у своих ног, укрытых одеялом, он заметил странные выпуклости, незнакомые угловатые формы, которых не было там, когда он ложился спать. Наступил день Рождества.
POЖДECTBO
Когда он опустился на колени около рождественской елки и сорвал пеструю оберточную бумагу с коробки, на которой было написано «Уилл», то обнаружил, что внутри была вовсе не коробка, а деревянный ящик. Из радиоприемника на кухне тихо доносилось веселое пение рождественского хора; в это время по традиции вся семья собиралась вместе перед завтраком, и каждый открывал по одному подарку, лежавшему под елкой. Все остальные коробки будут лежать пестрой горкой в гостиной и дразнить домочадцев, пока после обеда не наступит наконец их очередь.
Уилл был самым младшим и поэтому должен был первым открыть подарок. Он сразу же подошел к большой коробке: во-первых, ее размеры были очень соблазнительны, а во-вторых, он надеялся, что это подарок от Стефана. Мальчик обнаружил, что кто-то уже вытащил гвозди из деревянной крышки, чтобы он мог легко открыть ящик.
– Робин вытащил гвозди, а мы с Барб положили сверху бумагу, – сказала Мэри у него за плечом, сгорая от нетерпения. – Но мы не заглядывали внутрь. Давай быстрее, Уилл, ну давай же.
Он снял крышку с ящика.
– Она полна сухих листьев. Это тростник или что-то в этом роде.
– Это пальмовые ветви, – сказал отец, заглянув внутрь. – Я думаю, это для упаковки. Береги свои пальцы, их концы могут быть очень острыми.
Уилл вытаскивал пригоршнями шуршащую листву, пока не почувствовал что-то твердое под руками. Предмет был странной неправильной формы, коричневый, гладкий, как ветка, он, казалось, был сделан из твердого папье-маше. По всей видимости, это был рог, похожий на олений. Уилл резко остановился. Сильное и совершенно неожиданное чувство пробудилось в нем, когда он прикоснулся к рогу. Этого чувства он никогда раньше не испытывал в присутствии своей семьи; его можно было описать как смесь восхищения, радости и робости. То же самое ему доводилось чувствовать в компании Носителя Света.
Он увидел конверт, торчавший из ящика, и открыл его. Письмо было написано на фирменном бланке корабля, на котором плавал Стефан.
«Дорогой Уилл!
С днем рождения! Счастливого Рождества! Я всегда обещал не смешивать эти два праздника, не так ли? А сейчас делаю это. Позволь объяснить тебе, почему. Не знаю, поймешь ли ты меня, особенно после того, как увидишь подарок. Но, возможно, поймешь. Ты всегда немного отличался от других. Я не имею в виду, что ты глупее! Просто ты другой.
Вот как все случилось. Это было в древнейшей части Кингстона в один из дней карнавала – грандиозного веселья, отголоски которого расходятся кругами и живут еще долгое время. Я смешался с процессией, вокруг были смеющиеся люди, танцоры в сумасшедших костюмах, бренчали и звенели шумовые оркестры, игравшие на канистрах, бочках и другой утвари… И я встретил одного старика.
Его внешность невозможно забыть: у него была очень смуглая кожа и полностью седые волосы. Он появился словно ниоткуда, схватил меня за руку и потянул прочь из толпы танцующих. Я уверен, что никогда прежде не видел его. Он посмотрел на меня и сказал: «Ты Стефан Стэнтон, служишь в военно-морских силах Ее Величества. У меня есть кое-что для тебя. Вернее, не для тебя самого, а для твоего младшего брата, седьмого сына в вашей семье. Ты отправишь ему это в качестве подарка на день рождения и Рождество одновременно. Это будет твоим подарком брату, и он знает, что с ним делать, хотя сам ты не будешь знать этого».
Его слова были странными и неожиданными, они окончательно сбили меня с толку. Все, что я мог сказать: «Кто вы? Откуда вы меня знаете?» Но старый человек лишь посмотрел на меня серьезными карими глазами так, словно смотрел сквозь меня в послезавтрашний день, и сказал: «Я бы узнал тебя в любом случае. Ты брат Уилла Стэнтона. Это видение, которым обладаем мы, Носители Света. Ваше семейство тоже причастно к этому».
Вот так все произошло, Уилл. Больше он ничего не сказал. Последние его слова вообще лишены всякого смысла, я это понимаю, но именно так он сказал. Затем он скрылся в карнавальной процессии, потом снова вынырнул, и в его руках, вернее сказать, он нес это на себе, было то, что ты найдешь в коробке.
Я посылаю тебе этот предмет. Как мне и сказали. Это кажется сумасшествием, и я думаю, есть масса других вещей, которые ты хотел бы получить в подарок. Но так уж вышло. Что-то необычное было в этом человеке, и я просто обязан сделать то, о чем он просил меня.
Надеюсь, тебе понравится этот сумасшедший подарок, дружище. Буду вспоминать о тебе оба праздника.
С любовью,
Стефан».
Уилл медленно свернул письмо и положил его обратно в конверт. «Это видение, которым обладаем мы, Носители Света…» Итак, Круг охватывает весь мир. Да, так и должно быть, иначе в нем не было бы никакого смысла. Он очень обрадовался, что его новая жизнь каким-то образом коснулась и Стефана. Так и должно быть.
– Ну давай же, Уилл, – Мэри просто подпрыгивала от любопытства, юбка ее платья колыхалась. – Открывай, открывай!
Уилл вдруг понял, что его ни о чем не подозревающая семья терпеливо ждала целых пять минут, пока он читал письмо. Используя крышку ящика как поднос, Уилл быстро выгружал на нее все больше и больше пальмовых ветвей, пока наконец предмет, находившийся внутри, не открылся взгляду полностью. Он вытащил его из коробки, немного пошатнувшись под его тяжестью, и тут все буквально открыли рты от удивления.
Это была гигантская карнавальная маска, карикатурная и блестящая. Она была сделана уверенной рукой из папье-маше или, возможно, из какого-то гладкого дерева, раскрашена ярко и даже аляповато. И это не была голова человека. Скорее маска имела форму оленьей головы, на которой красовались ветвистые рога, но уши позади рогов были собачьими или, возможно, волчьими. Лицо же принадлежало человеку, но глаза на нем были птичьими – круглыми с клиновидными уголками. На лице был прямой человеческий нос; на тонких губах, тоже человеческих, играла едва различимая улыбка. Больше, однако, ничего человеческого в этом образе не было. На лице росла бородка, но ее скорее можно было принять за козлиную. Вид этой маски мог показаться устрашающим, и, когда Уилл вытащил ее из ящика, Мэри даже вскрикнула и закрыла руками лицо. Но Уилл чувствовал, что воздействие этого образа тем сильнее, чем дольше смотришь на него. Дело было не во внешнем виде. Маска не выглядела красивой или уродливой, пугающей или смешной. Это образ был создан, чтобы вызвать реакцию из глубин сознания. Это была вещь в духе Старожилов.
– Боже правый! – воскликнул отец.
– Хорошенький подарочек, – усмехнулся Джеймс.
Мама не произнесла ни слова.
Мэри тоже промолчала и отодвинулась подальше.
– Кого-то он мне напоминает, – проговорил Робин.
Пол ничего не сказал.
Барбара тоже.
– Посмотрите на эти глаза! – воскликнул Макс.
– А для чего это? – спросила Барбара.
Уилл провел пальцами по странному огромному лицу. Через секунду он уже нашел то, что искал. Отпечаток круга, с перекрестьем внутри. Высеченный на лбу между рогами, он был почти незаметным.
– Это карнавальная маска из Западной Индии. Она очень старая. И особенная. Стефан нашел ее на Ямайке.
Джеймс встал за спиной брата и рассматривал маску, стараясь заглянуть внутрь нее.
– Слушай, Уилл, эту маску можно надеть на голову, ее остов как раз будет опираться на плечи, а через щелочку во рту, я думаю, можно смотреть. Давай-ка Уилл, попробуй.
Он приподнял маску, чтобы надеть ее на брата. Но мальчик отшатнулся, внутренний голос подсказывал ему, что этого делать не надо.
– Не сейчас, – ответил он. – Пусть кто-нибудь еще откроет свой подарок.
Мэри тут же забыла о маске и о своем испуге, поскольку сейчас подошла ее очередь открывать подарок. Она нырнула в пеструю горку под елкой, и счастливые открытия продолжились.
Каждый член семьи открывал по одному подарку. Они уже почти закончили, приближалось время завтрака. Вдруг в дверь постучали. Миссис Стэнтон уже тянулась к своему традиционному свертку, но ее рука повисла в воздухе, и она удивленно подняла глаза.
– Кто бы это мог быть?
Все начали переглядываться между собой, затем посмотрели на дверь, как будто она могла говорить. Это было неправильно, как будто музыкант играл одну мелодию и посередине фразы продолжил ее совершенно другой. Никто никогда не приходил в их дом в этот час рождественского утра. Это нарушало весь привычный уклад.
– Неужели… – сказал мистер Стэнтон, и в его голосе прозвучала смутная догадка; он сунул ноги в тапочки и пошел открывать входную дверь.
Все услышали, как дверь отворилась. Вошедшего не было видно, но голос отца определенно звучал приветливо и радостно:
– Мой дорогой друг, как это мило с вашей стороны… входите… входите…
И когда отец обернулся, в его руке была небольшая коробочка. Очевидно, ее вручил высокий человек, который появился вслед за ним в дверном проеме. Мистер Стэнтон широко улыбался, его глаза сияли.
– Эллис, дорогая, это мистер Митотин, он был так добр, что проделал весь этот путь рождественским утром, что доставить это… не стоило право… мой сын Макс, моя дочь Гвен… Джеймс, Барбара… – мистер Стэнтон начал представлять свое семейство.
Уилл рассеянно слушал, как старшие обмениваются любезностями. И, только услышав голос незнакомца, он посмотрел наверх. Было что-то очень знакомое в этом низком, немного гнусавом голосе. Гость старательно повторял имена Стэнтонов, говорил он с небольшим акцентом:
– Как поживаете, миссис Стэнтон, искренние поздравления вам, Макс, Гвен…
И тут Уилл разглядел черты его лица, длинные рыжеватые волосы и окаменел.
Всадник. Мистер Митотин, бог знает откуда взявшийся друг его отца, за пределами Времени был Черным Всадником.
Уилл схватил первое, что попалось под руку – охапку яркой одежды, ямайский подарок Стефана сестре Барбаре, – и бросил на карнавальную маску, чтобы спрятать ее. Когда он снова повернулся, Всадник поднял голову, оглядел комнату и увидел его. Он уставился на Уилла с видом триумфатора, открыто бросающего вызов противнику, по его губам пробежала легкая улыбка. Мистер Стэнтон сделал Уиллу знак рукой:
– Уилл, подойди на минутку, это мой младший сын…
В эту секунду Уилл стал неистовым Носителем Света; он действовал решительно и без промедления. Как никогда, он ощущал каждый дюйм своего тела, а его ярость превосходила его самого. Он вытянул правую руку в сторону своей семьи, широко раздвинув прямые пальцы, и все они тут же застыли на месте, попав в ловушку времени. Как восковые фигуры, они стояли обездвиженные и окаменевшие по всей комнате.
– Как ты посмел явиться сюда! – закричал он. Уилл и Всадник стояли лицом друг к другу в разных углах комнаты, оставшись один на один в безжизненной комнате. Люди не двигались, стрелки часов и маятник тоже остановились; огонь в камине продолжал гореть, как будто сам по себе, не сжигая деревянные полена. – Как ты посмел! В Рождество! В рождественское утро! Убирайся!
Первый раз в жизни Уилл был охвачен такой яростью, и приятного в этом было мало. Но то, что Тьма осмелилась нарушить самую драгоценную семейную традицию, привело его в бешенство.
Всадник спокойно ответил:
– Держи себя в руках.
На Старом наречии его акцент был еще более заметен. Он улыбался Уиллу, и выражение его холодных голубых глаз ничуть не изменилось.
– Я смог пересечь порог вашего дома и миновать все эти ветки падуба, потому что был приглашен. Твой отец по доброй воле предложил мне войти в дверь. А он хозяин этого дома, и ты ничего не можешь с этим поделать.
– Да, это так, – произнес Уилл.
Глядя на самодовольную улыбку Всадника, он сконцентрировал всю свою силу, чтобы проникнуть в его мысли и понять, что он намеревается делать. Но наткнулся на черную стену враждебности, которую невозможно было разрушить. Уилл почувствовал свое бессилие, и это поколебало его решимость. Он стал судорожно вспоминать заклинание разрушения, которое Носитель Света может использовать только в самом крайнем случае, чтобы остановить силы Тьмы. И тут Черный Всадник рассмеялся.
– О нет, Уилл Стэнтон, – сказал он непринужденно. – Это не выход. Если ты используешь такого рода оружие здесь и сейчас, то уничтожишь всю свою семью за пределами Времени.
И он взглянул на Мэри. Девочка неподвижно стояла рядом с ним, ее рот был полуоткрыт: ее прервали на полуслове, когда она говорила что-то отцу.
– Очень жаль сестричку, – сказал Всадник. Затем посмотрел на Уилла, и улыбка исчезла с его лица, как будто он смахнул ее рукой, его глаза сузились. – Неужели ты думаешь, маленький дурачок, что, обладая каким-то даром магии, ты можешь контролировать меня? Знай свое место. Ты пока еще не стал мастером. Я вижу, что некоторые приемы ты уже освоил, но высшие силы пока не в твоей власти. Как и я.
– Ты боишься моих способностей, – неожиданно догадался Уилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
POЖДECTBO
Когда он опустился на колени около рождественской елки и сорвал пеструю оберточную бумагу с коробки, на которой было написано «Уилл», то обнаружил, что внутри была вовсе не коробка, а деревянный ящик. Из радиоприемника на кухне тихо доносилось веселое пение рождественского хора; в это время по традиции вся семья собиралась вместе перед завтраком, и каждый открывал по одному подарку, лежавшему под елкой. Все остальные коробки будут лежать пестрой горкой в гостиной и дразнить домочадцев, пока после обеда не наступит наконец их очередь.
Уилл был самым младшим и поэтому должен был первым открыть подарок. Он сразу же подошел к большой коробке: во-первых, ее размеры были очень соблазнительны, а во-вторых, он надеялся, что это подарок от Стефана. Мальчик обнаружил, что кто-то уже вытащил гвозди из деревянной крышки, чтобы он мог легко открыть ящик.
– Робин вытащил гвозди, а мы с Барб положили сверху бумагу, – сказала Мэри у него за плечом, сгорая от нетерпения. – Но мы не заглядывали внутрь. Давай быстрее, Уилл, ну давай же.
Он снял крышку с ящика.
– Она полна сухих листьев. Это тростник или что-то в этом роде.
– Это пальмовые ветви, – сказал отец, заглянув внутрь. – Я думаю, это для упаковки. Береги свои пальцы, их концы могут быть очень острыми.
Уилл вытаскивал пригоршнями шуршащую листву, пока не почувствовал что-то твердое под руками. Предмет был странной неправильной формы, коричневый, гладкий, как ветка, он, казалось, был сделан из твердого папье-маше. По всей видимости, это был рог, похожий на олений. Уилл резко остановился. Сильное и совершенно неожиданное чувство пробудилось в нем, когда он прикоснулся к рогу. Этого чувства он никогда раньше не испытывал в присутствии своей семьи; его можно было описать как смесь восхищения, радости и робости. То же самое ему доводилось чувствовать в компании Носителя Света.
Он увидел конверт, торчавший из ящика, и открыл его. Письмо было написано на фирменном бланке корабля, на котором плавал Стефан.
«Дорогой Уилл!
С днем рождения! Счастливого Рождества! Я всегда обещал не смешивать эти два праздника, не так ли? А сейчас делаю это. Позволь объяснить тебе, почему. Не знаю, поймешь ли ты меня, особенно после того, как увидишь подарок. Но, возможно, поймешь. Ты всегда немного отличался от других. Я не имею в виду, что ты глупее! Просто ты другой.
Вот как все случилось. Это было в древнейшей части Кингстона в один из дней карнавала – грандиозного веселья, отголоски которого расходятся кругами и живут еще долгое время. Я смешался с процессией, вокруг были смеющиеся люди, танцоры в сумасшедших костюмах, бренчали и звенели шумовые оркестры, игравшие на канистрах, бочках и другой утвари… И я встретил одного старика.
Его внешность невозможно забыть: у него была очень смуглая кожа и полностью седые волосы. Он появился словно ниоткуда, схватил меня за руку и потянул прочь из толпы танцующих. Я уверен, что никогда прежде не видел его. Он посмотрел на меня и сказал: «Ты Стефан Стэнтон, служишь в военно-морских силах Ее Величества. У меня есть кое-что для тебя. Вернее, не для тебя самого, а для твоего младшего брата, седьмого сына в вашей семье. Ты отправишь ему это в качестве подарка на день рождения и Рождество одновременно. Это будет твоим подарком брату, и он знает, что с ним делать, хотя сам ты не будешь знать этого».
Его слова были странными и неожиданными, они окончательно сбили меня с толку. Все, что я мог сказать: «Кто вы? Откуда вы меня знаете?» Но старый человек лишь посмотрел на меня серьезными карими глазами так, словно смотрел сквозь меня в послезавтрашний день, и сказал: «Я бы узнал тебя в любом случае. Ты брат Уилла Стэнтона. Это видение, которым обладаем мы, Носители Света. Ваше семейство тоже причастно к этому».
Вот так все произошло, Уилл. Больше он ничего не сказал. Последние его слова вообще лишены всякого смысла, я это понимаю, но именно так он сказал. Затем он скрылся в карнавальной процессии, потом снова вынырнул, и в его руках, вернее сказать, он нес это на себе, было то, что ты найдешь в коробке.
Я посылаю тебе этот предмет. Как мне и сказали. Это кажется сумасшествием, и я думаю, есть масса других вещей, которые ты хотел бы получить в подарок. Но так уж вышло. Что-то необычное было в этом человеке, и я просто обязан сделать то, о чем он просил меня.
Надеюсь, тебе понравится этот сумасшедший подарок, дружище. Буду вспоминать о тебе оба праздника.
С любовью,
Стефан».
Уилл медленно свернул письмо и положил его обратно в конверт. «Это видение, которым обладаем мы, Носители Света…» Итак, Круг охватывает весь мир. Да, так и должно быть, иначе в нем не было бы никакого смысла. Он очень обрадовался, что его новая жизнь каким-то образом коснулась и Стефана. Так и должно быть.
– Ну давай же, Уилл, – Мэри просто подпрыгивала от любопытства, юбка ее платья колыхалась. – Открывай, открывай!
Уилл вдруг понял, что его ни о чем не подозревающая семья терпеливо ждала целых пять минут, пока он читал письмо. Используя крышку ящика как поднос, Уилл быстро выгружал на нее все больше и больше пальмовых ветвей, пока наконец предмет, находившийся внутри, не открылся взгляду полностью. Он вытащил его из коробки, немного пошатнувшись под его тяжестью, и тут все буквально открыли рты от удивления.
Это была гигантская карнавальная маска, карикатурная и блестящая. Она была сделана уверенной рукой из папье-маше или, возможно, из какого-то гладкого дерева, раскрашена ярко и даже аляповато. И это не была голова человека. Скорее маска имела форму оленьей головы, на которой красовались ветвистые рога, но уши позади рогов были собачьими или, возможно, волчьими. Лицо же принадлежало человеку, но глаза на нем были птичьими – круглыми с клиновидными уголками. На лице был прямой человеческий нос; на тонких губах, тоже человеческих, играла едва различимая улыбка. Больше, однако, ничего человеческого в этом образе не было. На лице росла бородка, но ее скорее можно было принять за козлиную. Вид этой маски мог показаться устрашающим, и, когда Уилл вытащил ее из ящика, Мэри даже вскрикнула и закрыла руками лицо. Но Уилл чувствовал, что воздействие этого образа тем сильнее, чем дольше смотришь на него. Дело было не во внешнем виде. Маска не выглядела красивой или уродливой, пугающей или смешной. Это образ был создан, чтобы вызвать реакцию из глубин сознания. Это была вещь в духе Старожилов.
– Боже правый! – воскликнул отец.
– Хорошенький подарочек, – усмехнулся Джеймс.
Мама не произнесла ни слова.
Мэри тоже промолчала и отодвинулась подальше.
– Кого-то он мне напоминает, – проговорил Робин.
Пол ничего не сказал.
Барбара тоже.
– Посмотрите на эти глаза! – воскликнул Макс.
– А для чего это? – спросила Барбара.
Уилл провел пальцами по странному огромному лицу. Через секунду он уже нашел то, что искал. Отпечаток круга, с перекрестьем внутри. Высеченный на лбу между рогами, он был почти незаметным.
– Это карнавальная маска из Западной Индии. Она очень старая. И особенная. Стефан нашел ее на Ямайке.
Джеймс встал за спиной брата и рассматривал маску, стараясь заглянуть внутрь нее.
– Слушай, Уилл, эту маску можно надеть на голову, ее остов как раз будет опираться на плечи, а через щелочку во рту, я думаю, можно смотреть. Давай-ка Уилл, попробуй.
Он приподнял маску, чтобы надеть ее на брата. Но мальчик отшатнулся, внутренний голос подсказывал ему, что этого делать не надо.
– Не сейчас, – ответил он. – Пусть кто-нибудь еще откроет свой подарок.
Мэри тут же забыла о маске и о своем испуге, поскольку сейчас подошла ее очередь открывать подарок. Она нырнула в пеструю горку под елкой, и счастливые открытия продолжились.
Каждый член семьи открывал по одному подарку. Они уже почти закончили, приближалось время завтрака. Вдруг в дверь постучали. Миссис Стэнтон уже тянулась к своему традиционному свертку, но ее рука повисла в воздухе, и она удивленно подняла глаза.
– Кто бы это мог быть?
Все начали переглядываться между собой, затем посмотрели на дверь, как будто она могла говорить. Это было неправильно, как будто музыкант играл одну мелодию и посередине фразы продолжил ее совершенно другой. Никто никогда не приходил в их дом в этот час рождественского утра. Это нарушало весь привычный уклад.
– Неужели… – сказал мистер Стэнтон, и в его голосе прозвучала смутная догадка; он сунул ноги в тапочки и пошел открывать входную дверь.
Все услышали, как дверь отворилась. Вошедшего не было видно, но голос отца определенно звучал приветливо и радостно:
– Мой дорогой друг, как это мило с вашей стороны… входите… входите…
И когда отец обернулся, в его руке была небольшая коробочка. Очевидно, ее вручил высокий человек, который появился вслед за ним в дверном проеме. Мистер Стэнтон широко улыбался, его глаза сияли.
– Эллис, дорогая, это мистер Митотин, он был так добр, что проделал весь этот путь рождественским утром, что доставить это… не стоило право… мой сын Макс, моя дочь Гвен… Джеймс, Барбара… – мистер Стэнтон начал представлять свое семейство.
Уилл рассеянно слушал, как старшие обмениваются любезностями. И, только услышав голос незнакомца, он посмотрел наверх. Было что-то очень знакомое в этом низком, немного гнусавом голосе. Гость старательно повторял имена Стэнтонов, говорил он с небольшим акцентом:
– Как поживаете, миссис Стэнтон, искренние поздравления вам, Макс, Гвен…
И тут Уилл разглядел черты его лица, длинные рыжеватые волосы и окаменел.
Всадник. Мистер Митотин, бог знает откуда взявшийся друг его отца, за пределами Времени был Черным Всадником.
Уилл схватил первое, что попалось под руку – охапку яркой одежды, ямайский подарок Стефана сестре Барбаре, – и бросил на карнавальную маску, чтобы спрятать ее. Когда он снова повернулся, Всадник поднял голову, оглядел комнату и увидел его. Он уставился на Уилла с видом триумфатора, открыто бросающего вызов противнику, по его губам пробежала легкая улыбка. Мистер Стэнтон сделал Уиллу знак рукой:
– Уилл, подойди на минутку, это мой младший сын…
В эту секунду Уилл стал неистовым Носителем Света; он действовал решительно и без промедления. Как никогда, он ощущал каждый дюйм своего тела, а его ярость превосходила его самого. Он вытянул правую руку в сторону своей семьи, широко раздвинув прямые пальцы, и все они тут же застыли на месте, попав в ловушку времени. Как восковые фигуры, они стояли обездвиженные и окаменевшие по всей комнате.
– Как ты посмел явиться сюда! – закричал он. Уилл и Всадник стояли лицом друг к другу в разных углах комнаты, оставшись один на один в безжизненной комнате. Люди не двигались, стрелки часов и маятник тоже остановились; огонь в камине продолжал гореть, как будто сам по себе, не сжигая деревянные полена. – Как ты посмел! В Рождество! В рождественское утро! Убирайся!
Первый раз в жизни Уилл был охвачен такой яростью, и приятного в этом было мало. Но то, что Тьма осмелилась нарушить самую драгоценную семейную традицию, привело его в бешенство.
Всадник спокойно ответил:
– Держи себя в руках.
На Старом наречии его акцент был еще более заметен. Он улыбался Уиллу, и выражение его холодных голубых глаз ничуть не изменилось.
– Я смог пересечь порог вашего дома и миновать все эти ветки падуба, потому что был приглашен. Твой отец по доброй воле предложил мне войти в дверь. А он хозяин этого дома, и ты ничего не можешь с этим поделать.
– Да, это так, – произнес Уилл.
Глядя на самодовольную улыбку Всадника, он сконцентрировал всю свою силу, чтобы проникнуть в его мысли и понять, что он намеревается делать. Но наткнулся на черную стену враждебности, которую невозможно было разрушить. Уилл почувствовал свое бессилие, и это поколебало его решимость. Он стал судорожно вспоминать заклинание разрушения, которое Носитель Света может использовать только в самом крайнем случае, чтобы остановить силы Тьмы. И тут Черный Всадник рассмеялся.
– О нет, Уилл Стэнтон, – сказал он непринужденно. – Это не выход. Если ты используешь такого рода оружие здесь и сейчас, то уничтожишь всю свою семью за пределами Времени.
И он взглянул на Мэри. Девочка неподвижно стояла рядом с ним, ее рот был полуоткрыт: ее прервали на полуслове, когда она говорила что-то отцу.
– Очень жаль сестричку, – сказал Всадник. Затем посмотрел на Уилла, и улыбка исчезла с его лица, как будто он смахнул ее рукой, его глаза сузились. – Неужели ты думаешь, маленький дурачок, что, обладая каким-то даром магии, ты можешь контролировать меня? Знай свое место. Ты пока еще не стал мастером. Я вижу, что некоторые приемы ты уже освоил, но высшие силы пока не в твоей власти. Как и я.
– Ты боишься моих способностей, – неожиданно догадался Уилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36