Такого острого и болезненного чувства вины Майкл не испытывал давно, возможно даже никогда. Отложил блокнот, сознавая, что вряд ли когда-нибудь к нему прикоснется. Если только для того, чтобы уничтожить или отдать. А до тех пор он спрячет его под шкафом.
Он гнал от себя мысль, что, в сущности, предал старого профессора. Хотя тот заранее, еще когда был жив, его простил. Майкл по-прежнему строил планы побега, но делал это больше для самоуспокоения. А параллельно он наводил справки о том, как устроиться на планете с максимальным комфортом. Он затруднялся сказать, что именно повлияло на него. Возможно, ему было скучно бежать одному. А скорей всего, он понял, что самовольное освобождение не даст ему того, к чему он стремился.
Майкл хотел вернуться в свой офис. Хотел считаться лучшим из лучших. Хотел, чтобы все стало по-прежнему, а тюрьму он вспоминал бы, как сон. Но побег позволит ему свободно перемещаться, не более того. Он всю жизнь будет прятаться и скрываться – и потому, что нарушил приговор суда, несправедливый, но законный, и потому, что обитать ему придется среди пиратов, разделяя их тяготы и промысел. К тому моменту, когда Майкла реабилитируют за преступление, которого он не совершал, он успеет наворовать на следующую бессрочную каторгу. А разбойничать он будет, потому что иначе не выжить. И такой сценарий ему не нравился.
Лучше он женится на шлюшке помоложе и посимпатичней, переберется в таун, заведет детей и личный садик. Хоть какой-то смысл жизни. А что? Миллиарды людей живут на провинциальных планетах именно так. От рождения до смерти носа не высовывают за пределы своих таунов, будто за забором сидят. И – ничего! Можно специальность какую-нибудь уважаемую получить. Джулиан не зря психологию зубрит и на Роберте практикуется. Вот женится, поселится в тауне и заведет клиентуру. А потом накопит бабла и отправит детей учиться куда-нибудь на Варта-Дварга, где полно колледжей. Нет. ну чем не рай?! Особенно на фоне бессрочной каторги в Нижней Палате.
Он не спал ночь. Пытался примириться с собой. Совесть требовала не обманывать ожидания старика. Рассудок твердил, что профессор мертв, ему уже не поможешь, а свою жизнь испортить – проще простого.
Утром Джулиан с подозрением покосился на осунувшуюся физиономию Майкла.
– Хреново мне, – признался Майкл.
– Это от безделья, – уверил его Джулиан. – Давай-ка завтра на работу. Зарплата смешная, но от скуки лекарство замечательное.
Да, зарплата была еще одним отличием Верхней Палаты от Нижней. За рабочие часы начислялись баки на карточки. Потратить можно в баре или в барахолке, которая приезжала раз в неделю, вместе с девочками из тауна. На этот же счет перечислялись и средства, присланные родными.
Работа была для дебилов, как ее охарактеризовал Роберт. Как правило, она сводилась к проверке документации мелких фирм, сотрудничавших с корпорацией PACT. Интересными считались те, что регистрировались в другом штате. Тогда к документации прилагался сборник законов, который можно было долго изучать. Майкл вкалывал с удовольствием, потому что видимость бурной деятельности отвлекала его от самоедства.
– Самое интересное – в тауне, – как бы невзначай проболтался Роберт – Там есть комплекс. Я тебе как спец скажу: он не хуже земного. Нас периодически туда возят. Тебя-то вряд ли пригласят, ты исследованиями не занимался, хотя – кто знает? Вот там мы отрываемся. Но чтоб там работать постоянно, нужно жить в тауне. А для этого уговорить девочку выйти за тебя замуж. Ты не думай, они не очень-то стремятся. Им за сучьи дни будь здоров платят, а замуж вышла – все, привет родным. Замужним сюда ходу нет, администрация отслеживает. А у нас зарплата грошовая, семья впроголодь жить будет. Это вот если она так в тебя влюбится, что согласится, – тогда да. Или если как Джулиан – с побочным заработком. Да, жаль, что тебя не повезут в таун.
С разговорами про комплекс в тауне Роберт подъезжал все чаще, пока Майкл не насторожился. Тоскующим голосом тот рассказывал о прелестях за забором, иногда намекал, что у лабораторного персонала немыслимые льготы. Заканчивал всегда притворным сожалением, что у Майкла нет подходящей специальности.
Майкл слушал, кивал. «Неплохой парень» Роберт был обычным подлецом. Впрочем, лгали, подличали и стучали все поголовно, кто-то больше, кто-то меньше. Джулиан, к примеру, закладывал товарищей формально, потому что иначе нельзя, вмиг отправят в Нижнюю. Ну, с Джулианом понятно, – три специальности позволяли ему уже сейчас неплохо устроиться в тауне, выслуживаться вроде бы без нужды. А Роберт явно висел на волоске. Особыми талантами он не блистал, на искреннюю любовь шлюхи рассчитывать не мог – не те данные. Самая настоящая посредственность.
Отчего-то свои карьерные надежды он связывал с Майклом. А тот, как ни старался, не мог отыскать в себе коммерческой тайны, пригодной для целей мелкого интригана.
Все выяснилось в сучий день. Первые два Майкл пропустил, потому что беспокоили раны, полученные в карцере. На третий записался, но не надеялся, что на заявку новенького кто-нибудь откликнется. «Ничего, – думал он, – мне в пополаме с кем-нибудь не в падло. В Нижней-то одна на десятерых была, и – ничего. Да еще и такие страхолюдинки приходили, что даже с голодухи без спецприемов не у всякого вставал».
Оказалось, удовлетворяют все заявки. И, во избежание споров, распределение «по местам» тоже происходило загодя. Все девочки знали, кого обслуживать. Кого-то заказал постоянный клиент, остальных по страждущим расписала администрация.
Обычно девочек встречали в гостиной. Специфический ритуал, позволявший создать видимость праздника. Майкл провозился в душевой, и стук в дверь застал его врасплох. А когда в комнату робко вошла «девица», он и вовсе потерял дар речи.
В Нижней трудились законченные шлюхи. Раскрашенные, потасканные, тощие и облезлые. Большинству под сорок. Его нынешняя «подружка» разменяла тридцатник, но на лице ни следа косметики, одета простенько и неброско. В руке она держала большую корзинку с крышкой.
И еще она была толстая. То есть откровенно толстая, с необъятным бюстом, еще более значительной кормой, со складками на животе и спине, которые не скрывала свободная одежда, и тройным подбородком. Рыжеватые волосы чистые, аккуратно собраны в пучок. Не противная, совсем не противная, хотя Майкл терпеть не мог толстух. Что-то в ней такое было… уютное.
– Привет, – сказала она.
Никакой развязности, и это Майклу тоже понравилось. Показал ей на кровать, сам уселся на стул.
– Меня зовут Мэри-Энн. Я тебе пива принесла, – сообщила девица, тьфу, какая девица? Женщина! Вполне себе зрелая баба. – Вот.
Она торопливо выкладывала на столик содержимое корзинки. Глазам Майкла предстали: два трехпинтовых пузыря пива, пластиковые стаканчики, за ними последовали баночки с рыбкой, котлетками, супчиком…
– Я вроде не просил, – удивился Майкл.
– А! Я знаю, что вы здесь любите, – усмехнулась Мэри-Энн. – А я тебе благодарна. Если б не ты, мне клиентов не хватило бы, пришлось бы или отказываться, или в Нижнюю идти. А там фу, уголовники одни, да еще и вдесятером на одну, это ж помереть можно! Потные, грязные, грубые… Не то что тут – мужчины образованные и деликатные. А еще я замуж хочу, – предупредила она с детской непосредственностью. – Я уже не молоденькая и не самая красивая, зато я хорошо готовлю. Если ты будешь меня постоянно заказывать, я всегда буду приносить тебе покушать.
– Замуж… И тебя не пугает брак с каторжником?
– А больше не за кого. В ста километрах отсюда – радиационный центр. Мужиков там полно, только они больные. Еще охрана, но они почти все с семьями приезжают. И что, век старой девой куковать? А здесь как бывает: многие прямо с первой встречи сходятся, и дальше только друг с другом, как жених с невестой. Потом и женятся.
– И долго ты мужа ищешь?
Мэри-Энн вздохнула:
– Долго. Мне не везет. Одного присмотрела, уже и в администрацию сообщили, а он возьми и помри. Другой тут был, старенький, но мне что? Главное – чтоб человек хороший был. Его в Нижнюю перевели. А я уж размечталась: выйду замуж, буду ему женой хорошей, бог даст, еще и наследничка рожу. Я же здоровая, совсем здоровая, я много детей родить могу, не то что некоторые тут… А теперь мужчин меньше стало, а у девчонок почти у всех постоянная клиентура. Я уж думала – все, без приработка останусь, потому что не пойду же я в Нижнюю! Да и бог бы с ними, с деньгами. Главное – где я мужа найду? Ты сначала есть будешь или в постель? Я чистая, мне готовиться не надо. Так что, как ты хочешь.
– Я бы… Знаешь, после еды я могу и уснуть. Давай-ка мы сначала в койку.
Она тут же скинула платье. Огромные груди отвисали до пупка, живот напоминал сегментированное тело гусеницы. Но отвращения Майкл снова не почувствовал. Толстушка его забавляла.
– Ты не смотри, что я толстая. Я зато веселая. А толстая – потому что покушать люблю и готовлю вкусно. Ну сам подумай: я же знаю, что у меня на столе объедение, как тут удержаться?!
– Да ничего, мне даже нравится.
– Майкл, только я… Ты не подумай, – она застеснялась. – Видишь ли, я, конечно, сделаю все, что ты скажешь, но я не очень-то хорошо умею всякие фокусы исполнять.
– Вот и зашибись, – сказал Майкл и залез на нее. …Через полчаса вспотевшая Мэри-Энн в его халате добежала в душевую, а Майкл развалился на кровати. Пожалуй, он понимал любителей толстых женщин. Конечно, это совсем не то, к чему он привык, но определенная прелесть есть. Главное, у него не осталось впечатления, что женщина с ним работала.
Замуж она хочет… Майкл был расчетлив. Мэри-Энн хорошая хозяйка, детородного возраста. И она ему по гроб жизни благодарна будет. Эта женщина не крикнет в запальчивости – мол, юность отдала каторжнику. Она вообще побоится на него голос повышать. Не так уж и плохо. А ему очень нужна прочная иллюзия нормальной жизни. Пусть ему предстоит закончить жизнь на богом забытой планетке, пусть. Но не в колонии! И Мэри-Энн, если рассматривать ее с такой точки зрения – не самый худший гарант его душевного равновесия.
– Ты говоришь, не везло тебе с замужеством, – сказал он вернувшейся Мэри-Энн. Женщина лучилась от удовольствия, и Майкл расправил плечи. – Мне тут один из наших жаловался, что жениться хочет, только никто его не любит.
– Роберт, что ли? Так за него ни одна дура не пойдет. Он же вот-вот в Нижнюю вылетит, это не мой старенький, который на принцип пошел, а так с него тут все пылинки сдували. Роберт никому не нужен. Он не заработает на жизнь. Это полбеды, многие тут, как я, привыкли экономить. Но ведь его переведут – и что тогда? На свидания только в роли сучки, вместе с ним еще девятерых привечай. А иначе никак. И разводиться с каторжниками администрация не разрешает. Вот и
живи – вроде замужем, а вроде и в девках. Кому это надо? Это такие, как Джулиан, нарасхват. Только он Хуану увидал – все. Повезло девчонке… Она впервые на работу вышла, и он ее сразу выбрал. С тех пор она только с ним.
– И чего они не поженятся? Не надо было бы ходить сюда.
– А деньги?! Ей же за свиданки платят. Они деньги копят. Вот Джулиан диплом психолога получит, тогда и в администрацию пойдут. А пока она за встречи с ним зарплату получает. Здесь все так делают. – Помолчала, подумала. – А Роберт – очень плохой человек. Он хочет жениться на красивой, умной, молодой и богатой. Да разве такая сюда пойдет? И еще он извращенец. Я бы не пошла за такого, уж лучше старой девой остаться. Говорят, он бесплоден, а я ребеночка хочу. Ты кушать будешь?
Готовила она божественно. Или Майклу только так показалось, после тюремной столовой? Верхнюю Палату кормили не в пример лучше Нижней, но все-таки безвкусно.
– Мясо соевое, – оправдывалась Мэри-Энн. – Зато картошечка гидропонная, пусть не земляная, но и не из баков! Я так считаю: лучше не есть эти якобы деликатесы, которые в баках непонятно из чего делаются. Лучше попроще, зато натуральное. Не так уж дорого получается, если умеючи. Вот мясо, например. Соя тутошняя, поэтому дешевая. А перчики и травки я дома выращиваю, они мало места занимают. Ты кушай, кушай, а то ты мужчина крупный, не наешься в вашей-то тошниловке.
«Да и хрен с ней, с соей, – думал Майкл, наворачивая за обе щеки. – Натуральное, все натуральное! Кто бы мог подумать – в заштатном притюремном тауне… С другой стороны, естественные продукты не все дорогие. Только те, которые не производятся на месте. Например, как сеять зерно в промышленных центрах, где сельского хозяйства нет, зачастую по той причине, что нет кислородной атмосферы? А тут и кислород, и вода, а климат – что климат? Теплицы построить можно. И даже рыба у Мэри-Энн вполне приличная. Совсем не выглядит, как местная…»
– Нет, наша, только не речная, какую вам дают. Прудовая. Я на окраине живу, далековато, зато у нас с соседями прудик есть. Мои родители хотели уехать отсюда, деньги копили. А билеты раз – и подорожали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49