Мы откроем тебе эту тайну. На что ты готов во имя Высшей Справедливости?
— На все, — машинально ответило моё сознание. — Что есть справедливость?
— Высшая Справедливость есть Универсальный Закон Всемирного Баланса. Все в мире совершается в соответствии с Законом, и ничто не может ускользнуть от Закона. Все в мире подчиняется Причине и Следствию. И никому не дано избежать Следствия, создав Причину. И как любая причина является следствием, так и любое следствие является причиной другого следствия. Каждый человек есть единица Закона, и каждый нарушает Закон, бросая вызов Высшим Силам. Ты готов служить Закону?
— Готов, — ответил я, не совсем понимая, к чему я выразил готовность.
— Ты получишь знания и огромную власть. Но помни, сын Земли, ты можешь их использовать только во благо Закона. Даже если это противоречит благу Человечества. Нарушив его, ты вступишь в конфликт с естественными Высшими Силами.
Синий цвет постепенно рассеялся, и я почувствовал своё тело. Комната приобрела форму. Берос встал и жестом предложил мне следовать за ним. Мы поднялись этажом выше и прошли в помещение без мебели и вообще без каких-либо предметов, за исключением соломенной подстилки, на которой, скрестив ноги в позе лотоса, сидел старик.
Его густые седые волосы красиво лежали на плечах. Чёрные, бездонные глаза, казалось, втягивали тебя, и было практически невозможно отвести взгляд. Как и Берос, он был одет в белую рубаху до пят. Бледно-коричневые руки с тонкими длинными пальцами лежали на коленях. Он источал Нечто. И это Нечто так подавляло меня, что хотелось простереться перед ним и прижаться лицом к его стопам.
Несколько минут он не мигая смотрел мне в глаза, а потом перевёл взгляд на Бероса. Тот заговорил на незнакомом мне языке. Старик внимательно слушал, изредка кивая головой, а когда Берос умолк, опять перевёл взгляд на меня. Установилась долгая пауза, а затем Великий Молчащий правой рукой начертил в воздухе какой-то непонятный мне знак. Берос поклонился и направился к двери, кивком головы позвав меня за собой. Мы вернулись в комнату, где жрец проделывал со мной свои дьявольские фокусы. Некоторое время мы молчали. Я после всего произошедшего не осмеливался начинать разговор, а Берос о чем-то сосредоточенно думал, не замечая меня. Наконец он заговорил.
— Сегодня ты не только проходил испытание, но и очистился от всей ненужной информации, которая была записана в недрах твоего истинного Я. Твоё истинное Я отныне чисто, как у новорождённого. Ты удивлён моими словами, потому что помнишь все, что я показал тебе. Все психические травмы, полученные тобой в детстве, то есть в тот период, когда твоя психика ещё не обладала необходимым комплексом защиты. Да, воспоминания остались, но негативная энергия, сгенерированная этими воспоминаниями, уничтожена. Ты готов к новому пути и перевоплощению. Великий Молчащий разрешил готовить тебя к вступлению в круг избранных и назначил меня твоим Наставником, но тебе необходимо пройти три испытания. Два из них ты уже прошёл. Испытание болью несколько дней назад и испытание на послушание сегодня. Теперь ты должен пройти испытание страхом. Ты готов?
Под испытующим взглядом холодных пустых глаз жреца я чувствовал, как мурашки бегают по всему телу. В его глазах не было ничего человеческого. На меня смотрел бесчувственный компьютер, для которого я был объектом то ли исследования, то ли действия. Я кивнул головой и пошёл за Беросом. Жрец провёл меня в маленькую комнатку также без окон, в которой стоял один единственный деревянный стул. Он жестом приказал мне сесть и, когда я опустился на стул, сказал:
— Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате несколько часов. Дверь не заперта, и ты можешь выйти отсюда, когда пожелаешь. Но помни, если ты выйдешь до того, как я за тобой приду, это будет означать, что ты не выдержал испытание, и мы должны будем расстаться.
С этими словами Берос вышел, неплотно притворив за собой дверь, а я остался сидеть на стуле, готовый к новой чертовщине. В абсолютной тишине только изредка потрескивал факел, который Берос, уходя, вставил в железное кольцо, прикреплённое к стене на уровне человеческого роста. Первые минуты я не чувствовал ничего, кроме некоторого беспокойства, вызванного, скорее всего, тем, что я увидел в тот день. Тогда я ещё не знал, как Берос добивается такого эффекта, манипулируя с человеческим телом и сознанием, но не сомневался, что меня ждёт нечто очень серьёзное.
Прошло минут сорок, и беспокойство начало расти. Ожидание неизвестного уже само по себе является страхом или, по крайней мере, ожиданием его, а когда ты знаешь, что тебя будут испытывать этим самым страхом, но не знаешь как, он появляется автоматически, до появления внешних раздражителей.
Я был готов столкнуться с каким-нибудь внезапным шумовым эффектом или с ситуацией, угрожающей жизни (не исключал, что ко мне в комнату запустят крокодила или ещё какое-нибудь животное, для которого я могу быть объектом утоления голода), но никого и ничего не было. И вдруг я почувствовал страх. Настоящий животный страх, который обрушился на меня внезапно и который усугублялся ещё и тем, что я не понимал, чего боюсь. Угрозы, от которой я мог защищаться всеми доступными мне средствами (руки, ноги, зубы), не было. Все так же без колебаний пламени горел факел. Все та же одуряющая тишина. Ни звука, ни запаха. Но страх охватывал все сильнее, и вскоре я уже ощущал его физически. Все тело покрылось липким вонючим потом, дыхание затруднилось, стук сердца стал отчётливым и участился. Мозг лихорадочно заработал в поисках причины страха. Я был уверен, найди я причину, и страх если и не исчезнет, то уменьшится. Но причины не было. Я пошевелил руками и ногами, не исключая, что тело окажется парализованным. Нет. И руки, и ноги действовали нормально. Ну да. Я ведь имел право прервать испытание. Для этого нужно было только выйти из комнаты. А раз я имел такое право, то Берос наверняка позаботился о том, чтобы я имел возможность им воспользоваться.
Я встал и прошёлся по комнате в надежде, что движения хоть как-то отвлекут моё сознание от мучившего меня страха. Но он с каждым движением только . усиливался. Наконец страх перешёл в какой-то непонятный, неосознанный ужас. И тут спасительная мысль мелькнула в мозгу. Я обману тебя, жрец. Я подошёл к факелу и сунул руку в пламя. Расчёт был гениально прост. Боль обожжённой руки сконцентрирует на себе сознание и заглушит страх. Тщетно. На руке появились все признаки ожога. Надулся пузырь, но боли не было. Словно пламя было холодным. Пометавшись по комнате, как тигр в клетке, я опять уселся на стуле. Ужас охватывал всю мою сущность. Хотелось кричать и кататься по полу. Желание выскочить из комнаты по своей силе не уступало страху, но я твёрдо знал, что скорее умру, чем прерву испытание, и поэтому стал всерьёз морально готовиться к смерти. Не знаю, сколько я просидел в этом жутком состоянии, когда почувствовал боль в обожжённой руке. Боль нарастала. И по мере её нарастания снижался страх. Через несколько минут рука уже горела, как в огне, а страх ушёл полностью. Я готов был выть от боли, когда дверь распахнулась и вошёл Берос. Он медленно подошёл ко мне вплотную и долго смотрел мне в глаза. Я же, как подопытный кролик, обречённо сидел на стуле, время от времени хлопая веками, не в силах пошевелиться. Наконец, жрец поднёс ладони к моей голове и я почувствовал сильную сонливость. Пытаясь бороться со сном, я бешено заморгал. «Не сопротивляйся», — раздался бесстрастный голос жреца. Я погрузился в глубокий сон. Очнулся я в незнакомой комнате на жёстком деревянном лежаке. Рука была забинтована и не болела. Берос сидел рядом на стуле, терпеливо ожидая, когда я проснусь. Когда я сел, он посмотрел на часы и сказал:
— Неплохо. Из тебя выйдет жрец четвёртой ступени.
— А сколько их всего?
— Двенадцать, — ответил Берос.
— А ты на какой ступени?
— На восьмой.
— А старец?
— На одиннадцатой.
— А кто на двенадцатой?
— Верховный жрец. Верховный Блюститель Баланса.
— Его можно увидеть?
Берос отрицательно покачал головой. — Даже я не могу его видеть. Только жрецы десятой и одиннадцатой ступеней.
Я задумался. Ко мне пришло осознание происшедшего. Если вначале я воспринимал все как какую-то мистическую игру, то теперь я представлял, в какую мощную машину я сунул пальцы. Мои колебания не ускользнули от Бероса.
— Ты в чем-то сомневаешься? — спросил он все тем же лишённым эмоций голосом.
— Нисколько, — ответил я.
Решение связать свою судьбу с халдеями не вызывало у меня никаких сомнений, но вот тот факт, что я, быть может, не смогу подняться выше четвёртой ступени, немало смущал. Вряд ли я стал бы офицером, если бы при поступлении в училище мне сказали, что мой предел — командир батальона.
Берос прочитал и эти мысли.
— Жрец четвёртой ступени обладает огромным могуществом, — сказал он. — Ты будешь участвовать в сложнейших исторических процессах. Ты будешь влиять на судьбы людей и своей страны. Ты не будешь жить во сне, как живёт все население этой планеты.
— С чего начнём обучение? — спросил я, чтобы прекратить это чтение моих мыслей, которое действовало мне на нервы.
— Сегодня я расскажу тебе о том, как развивалось и развивается человечество, как оно управляется и кем, после чего тебе станут понятны многие исторические процессы и явления. Ты можешь задавать мне вопросы, но знай, что на некоторые из них я не смогу тебе ответить в силу двух причин. Первая — это то, что твой вопрос может коснуться вещей, в которые я не посвящён. Вторая — это то, что ты можешь спросить о том, чего ты не должен знать. В будущем ты будешь иметь право нести знания, которые ты получишь у нас, в общество. Но помни, это нужно делать очень осторожно, потому что каждый организм имеет определённую резистентность к внешнему воздействию. Это касается и индивидуального организма и коллективного. Ты ежедневно употребляешь яды. Когда принимаешь пищу или лекарства, когда пьёшь воду, когда дышишь воздухом. Твой организм справляется с этими ядами, но повысь их дозу, и ты заболеешь. Повысь ещё, и ты умрёшь. Точно так же обстоит дело и со знаниями. Знания — это психический яд, который может излечить, а может погубить и человека, и общество. Причём погубить и соматически, и кармически.
Когда Берос своим бесстрастным голосом произносил эту речь, я поймал себя на мысли, что воспринимаю все его слова как абсолютную истину, несмотря на то, что кое-что мне было непонятно.
— Поясни, пожалуйста, — попросил я.
— Очень просто. Все болезни, за исключением инфекционных, имеют психический характер. Сначала поражается психика, а потом психотравма приобретает соматический, то есть физиологический характер. Сома на древнегреческом значит тело. Ты познакомишься с этим механизмом. Таким образом, если ты передашь определённые знания человеку, чья психическая резистентность ниже той, которая сможет воспринять эти знания нужным образом, то нанесёшь ему психотравму, которая впоследствии трансформируется в соматические изменения организма и поразит один из органов. Что касается кармического поражения, то, передав ему знания, которые повысят его возможности в той или иной сфере деятельности, ты можешь подтолкнуть его к действиям, которые приведут его к краху или гибели. Человек и человечество должны получать те или иные знания только тогда, когда они психически готовы к приёму. Скажем, во что вылилось получение человечеством знаний секрета ядерной энергии в период, когда оно психически было к этому не готово? К гибели людей в Японии и Советском Союзе, к массовой истерии, приведшей в конце концов к экономическому краху и социальным потрясениям нескольких сот миллионов советских граждан. Это только один пример поражения людей ядом, именуемым знаниями. Но их тысячи.
В далёком прошлом наука, знания были уделом узкого избранного круга людей, имевших соответствующую необходимости психическую резистентность. И общество развивалось в соответствии с Законом Всемирного Баланса. Жрецы, наши предшественники, строго следили за тем, чтобы человечество, нравственно не готовое владеть определёнными знаниями, получало информацию о мире, в котором оно живёт, только в тех объёмах, которые бы не позволяли ему вмешиваться в ход развития и ломать этот хрупкий мир и этот уникальный механизм, управляющий его развитием. Но человечество непрерывно атаковало, пытаясь прорваться за тот информационный барьер, который воздвигли вокруг него жрецы, исходя из психического состояния общества. Талантливые одиночки уничтожались физически, как Архимед, или принимались в сонм жрецов, как Пифагор, где они получали возможность творить и приобретать знания об окружающем нас мире. — Берос глубоко задумался, глядя куда-то в пространство, как бы сквозь меня, а затем, глубоко вздохнув, продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— На все, — машинально ответило моё сознание. — Что есть справедливость?
— Высшая Справедливость есть Универсальный Закон Всемирного Баланса. Все в мире совершается в соответствии с Законом, и ничто не может ускользнуть от Закона. Все в мире подчиняется Причине и Следствию. И никому не дано избежать Следствия, создав Причину. И как любая причина является следствием, так и любое следствие является причиной другого следствия. Каждый человек есть единица Закона, и каждый нарушает Закон, бросая вызов Высшим Силам. Ты готов служить Закону?
— Готов, — ответил я, не совсем понимая, к чему я выразил готовность.
— Ты получишь знания и огромную власть. Но помни, сын Земли, ты можешь их использовать только во благо Закона. Даже если это противоречит благу Человечества. Нарушив его, ты вступишь в конфликт с естественными Высшими Силами.
Синий цвет постепенно рассеялся, и я почувствовал своё тело. Комната приобрела форму. Берос встал и жестом предложил мне следовать за ним. Мы поднялись этажом выше и прошли в помещение без мебели и вообще без каких-либо предметов, за исключением соломенной подстилки, на которой, скрестив ноги в позе лотоса, сидел старик.
Его густые седые волосы красиво лежали на плечах. Чёрные, бездонные глаза, казалось, втягивали тебя, и было практически невозможно отвести взгляд. Как и Берос, он был одет в белую рубаху до пят. Бледно-коричневые руки с тонкими длинными пальцами лежали на коленях. Он источал Нечто. И это Нечто так подавляло меня, что хотелось простереться перед ним и прижаться лицом к его стопам.
Несколько минут он не мигая смотрел мне в глаза, а потом перевёл взгляд на Бероса. Тот заговорил на незнакомом мне языке. Старик внимательно слушал, изредка кивая головой, а когда Берос умолк, опять перевёл взгляд на меня. Установилась долгая пауза, а затем Великий Молчащий правой рукой начертил в воздухе какой-то непонятный мне знак. Берос поклонился и направился к двери, кивком головы позвав меня за собой. Мы вернулись в комнату, где жрец проделывал со мной свои дьявольские фокусы. Некоторое время мы молчали. Я после всего произошедшего не осмеливался начинать разговор, а Берос о чем-то сосредоточенно думал, не замечая меня. Наконец он заговорил.
— Сегодня ты не только проходил испытание, но и очистился от всей ненужной информации, которая была записана в недрах твоего истинного Я. Твоё истинное Я отныне чисто, как у новорождённого. Ты удивлён моими словами, потому что помнишь все, что я показал тебе. Все психические травмы, полученные тобой в детстве, то есть в тот период, когда твоя психика ещё не обладала необходимым комплексом защиты. Да, воспоминания остались, но негативная энергия, сгенерированная этими воспоминаниями, уничтожена. Ты готов к новому пути и перевоплощению. Великий Молчащий разрешил готовить тебя к вступлению в круг избранных и назначил меня твоим Наставником, но тебе необходимо пройти три испытания. Два из них ты уже прошёл. Испытание болью несколько дней назад и испытание на послушание сегодня. Теперь ты должен пройти испытание страхом. Ты готов?
Под испытующим взглядом холодных пустых глаз жреца я чувствовал, как мурашки бегают по всему телу. В его глазах не было ничего человеческого. На меня смотрел бесчувственный компьютер, для которого я был объектом то ли исследования, то ли действия. Я кивнул головой и пошёл за Беросом. Жрец провёл меня в маленькую комнатку также без окон, в которой стоял один единственный деревянный стул. Он жестом приказал мне сесть и, когда я опустился на стул, сказал:
— Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате несколько часов. Дверь не заперта, и ты можешь выйти отсюда, когда пожелаешь. Но помни, если ты выйдешь до того, как я за тобой приду, это будет означать, что ты не выдержал испытание, и мы должны будем расстаться.
С этими словами Берос вышел, неплотно притворив за собой дверь, а я остался сидеть на стуле, готовый к новой чертовщине. В абсолютной тишине только изредка потрескивал факел, который Берос, уходя, вставил в железное кольцо, прикреплённое к стене на уровне человеческого роста. Первые минуты я не чувствовал ничего, кроме некоторого беспокойства, вызванного, скорее всего, тем, что я увидел в тот день. Тогда я ещё не знал, как Берос добивается такого эффекта, манипулируя с человеческим телом и сознанием, но не сомневался, что меня ждёт нечто очень серьёзное.
Прошло минут сорок, и беспокойство начало расти. Ожидание неизвестного уже само по себе является страхом или, по крайней мере, ожиданием его, а когда ты знаешь, что тебя будут испытывать этим самым страхом, но не знаешь как, он появляется автоматически, до появления внешних раздражителей.
Я был готов столкнуться с каким-нибудь внезапным шумовым эффектом или с ситуацией, угрожающей жизни (не исключал, что ко мне в комнату запустят крокодила или ещё какое-нибудь животное, для которого я могу быть объектом утоления голода), но никого и ничего не было. И вдруг я почувствовал страх. Настоящий животный страх, который обрушился на меня внезапно и который усугублялся ещё и тем, что я не понимал, чего боюсь. Угрозы, от которой я мог защищаться всеми доступными мне средствами (руки, ноги, зубы), не было. Все так же без колебаний пламени горел факел. Все та же одуряющая тишина. Ни звука, ни запаха. Но страх охватывал все сильнее, и вскоре я уже ощущал его физически. Все тело покрылось липким вонючим потом, дыхание затруднилось, стук сердца стал отчётливым и участился. Мозг лихорадочно заработал в поисках причины страха. Я был уверен, найди я причину, и страх если и не исчезнет, то уменьшится. Но причины не было. Я пошевелил руками и ногами, не исключая, что тело окажется парализованным. Нет. И руки, и ноги действовали нормально. Ну да. Я ведь имел право прервать испытание. Для этого нужно было только выйти из комнаты. А раз я имел такое право, то Берос наверняка позаботился о том, чтобы я имел возможность им воспользоваться.
Я встал и прошёлся по комнате в надежде, что движения хоть как-то отвлекут моё сознание от мучившего меня страха. Но он с каждым движением только . усиливался. Наконец страх перешёл в какой-то непонятный, неосознанный ужас. И тут спасительная мысль мелькнула в мозгу. Я обману тебя, жрец. Я подошёл к факелу и сунул руку в пламя. Расчёт был гениально прост. Боль обожжённой руки сконцентрирует на себе сознание и заглушит страх. Тщетно. На руке появились все признаки ожога. Надулся пузырь, но боли не было. Словно пламя было холодным. Пометавшись по комнате, как тигр в клетке, я опять уселся на стуле. Ужас охватывал всю мою сущность. Хотелось кричать и кататься по полу. Желание выскочить из комнаты по своей силе не уступало страху, но я твёрдо знал, что скорее умру, чем прерву испытание, и поэтому стал всерьёз морально готовиться к смерти. Не знаю, сколько я просидел в этом жутком состоянии, когда почувствовал боль в обожжённой руке. Боль нарастала. И по мере её нарастания снижался страх. Через несколько минут рука уже горела, как в огне, а страх ушёл полностью. Я готов был выть от боли, когда дверь распахнулась и вошёл Берос. Он медленно подошёл ко мне вплотную и долго смотрел мне в глаза. Я же, как подопытный кролик, обречённо сидел на стуле, время от времени хлопая веками, не в силах пошевелиться. Наконец, жрец поднёс ладони к моей голове и я почувствовал сильную сонливость. Пытаясь бороться со сном, я бешено заморгал. «Не сопротивляйся», — раздался бесстрастный голос жреца. Я погрузился в глубокий сон. Очнулся я в незнакомой комнате на жёстком деревянном лежаке. Рука была забинтована и не болела. Берос сидел рядом на стуле, терпеливо ожидая, когда я проснусь. Когда я сел, он посмотрел на часы и сказал:
— Неплохо. Из тебя выйдет жрец четвёртой ступени.
— А сколько их всего?
— Двенадцать, — ответил Берос.
— А ты на какой ступени?
— На восьмой.
— А старец?
— На одиннадцатой.
— А кто на двенадцатой?
— Верховный жрец. Верховный Блюститель Баланса.
— Его можно увидеть?
Берос отрицательно покачал головой. — Даже я не могу его видеть. Только жрецы десятой и одиннадцатой ступеней.
Я задумался. Ко мне пришло осознание происшедшего. Если вначале я воспринимал все как какую-то мистическую игру, то теперь я представлял, в какую мощную машину я сунул пальцы. Мои колебания не ускользнули от Бероса.
— Ты в чем-то сомневаешься? — спросил он все тем же лишённым эмоций голосом.
— Нисколько, — ответил я.
Решение связать свою судьбу с халдеями не вызывало у меня никаких сомнений, но вот тот факт, что я, быть может, не смогу подняться выше четвёртой ступени, немало смущал. Вряд ли я стал бы офицером, если бы при поступлении в училище мне сказали, что мой предел — командир батальона.
Берос прочитал и эти мысли.
— Жрец четвёртой ступени обладает огромным могуществом, — сказал он. — Ты будешь участвовать в сложнейших исторических процессах. Ты будешь влиять на судьбы людей и своей страны. Ты не будешь жить во сне, как живёт все население этой планеты.
— С чего начнём обучение? — спросил я, чтобы прекратить это чтение моих мыслей, которое действовало мне на нервы.
— Сегодня я расскажу тебе о том, как развивалось и развивается человечество, как оно управляется и кем, после чего тебе станут понятны многие исторические процессы и явления. Ты можешь задавать мне вопросы, но знай, что на некоторые из них я не смогу тебе ответить в силу двух причин. Первая — это то, что твой вопрос может коснуться вещей, в которые я не посвящён. Вторая — это то, что ты можешь спросить о том, чего ты не должен знать. В будущем ты будешь иметь право нести знания, которые ты получишь у нас, в общество. Но помни, это нужно делать очень осторожно, потому что каждый организм имеет определённую резистентность к внешнему воздействию. Это касается и индивидуального организма и коллективного. Ты ежедневно употребляешь яды. Когда принимаешь пищу или лекарства, когда пьёшь воду, когда дышишь воздухом. Твой организм справляется с этими ядами, но повысь их дозу, и ты заболеешь. Повысь ещё, и ты умрёшь. Точно так же обстоит дело и со знаниями. Знания — это психический яд, который может излечить, а может погубить и человека, и общество. Причём погубить и соматически, и кармически.
Когда Берос своим бесстрастным голосом произносил эту речь, я поймал себя на мысли, что воспринимаю все его слова как абсолютную истину, несмотря на то, что кое-что мне было непонятно.
— Поясни, пожалуйста, — попросил я.
— Очень просто. Все болезни, за исключением инфекционных, имеют психический характер. Сначала поражается психика, а потом психотравма приобретает соматический, то есть физиологический характер. Сома на древнегреческом значит тело. Ты познакомишься с этим механизмом. Таким образом, если ты передашь определённые знания человеку, чья психическая резистентность ниже той, которая сможет воспринять эти знания нужным образом, то нанесёшь ему психотравму, которая впоследствии трансформируется в соматические изменения организма и поразит один из органов. Что касается кармического поражения, то, передав ему знания, которые повысят его возможности в той или иной сфере деятельности, ты можешь подтолкнуть его к действиям, которые приведут его к краху или гибели. Человек и человечество должны получать те или иные знания только тогда, когда они психически готовы к приёму. Скажем, во что вылилось получение человечеством знаний секрета ядерной энергии в период, когда оно психически было к этому не готово? К гибели людей в Японии и Советском Союзе, к массовой истерии, приведшей в конце концов к экономическому краху и социальным потрясениям нескольких сот миллионов советских граждан. Это только один пример поражения людей ядом, именуемым знаниями. Но их тысячи.
В далёком прошлом наука, знания были уделом узкого избранного круга людей, имевших соответствующую необходимости психическую резистентность. И общество развивалось в соответствии с Законом Всемирного Баланса. Жрецы, наши предшественники, строго следили за тем, чтобы человечество, нравственно не готовое владеть определёнными знаниями, получало информацию о мире, в котором оно живёт, только в тех объёмах, которые бы не позволяли ему вмешиваться в ход развития и ломать этот хрупкий мир и этот уникальный механизм, управляющий его развитием. Но человечество непрерывно атаковало, пытаясь прорваться за тот информационный барьер, который воздвигли вокруг него жрецы, исходя из психического состояния общества. Талантливые одиночки уничтожались физически, как Архимед, или принимались в сонм жрецов, как Пифагор, где они получали возможность творить и приобретать знания об окружающем нас мире. — Берос глубоко задумался, глядя куда-то в пространство, как бы сквозь меня, а затем, глубоко вздохнув, продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45