Свободны!
Она вся взмокла, посмотрела в зеркальце на крыле, но не увидела охранника, он вернулся в свою будку. Главная дорога, уводящая прочь отсюда, и не видно ни одного автомобиля. Она почувствовала, как автомобиль набирает скорость, может быть, ее муж также почувствовал душевный подъем.
Через несколько миль дорога сузилась, запетляла по живописным горам: крутой подъем, затем снова спуск. Вместо живых изгородей — каменные стены. Рут почувствовала беспокойство, потому что сквозь живую изгородь машина может проехать, а если вместо нее крепкая каменная стена, надежды никакой.
Гвину пришлось резко свернуть в сторону, чтобы не столкнуться с идущим навстречу фургоном. Водитель посветил фарами, по грозил им кулаком.
— Гвин, мне кажется, тебе надо бы сбавить чуть-чуть скорость, — Боже, сколько раз она произносила эту фразу за все эти годы!
Ответ был всегда один и тот же:
— Я знаю, что делаю.
Она закрыла глаза, она бы хотела заснуть; она завидовала пассажирам, которым удавалось дремать во время поездки.
Макинллет. Рут не могла поверить, что они уже здесь, ведь, кажется, не прошло и полчаса с тех пор, как они выехали из «Рая», а до этого места верных 60 миль. Она посмотрела на башенные часы на главной улице: 8. 20. Гвин резко свернул влево, она опять ударилась о дверцу, но на этот раз промолчала.
Снова прямая дорога. Она украдкой взглянула на спидометр, сжала губы; 85 миль в час, а он все прибавляет скорость. Гвин дал сигнал, заставив свернуть в сторону пару велосипедистов.
Рут опять затошнило, на этот раз очень сильно.
— Может быть, остановимся и выпьем кофе? — предложила, нет, попросила она. Только остановись и дай мне постоять минуты две на твердой земле. А иначе я испачкаю тебе всю машину, Гвин.
— Поедем без остановок, — он опять катил почти посередине дороги. — Прямиком домой, к ленчу успеем.
Вдруг Гвина пронзила ужасная мысль. Те парни в серой форме, это какая-то особая полиция. Полиция Управления налоговых сборов, тайная полиция, называй, как хочешь. Все совпадает, ему надо было вчера это понять, когда они его схватили. Они за ним следят; он нервно посмотрел в боковое зеркальце. Красная машина в ста метрах от них, похожа на «Датсун», пытается догнать его, не отстает. Подошла вровень. Он посмотрел на спидометр. 85 миль в час. Он прибавил скорость.
— Гвин!
— Заткнись, слышишь?
— Меня, кажется, сейчас вырвет.
Так тебе и надо за твое гулянье на стороне. Этот «Датсун» прямо-таки прилип к ним; мне бы прямую дорогу, он меня тут же из виду потеряет. Но они могут ждать дома, может быть, уже дом обыскали, нашли то, что надо, что бы это ни было. Нет, не поймать им его, все денежки на счету одного испанского банка.
Рут прижала ладонь ко рту; он намеренно не обращал на нее внимания. Пусть себе вытошнит ее, если охота, потом сама же и вымоет машину, когда приедем. О черт!
«Вольво» выехал из левостороннего поворота на участок прямой дороги, метров двести, не больше, но там стоял новый знак, предупреждающий о второстепенных дорогах на протяжении четверти мили.
Гвин увидел, как впереди замаячил трактор, прицеп которого был полон вальков сена; трактор занимал две трети проезжей части дороги. Сонный водитель совершенно не сознавал, что за ним кто-то едет, ему было все равно. Если там кто-то есть, придется подождать.
— Падла!
— Гвин! — Рут отняла ладонь ото рта, сжала губы. Она извивалась на. сидении, закрыв глаза. Нет, ты не можешь идти на обгон здесь, ты же не видишь! Там впереди поворот, там может быть машина!
«Вольво» легко набрал скорость, стрелка добралась до 90 миль в час. Гвин почувствовал, как колеса на другой стороне подскакивали на узком травяном крае, каменная стена почти задела кузов автомобиля. Он проехал мимо прицепа, поравнялся с трактором, и этот олух даже не заметил их! Подвинься, подонок!
— Гвин! — на этот раз за криком Рут последовала струя рвоты, она попала в лобовое стекло. Рут вся скорчилась, облевала его, в отчаянии пытается вырваться из машины, увидев приближающийся грузовик. Это был грузовик с прицепом, вывернувший на дорогу, словно красный дракон с извивающимся хвостом: жадная пасть открыта, приближается к жертве. Завизжали шины, воздух наполнился вонью резины, хвост резко повернулся, дракон сложился вдвое.
Гвин Мейс попытался инстинктивно спрятать голову, ощутил на губах рвоту жены, почувствовал, как обжигающая боль резанула глаза. Ему показалось, что «Вольво» отделился от крыши, пошел куда-то вниз, словно листы металла проходящие через прокатный стан. Летело битое стекло, его осколки размельчались в порошок, когда машина вошла под переднюю часть грузовика.
Каким-то чудом Рут была еще жива. Вне себя от ужаса, она поняла, что попала в стальной гроб, металл плотно сжимал ее, его острые края врезались в ее тело. Полутьма, она задыхалась от вони горящей резины и рвоты, но была слишком потрясена, чтобы кричать. Мир тишины, все остановилось, она даже не могла вспомнить, где она находится.
Да, что-то такое со снегом, а где же Эвансы? Они должны где-то здесь быть. Она хотела рассказать им, сообщить, что беременна. В ее положении не очень-то полезно здесь находиться, какая-то стена давит ей на живот, это может нанести вред ребенку. Если бы у нее достало сил крикнуть им.
Они, должно быть, спрятались где-то на ночь, нашли убежище. Здесь так тепло, но совсем нельзя двигаться. У нее заболели ноги, наверно, она их согнула, они все мокрые и липкие к тому же.
Она напряглась и смогла повернуть голову. Слава Богу, кто-то здесь все же есть, лежит совсем рядом, их разделяет только этот неровный металл. Если ей удастся вытянуть шею, она сможет посмотреть через верх. Мистер Эванс, конечно, помог бы ей устроиться поудобнее, особенно если бы он узнал, что она ждет ребенка.
Ее глаза были на уровне этого изогнутого верха металлической перегородки, еще чуть-чуть, и она сможет заглянуть на другую сторону. Шея ее болела, но она не обращала внимания на боль. Так темно, наверно, сейчас ночь.
Рука вывернута, как будто человек спит, неуклюже откинувшись назад. Эта рубашка в горошек, она бы везде ее узнала, даже если ее рукава и разорваны в клочья. Гвин! Значит, он все же пошел с ними, не бросил ее! Они помирились, все будет хорошо. Они будут вместе, если бы они только могли отыскать Сару, тогда бы жизнь стала просто чудесной.
Она вгляделась, напрягая глаза, в полутьму, стараясь увидеть лицо мужа, чтобы убедиться, что это действительно он. Плечи его неестественно горбатились, были сплющены; ему, должно быть, действительно неудобно так спать, это уж точно.
Взгляд ее скользнул выше, отыскал шею. Ну вот, опять он порезался во время бритья, он всегда это делал. Слишком спешит, в этом его беда. Торопится на работу, как будто живет последнюю минуту. Он лежит там сейчас с широко раскрытым ртом и храпит. Если бы только она могла дотянуться до него рукой, разбудить и убедиться, что это действительно он. Она попыталась позвать его, но у нее получился лишь шепот, и он его не услышал.
Рут попыталась сообразить, где же находится его лицо по отношению к этим приплюснутым плечам. Но лица не было. У него не было головы!
Не сразу, гораздо позднее, она начала истерически кричать.
Глава 22
Джефф Биби решил отправиться на пляж, а не в закрытый бассейн — было бы грешно провести остаток дня под крышей в такую редкую для Англии погоду. Он намеревался спуститься на берег на фуникулере, но когда увидел очередь, протянувшуюся от места посадки до детской площадки, то решил отправиться пешком. Торопиться было некуда, основной задачей было убить время.
Пляж был полон народу; когда кончится отлив, места станет побольше. Сейчас же все сгрудились на гальке сразу под платформой железной дороги. Отдыхающие расстелили пляжные полотенца и одеяла, чтобы было удобнее лежать на камнях.
Он с облегчением стащил жаркие джинсы, остался в голубых плавках. Попозже можно будет пойти искупаться; говорят, для сердца вредно плавать сразу после еды.
Он пожалел, что не захватил полотенце, без него сидеть на гальке чертовски неудобно. Он приметил большой гладкий камень точно на линии прилива, уселся на него. Камень был теплый, и он решил остаться здесь на некоторое время. Он лег, закрыл глаза, снова потянулось время. Он услышал шум приближавшегося поезда, гудок его раздавался на поворотах в дюнах. Поезд замедлил ход, подошел к платформе. Крики и писк вновь прибывших отдыхающих; в детский бассейн, и так уже переполненный, плюхнулись приехавшие на поезде дети. Поезд опять отошел; Джефф подумал, как, должно быть, машинистам осточертело водить поезд туда и обратно по одному маршруту, видя один и тот же пейзаж.
Еще какой-то звук, незнакомый, что-то вроде отдаленного писка или стона. Он открыл глаза и увидел что-то похожее на флотилию воздушных шаров. Вагончики фуникулера двигались рывками, пассажиры указывали пальцами на все, что вызывало их интерес. Они были высоко над лагерем и окружающей его местностью, и это вызывало приятное возбуждение, пока чувство новизны не исчезало. Может быть, он вернется в лагерь на фуникулере, если не надо будет слишком долго торчать в очереди. Он посмотрит. Потом решит. Джефф снова закрыл глаза; если удастся заснуть, время пролетит быстрее.
И тогда раздался крик, пронзительный вопль пронесся вдоль линии берега, подхваченный остальными, словно заранее запланированный хор, все набирая силу, как плотина, которую внезапно прорвало. Шум бегущих босых ног по прыгающей гальке, камешки разлетаются во все стороны. Паническое массовое бегство к морю, родители тянут за собой детей или тащат их на руках, толкая других, отчаянно желая спасти себя. Ругаются, кто-то падает, на него наступают. А на фоне всего этого раздается скрежет и треск ломающегося металла.
Джефф Биби вскочил на ноги, замер в ужасе от того, что увидел. Мимо него неслись толпы, люди побросали полотенца и одежду на гальке, там же валялись детские пляжные игрушки, выглядевшие зловеще. Человеческие лемминги, на лицах застыл слепой ужас, они все кричат.
Он посмотрел наверх, увидел и все понял. О Господи! Один из вагончиков фуникулера повис на проволоке, потому что сломалось одно из держащих его креплений. Вагончик качался и поворачивался; следующий вагончик несся к нему, набирая скорость, по наклонному, основному канату. Их столкновение в воздухе было неизбежным. В приближающемся вагончике не было видно пассажиров, они или выпрыгнули из него, или в страхе улеглись на пол. Эта единственная проволока вряд ли выдержит нагрузку, она уже начала рваться.
Джефф остался стоять на месте, он был в метрах ста, ему не угрожала опасность, не было смысла присоединяться к охваченной паникой толпе. Он в оцепенении смотрел наверх, не в силах отвести глаза, подсознательно подсчитывая, когда произойдет столкновение.
Создавалось впечатление, как будто вся эта эксцентричная сцена разыгрывается в замедленном темпе, что это какое-то безумное воздушное шоу, рассчитанное на зрителей. Из вагончика с поврежденной опорой свисали два парня, они отчаянно двигали ногами, приговоренные к смерти: их виселица вот-вот сбросит их вниз на острые скалы.
Внезапная тишина, минута зловещего молчания. Толпа внизу, пассажиры наверху, все затихли, будто смирились с неизбежным. Даже приближающийся вагончик замедлил ход, отдавая дань последнего уважения. Но вот раздался скрежет и скрип металла, он рвался и сгибался. Какая-то масса неузнаваемого бесполезного лома оторвалась от своих креплений, тела полетели вниз, их кружило и швыряло в этой жуткой попытке человечества овладеть недоступным искусством полета; неуклюжие бескрылые птицы, дергающие руками и ногами.
Сначала упали два пассажира из первого вагончика вместе с градом обломков. Вагончики бешено вертелись — сначала в одну сторону, потом в другую; они выбросили кричащих пассажиров, потом канат порвался, и вагончики полетели на землю.
Четверо парашютистов, бьющихся в конвульсии, человеческая лавина; двое упали на вершину скалы и сразу же превратились в кровавое месиво. Они покатились по скользкой скале, упали вниз. Двое других пролетели на метр от скалы и ударились о берег. От этого удара разлетелась галька, камешки запрыгали во все стороны.
И тогда только возобновились крики. Родители пытались закрыть детям глаза, кого-то стошнило.
Каким-то чудом следующие вагончики остановились, видимо, сработало безопасное устройство на замках каната, предусмотренное для подобных случаев. Пассажиры высунулись из вагончиков, пытаясь рассмотреть, что же случилось, кто-то уже кричал о помощи. Но ни один человек внизу не двинулся с места, испугавшись, ожидая, когда другие наберутся смелости и подойдут к упавшим; нет смысла, они все мертвы, это не наше дело, от нас все равно нет никакого толку. Все стояли в стороне.
Джефф соскользнул с камня, почувствовал, как дрожат у него ноги. Его мутило, могло вырвать каждую минуту;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36