— Заведи моего коня в сокровищницу. Это единственное место, где до него точно никто не доберется. Пусть лучше сдохнет от голода, если эта тварь нас перебьет. И принеси оттуда дедовский яд. — Барон повернулся обратно к своим серфам, а за его спиной воины засуетились, начиная выполнять его указания.
Добровольцев не набиралось и полутора десятков. Чуткое ухо барона уловило злобный шепот некоторых женщин, которые сыпали проклятия на голову не в меру расхрабрившихся мужей, и этот шепот стоил войску Тонена не меньше десятка мечей. Барон посмеялся про себя и заорал:
— Ну все, хватит телиться! Если ваши мозги расплавятся от столь сложных размышлений, новые я вам подарить не смогу, а без мозгов даже рыбу ловить будет трудновато. Все, кто хочет, оставайтесь, остальные немедленно вон отсюда в море!
Масса людей зашевелилась, выплюнула из себя с десяток человек и начала рассасываться, утекая ручейками через ворота замка, ведущие к морю. Кузнец, кто-то из ремесленников и семь рыбаков, потерявших сегодня свои семьи, посчитал про себя Тонен. Негусто.
— Оружие получите в башне, — обратился он к ним. — В ней мы и попытаемся пережить сегодняшнюю ночь. Благородный рыцарь Усмерт расскажет вам, что нужно делать, в наших южных сражениях ему не было равных по умению обороняться.
Деревенские жители пошли в сторону башни, барон увидел, как они подошли к его другу, тот дал им какие-то указания, а потом вместе с ними исчез в черном проеме дверей.
Тварь атаковала их далеко за полночь. Если она ожидала, что застанет людей врасплох, то жестоко просчиталась. Усмерт, обладавший нечеловеческим чутьем на подобного рода опасность, еще за полчаса начал будить всех, кто смог заснуть. Таких было, впрочем, совсем немного.
Сторожевая башня представляла собой полую каменную трубу, внутри которой была лишь десятиметровая лестница, ведущая вверх на площадку, где раньше находилась баллиста. Баллиста теперь грудой бревен лежала где-то на острове, а на этой площадке под ясным звездным небом стоял сборный отряд барона. Люк, в который упиралась внутренняя лестница, был придавлен камнями, поэтому их противник мог атаковать, лишь поднявшись по стенам. А на стенах стояли часовые, тщательно ловившие малейшее движение.
В четыре утра один из часовых, присматривавший за южной стеной башни, заорал:
— Оно здесь! Сюда смолу!
Кипевшее в котле черное месиво было сразу же подхвачено сильными руками, которые опрокинули его вдоль стены на ползущую по ней тварь. Та просто сместилась вбок, и вся смола пролетела мимо.
— Камни! — крикнул барон.
Воины начали кидать заготовленные заранее камни. Их попытки, увы, ни к чему не привели, так как тварь все время смещалась в сторону, и люди просто не поспевали за ней.
— Арбалеты!
Те, кто заведовал арбалетами, перегнулись вниз, прицелились… Они даже успели выстрелить, но сразу же один из арбалетчиков схватился за лицо, облепленное зеленой слизью, со сдавленным криком перевалился через ограду башни и свалился вниз.
— Черт, все в центр! — скомандовал барон. — Мы не успеваем за ней!
Люди бросились в центр, в некое шарообразное построение, которое сразу же прикрылось огромными боевыми щитами и ощетинилось копьями.
Тварь перелезла через стенку и встала на краю площадки, внимательно наблюдая за отрядом. По виду она ничем не отличалась от той, что убили воины барона днем, только была раза в два или даже три крупнее.
— Стреляйте! — Эту команду барон произнес почти шепотом.
Щиты раздвинулись, снова послышались сухие щелчки арбалетов. Паук резко бросился в сторону, и ни один болт не настиг свою цель. Щиты сомкнулись. Паук, чуть присев, выпустил в отряд струю зеленой слизи, которая заляпала сразу два щита и начала разъедать их с противным шипением. Но щиты уже летели в сторону, а их хозяевам из центра построения уже подавали точно такие же.
— Усмерт, ты гений обороны. — Голос барона разрезал вставшую над отрядом тишину.
Еще один плевок, еще два щита летят вперед, но снова это не сказывается на построении. Паук, казалось, задумался. Барон воспользовался этим:
— Арбалетчики! Берите чуть по сторонам, не стреляйте в саму тварь.
Щиты раздвинулись в очередной раз, теперь болты пошли веером. Одна все-таки задела тварь, на что отряд разразился громкими воплями. Болты были заблаговременно густо смазаны ядом.
В то же мгновение паук прыгнул на них, перемахнув частокол копий, и оказался в самом центре боевого построения. Отряд рассыпался. Челюсти твари жалили всех, кто попадался на пути, кто-то бросился на паука, почти достал, но получил копьем в живот от своего прежнего товарища. Завязались несколько схваток, ужаленные пауком люди бросались с леденящими душу криками на уцелевших воинов, а паук, пользуясь неразберихой, продолжал жалить.
— В люк! — заорал Усмерт, ногой сбрасывая камни с его крышки. — Там мы можем сдержать его!
Уцелевшие воины сгрудились вокруг него, копьями отбиваясь от своих бывших соратников. Паук на мгновение замер за их спинами, Тонену показалось, что он чуть шатается, и в надежде на действие фамильного яда барон, издав леденящий душу вопль, кинулся на него. Перед ним кто-то встал, клинок барона перерубил поднятый меч и державшую его руку, черная тень зигзагом метнулась перед ним, барон сделал нечеловеческий прыжок и в полете наотмашь ударил ее по спине. Как в масло, успел подумать он, и тут же копье вошло ему в спину и, разодрав весь живот, скинуло его с башни на крепостную стену и дальше, в расщелину, подобравшуюся к замку со стороны моря. Без своего хозяина воины, укушенные пауком, были быстро убиты Усмертом и оставшимися в живых защитниками замка. Потом они сбежали вниз, надеясь найти барона под замковой стеной. Но все их попытки найти его тело ничего не дали. Море запустило в это место одно из своих бесчисленных щупальцев, которое унесло тело хозяина замка, и теперь загадочно улыбалось им вслед своими равнодушными волнами.
Часть вторая
Глава 4
После трех дней непрерывных дождей в Космическом городке, расположенном в российской средней полосе, наконец установилась ясная солнечная погода. До начала учебного года оставалась лишь пара дней, и все студенты уже вернулись в город. Теперь они, обрадовавшись солнцу, высыпали на улицы, чем изрядно оживили городской пейзаж. Те из них, кто облюбовал для предпоследнего дня каникул проспект, ведущий к главному корпусу университета прикладной космонавтики, с любопытством разглядывали двух прохожих, которые направлялись в сторону этого славного учебного заведения. Особенно их внимание привлекал высокий, крепко сложенный мужчина с ярко-рыжей бородой. Он заметно прихрамывал и сильно опирался на трость. Во втором многие из них узнавали своего преподавателя ксенологии, и те, кто выбрал эту специализацию на следующий учебный год, старательно с ним здоровались. Александр машинально кивал им в ответ. Его спутник рассматривал молодежь более пристально, и Александр тихо радовался, что барона направили на восстановление сюда, в тихий космический городок, а не в один из центральных мегаполисов, как предлагал кто-то из столичных ксенологов. По крайней мере, рассуждал Александр, здесь нет нудистского движения, чьи представители, безусловно, весьма бы испортили образ Земли для средневекового аристократа.
— Александр, почему почти все женщины у вас одинаковы?
Как обухом по голове. Они только что прошли группу студенток, и пристальный взгляд барона вызвал у них характерные смешки. Теперь Александр сам оглянулся вслед девушкам. Зрелище было еще то… «Надеюсь, Алиска в их возрасте не будет ходить такой же раздетой», — невесело подумал он, прежде чем ответить барону:
— Ну, они не совсем одинаковые. Майки вроде разного цвета, да и волосы.
— Они одинаковые, Александр. Дело же не в цвете.
Александр пожал плечами.
— Мода, Тонен.
Брови барона непонимающе сошлись на переносице.
— Что такое мода? — спросил он вполне закономерно.
«Действительно, что такое мода? Узкие обтягивающие брюки, кофточки, Алискины бантики и туфли. Видеофоны причудливых форм. Модели на обложках журналов и в компьютерной рекламе». — Александр лихорадочно начал думать, как перевести эти образы в слова, причем в слова, доступные представителю феодальных времен.
— Мода? Это то, что принято носить. Ну, например, скажут, что сейчас модно носить кофты с прозрачной спиной, и все женщины бросаются покупать кофты с прозрачной спиной. Разве у вас нет моды?
Глаза барона стрельнули наверх, пока их хозяин вспоминал, как выглядели имперские красавицы в тот единственный раз, когда ему удалось посетить столицу…
— Естественно, женщины всегда стараются выглядеть красиво. Даже моя мать, даром что полвека уже прожила, почти все ее ровесницы уже поменяли место жительства на более тесное и сырое… Но для этого они пытаются отличаться друг от друга, а не быть одинаковыми. А кто у вас говорит, что нужно носить? И почему его слушаются?
— Насколько я знаю — а я не очень разбираюсь в моде, Тонен, — есть специальные люди, которые изобретают новые виды одежды. Потом они публикуются в журналах, их показывают по телевизору… магазины начинают продавать эти вещи, и все их покупают.
— И все начинают ходить одинаковыми?
Теперь остановился сам Александр, правда, лишь на мгновение. Ироничный тон барона и его непонимание простых в общем-то вещей вдруг стали его раздражать, и он дал себе приказ успокоиться.
— Поймите, барон, наверняка у вас это точно так же. При дворе вашего императора есть первая красавица?
— Когда я был в столице, леди Ирр была ею, — ответил ему, не задумываясь, барон. Его глаза подернулись мечтательной пленкой.
— Отлично. — Голос Александра вернул его на землю. — Если завтра леди Ирр придет в шляпе с пером какой-нибудь необычной птицы и все ваши рыцари начнут делать ей комплименты, что произойдет на следующий день?
Барон задумался.
— Насколько я помню наших имперских красавиц, ни одна женщина из принципа не наденет шляпу на следующий день, хоть с пером, хоть без, — наконец ответил он. — Пока рыцари снова не начнут обращать на них внимание. Кстати, это очень хороший способ проверить, насколько рыцарь благороден. Если у него и отец, и дед, и прадед были благородными, то он будет смотреть даме в душу и не будет обращать внимание на то, что надето у нее на голове. Это удел тех выскочек, которые не знают, как закрепиться при дворе, и готовы использовать для этого даже дамскую юбку. Та же леди Ирр запомнит всех, кто будет выплясывать вокруг ее шляпки, и вычеркнет их из записной книжки своей памяти.
Александр искренне удивился:
— Невероятно. Боюсь, вы плохо знаете своих женщин, но если это правда — то… хм… интересно… Наши женщины в такой же ситуации стали бы соревноваться в удивительном конкурсе «у кого больше перьев на голове».
— Это удел серфов, — презрительно ответил барон. Александр смолчал. Он видел опасность: впереди виднелся еще один рекламный щит — к счастью, последний перед входом в университет. Барон не пропустил ни одну рекламу, по десять минут разглядывал все плакаты, встретившиеся им по пути, а потом мучил Александра вопросами. Александр взмолился, чтобы барон хотя бы на этот не обратил внимание. Молился он плохо, так как барон в очередной раз задрал голову вверх.
— «КРИСТАЛЬНЫЙ ДАР. ЛИМОНАДЫ И ВОДЫ ОТ САМОЙ ПРИРОДЫ», — прочитал вслух барон и оглянулся на спутника. Тот с неохотой повернулся к нему.
— Да, Тонен? Что вас так удивило?
— Зачем эта реклама?
— Чтобы люди покупали эти напитки. — Напряженный поиск аналогии. — Это как на ваших базарах, если два человека торгуют одинаковыми финиками, то покупать будут у того, кто кричит громче.
— Покупать будут у того, — возразил снова барон, — у кого финики вкуснее. Если у второго они пресные и подгнившие, то пусть он хоть голос себе сорвет, никто к нему и не подойдет.
— А если у них финики одинаковые? — задал Александр каверзный вопрос.
— Ну, тогда… — Барон задумался. — Серф действительно побежит к тому, кто кричит громче.
Александр вспыхнул, снял очки и остановился:
— Тонен! Вы зациклились! Нельзя делить все на серфов и благородных! Здесь этого нет! Люди все равны, люди все одинаково благородны, хоть здесь, хоть у вас на планете!
Барон недоверчиво уставился на своего спутника. Александр всегда был таким спокойным, и эта вспышка изрядно удивила Тонена.
— Вы мне это говорили уже много раз, но такого ведь просто не может быть. Идея неравенства заложена самим миром! Ведь не зря кто-то рождается рабом, а кто-то — господином.
— Такое может быть и есть! Все люди рождаются одинаковыми. Возьмите младенца, родившегося в семье короля, и такого же ребенка из семьи самого бедного крестьянина в вашей деревне, поменяйте их местами. Тот, который будет расти в семье короля, вырастет королем! А ведь он по крови — такой же крестьянин, как и его родители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Добровольцев не набиралось и полутора десятков. Чуткое ухо барона уловило злобный шепот некоторых женщин, которые сыпали проклятия на голову не в меру расхрабрившихся мужей, и этот шепот стоил войску Тонена не меньше десятка мечей. Барон посмеялся про себя и заорал:
— Ну все, хватит телиться! Если ваши мозги расплавятся от столь сложных размышлений, новые я вам подарить не смогу, а без мозгов даже рыбу ловить будет трудновато. Все, кто хочет, оставайтесь, остальные немедленно вон отсюда в море!
Масса людей зашевелилась, выплюнула из себя с десяток человек и начала рассасываться, утекая ручейками через ворота замка, ведущие к морю. Кузнец, кто-то из ремесленников и семь рыбаков, потерявших сегодня свои семьи, посчитал про себя Тонен. Негусто.
— Оружие получите в башне, — обратился он к ним. — В ней мы и попытаемся пережить сегодняшнюю ночь. Благородный рыцарь Усмерт расскажет вам, что нужно делать, в наших южных сражениях ему не было равных по умению обороняться.
Деревенские жители пошли в сторону башни, барон увидел, как они подошли к его другу, тот дал им какие-то указания, а потом вместе с ними исчез в черном проеме дверей.
Тварь атаковала их далеко за полночь. Если она ожидала, что застанет людей врасплох, то жестоко просчиталась. Усмерт, обладавший нечеловеческим чутьем на подобного рода опасность, еще за полчаса начал будить всех, кто смог заснуть. Таких было, впрочем, совсем немного.
Сторожевая башня представляла собой полую каменную трубу, внутри которой была лишь десятиметровая лестница, ведущая вверх на площадку, где раньше находилась баллиста. Баллиста теперь грудой бревен лежала где-то на острове, а на этой площадке под ясным звездным небом стоял сборный отряд барона. Люк, в который упиралась внутренняя лестница, был придавлен камнями, поэтому их противник мог атаковать, лишь поднявшись по стенам. А на стенах стояли часовые, тщательно ловившие малейшее движение.
В четыре утра один из часовых, присматривавший за южной стеной башни, заорал:
— Оно здесь! Сюда смолу!
Кипевшее в котле черное месиво было сразу же подхвачено сильными руками, которые опрокинули его вдоль стены на ползущую по ней тварь. Та просто сместилась вбок, и вся смола пролетела мимо.
— Камни! — крикнул барон.
Воины начали кидать заготовленные заранее камни. Их попытки, увы, ни к чему не привели, так как тварь все время смещалась в сторону, и люди просто не поспевали за ней.
— Арбалеты!
Те, кто заведовал арбалетами, перегнулись вниз, прицелились… Они даже успели выстрелить, но сразу же один из арбалетчиков схватился за лицо, облепленное зеленой слизью, со сдавленным криком перевалился через ограду башни и свалился вниз.
— Черт, все в центр! — скомандовал барон. — Мы не успеваем за ней!
Люди бросились в центр, в некое шарообразное построение, которое сразу же прикрылось огромными боевыми щитами и ощетинилось копьями.
Тварь перелезла через стенку и встала на краю площадки, внимательно наблюдая за отрядом. По виду она ничем не отличалась от той, что убили воины барона днем, только была раза в два или даже три крупнее.
— Стреляйте! — Эту команду барон произнес почти шепотом.
Щиты раздвинулись, снова послышались сухие щелчки арбалетов. Паук резко бросился в сторону, и ни один болт не настиг свою цель. Щиты сомкнулись. Паук, чуть присев, выпустил в отряд струю зеленой слизи, которая заляпала сразу два щита и начала разъедать их с противным шипением. Но щиты уже летели в сторону, а их хозяевам из центра построения уже подавали точно такие же.
— Усмерт, ты гений обороны. — Голос барона разрезал вставшую над отрядом тишину.
Еще один плевок, еще два щита летят вперед, но снова это не сказывается на построении. Паук, казалось, задумался. Барон воспользовался этим:
— Арбалетчики! Берите чуть по сторонам, не стреляйте в саму тварь.
Щиты раздвинулись в очередной раз, теперь болты пошли веером. Одна все-таки задела тварь, на что отряд разразился громкими воплями. Болты были заблаговременно густо смазаны ядом.
В то же мгновение паук прыгнул на них, перемахнув частокол копий, и оказался в самом центре боевого построения. Отряд рассыпался. Челюсти твари жалили всех, кто попадался на пути, кто-то бросился на паука, почти достал, но получил копьем в живот от своего прежнего товарища. Завязались несколько схваток, ужаленные пауком люди бросались с леденящими душу криками на уцелевших воинов, а паук, пользуясь неразберихой, продолжал жалить.
— В люк! — заорал Усмерт, ногой сбрасывая камни с его крышки. — Там мы можем сдержать его!
Уцелевшие воины сгрудились вокруг него, копьями отбиваясь от своих бывших соратников. Паук на мгновение замер за их спинами, Тонену показалось, что он чуть шатается, и в надежде на действие фамильного яда барон, издав леденящий душу вопль, кинулся на него. Перед ним кто-то встал, клинок барона перерубил поднятый меч и державшую его руку, черная тень зигзагом метнулась перед ним, барон сделал нечеловеческий прыжок и в полете наотмашь ударил ее по спине. Как в масло, успел подумать он, и тут же копье вошло ему в спину и, разодрав весь живот, скинуло его с башни на крепостную стену и дальше, в расщелину, подобравшуюся к замку со стороны моря. Без своего хозяина воины, укушенные пауком, были быстро убиты Усмертом и оставшимися в живых защитниками замка. Потом они сбежали вниз, надеясь найти барона под замковой стеной. Но все их попытки найти его тело ничего не дали. Море запустило в это место одно из своих бесчисленных щупальцев, которое унесло тело хозяина замка, и теперь загадочно улыбалось им вслед своими равнодушными волнами.
Часть вторая
Глава 4
После трех дней непрерывных дождей в Космическом городке, расположенном в российской средней полосе, наконец установилась ясная солнечная погода. До начала учебного года оставалась лишь пара дней, и все студенты уже вернулись в город. Теперь они, обрадовавшись солнцу, высыпали на улицы, чем изрядно оживили городской пейзаж. Те из них, кто облюбовал для предпоследнего дня каникул проспект, ведущий к главному корпусу университета прикладной космонавтики, с любопытством разглядывали двух прохожих, которые направлялись в сторону этого славного учебного заведения. Особенно их внимание привлекал высокий, крепко сложенный мужчина с ярко-рыжей бородой. Он заметно прихрамывал и сильно опирался на трость. Во втором многие из них узнавали своего преподавателя ксенологии, и те, кто выбрал эту специализацию на следующий учебный год, старательно с ним здоровались. Александр машинально кивал им в ответ. Его спутник рассматривал молодежь более пристально, и Александр тихо радовался, что барона направили на восстановление сюда, в тихий космический городок, а не в один из центральных мегаполисов, как предлагал кто-то из столичных ксенологов. По крайней мере, рассуждал Александр, здесь нет нудистского движения, чьи представители, безусловно, весьма бы испортили образ Земли для средневекового аристократа.
— Александр, почему почти все женщины у вас одинаковы?
Как обухом по голове. Они только что прошли группу студенток, и пристальный взгляд барона вызвал у них характерные смешки. Теперь Александр сам оглянулся вслед девушкам. Зрелище было еще то… «Надеюсь, Алиска в их возрасте не будет ходить такой же раздетой», — невесело подумал он, прежде чем ответить барону:
— Ну, они не совсем одинаковые. Майки вроде разного цвета, да и волосы.
— Они одинаковые, Александр. Дело же не в цвете.
Александр пожал плечами.
— Мода, Тонен.
Брови барона непонимающе сошлись на переносице.
— Что такое мода? — спросил он вполне закономерно.
«Действительно, что такое мода? Узкие обтягивающие брюки, кофточки, Алискины бантики и туфли. Видеофоны причудливых форм. Модели на обложках журналов и в компьютерной рекламе». — Александр лихорадочно начал думать, как перевести эти образы в слова, причем в слова, доступные представителю феодальных времен.
— Мода? Это то, что принято носить. Ну, например, скажут, что сейчас модно носить кофты с прозрачной спиной, и все женщины бросаются покупать кофты с прозрачной спиной. Разве у вас нет моды?
Глаза барона стрельнули наверх, пока их хозяин вспоминал, как выглядели имперские красавицы в тот единственный раз, когда ему удалось посетить столицу…
— Естественно, женщины всегда стараются выглядеть красиво. Даже моя мать, даром что полвека уже прожила, почти все ее ровесницы уже поменяли место жительства на более тесное и сырое… Но для этого они пытаются отличаться друг от друга, а не быть одинаковыми. А кто у вас говорит, что нужно носить? И почему его слушаются?
— Насколько я знаю — а я не очень разбираюсь в моде, Тонен, — есть специальные люди, которые изобретают новые виды одежды. Потом они публикуются в журналах, их показывают по телевизору… магазины начинают продавать эти вещи, и все их покупают.
— И все начинают ходить одинаковыми?
Теперь остановился сам Александр, правда, лишь на мгновение. Ироничный тон барона и его непонимание простых в общем-то вещей вдруг стали его раздражать, и он дал себе приказ успокоиться.
— Поймите, барон, наверняка у вас это точно так же. При дворе вашего императора есть первая красавица?
— Когда я был в столице, леди Ирр была ею, — ответил ему, не задумываясь, барон. Его глаза подернулись мечтательной пленкой.
— Отлично. — Голос Александра вернул его на землю. — Если завтра леди Ирр придет в шляпе с пером какой-нибудь необычной птицы и все ваши рыцари начнут делать ей комплименты, что произойдет на следующий день?
Барон задумался.
— Насколько я помню наших имперских красавиц, ни одна женщина из принципа не наденет шляпу на следующий день, хоть с пером, хоть без, — наконец ответил он. — Пока рыцари снова не начнут обращать на них внимание. Кстати, это очень хороший способ проверить, насколько рыцарь благороден. Если у него и отец, и дед, и прадед были благородными, то он будет смотреть даме в душу и не будет обращать внимание на то, что надето у нее на голове. Это удел тех выскочек, которые не знают, как закрепиться при дворе, и готовы использовать для этого даже дамскую юбку. Та же леди Ирр запомнит всех, кто будет выплясывать вокруг ее шляпки, и вычеркнет их из записной книжки своей памяти.
Александр искренне удивился:
— Невероятно. Боюсь, вы плохо знаете своих женщин, но если это правда — то… хм… интересно… Наши женщины в такой же ситуации стали бы соревноваться в удивительном конкурсе «у кого больше перьев на голове».
— Это удел серфов, — презрительно ответил барон. Александр смолчал. Он видел опасность: впереди виднелся еще один рекламный щит — к счастью, последний перед входом в университет. Барон не пропустил ни одну рекламу, по десять минут разглядывал все плакаты, встретившиеся им по пути, а потом мучил Александра вопросами. Александр взмолился, чтобы барон хотя бы на этот не обратил внимание. Молился он плохо, так как барон в очередной раз задрал голову вверх.
— «КРИСТАЛЬНЫЙ ДАР. ЛИМОНАДЫ И ВОДЫ ОТ САМОЙ ПРИРОДЫ», — прочитал вслух барон и оглянулся на спутника. Тот с неохотой повернулся к нему.
— Да, Тонен? Что вас так удивило?
— Зачем эта реклама?
— Чтобы люди покупали эти напитки. — Напряженный поиск аналогии. — Это как на ваших базарах, если два человека торгуют одинаковыми финиками, то покупать будут у того, кто кричит громче.
— Покупать будут у того, — возразил снова барон, — у кого финики вкуснее. Если у второго они пресные и подгнившие, то пусть он хоть голос себе сорвет, никто к нему и не подойдет.
— А если у них финики одинаковые? — задал Александр каверзный вопрос.
— Ну, тогда… — Барон задумался. — Серф действительно побежит к тому, кто кричит громче.
Александр вспыхнул, снял очки и остановился:
— Тонен! Вы зациклились! Нельзя делить все на серфов и благородных! Здесь этого нет! Люди все равны, люди все одинаково благородны, хоть здесь, хоть у вас на планете!
Барон недоверчиво уставился на своего спутника. Александр всегда был таким спокойным, и эта вспышка изрядно удивила Тонена.
— Вы мне это говорили уже много раз, но такого ведь просто не может быть. Идея неравенства заложена самим миром! Ведь не зря кто-то рождается рабом, а кто-то — господином.
— Такое может быть и есть! Все люди рождаются одинаковыми. Возьмите младенца, родившегося в семье короля, и такого же ребенка из семьи самого бедного крестьянина в вашей деревне, поменяйте их местами. Тот, который будет расти в семье короля, вырастет королем! А ведь он по крови — такой же крестьянин, как и его родители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36