– Я полагаю, он готов на все, сэр.
Тед глядел мне в глаза. Во взгляде его была дикая злость. Кэрол, явно возмущенная, хотела что-то возразить, но промолчала.
– Благодарю Вас, мистер Джонс.
Тед выглядел вполне удовлетворенным.
– Деккер?
– Да, это снова я.
Пыхтение, свисты.
– Хотелось бы тебя увидеть.
– Нет, это я предпочел бы увидеть Вас выходящим отсюда. Пятнадцать секунд. И еще, Филбрек…
– Что?
– У Вас есть одна дерьмовая привычка, Вы знаете? Я заметил это еще во время всех Ваших дурацких выступлений по радио и ТВ. Вы дышите в уши людям. Вы хрипите, как выброшенный на берег кит. Это скверная привычка. Вам стоило бы избавиться от нее.
Филбрек посопел задумчиво.
– Заткнись, парень, – наконец произнес он, и связь отключилась.
Ровно через двенадцать секунд он вышел из дверей и направился к полицейским машинам, стоявшим на лужайке. Копы устроили небольшое совещание. Филбрек что-то объяснял им, жестикулируя.
Никто ничего не сказал. Пэт Фитцджеральд задумчиво грыз ноготь. Пиг Пэн достал из кармана другой карандаш, точную копию первого, и уставился на него. Сандра Кросс неотрывно смотрела на меня. Какая-то странная связь установилась сегодня между нами.
– Что насчет секса? – неожиданно произнесла Кэрол. Все в комнате уставились на нее, и она покраснела.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я. Кэрол выглядела смущенной. Она явно жалела о том, что раскрыла рот.
– Я просто хотела сказать, что когда кто-нибудь начинает вести себя… Странно себя вести… Она запнулась, но тут ей на помощь пришла Сюзанн Брукс.
– Все правильно, – заявила Сюзанн. – И вы все перестаньте ухмыляться. Все думают, что секс – это грязно. Поэтому у нас не все в порядке. Мы этим озабочены.
– Это именно то, что я хотела сказать, – кивнула Кэрол. – И ты, Чарли… У тебя был какой-нибудь неприятный опыт?
– Да нет, ничего особенного с тех пор, как я переспал со своей мамочкой, – спокойно произнес я.
У Кэрол вытянулось лицо на мгновение, но затем она поняла, что я шучу. Пиг Пэн горько усмехнулся, затем опять вернулся к своему карандашу.
– Нет, а действительно?
– Хорошо, я расскажу тебе о своей сексуальной жизни, но сначала ты расскажешь о своей.
– О…
Кэрол выглядела удивленной, на сей раз приятно удивленной.
Грейс Стэннор рассмеялась:
– Почему бы и нет, Кэрол?
Мне всегда казалось, что эти две девушки друг друга недолюбливают, теперь это было достаточно очевидно.
– Интересно, – усмехнулся Корки.
Кэрол ужасно покраснела.
– Я жалею, что спросила.
– Продолжайте, продолжайте, – произнес Дон Лорди.
– Секреты… Тайны… – прошептал Майк Гэвин, сделав загадочное лицо. – И побольше тайн… Все рассмеялись, хотя ничего особого он не сказал.
– Ладно, хватит, это уже непорядочно, – заявила Сюзанн Брукс.
– Ты права, – согласился я, – давай закончим.
– Нет, что здесь такого. Я могу сказать, это несложно, – прервала меня Кэрол.
Настал мой черед удивляться. Все выжидающе смотрели на Кэрол. Не знаю, что они ожидали услышать? Рассказ о восхитительной ночи с пикантными подробностями? Нерезонно. Полагаю, они будут сильно разочарованы. Ничего шокирующего Кэрол не скажет. Провинциальная девственница, свеженькая, юная, хорошенькая. Однажды она покинет Пласервилль, и у нее начнется настоящая жизнь. Некоторые из этих барышень меняются уже в колледже. Они открывают для себя экзистенционализм и начинают покуривать травку. Иногда они так и не расстаются с розовыми мечтами своего детства. Как правило, такие девушки имеют постоянного друга, но позволяют себе не более, чем легкий флирт с ним. И нередко произносят фразу «А вот этого нельзя, не трогай меня здесь». Я достаточно хорошо знаком с этим типом. И если вы ожидаете чего-то необычного, то рискуете разочароваться. Порядочные барышни все устроены на один манер. У них всегда все о'кей. По-моему, это скучно.
У Кэрол, насколько мне известно, действительно был постоянный приятель, некий Бак Торн. Превосходное американское имя, не правда ли? Он был центровым нападающим футбольной команды. Хорошо сложенный кретин. У Кэрол наверняка не было проблем с тем, чтобы держать его под контролем. Хорошенькие девочки, я думаю, могли бы даже тигров укрощать. К тому же, мне кажется, что самой возбуждающей вещью в мире Бак Торн считал угловой в ворота.
– Я девственница, – наконец произнесла Кэрол, отвлекая меня от моих мыслей. Она скрестила ноги, словно хотела символически подтвердить свое высказывание. – И я не думаю, что это плохо. Быть девственницей – это как быть незаурядной.
– Неужели? – в голосе Грейс Стэннор звучало сомнение.
– Да, и к этому приходится прилагать усилия, – продолжала Кэрол. – Не думайте, что это так просто.
– Ты хочешь сказать, что Бак никогда… – начал было я.
– Что ты, конечно, он хотел. Но с самого начала я недвусмысленно дала ему понять… Нет, я не фригидна. И не пуританка. Это просто… – Она остановилась, подбирая нужное слово.
– Ты боишься забеременеть, – предположил я.
– Нет! – нетерпеливо воскликнула Кэрол. – Я все об этом знаю.
Глядя на нее, я с удивлением обнаружил, что она начинает раздражаться. А в нашем возрасте трудно контролировать эмоции, особенно раздражение.
– Я все это время не в облаках витала. Я все знаю о контрацепции.
– Хорошо, – кивнул я. – Но ты же понимаешь, Кэрол, что если барышня хранит девственность, она знает, почему так поступает.
– Я знаю!
– Прекрасно.
Ребята заинтересованно смотрели на Кэрол.
– Потому что… Молчание. За окном слышались свистки полицейских.
– Потому что… Она оглянулась по сторонам. Несколько девушек быстро опустили глаза. Интересно, подумал я, а сколько всего девственниц в нашей компании?
– И вы все, – закричала Кэрол, – перестаньте на меня так смотреть! Я не просила на меня пялиться! Я не собираюсь ничего говорить! Я вовсе этого не должна!
Она злобно взглянула на меня.
– Люди чего-то от тебя хотят. Всегда. Они стремятся подавить тебя, как сказал Пиг Пэн. Они хотели бы опустить тебя до своего уровня и измазать грязью. Посмотри, что они делают с тобой, Чарли.
По-моему, ничего особенного они до сих пор не сделали, но я не стал возражать Кэрол. Она продолжала:
– В прошлом году, незадолго до рождества, я гуляла по Конгресс-стрит в Портленде. Со мной была Донна Тейлор. Мы покупали рождественские подарки. Я нашла чудный шарф для сестры, мы болтали, смеялись, все было очень мило. Было около четырех часов, начинало темнеть, шел крупный снег. Витрины магазинов горели разноцветными огнями, все было украшено гирляндами, а по улице вдалеке шел Санта Клаус с мешком. Он звенел колокольчиком. Я думала о том, как приду домой и выпью чашечку горячего шоколада. И настроение у меня было самое что ни на есть рождественское. А потом… Машина, проезжавшая мимо нас, притормозила и какой-то тип, бывший за рулем, высунулся в окошко и крикнул:
«Эй, дырки!»
Энн Лески подпрыгнула на месте. Это слово из уст Кэрол действительно прозвучало шокирующе.
– Вот так, – подытожила Кэрол. – Тут же весь вечер был испорчен. Все разрушилось. Это как если бы вы собирались съесть яблоко, спелое, вкусное, а оно оказалось бы все изъедено внутри червями. «Эй, дырки», сказал он. Как будто ты уже не человек, а… Рот ее искривился.
– Вот почему я говорю, что это значит быть незаурядной. Они хотят сделать тебя вещью и набить твою голову всякой дрянью. Только и всего.
Сандра Кросс слушала этот рассказ, прикрыв глаза, будто дремала.
– Знаешь… – медленно произнесла она. – Знаешь, это все так забавно… Мне кажется…
Я хотел подскочить к ней и сказать, чтобы она немедленно замолчала, чтобы она не принимала участие в этом гнусном представлении. Я хотел сделать это, но не мог. Понимаете, не мог. Я должен был продолжать игру по мной же установленным правилам.
– Иногда я чувствую себя… Как бы это сказать… Опустошенной.
Кэрол внимательно посмотрела на нее:
– Ты действительно…
– Да.
Сандра задумчиво посмотрела на разбитые окна.
– Я… Понимаете, хочется принимать участие в жизни. Увлечься чем-нибудь… Ну, политика, общественная жизнь… В прошлом семестре я была на студенческой конференции… Но это все так нереально, так далеко. Скучно все это. И нечем, решительно нечем заинтересоваться. И вот я позволила Теду сделать это со мной.
Я смотрел на Теда. Лицо его абсолютно ничего не выражало. У меня потемнело в глазах, комок подступил к горлу.
– Это было не слишком захватывающе, – продолжала Сандра. – Не знаю, почему вокруг этого поднимают столько шуму. Как будто… Тут она встретилась взглядом со мной, глаза ее расширились, но я едва замечал ее сейчас. Зато я видел Теда, и очень ясно видел. В навалившейся на меня темноте его лицо выделялось светящимся пятном, словно окруженное сияющей аурой.
Я сжал пистолет и медленно начал поднимать его. Я чувствовал, что какие-то силы толкают меня на этот поступок, чувствовал, что плохо владею собой. Я застрелил бы его. Но они опередили меня.
Глава 24
Тогда я не понимал, что произошло, и лишь впоследствии узнал об этом. Они привезли лучшего снайпера в штате, полицейского по имени Дэниэл Малверн. Его фотография после всех событий была напечатана в «Левистон Сан». Маленький тщедушный человечек, похожий на бухгалтера. Ему вручили огромный маузер с телескопическим прицелом. Дэниэл Малверн опробовал оружие в карьере, находящемся в нескольких милях отсюда, затем вернулся, выбрал удобную позицию за машинами, стоящими на лужайке, и принялся ждать удобного момента. В линзах телескопического прицела я был, наверное, огромным как бульдозер. Оконные стекла были разбиты моими выстрелами, и ничто не мешало снайперу хорошо прицелиться. В общем, задача была несложной. Просто Дэниэл Малверн оказался в нужном месте в нужное время. И он постарался не упустить свой шанс. Он выстрелил в меня. Зло наказано, справедливость восторжествовала. Мои внутренности должны были разлететься по комнате. Когда я приподнялся над столом, намереваясь пустить пулю в лоб Теду, Дэниэл нажал на курок. Прицелился он превосходно, и пуля попала как раз в нагрудный карман, за которым пока еще билось мое сердце.
Там и натолкнулась она на стальной замок «Тайтус».
Глава 25
Все это я узнал позже. А тогда я, все еще сжимая в руках пистолет, вдруг непонятно почему отлетел к доске, больно ударившись спиной о выступ для мела, затем упал на пол. Мне казалось, что началось светопреставление. Жуткая боль в груди перехватила мне дыхание, перед глазами поплыли разноцветные пятна.
Ирма Бейтц закричала. Она закрыла глаза, сцепила пальцы, лицо ее покрылось красными пятнами. Крик доносился как бы издалека, из туннеля, он казался мне нереальным.
Тед Джонс вскочил с места и направился к двери. Движения его выглядели неестественными, словно передо мной прокручивали кинопленку, голос его тоже показался мне странным, далеким и слишком замедленным:
– Они подстрелили сукиного сына! Они его…
– Сядь на место.
Тед не слышал меня, и не удивительно. Я сам себя не слышал. В легких было недостаточно воздуха, чтобы я мог нормально говорить. Он взялся уже за дверную ручку, когда я выстрелил. Пуля ударилась о косяк рядом с головой Теда, он остановился и медленно повернулся ко мне. На лице его одна за другой сменялись разнообразные эмоции: угасающая надежда, удивление, ненависть.
– Не может быть… Ты…
– Сядь.
На этот раз вышло лучше. Через несколько секунд я смог подняться и сесть на полу. Голова гудела.
– Перестань кричать, Ирма.
– Тебя убили, Чарли, – спокойно сообщила Грейс Стэннор.
Я выглянул в окно. Копы бежали к зданию. Я выстрелил пару раз и сделал глубокий вдох. Боль в грудной клетке, казалось, могла разорвать меня на части.
– Все назад! Или я стреляю!
Франк Филбрек остановился и посмотрел на меня безумными глазами. Он, наверное, был бы менее удивлен, услышав глас Божий. Он явно не понимал, что происходит, и я выстрелил еще раз в воздух. Спустя пару секунд Филбрек пришел в себя и заорал:
– Все назад! Назад, ради Бога!
Копы выполнили его приказ даже быстрее, чем можно было ожидать.
Тед Джонс медленно приближался ко мне. Нет, этот человек все больше напоминал мне плод больного воображения.
– Может, ты все же хочешь получить свою пулю? – поинтересовался я.
Он остановился, но лицо его было искажено все той же гримасой ненависти.
– Ты мертв, – прошипел он. – Ложись, тебя же убили, черт возьми.
– Сядь на место, Тед.
Боль в левой половине грудной клетки начинала меня всерьез пугать. Это было невозможно выносить. Такое ощущение, будто меня обработали отбойным молотком. Ребята смотрели на меня, в глазах их был ужас. Я боялся, если честно, опустить глаза на свою грудь, боялся увидеть расползающиеся пятна крови. Часы показывали десять пятьдесят пять.
– ДЕККЕР!
– Присядь, Тед.
Рот его искривился. Мне неожиданно вспомнился дохлый пес, которого я видел в детстве на улице. Это зрелище произвело на меня в то время большое впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20