Рассказ, как ты догадываешься, был весьма содержательным. Жалкое зрелище: маленький старичок, у которого ничего не осталось, кроме кошки, птицы и воспоминаний.
— Бывает и хуже.
— Не хотела бы, чтобы моя жизнь пришла к такому финалу: просыпаться по утрам лишь затем, чтобы ждать, когда, наконец, наступит вечер. И коротать дни за беседой с кошкой. — Элисон протянула руку, коснувшись плеча Майкла, и сняла с полки камею. — Он думал, Это Герберт Гувер. И я не смогла разубедить его, — Она погладила рукой резную поверхность. — И знаешь, я даже рада, что мне это не удалось.
Майкл тихонько взял ее за подбородок и поцеловал в переносицу.
— Почему бы нам не поговорить о нем как-нибудь в другой раз, — предложил он и принялся расстегивать рубашку.
Элисон улыбнулась и пошла вслед за ним в спальню.
В комнате было темно. Майкл стоял перед большим зеркалом, висевшим позади кровати. Смутное отражение было почти неподвижным. Лишь редкое мерцание уличных огней и грациозные движения тела Элисон нарушали покой неясных очертаний и глубоких теней. Элисон повесила блузку в шкаф справа от кровати. Никогда еще ее тело не казалось ему столь желанным и чувственным, как сейчас, в полутьме зеркала.
Он снял рубашку, сложил ее и повесил на спинку стула. Подошел к окну и начал опускать штору.
— Не надо, — тихо проговорила Элисон, — здесь некому подглядывать.
Майкл выглянул наружу, кивнул и отпустил веревку.
Элисон сбросила с кровати покрывало и легла.
— Ты счастлива? — спросил он.
— Очень.
Майкл снял последнее, что на нем оставалось — коричневые носки, — и осторожно пробрался к кровати. Обвив рукой ее плечи, он прижал ее к себе и нежно целовал ей уши и гладил грудь. Внезапно он остановился. Зажег ночник и нащупал висящее у нее на шее распятие.
— Что это? — спросил он, тяжело дыша.
— Распятие.
— Вижу. Откуда оно у тебя? Элисон перевела дыхание.
— Из комнаты моего отца.
— Не знал, что ты католичка.
— Разве?
Он покачал головой.
— И давно?
— Всю жизнь. — Элисон помолчала, щурясь на свет ночника, затем протянула руку и выключила его. — Тебе обязательно разговаривать со мной при свете?
— Элисон, ты никогда… Она не дала ему договорить:
— Последние несколько лет я почти отошла от всего этого. Совсем отошла.
— Это очевидно.
— Но в детстве я верила.
— А почему перестала?
— Майкл, прекрати. Поговорим на эту тему потом.
Он решительно замотал головой, снова включил свет и повторил свой вопрос.
— Давай так: я просто утратила веру, — сказала она, прекрасно Понимая, что такой ответ не устроит его. Она глубоко вздохнула.
— Это как-то связано с тем, что ты ушла из дома?
— Нет. — Элисон пыталась держать себя в руках, но раздражение прорывалось наружу.
— Не идет тебе это, — произнес Майкл, помолчав. Она прижала распятие к губам.
— По-моему, оно очень красивое.
— Оно-то красивое. Католичество тебе не идет.
— Почему бы не предоставить мне самой судить об этом?
— Я лишь высказываю свое мнение.
— Ты просто не можешь допустить существование чего бы то ни было, что чуждо тебе!
— Ты сама не веришь в то, что говоришь!
— Да это ясно как день!
— Я с пониманием отношусь к любой религии. Но если память мне не изменяет, ты была убежденной атеисткой.
— Люди меняются.
— Судя по всему, да. Она отвернулась.
— Я протестую против допроса в подобной обстановке. Ты находишься у меня в постели, а не в зале суда.
— Я не допрашиваю тебя.
— Ты занимался этим весь вечер. Не успел в дверь войти.
Майкл сел и уткнулся головой в колени.
— Все. Хватит, — произнес он, с трудом сдерживая ярость. — Я не желаю тратить время на дурацкие споры.
— Начал ты. Я рта не раскрывала. Все, что я сделала — это надела свое старое распятие — подарок отца. И что с того?
Он кивнул головой.
— Прости. — Он снова прикоснулся к цепочке. — Хочешь носить эту штуку
— хорошо. Хочешь ходить в церковь по воскресеньям — хорошо. Я просто немного удивился.
«Удивился», — подумала Элисон, лишь сейчас осознав, что и сама была удивлена не меньше в тот день, когда вернула себе распятие.
Они молча смотрели друг на друга. Слова были ни к чему. Затем Элисон зажала в руке распятие и поудобнее устроилась на подушке, не глядя на него.
— Выключи, пожалуйста, свет, — попросила она.
Майкл продолжал пристально на нее смотреть, никак не реагируя. Она с раздраженным видом повернулась к нему спиной, потянулась и выключила свет.
«Я была крайне удивлена», — подумала она.
Глава 6
Элисон взбежала по каменным ступеням крыльца, прижимая к себе пакеты с продуктами, купленными в супермаркете на улице Коламбус — именно там, где и говорила мисс Логан. Она устала. Хотя сейчас едва перевалило за полдень, она успела уже съездить на Фоли-Сквер — послушать речь Майкла в уголовном процессе, провести два часа в редакции «Космополитэн», и, наконец, зайти в супермаркет — а мало что Элисон так ненавидела, как хождение по магазинам.
Среди небывало мрачной осени вдруг выдался погожий денек. С начала октября стояла сырая и холодная погода. Город постепенно впадал в зимнюю спячку. Но не сегодня! Элисон ощутила прилив оптимизма. В конце концов должно когда-нибудь наступить бабье лето!
Она заглянула в почтовый ящик и, ничего там не обнаружив, открыла входную дверь и пошла по устилавшему холл мягкому ковру, приглушавшему звуки. Начала подниматься по лестнице и остановилась на полпути, чтобы потрясти перила. Она неукоснительно придерживалась этого ритуала с того самого дня, как впервые вошла сюда в сопровождении мисс Логан. Перила не шелохнулись, они по-прежнему были крепкими.
Элисон добралась до площадки первого этажа. Дверь в квартиру 2-А была приоткрыта, в холл проникал луч света. Она остановилась и с любопытством заглянула в щелку, но почти ничего не увидела. Тогда она придвинулась ближе и просунула голову внутрь, приоткрыв дверь пошире. Взору ее открылась гостиная.
Элисон стояла, не двигаясь, не решаясь входить без приглашения.
— Хэлло! Есть кто-нибудь дома?
Она подождала ответа, Тишина.
Квартира выглядела абсолютно пустой. Разве можно оставлять дверь открытой! Хозяева рискуют недосчитаться по возвращении некоторых предметов обстановки.
Элисон шагнула в комнату и огляделась. Мебель была ухоженной и чистой. В квартире стояла какая-то неестественная тишина, воздух был странно неподвижен. Элисон с опаской озиралась, втянув голову в плечи.
— Хэлло, — неуверенно повторила она, перехватив поудобнее пакеты. — Есть здесь кто-нибудь? Тишина.
Элисон пожалела, что слишком честна. Будь она хоть капельку клептоманкой, здесь можно было бы кое-чем поживиться. Эти вещи куда лучше смотрелись бы в ее квартире, нежели в этом царстве эклектики. Взять хотя бы эту старинную лампу. Или плетеные кресла. Никто никогда не узнает. Хотя нет, огонь в камине еще как следует не разгорелся, поленья почти нетронуты, их явно положили совсем недавно. Видно, хозяин вышел на минутку и скоро вернется.
Элисон смотрела на тяжелые жалюзи; судя по их виду, открывали их нечасто.
— Есть кто-нибудь дома? — повторила она в последний раз, подбадриваемая разгоравшимся огнем. Отблески его весело заплясали на черном экране, стоящем перед камином.
Никакого ответа не последовало. Эдисон повернулась, чтобы уходить.
Прямо перед ней стояла женщина. Ростом примерно пять футов пять дюймов. Ни грамма косметики на; поразительно красивом, с идеально правильными чертами лице, Элисон не могла удержаться от восхищения. В дверях показалась еще одна женщина. Она была на один-два дюйма повыше первой. Густой слой грима покрывал остренькое личико. Кожа так обтягивала кости, словно она перенесла пластическую операцию. Но женщина не выглядела настолько старой. Элисон решила, что ей лет тридцать пять. Может, тридцать всеем"». Но не больше. Если от первой так и веяло нежностью, эта являла собой воплощение суровости.
Элисон была озадачена. Как им удалось неслышно подкрасться? Она осторожно разглядывала хозяек, отметив, что одеты они скромно, но со вкусом. Затем взгляд ее упал на ноги женщин. Обе носили балетные тапочки. Элисон снова посмотрела на стены комнаты. Повсюду висели картины с изображением балерин и афиши, возвещавшие о представлениях Королевского Балета. Элисон вновь опустила глаза на тапочки. Танцовщицы? Возможно, именно поэтому она не расслышала их шагов. В смущении она забормотала:
— Я.., э…
— Чем можем вам служить? — сухо спросила та, что повыше.
Элисон смешалась.
— Говорите же! — приказала женщина. Она говорила, почти не разжимая губ; создавалось впечатление, будто слова за нее произносит спрятавшийся в комнате чревовещатель.
— Я шла домой с покупками… Я недавно переехала… Увидела, что дверь открыта и решила зайти представиться. — Элисон помолчала и, поняв, что ответа не дождется, продолжала: — Уверяю вас, никаких других намерений у меня не было.
Она с трудом выдавливала из себя слова. Женщины по-прежнему с неприязнью смотрели на нее.
— Меня зовут Элисон Паркер, — представилась она, поразившись, что сумела вспомнить свое имя в столь напряженной обстановке.
Высокая женщина приблизилась на шаг и уставилась ей прямо в глаза. Затем криво усмехнулась:
— Вы уж простите нас, — сказала она, проходя мимо Элисон в гостиную.
Дивясь неожиданной перемене, Элисон следила, как обутые в тапочки ноги мягко ступают по ковру. Без сомнения, она танцовщица или, по крайней мере, была ею когда-то.
— У нас нечасто бывают гости. Я — Герда. Имя норвежское. А это, — она указала на вторую женщину, — Сандра.
Элисон кивнула Сандре, которая хранила молчание и не двигалась с места.
— Проходите, пожалуйста. Увидите, как у нас славно. — Герда размотала красный шарф и положила его на каминную полку. — Особенно я люблю камин. С ним так тепло и уютно. И вы непременно выпьете с нами кофе. — Она обернулась, ожидая ответа.
— Честно Говоря, я…
— Нет. Я настаиваю!
Элисон раскрыла было рот, чтобы отказаться: она чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Даже слова приглашения были произнесены отнюдь не гостеприимным тоном. Но несмотря на все свое желание, она не могла уйти. Что-то заставляло ее остаться и познакомиться поближе с этими не особо располагающими к себе людьми. Хотя бы для того, чтобы избежать подобных неприятных ситуаций в будущем.
— В Нью-Йорке редко предоставляется возможность проявить гостеприимство, — сказала"Герда. — Такой уж это город. Жители его слишком подозрительны и ревнивы. И эгоистичны. — Она замолчала, достала с серебряного блюда сигарету и предложила Элисон.
— Я не курю. : Герда кивнула, выражая свое одобрение.
— Кладите пакеты на стол и присаживайтесь, — пригласила она, направляясь в кухню. — Я недавно поставила вариться кофе, должно быть, он уже готов. Если хотите чаю, я могу вскипятить воды.
— Я с удовольствием выпью кофе, — сказала Элисон, садясь наискосок от Сандры, которая переместилась на потертую коричневую софу.
— Познакомились уже с кем-нибудь в нашем доме? — донесся с кухни голос Герды.
— Да, с мистером Чейзеном сверху. Он зашел ко мне вечером, пару дней назад, с кошкой и птицей.
— Приятный человек.
«Приятный человек?» — удивилась Элисон. — «Они явно не слышали, как он отзывается о них».
— Он говорил мне о вас, — произнесла она вслух.
— Конечно, что-нибудь хорошее?
— Разумеется, — ответила Элисон.
— Мы не часто общаемся с соседями. Сказывается то самое нью-йоркское негостеприимство. Люди, живущие в соседней квартире, с тем же успехом могли бы жить где-нибудь в Сибири. Я вовсе не оправдываю себя: мы тоже грешны.
— Не думаю, что все так уж мрачно. Визит мистера Чейзена это доказывает, и не где-нибудь, а здесь, в нашем доме. — Элисон улыбнулась.
— Надо просто активно искать общения.
— Какая вы отважная, — заметила Герда с ноткой сарказма в голосе.
Элисон нахмурилась и обернулась к Сандре.
— Вы давно живете здесь? — В ожидании ответа она заерзала на стуле. Девушка не шелохнулась.
— Пусть вас не смущает молчание Сандры, — раздался голос с кухни. — Она никогда не разговаривает — только со мной и лишь когда мы одни.
Элисон переварила эту информацию и решила больше не пытаться наладить общение с девицей. Обернувшись, она увидела Герду с подносом в руках.
— Угощайтесь, — сказала та, ставя поднос на стеклянный столик.
— Спасибо.
Герда вынула сигарету изо рта и затушила ее в пепельнице.
— Хотела вас спросить, — начала она, откашлявшись.
— Да, — отозвалась Элисон.
— Вы носите распятие. Откуда оно у вас? Элисон опустила глаза. Так и есть: крест выбился из-под свитера. Обычно она старалась прятать его под одеждой.
— Из дома моих родителей, — отвечала она.
— Где оно сделано?
— Не знаю. Это подарок. — Она засунула распятие под свитер.
— Похоже на французское.
— Вполне возможно. Как я сказала, я не знаю.
— Ясно, — коротко ответила Герда. — Обожаю красивые вещи, особенно распятия. — Она достала из-под блузки свое, побольше, чем у Элисон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33