Физический недуг утомлял ее, в том числе эмоционально. Сегодня, отправляясь к Молли, она почти радовалась. Теперь она чувствовала себя слабой, измученной, подавленной. Разве не от недомогания?
Или ее расстраивает навязчивая мысль о том, что Ричард встречается с другой?
Может, когда недуг оставит ее, она сумеет лучше все обдумать. Смутные мысли, словно москиты, роились в голове, садились, жалили, но улетали прежде, чем она успевала их поймать. Откуда это ощущение ускользающих нитей, незаданных вопросов или неправильно понятых знаков?
К понедельнику она почувствует себя лучше, сможет думать ясно.
Кэти устало приняла душ, почистила зубы, причесалась и легла в постель. Через минуту приподнялась на локте, дотянулась до сумки и достала пузырек доктора Хаили.
«Чуть не забыла принять», — подумала она, глотая таблетку и запивая водой из стакана на ночном столике. Выключив свет, она закрыла глаза.
44
Гертруда Фитцджеральд пустила холодную воду в ванной и открыла бутылочку с лекарством. Мигрень начинала отпускать. Если боль не перекинется на другую сторону головы, к утру все пройдет. Эта последняя таблетка должна помочь.
Что-то ее беспокоило… Что-то связанное со смертью Эдны. Это имело отношение к звонку миссис Демайо. Что за глупый вопрос — не называла ли Эдна доктора Фухито или доктора Хайли принцем Дезире. Полная чушь.
Хотя…
Эдна действительно говорила о принце Дезире. Это не имело отношения к докторам, но что-то такое было в последние недели две. Если бы только удалось вспомнить… Если бы миссис Демайо сразу спросила, упоминала ли Эдна когда-нибудь о принце, то она могла бы и вспомнить. Но теперь детали ускользали от нее.
Или она все придумала? Из-за того, что ей об этом сказали…
Когда перестанет болеть голова, она сумеет подумать. Как следует подумать. И, может быть, вспомнить.
Она проглотила таблетку и легла. Закрыла глаза. В ушах звучал голос Эдны: «А я сказала, что принц Дезире не…»
Дальше она вспомнить не могла.
45
В четыре утра Ричард бросил попытки уснуть, вылез из кровати и приготовил кофе. Он позвонил домой Скотту, чтобы рассказать о смерти Эммета Салема, и Скотт немедленно известил полицию Нью-Йорка о том, что его ведомство хочет принять участие в расследовании. Больше ничего сделать нельзя. Миссис Салем не было в Миннеаполисе. В телефонной службе доктора смогли дать только номер экстренного вызова для пациентов, но не знали, как связаться с медсестрой.
Ричард начал делать заметки.
1. Зачем доктор Салем позвонил в прокуратуру?
2. Зачем Венджи записалась к нему на прием?
3. Ребенок Беркли.
Ребенок Беркли — разгадка ко всему. Так ли чудесен «Вестлейкский центр материнства», как о нем говорят? Или он служит прикрытием частного усыновления для женщин, которые не могли зачать или выносить ребенка? Не для того ли их помещали в клинику за два месяца до предполагаемых родов, чтобы скрыть явное отсутствие беременности?
Усыновить ребенка трудно. Лиз Беркли открыто признала, что они с мужем пытались сделать это. Предположим, Эдгар Хайли сказал им: «У вас никогда не будет собственного ребенка. Я могу достать вам ребенка. Это будет стоить вам денег, полная конфиденциальность гарантируется».
Он голову дает на отсечение, что они бы согласились.
Но Венджи Льюис была беременна. Поэтому она не подходила под версию с приемным ребенком. Допустим, она отчаялась родить… но как, черт побери, она собиралась выдать младенца монголоидной расы за ребенка мужа? Есть ли вероятность того, что в одной из семей присутствует восточная кровь? Он никогда не думал об этом.
Дела о преступной халатности. Он должен выяснить, по каким причинам эти люди предъявляли Хайли обвинение. Эммет Салем был врачом Венджи. В его кабинете находится ее медицинская карта. Вот откуда следует начать.
Тело Венджи вернулось в самолете, в который не сел Крис Льюис. Сейчас оно в лаборатории. Утром он первым делом проверит то, что увидел при вскрытии. Он снова осмотрит тело. Что-то там было… Это показалось неважным в то время. Он отмахнулся от этого. Он был слишком занят плодом и ожогами от цианида.
Могла ли Венджи просто плеснуть в себя цианидом? Может, она страшно нервничала. Но на стакане было бы больше отпечатков. Она взяла его, наполнила. Нашлось бы что-то — конверт, ампула, — где она держала цианид.
Так быть не могло.
В половине шестого Ричард погасил свет. Он поставил будильник на семь и наконец заснул. Ему снилась Кэти. Она стояла за домом Эдны Берне, глядя в окно, и доктор Эдгар Хайли следил за ней.
46
Как и подобает бухгалтеру, Эдна педантично вела записи. Когда в пятницу утром следственная группа во главе с Филом Каннингемом и Чарли Наджентом нагрянула в ее квартиру, в старомодном комоде они обнаружили простое завещание:
Поскольку мой единственный кровный родственник ни разу не написал моим дорогим родителям и ни разу не поинтересовался их здоровьем, я решила оставить все имущество моим подругам, миссис Гертруде Фитцджеральд и миссис Гане Крупшак. Миссис Фитцджеральд должна получить кольцо с бриллиантом и все предметы обихода, которые она пожелает. Миссис Крупшак должна получить брошь, шубу из искусственного меха и оставшиеся предметы обихода. Я уладила все вопросы, касающиеся моих похорон, с учреждением, занимавшимся похоронами моих родителей. Мой страховой полис на 10 000 долларов, исключая расходы на похороны, передается дому престарелых, где мои родители получили прекрасный уход и где у меня до сих пор задолженность.
Группа методично снимала отпечатки пальцев, пылесосила в поисках волос и волокон, искала признаки вторжения. Мазок грязи на дне горшка с растением, стоящего на подоконнике, заставил Фила прищурить глаза и наморщить лоб. Он обошел здание, задумчиво соскреб в конверт образец замерзшей грязи и кончиками пальцев поднял окно спальни. Человек среднего роста легко мог переступить через подоконник.
— В принципе кто-то мог войти в окно и подкрасться к ней, — сказал он Чарли. — Но земля такая мерзлая, что, вероятно, мы никогда это не докажем.
Перед уходом они обошли всех соседей, спрашивая, не заметил ли кто-нибудь незнакомцев во вторник вечером.
Они не особенно надеялись на успех. Во вторник вечером было темно и холодно. Нестриженые кусты легко могли скрыть человека.
Но в последней квартире им неожиданно повезло. Одиннадцатилетний мальчик только что пришел на обед из школы и услышал вопрос, заданный его матери.
— Я объяснял какому-то человеку, в какой квартире живет мисс Берне, — сказал он. — Помнишь, мам, когда ты заставила меня вывести Порги перед сном, после «Счастливых дней»…
— Это было около половины десятого, — пояснила мать мальчика. — Ты не сказал, что с кем-то разговаривал, — укоризненно обратилась она к сыну.
Мальчик пожал плечами:
— Подумаешь! Кто-то остановился у обочины, когда я возвращался вдоль дома. Он спросил, не знаю ли я, в какой квартире живет мисс Берне. Я показал ему. Вот и все.
— Как он выглядел? — спросил Чарли. Мальчик нахмурился.
— Он был симпатичный. Короткие темные волосы, высокий, и у него была классная машина. «Корвет».
Чарли и Фил переглянулись.
— Крис Льюис, — уверенно сказал Чарли.
47
В пятницу утром Кэти приехала на работу к семи часам и начала в последний раз просматривать дело, которое вела. Ответчиками выступали братья семнадцати и восемнадцати лет, обвиняемые в вандализме — поджоге двенадцати классов в двух школах.
В восемь тридцать вошла Морин с дымящимся кофейником. Кэти подняла глаза.
— Я все сделаю, чтобы прижать этих двоих, — произнесла она. — Они делали это для смеху — для смеху. Когда видишь, как люди стараются, платят налоги, чтобы поддержать школы, в которых учатся их дети… Это мерзко, это хуже, чем преступление.
Морин взяла чашку Кэти и налила кофе.
— Одна школа находится в моем городке, туда ходят соседские дети. Десятилетний мальчик только что закончил проект для научного конкурса. Это что-то уникальное — отопительная установка на солнечных батареях. Бедный ребенок работал над ней много месяцев. Она сгорела. Ничего не осталось.
Кэти сделала пометку на полях вступительной речи.
— Это дает мне дополнительные преимущества. Спасибо.
— Кэти… — неуверенно начала Морин.
Кэти посмотрела во встревоженные зеленые глаза. — Да?
— Рита призналась, что рассказала тебе о… о ребенке.
— Да, рассказала. Мне ужасно жаль, Морин.
— Главное, что мне никак не удается с этим справиться. А теперь еще дело Венджи Льюис… все разговоры о нем… только напоминают об этом. Я пыталась забыть…
Кэти кивнула:
— Морин, когда умер Джон, я бы все отдала за то, чтобы у меня остался ребенок. В тот год я молилась, чтобы забеременеть, чтобы у меня осталось что-то от него. Когда я думаю о своих подругах, предпочитающих не заводить ребенка или делающих аборты с той же легкостью, что стрижку в парикмахерской, я удивляюсь тому, как устроена жизнь. Я только молю бога, чтобы когда-нибудь у меня появился собственный ребенок. У тебя он тоже, конечно, появится, и мы будем еще больше любить их, потому что не смогли родить тех, о которых мечтали раньше.
Глаза Морин наполнились слезами.
— Надеюсь, что так и будет. Но самое важное в деле Венджи Льюис…
Зазвонил телефон. Кэти взяла трубку. Это был Скотт.
— Рад, что ты на месте, Кэти. Можешь забежать на минутку?
— Конечно. — Кэти встала. — Скотт просит меня зайти. Поговорим позже, Морин. — Она порывисто обняла девушку.
Скотт стоял у окна и смотрел на улицу. Кэти была уверена в том, что он не видел зарешеченных окон окружной тюрьмы. Он повернулся, когда она вошла.
— У тебя сегодня разбирательство? Братья Одендал?
— Да. У нас хорошие шансы на успех.
— Сколько времени это займет?
— Большую часть дня, безусловно. У них есть свидетели, которые будут давать показания об их поведении, начиная с детского сада. Но мы их прижмем.
— Обычно тебе это удается, Кэти. Ты еще не слышала о докторе Салеме?
— О том докторе из Миннеаполиса, который звонил Ричарду? Нет, я ни с кем не говорила сегодня. Пошла прямо к себе в кабинет.
— Он выпал — или его вытолкнули — из окна в «Эссекс Хаус» вчера вечером, через несколько минут после того, как он зарегистрировался в отеле. Мы работаем над этим делом вместе с полицией Нью-Йорка. И, между прочим, вчера вечером из Миннеаполиса прибыло тело Венджи, но Льюиса в самолете не было.
Кэти уставилась на Скотта.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что он, возможно, сел в самолет, летевший в «Ла-Гуардиа». При этом он оказался бы в Нью-Йорке примерно в то самое время, когда Салем приехал в гостиницу. И если бы мы обнаружили, что его видели где-нибудь рядом с отелем, то, вероятно, сумели бы завершить это дело. Я не верю в самоубийство Льюис, я не верю в несчастный случай с Эдной Берне, я не верю, что Салем выпал из окна.
— Я не верю в то, что Крис Льюис убийца, — твердо сказала Кэти. — Где он сейчас, как ты думаешь?
Скотт пожал плечами:
— Наверное, прячется где-нибудь в Нью-Йорке. Полагаю, что когда мы поговорим с его подружкой, она приведет нас к нему, а она должна прилететь из Флориды сегодня вечером. Ты будешь на связи?
Кэти помялась:
— Мне придется уехать на эти выходные. Отменить не могу. Но, честно говоря, Скотт, я чувствую себя так паршиво, что не в состоянии даже думать нормально. Я разделаюсь с этим разбирательством… я хорошо подготовилась, но потом уеду.
Скотт внимательно посмотрел на нее.
— Я всю неделю говорил, что тебе не следует приходить. И сейчас ты еще бледнее, чем во вторник утром. Ладно, заканчивай с разбирательством и проваливай. На следующей неделе полно работы по этому делу. Мы все отложим до утра понедельника. Ты появишься?
— Конечно.
— Тебе надо пройти полное обследование.
— Я пойду к врачу на этих выходных.
— Хорошо.
Скотт посмотрел на стол: знак того, что встреча закончилась. Кэти вернулась к себе. Уже около девяти, ей пора в суд. Она мысленно повторила график приема таблеток, которые ей дал доктор Хайли. Она приняла одну прошлым вечером, одну в шесть утра. Сегодня ей положено принимать по таблетке каждые три часа. Лучше принять сейчас, до заседания. Кэти запила таблетку последним глотком кофе и, собирая досье, порезала палец о край страницы. Охнув от резкой боли, она достала бумажную салфетку из верхнего ящика стола, обмотала палец и торопливо вышла из комнаты.
Через полчаса, когда вместе со всеми присутствующими она встала при входе судьи, салфетка все еще была мокрой от крови.
48
Эдну Берне похоронили в пятницу утром после одиннадцатичасовой мессы в церкви Святого Франциска Ксаверия. Гана Крупшак и Гертруда Фитцджеральд последовали за гробом на близлежащее кладбище и, крепко держась за руки, смотрели, как Эдну опустили в могилу к родителям. Священник, отец Деркин, совершил последний обряд, окропил гроб святой водой и проводил их до машины Гертруды.
— Дамы, не выпьете со мной чашечку кофе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Или ее расстраивает навязчивая мысль о том, что Ричард встречается с другой?
Может, когда недуг оставит ее, она сумеет лучше все обдумать. Смутные мысли, словно москиты, роились в голове, садились, жалили, но улетали прежде, чем она успевала их поймать. Откуда это ощущение ускользающих нитей, незаданных вопросов или неправильно понятых знаков?
К понедельнику она почувствует себя лучше, сможет думать ясно.
Кэти устало приняла душ, почистила зубы, причесалась и легла в постель. Через минуту приподнялась на локте, дотянулась до сумки и достала пузырек доктора Хаили.
«Чуть не забыла принять», — подумала она, глотая таблетку и запивая водой из стакана на ночном столике. Выключив свет, она закрыла глаза.
44
Гертруда Фитцджеральд пустила холодную воду в ванной и открыла бутылочку с лекарством. Мигрень начинала отпускать. Если боль не перекинется на другую сторону головы, к утру все пройдет. Эта последняя таблетка должна помочь.
Что-то ее беспокоило… Что-то связанное со смертью Эдны. Это имело отношение к звонку миссис Демайо. Что за глупый вопрос — не называла ли Эдна доктора Фухито или доктора Хайли принцем Дезире. Полная чушь.
Хотя…
Эдна действительно говорила о принце Дезире. Это не имело отношения к докторам, но что-то такое было в последние недели две. Если бы только удалось вспомнить… Если бы миссис Демайо сразу спросила, упоминала ли Эдна когда-нибудь о принце, то она могла бы и вспомнить. Но теперь детали ускользали от нее.
Или она все придумала? Из-за того, что ей об этом сказали…
Когда перестанет болеть голова, она сумеет подумать. Как следует подумать. И, может быть, вспомнить.
Она проглотила таблетку и легла. Закрыла глаза. В ушах звучал голос Эдны: «А я сказала, что принц Дезире не…»
Дальше она вспомнить не могла.
45
В четыре утра Ричард бросил попытки уснуть, вылез из кровати и приготовил кофе. Он позвонил домой Скотту, чтобы рассказать о смерти Эммета Салема, и Скотт немедленно известил полицию Нью-Йорка о том, что его ведомство хочет принять участие в расследовании. Больше ничего сделать нельзя. Миссис Салем не было в Миннеаполисе. В телефонной службе доктора смогли дать только номер экстренного вызова для пациентов, но не знали, как связаться с медсестрой.
Ричард начал делать заметки.
1. Зачем доктор Салем позвонил в прокуратуру?
2. Зачем Венджи записалась к нему на прием?
3. Ребенок Беркли.
Ребенок Беркли — разгадка ко всему. Так ли чудесен «Вестлейкский центр материнства», как о нем говорят? Или он служит прикрытием частного усыновления для женщин, которые не могли зачать или выносить ребенка? Не для того ли их помещали в клинику за два месяца до предполагаемых родов, чтобы скрыть явное отсутствие беременности?
Усыновить ребенка трудно. Лиз Беркли открыто признала, что они с мужем пытались сделать это. Предположим, Эдгар Хайли сказал им: «У вас никогда не будет собственного ребенка. Я могу достать вам ребенка. Это будет стоить вам денег, полная конфиденциальность гарантируется».
Он голову дает на отсечение, что они бы согласились.
Но Венджи Льюис была беременна. Поэтому она не подходила под версию с приемным ребенком. Допустим, она отчаялась родить… но как, черт побери, она собиралась выдать младенца монголоидной расы за ребенка мужа? Есть ли вероятность того, что в одной из семей присутствует восточная кровь? Он никогда не думал об этом.
Дела о преступной халатности. Он должен выяснить, по каким причинам эти люди предъявляли Хайли обвинение. Эммет Салем был врачом Венджи. В его кабинете находится ее медицинская карта. Вот откуда следует начать.
Тело Венджи вернулось в самолете, в который не сел Крис Льюис. Сейчас оно в лаборатории. Утром он первым делом проверит то, что увидел при вскрытии. Он снова осмотрит тело. Что-то там было… Это показалось неважным в то время. Он отмахнулся от этого. Он был слишком занят плодом и ожогами от цианида.
Могла ли Венджи просто плеснуть в себя цианидом? Может, она страшно нервничала. Но на стакане было бы больше отпечатков. Она взяла его, наполнила. Нашлось бы что-то — конверт, ампула, — где она держала цианид.
Так быть не могло.
В половине шестого Ричард погасил свет. Он поставил будильник на семь и наконец заснул. Ему снилась Кэти. Она стояла за домом Эдны Берне, глядя в окно, и доктор Эдгар Хайли следил за ней.
46
Как и подобает бухгалтеру, Эдна педантично вела записи. Когда в пятницу утром следственная группа во главе с Филом Каннингемом и Чарли Наджентом нагрянула в ее квартиру, в старомодном комоде они обнаружили простое завещание:
Поскольку мой единственный кровный родственник ни разу не написал моим дорогим родителям и ни разу не поинтересовался их здоровьем, я решила оставить все имущество моим подругам, миссис Гертруде Фитцджеральд и миссис Гане Крупшак. Миссис Фитцджеральд должна получить кольцо с бриллиантом и все предметы обихода, которые она пожелает. Миссис Крупшак должна получить брошь, шубу из искусственного меха и оставшиеся предметы обихода. Я уладила все вопросы, касающиеся моих похорон, с учреждением, занимавшимся похоронами моих родителей. Мой страховой полис на 10 000 долларов, исключая расходы на похороны, передается дому престарелых, где мои родители получили прекрасный уход и где у меня до сих пор задолженность.
Группа методично снимала отпечатки пальцев, пылесосила в поисках волос и волокон, искала признаки вторжения. Мазок грязи на дне горшка с растением, стоящего на подоконнике, заставил Фила прищурить глаза и наморщить лоб. Он обошел здание, задумчиво соскреб в конверт образец замерзшей грязи и кончиками пальцев поднял окно спальни. Человек среднего роста легко мог переступить через подоконник.
— В принципе кто-то мог войти в окно и подкрасться к ней, — сказал он Чарли. — Но земля такая мерзлая, что, вероятно, мы никогда это не докажем.
Перед уходом они обошли всех соседей, спрашивая, не заметил ли кто-нибудь незнакомцев во вторник вечером.
Они не особенно надеялись на успех. Во вторник вечером было темно и холодно. Нестриженые кусты легко могли скрыть человека.
Но в последней квартире им неожиданно повезло. Одиннадцатилетний мальчик только что пришел на обед из школы и услышал вопрос, заданный его матери.
— Я объяснял какому-то человеку, в какой квартире живет мисс Берне, — сказал он. — Помнишь, мам, когда ты заставила меня вывести Порги перед сном, после «Счастливых дней»…
— Это было около половины десятого, — пояснила мать мальчика. — Ты не сказал, что с кем-то разговаривал, — укоризненно обратилась она к сыну.
Мальчик пожал плечами:
— Подумаешь! Кто-то остановился у обочины, когда я возвращался вдоль дома. Он спросил, не знаю ли я, в какой квартире живет мисс Берне. Я показал ему. Вот и все.
— Как он выглядел? — спросил Чарли. Мальчик нахмурился.
— Он был симпатичный. Короткие темные волосы, высокий, и у него была классная машина. «Корвет».
Чарли и Фил переглянулись.
— Крис Льюис, — уверенно сказал Чарли.
47
В пятницу утром Кэти приехала на работу к семи часам и начала в последний раз просматривать дело, которое вела. Ответчиками выступали братья семнадцати и восемнадцати лет, обвиняемые в вандализме — поджоге двенадцати классов в двух школах.
В восемь тридцать вошла Морин с дымящимся кофейником. Кэти подняла глаза.
— Я все сделаю, чтобы прижать этих двоих, — произнесла она. — Они делали это для смеху — для смеху. Когда видишь, как люди стараются, платят налоги, чтобы поддержать школы, в которых учатся их дети… Это мерзко, это хуже, чем преступление.
Морин взяла чашку Кэти и налила кофе.
— Одна школа находится в моем городке, туда ходят соседские дети. Десятилетний мальчик только что закончил проект для научного конкурса. Это что-то уникальное — отопительная установка на солнечных батареях. Бедный ребенок работал над ней много месяцев. Она сгорела. Ничего не осталось.
Кэти сделала пометку на полях вступительной речи.
— Это дает мне дополнительные преимущества. Спасибо.
— Кэти… — неуверенно начала Морин.
Кэти посмотрела во встревоженные зеленые глаза. — Да?
— Рита призналась, что рассказала тебе о… о ребенке.
— Да, рассказала. Мне ужасно жаль, Морин.
— Главное, что мне никак не удается с этим справиться. А теперь еще дело Венджи Льюис… все разговоры о нем… только напоминают об этом. Я пыталась забыть…
Кэти кивнула:
— Морин, когда умер Джон, я бы все отдала за то, чтобы у меня остался ребенок. В тот год я молилась, чтобы забеременеть, чтобы у меня осталось что-то от него. Когда я думаю о своих подругах, предпочитающих не заводить ребенка или делающих аборты с той же легкостью, что стрижку в парикмахерской, я удивляюсь тому, как устроена жизнь. Я только молю бога, чтобы когда-нибудь у меня появился собственный ребенок. У тебя он тоже, конечно, появится, и мы будем еще больше любить их, потому что не смогли родить тех, о которых мечтали раньше.
Глаза Морин наполнились слезами.
— Надеюсь, что так и будет. Но самое важное в деле Венджи Льюис…
Зазвонил телефон. Кэти взяла трубку. Это был Скотт.
— Рад, что ты на месте, Кэти. Можешь забежать на минутку?
— Конечно. — Кэти встала. — Скотт просит меня зайти. Поговорим позже, Морин. — Она порывисто обняла девушку.
Скотт стоял у окна и смотрел на улицу. Кэти была уверена в том, что он не видел зарешеченных окон окружной тюрьмы. Он повернулся, когда она вошла.
— У тебя сегодня разбирательство? Братья Одендал?
— Да. У нас хорошие шансы на успех.
— Сколько времени это займет?
— Большую часть дня, безусловно. У них есть свидетели, которые будут давать показания об их поведении, начиная с детского сада. Но мы их прижмем.
— Обычно тебе это удается, Кэти. Ты еще не слышала о докторе Салеме?
— О том докторе из Миннеаполиса, который звонил Ричарду? Нет, я ни с кем не говорила сегодня. Пошла прямо к себе в кабинет.
— Он выпал — или его вытолкнули — из окна в «Эссекс Хаус» вчера вечером, через несколько минут после того, как он зарегистрировался в отеле. Мы работаем над этим делом вместе с полицией Нью-Йорка. И, между прочим, вчера вечером из Миннеаполиса прибыло тело Венджи, но Льюиса в самолете не было.
Кэти уставилась на Скотта.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что он, возможно, сел в самолет, летевший в «Ла-Гуардиа». При этом он оказался бы в Нью-Йорке примерно в то самое время, когда Салем приехал в гостиницу. И если бы мы обнаружили, что его видели где-нибудь рядом с отелем, то, вероятно, сумели бы завершить это дело. Я не верю в самоубийство Льюис, я не верю в несчастный случай с Эдной Берне, я не верю, что Салем выпал из окна.
— Я не верю в то, что Крис Льюис убийца, — твердо сказала Кэти. — Где он сейчас, как ты думаешь?
Скотт пожал плечами:
— Наверное, прячется где-нибудь в Нью-Йорке. Полагаю, что когда мы поговорим с его подружкой, она приведет нас к нему, а она должна прилететь из Флориды сегодня вечером. Ты будешь на связи?
Кэти помялась:
— Мне придется уехать на эти выходные. Отменить не могу. Но, честно говоря, Скотт, я чувствую себя так паршиво, что не в состоянии даже думать нормально. Я разделаюсь с этим разбирательством… я хорошо подготовилась, но потом уеду.
Скотт внимательно посмотрел на нее.
— Я всю неделю говорил, что тебе не следует приходить. И сейчас ты еще бледнее, чем во вторник утром. Ладно, заканчивай с разбирательством и проваливай. На следующей неделе полно работы по этому делу. Мы все отложим до утра понедельника. Ты появишься?
— Конечно.
— Тебе надо пройти полное обследование.
— Я пойду к врачу на этих выходных.
— Хорошо.
Скотт посмотрел на стол: знак того, что встреча закончилась. Кэти вернулась к себе. Уже около девяти, ей пора в суд. Она мысленно повторила график приема таблеток, которые ей дал доктор Хайли. Она приняла одну прошлым вечером, одну в шесть утра. Сегодня ей положено принимать по таблетке каждые три часа. Лучше принять сейчас, до заседания. Кэти запила таблетку последним глотком кофе и, собирая досье, порезала палец о край страницы. Охнув от резкой боли, она достала бумажную салфетку из верхнего ящика стола, обмотала палец и торопливо вышла из комнаты.
Через полчаса, когда вместе со всеми присутствующими она встала при входе судьи, салфетка все еще была мокрой от крови.
48
Эдну Берне похоронили в пятницу утром после одиннадцатичасовой мессы в церкви Святого Франциска Ксаверия. Гана Крупшак и Гертруда Фитцджеральд последовали за гробом на близлежащее кладбище и, крепко держась за руки, смотрели, как Эдну опустили в могилу к родителям. Священник, отец Деркин, совершил последний обряд, окропил гроб святой водой и проводил их до машины Гертруды.
— Дамы, не выпьете со мной чашечку кофе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37