с интересом последовал за ним, к Дубу Хорна, где увидел на снегу в тени дуба смятый плащ, который Черный Всадник сбросил на землю. Мерримен остановился, затем опустился на колени прямо на снег. Уилл пригляделся и с ужасом понял, что темный предмет на снегу – это не плащ, а человек. Он лежал лицом вверх, его тело было неестественно изогнуто. Это был Странник. Это был Хокинг.
Мерримен произнес низким голосом, лишенным эмоций:
– Те, кто поднимаются так высоко вместе с королями Тьмы, должны быть готовы к падению. А для человека падение с такой высоты опасно. Я думаю, у него сломана спина.
Глядя на узкое неподвижное лицо, Уилл вдруг со всей ясностью понял, что Хокинг и вправду был лишь обычным человеком. Возможно, не совсем обычным, ведь его использовали и Свет, и Тьма, он много раз путешествовал во времени, чтобы стать в конце концов Странником, изрядно потрепанным вековыми скитаниями. Но он был человеком и, конечно, смертным. Бледное лицо исказилось, и он открыл глаза. В них тут же появилась боль.
– Он выбросил меня, – сказал Хокинг.
Мерримен молча смотрел на него.
– Да, – с горечью прошептал Хокинг, – ты знал, что это произойдет. – Он попытался пошевелить головой, и ужас появился в его глазах: – Я чувствую только голову, она болит. Но мои руки, ноги, я их не чувствую… – Его лицо сейчас выражало полную безнадежность. Хокинг посмотрел на Мерримена. – Мне конец, – продолжал он. – Я знаю это. Неужели ты оставишь меня жить с этим страданием, которое я испытываю сейчас? Последнее право человека – умереть. Ты не давал мне сделать этого; ты заставил меня жить веками, даже когда я хотел смерти. И все из-за предательства, которое я совершил, потому что у меня не было разума Носителя Света.
Страдание и тоска в его голосе были невыносимы, и Уилл отвернулся.
Но Мерримен сурово произнес:
– Ты был Хокингом, моим приемным сыном и вассалом, который предал своего господина и Свет. И ты стал Странником, чтобы ходить по земле так долго, как потребует Свет. Однако с некоторых пор мы больше не держим тебя, мой друг. Миссия Странника выполнена, ты стал свободным и мог обрести вечный покой. Но вместо этого ты предпочел поверить обещаниям Тьмы и предать Свет во второй раз… Я дал тебе свободу выбора, Хокинг, и я не отнимал ее у тебя. Я не могу сделать этого – она по-прежнему твоя. Силы Тьмы и силы Света не могут сделать человека больше, чем просто человек, даже если они возлагают на него сверхъестественную миссию. Но силы Тьмы и Света также не могут отнять у человека те права, которые принадлежат ему. Если Черный Всадник сказал тебе обратное, он солгал.
Странник посмотрел на него с недоверием, его лицо исказилось от боли.
– Я могу найти покой? Я могу выбрать покой, и всему этому придет конец?
– Каждый твой выбор делал ты сам, – печально ответил Мерримен.
Хокинг покачал головой; судорога боли прошла по его лицу. Но глаза его оставались такими же ясными и живыми, как глаза невысокого аккуратного человека в зеленом бархатном жакете. Они посмотрели на Уилла. Хокинг тихо сказал:
– Используй свой дар правильно, Носитель Света.
Затем он посмотрел на Мерримена долгим взглядом, в котором соединилось так много чувств, и сказал почти неслышно:
– Господин…
Свет в его ясных глазах погас, и в этом теле уже никого не осталось.
СОЕДИНЕНИЕ ЗНАКОВ
Уилл стоял в кузнице с низкой крышей, спиной к входу, и глядел на огонь. Оранжевые, красные и бело-желтые языки пламени танцевали, пока Джон Смит раздувал кузнечные мехи. Было очень тепло, и мальчик впервые за этот день почувствовал себя уютно. Носителю Света не могло причинить вреда то, что он долго находился под ледяным дождем и продрог до костей, но Уилл был очень рад возможности погреться, почувствовать тепло. Огонь наполнял его счастьем, как наполнял сиянием все помещение.
Кузница не была ярко освещена, и контуры предметов казались размытыми. Воздух как будто слегка колыхался. Только огонь казался реальным; все остальное выглядело как мираж.
Мерримен, улыбаясь, смотрел на Уилла.
– Снова все как во сне, – сказал смущенный Уилл, – как тогда в поместье, когда мы одновременно находились в двух временах.
– Так и есть. Сейчас мы в такой же ситуации.
– Но ведь мы прошли через дверь.
Так оно и было. На мокрых черных Общинных землях, когда Дикая Охота гнала Тьму по небу, Уилл, и Мерримен, и Старый Джордж, и огромный конь Поллакс прошли через створки двери, вернувшись на шесть столетий назад, в то время, откуда пришел Хокинг и куда спокойным снежным утром в свой день рождения попал Уилл. Хокинг в последний раз вернулся в свой век на широкой спине Поллакса. Когда они все прошли через дверь, Старый Джордж повел коня в сторону церкви, чтобы отвезти тело Хокинга на кладбище. И мальчик уже знал, что в его двадцатом веке где-то на церковном кладбище под более поздними захоронениями или под полуразрушенным камнем находится могила человека по имени Хокинг, который умер давным-давно, в тринадцатом веке, и с тех пор покоится здесь с миром.
Мерримен подвел Уилла к входу в кузницу.
– Послушай, – предложил он.
Уилл посмотрел на ухабистую Старую дорогу, на густые насаждения немного в стороне, на холодную серую полоску уже почти утреннего неба.
– Я слышу шум реки, – с изумлением произнес он.
– Да!
– Но река находится на расстоянии нескольких миль отсюда, на другой стороне Общинных земель.
Мерримен повернул голову в ту сторону, откуда доносился плеск текущей, журчащей воды. Это был звук реки полной, но не разлившейся, звук реки после сильного дождя.
– То, что мы слышим, это не Темза, – сказал он. – Это звуки двадцатого века. Видишь ли Уилл, Знаки должны быть соединены Джоном Уэйлендом Смитом в этой кузнице, в это самое время, потому что вскоре после этого кузница была разрушена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36