И
проводил его тот же человек.
Эти кляксы перепугали меня до смерти. Я знал, что он попросит меня
найти картинки, и был уверен, что не смогу этого сделать. Я подумал про
себя, что было бы неплохо как-нибудь узнать, какие же там скрыты картинки.
А может, там вовсе не было никаких картинок. Вдруг это просто хитрость,
чтобы выяснить, настолько ли я глуп, чтобы искать то, чего нет совсем.
Стоило мне только об этом подумать, и я тут же обиделся на того человека.
- Так вот, Чарли, - сказал он, - ты уже видел однажды эти карточки,
помнишь?
- Конечно, помню.
По моему тону он понял, что я рассердился, и это его явно удивило.
- Да, правда. А теперь я хочу, чтобы ты взглянул вот на эту карточку.
Что это может быть? Что ты на ней видишь? Люди видят в этих кляксах самые
разнообразные вещи. Скажи, что это тебе напоминает - о чем это заставляет
тебя думать?
Я был потрясен. Его слова были для меня полной неожиданностью.
- Вы хотите сказать, что в этих кляксах нет никаких картинок?
Он нахмурился и снял очки.
- Что такое?
- Картинок. Скрытых в кляксах. Прошлый раз вы сказали мне, что все их
видят и вы хотели, чтобы я их тоже нашел.
Он объяснил мне, что прошлый раз он говорил почти те же слова, что и
теперь. Я не поверил ему и все еще подозреваю, что он нарочно тогда сбил
меня с толку, чтобы позабавиться. Или... я уже ни в чем не уверен...
Неужели я мог быть _т_а_к_и_м_ слабоумным?
Мы медленно просмотрели карточки. На одной из них клякса была похожа
на пару летучих мышей, которые что-то тащат. На другой она напоминала двух
сражающихся на шпагах мужчин. Я придумывал всевозможные вещи. Кажется, я
увлекся. Но я больше не доверял ему и все время то так, то сяк вертел
карточки и даже рассматривал их с обратной стороны, чтобы проверить, не
было ли там чего-нибудь такого, что мне полагалось заметить.
Я до сих пор еще не вижу смысла в этом испытании. Мне кажется, что
любой человек может солгать, выдумав то, чего он в действительности не
видит. Откуда он мог знать, что я не вожу его за нос и не рассказываю о
вещах, которые на самом деле вовсе не возникают в моем воображении? Быть
может, я пойму это, когда доктор Штраусс разрешит мне читать про
психологию.
25 апреля. Я придумал, как по-новому расположить на фабрике станки, и
мистер Доннеган говорит, что это сэкономит ему в год десять тысяч долларов
на рабочей силе и увеличении количества выпускаемой продукции. Он выдал
мне 25 долларов премии.
Чтобы отпраздновать это событие, я пригласил Джо Керпа и Френка
Рейлли позавтракать со мной, но Джо сказал, что ему нужно кое-что купить
для жены, а Френк сказал, что завтракает со своей двоюродной сестрой. Мне
думается, должно пройти какое-то время, пока они привыкнут к происшедшей
во мне перемене. Все словно боятся меня. Когда я подошел к Эмосу Боргу и
похлопал его по плечу, он прямо-таки подпрыгнул до потолка.
Люди со мной теперь мало разговаривают и не шутят, как прежде.
Поэтому на работе как-то одиноко.
27 апреля. Сегодня, набравшись храбрости, я пригласил мисс Кинниен
пообедать со мной завтра вечером и отпраздновать мою премию.
Сперва она было усомнилась, удобно ли это, но я спросил доктора
Штраусса, и он сказал, что все нормально. Доктор Штраусс и доктор Немюр,
видимо, не очень-то между собой ладят. Они без конца спорят. Сегодня
вечером, когда я зашел туда, чтобы выяснить у доктора Штраусса насчет
обеда с мисс Кинниен, я слышал, как они друг на друга кричали. Доктор
Немюр утверждал, что это _е_г_о_ эксперимент и _е_г_о_ исследования, а
Доктор Штраусс кричал в ответ, что он вложил в это дело не меньше, чем
доктор Немюр, так как это он нашел меня через мисс Кинниен и это он сделал
мне операцию. Наступит день, заявил он, когда во всем мире тысячи
нейрохирургов будут применять на практике разработанную им технику.
Доктор Немюр хочет в конце этого месяца опубликовать результаты
эксперимента. Доктор Штраусс считает, что для большей уверенности следует
еще немного подождать. Он заявил, что доктора Немюра больше интересует
кафедра психологии в Принстоне, чем сам эксперимент. Доктор Немюр сказал,
что доктор Штраусс не что иное, как оппортунист, который в погоне за
славой пытается прокатиться на его, доктора Немюра, плечах.
Когда я потом ушел, я почувствовал, что меня бьет озноб. Я точно не
знаю почему, но получилось так, словно я их обоих впервые увидел
по-настоящему. Я вспоминаю, Берт говорил, что у доктора Немюра жена -
сущая ведьма, которая все время подгоняет его. Берт сказал, что мечта всей
ее жизни - иметь знаменитого мужа.
Неужели доктор Штраусс на самом деле пытается прокатиться на его
плечах?
28 апреля. Не понимаю, почему я никогда не замечал, какая мисс
Кинниен красивая. Ей только тридцать четыре года! У нее карие глаза и
пушистые каштановые волосы, собранные на затылке. Я думаю, это потому, что
с самого начала она казалась мне недостижимо гениальной - и очень, очень
старой! А теперь с каждой нашей встречей она молодеет и становится все
более привлекательной.
Мы пообедали и долго разговаривали. Когда она сказала, что я быстро
иду вперед и скоро оставлю ее позади, я рассмеялся.
- Это правда, Чарли. Ты уже читаешь лучше меня. Ты одним взглядом
можешь прочесть целую страницу, а я за то же время схватываю только
несколько строк. И читая, ты запоминаешь каждую мельчайшую деталь. Я же, в
лучшем случае, могу вспомнить только основные мысли и общий смысл
прочитанного.
- Я не чувствую себя умным. Есть так много вещей, которые я не
понимаю.
Она взяла сигарету, и я поднес ей горящую спичку.
- Тебе следует быть чуточку терпеливее. На то, что ты совершаешь за
какие-нибудь дни и недели, у нормальных людей уходит полжизни. Именно это
и поразительно. Ты впитываешь знания, словно огромная губка. Факты, цифры,
общие сведения. И вскоре ты начнешь все это сопоставлять. Ты поймешь
соотношение между различными отраслями знаний. Существует множество
уровней, Чарли, это ступени гигантской лестницы, которая ведет тебя все
выше и выше, и ты все лучше и лучше познаешь окружающий тебя мир.
Она нахмурилась.
- Я только надеюсь...
- А что такое?
- Неважно, Чарли. Я просто надеюсь, что, посоветовав тебе пойти на
это, я не совершила ошибки.
Я расхохотался.
- Да как вы можете так говорить? Ведь все идет как надо. Даже
Элджернон все еще умен.
Какое-то время мы сидели молча, и я знал, о чем она думает. Мне
хотелось думать об этой возможности не больше, чем старикам хочется думать
о смерти. Я _з_н_а_л_, что это только начало. Я понимал, что она
подразумевала под ступенями, потому что некоторые из них я уже прошел. При
мысли о том, что я оставлю ее позади, мне стало грустно.
Я влюблен в мисс Кинниен.
11. ОТЧЕТ О ПРОИСХОДЯЩЕМ
30 апреля. Я больше не работаю в "Компании по производству
пластмассовых коробок" Доннегана. Мистер Доннеган твердо заявил, что всем
будет лучше, если я уйду. За что они меня так возненавидели?
Я узнал об этом впервые, когда мистер Доннеган показал мне петицию.
Восемьсот сорок подписей, все, кто имеет отношение к фабрике...
Снова я горю от стыда. Этот мой новый интеллект воздвиг стену между
мной и всеми теми, кого я раньше знал и любил. Прежде они смеялись надо
мной и презирали меня за мое невежество и тупость; теперь они ненавидят
меня за мои знания и сообразительность. Господи, что же им от меня наконец
нужно?
Они вышвырнули меня с фабрики. Теперь я еще более одинок, чем
когда-либо...
15 мая. Доктор Штраусс очень зол на меня за то, что я две недели не
писал своих отчетов. Он по-своему прав, ведь лаборатория теперь регулярно
платит мне жалованье. Я сказал ему, что был слишком занят - много читал и
думал. Когда я упомянул, что медлительность процесса письма выводит меня
из терпения, он посоветовал научиться печатать на машинке. Теперь писать
значительно легче, потому что я за минуту могу напечатать около семидесяти
пяти слов. Доктор Штраусс постоянно напоминает мне о необходимости писать
и говорить попроще, чтобы меня могли понять другие.
В прошлый вторник нас с Элджерноном продемонстрировали на заседании
съезда Американской Ассоциации Психологов. Мы произвели крупную сенсацию.
Доктор Немюр и доктор Штраусс очень нами гордились.
Я подозреваю, что доктор Немюр, которому шестьдесят (он на десять лет
старше доктора Штраусса), считает нужным уже теперь пожать плоды своих
трудов. Это, несомненно, результат давления со стороны миссис Немюр.
Вопреки впечатлению, которое сложилось у меня о нем раньше, теперь я
понимаю, что доктор Немюр отнюдь не гений. У него большие способности, но
ему мешает его неверие в себя. Он хочет, чтобы люди считали его гением.
Поэтому для него важно знать, что его работа находит признание. По-моему,
доктор Немюр боялся дальнейшей отсрочки именно потому, что кто-то другой
мог бы сделать аналогичное открытие и лишить его этой чести.
Зато доктора Штраусса гением назвать можно, хотя я чувствую, что его
знания слишком ограничены. Его обучали в традициях слишком узкой
специализации.
Я был потрясен, узнав, что из всех древних языков он умеет читать
только по-латыни, по-гречески и по-древнееврейски и что он почти не знает
высшей математики за пределами элементарных вариационных исчислений. Когда
он мне в этом признался, я почувствовал некоторое раздражение. Я воспринял
это так, словно, чтобы ввести меня в заблуждение, он до сих пор скрывал
эту сторону своей личности, стараясь казаться (что, как я обнаружил,
свойственно многим людям) не таким, каковой в действительности.
Доктор Немюр явно испытывает по отношению ко мне какую-то неловкость.
Иногда, когда я пытаюсь заговорить с ним, он только странно смотрит на
меня и отворачивается. Вначале я даже рассердился, когда доктор Штраусс
объяснил мне, что из-за меня у доктора Немюра возникает чувство
неполноценности. Я подумал, что он надо мной издевается, а я очень остро
реагирую, когда из меня делают посмешище.
Откуда я мог знать, что такой высокоуважаемый
психолог-экспериментатор, как Немюр, незнаком ни с языком хинди, ни с
китайским? Ведь это нелепо, если принять во внимание те исследования,
которые ведутся сейчас в Индии и Китае как раз в его области.
Я спросил доктора Штраусса, каким образом Немюр сумеет опровергнуть
Рахаджамати, который раскритиковал его метод и результаты исследований,
если он вообще не может прочесть его труды. Странное выражение,
появившееся при этом на лице доктора Штраусса, могло означать только одно
из двух. Или он не хочет говорить Немюру, что пишут в Индии, или же - и
это меня очень беспокоит - доктор Штраусс не знает этого сам.
18 мая. Я очень взволнован. Вчера вечером я встретился с мисс Кинниен
- до этого я не видел ее больше недели. Я старался не касаться
высокоинтеллектуальных вопросов и вести беседу на простые каждодневные
темы, но она растерянно посмотрела на меня и спросила, что я подразумеваю
под изменением математического эквивалента в "Пятом концерте" Доберманна.
Когда я попытался объяснить это, она остановила меня и рассмеялась.
Подозреваю, что разговариваю с ней не на том уровне. Какую бы я ни
затронул тему, я не могу найти с ней общего языка. Я вижу, что уже почти
не могу общаться с людьми. Хорошо, что есть на свете книги, музыка и
проблемы, о которых я могу думать.
20 мая. Если бы не случай с разбитыми тарелками, я так и не заметил
бы в закусочной, где я ужинаю, парнишку лет шестнадцати - нового мойщика
посуды.
Тарелки с грохотом посыпались на пол, разбились вдребезги, и во все
стороны под столы полетели осколки белого фарфора. Ошеломленный и
испуганный, паренек замер на месте, не выпуская из рук пустого подноса.
Свист и улюлюканье посетителей (крики: "Ого, вот так убыток!..",
"Поздравляю!.." и "Не долго же он тут проработал...", которые,
по-видимому, неизменно раздаются в ресторанах, когда бьют посуду),
казалось, еще больше смутили его.
Когда на шум явился хозяин, паренек сжался от страха, словно ожидая,
что его будут бить, и, как бы стремясь отразить удар, выбросил вперед
руки.
- Ладно! Ладно, дурак, - заорал хозяин, - не стой столбом! Возьми
щетку и вымети этот мусор. Щетку... щетку, ты, идиот! Она на кухне. Чтоб
тут не осталось ни одного осколка.
Паренек понял, что его не собираются наказывать. С его лица исчезло
испуганное выражение, и, вернувшись со щеткой, чтобы подмести пол, он уже
улыбался и что-то мурлыкал под нос.
1 2 3 4 5
проводил его тот же человек.
Эти кляксы перепугали меня до смерти. Я знал, что он попросит меня
найти картинки, и был уверен, что не смогу этого сделать. Я подумал про
себя, что было бы неплохо как-нибудь узнать, какие же там скрыты картинки.
А может, там вовсе не было никаких картинок. Вдруг это просто хитрость,
чтобы выяснить, настолько ли я глуп, чтобы искать то, чего нет совсем.
Стоило мне только об этом подумать, и я тут же обиделся на того человека.
- Так вот, Чарли, - сказал он, - ты уже видел однажды эти карточки,
помнишь?
- Конечно, помню.
По моему тону он понял, что я рассердился, и это его явно удивило.
- Да, правда. А теперь я хочу, чтобы ты взглянул вот на эту карточку.
Что это может быть? Что ты на ней видишь? Люди видят в этих кляксах самые
разнообразные вещи. Скажи, что это тебе напоминает - о чем это заставляет
тебя думать?
Я был потрясен. Его слова были для меня полной неожиданностью.
- Вы хотите сказать, что в этих кляксах нет никаких картинок?
Он нахмурился и снял очки.
- Что такое?
- Картинок. Скрытых в кляксах. Прошлый раз вы сказали мне, что все их
видят и вы хотели, чтобы я их тоже нашел.
Он объяснил мне, что прошлый раз он говорил почти те же слова, что и
теперь. Я не поверил ему и все еще подозреваю, что он нарочно тогда сбил
меня с толку, чтобы позабавиться. Или... я уже ни в чем не уверен...
Неужели я мог быть _т_а_к_и_м_ слабоумным?
Мы медленно просмотрели карточки. На одной из них клякса была похожа
на пару летучих мышей, которые что-то тащат. На другой она напоминала двух
сражающихся на шпагах мужчин. Я придумывал всевозможные вещи. Кажется, я
увлекся. Но я больше не доверял ему и все время то так, то сяк вертел
карточки и даже рассматривал их с обратной стороны, чтобы проверить, не
было ли там чего-нибудь такого, что мне полагалось заметить.
Я до сих пор еще не вижу смысла в этом испытании. Мне кажется, что
любой человек может солгать, выдумав то, чего он в действительности не
видит. Откуда он мог знать, что я не вожу его за нос и не рассказываю о
вещах, которые на самом деле вовсе не возникают в моем воображении? Быть
может, я пойму это, когда доктор Штраусс разрешит мне читать про
психологию.
25 апреля. Я придумал, как по-новому расположить на фабрике станки, и
мистер Доннеган говорит, что это сэкономит ему в год десять тысяч долларов
на рабочей силе и увеличении количества выпускаемой продукции. Он выдал
мне 25 долларов премии.
Чтобы отпраздновать это событие, я пригласил Джо Керпа и Френка
Рейлли позавтракать со мной, но Джо сказал, что ему нужно кое-что купить
для жены, а Френк сказал, что завтракает со своей двоюродной сестрой. Мне
думается, должно пройти какое-то время, пока они привыкнут к происшедшей
во мне перемене. Все словно боятся меня. Когда я подошел к Эмосу Боргу и
похлопал его по плечу, он прямо-таки подпрыгнул до потолка.
Люди со мной теперь мало разговаривают и не шутят, как прежде.
Поэтому на работе как-то одиноко.
27 апреля. Сегодня, набравшись храбрости, я пригласил мисс Кинниен
пообедать со мной завтра вечером и отпраздновать мою премию.
Сперва она было усомнилась, удобно ли это, но я спросил доктора
Штраусса, и он сказал, что все нормально. Доктор Штраусс и доктор Немюр,
видимо, не очень-то между собой ладят. Они без конца спорят. Сегодня
вечером, когда я зашел туда, чтобы выяснить у доктора Штраусса насчет
обеда с мисс Кинниен, я слышал, как они друг на друга кричали. Доктор
Немюр утверждал, что это _е_г_о_ эксперимент и _е_г_о_ исследования, а
Доктор Штраусс кричал в ответ, что он вложил в это дело не меньше, чем
доктор Немюр, так как это он нашел меня через мисс Кинниен и это он сделал
мне операцию. Наступит день, заявил он, когда во всем мире тысячи
нейрохирургов будут применять на практике разработанную им технику.
Доктор Немюр хочет в конце этого месяца опубликовать результаты
эксперимента. Доктор Штраусс считает, что для большей уверенности следует
еще немного подождать. Он заявил, что доктора Немюра больше интересует
кафедра психологии в Принстоне, чем сам эксперимент. Доктор Немюр сказал,
что доктор Штраусс не что иное, как оппортунист, который в погоне за
славой пытается прокатиться на его, доктора Немюра, плечах.
Когда я потом ушел, я почувствовал, что меня бьет озноб. Я точно не
знаю почему, но получилось так, словно я их обоих впервые увидел
по-настоящему. Я вспоминаю, Берт говорил, что у доктора Немюра жена -
сущая ведьма, которая все время подгоняет его. Берт сказал, что мечта всей
ее жизни - иметь знаменитого мужа.
Неужели доктор Штраусс на самом деле пытается прокатиться на его
плечах?
28 апреля. Не понимаю, почему я никогда не замечал, какая мисс
Кинниен красивая. Ей только тридцать четыре года! У нее карие глаза и
пушистые каштановые волосы, собранные на затылке. Я думаю, это потому, что
с самого начала она казалась мне недостижимо гениальной - и очень, очень
старой! А теперь с каждой нашей встречей она молодеет и становится все
более привлекательной.
Мы пообедали и долго разговаривали. Когда она сказала, что я быстро
иду вперед и скоро оставлю ее позади, я рассмеялся.
- Это правда, Чарли. Ты уже читаешь лучше меня. Ты одним взглядом
можешь прочесть целую страницу, а я за то же время схватываю только
несколько строк. И читая, ты запоминаешь каждую мельчайшую деталь. Я же, в
лучшем случае, могу вспомнить только основные мысли и общий смысл
прочитанного.
- Я не чувствую себя умным. Есть так много вещей, которые я не
понимаю.
Она взяла сигарету, и я поднес ей горящую спичку.
- Тебе следует быть чуточку терпеливее. На то, что ты совершаешь за
какие-нибудь дни и недели, у нормальных людей уходит полжизни. Именно это
и поразительно. Ты впитываешь знания, словно огромная губка. Факты, цифры,
общие сведения. И вскоре ты начнешь все это сопоставлять. Ты поймешь
соотношение между различными отраслями знаний. Существует множество
уровней, Чарли, это ступени гигантской лестницы, которая ведет тебя все
выше и выше, и ты все лучше и лучше познаешь окружающий тебя мир.
Она нахмурилась.
- Я только надеюсь...
- А что такое?
- Неважно, Чарли. Я просто надеюсь, что, посоветовав тебе пойти на
это, я не совершила ошибки.
Я расхохотался.
- Да как вы можете так говорить? Ведь все идет как надо. Даже
Элджернон все еще умен.
Какое-то время мы сидели молча, и я знал, о чем она думает. Мне
хотелось думать об этой возможности не больше, чем старикам хочется думать
о смерти. Я _з_н_а_л_, что это только начало. Я понимал, что она
подразумевала под ступенями, потому что некоторые из них я уже прошел. При
мысли о том, что я оставлю ее позади, мне стало грустно.
Я влюблен в мисс Кинниен.
11. ОТЧЕТ О ПРОИСХОДЯЩЕМ
30 апреля. Я больше не работаю в "Компании по производству
пластмассовых коробок" Доннегана. Мистер Доннеган твердо заявил, что всем
будет лучше, если я уйду. За что они меня так возненавидели?
Я узнал об этом впервые, когда мистер Доннеган показал мне петицию.
Восемьсот сорок подписей, все, кто имеет отношение к фабрике...
Снова я горю от стыда. Этот мой новый интеллект воздвиг стену между
мной и всеми теми, кого я раньше знал и любил. Прежде они смеялись надо
мной и презирали меня за мое невежество и тупость; теперь они ненавидят
меня за мои знания и сообразительность. Господи, что же им от меня наконец
нужно?
Они вышвырнули меня с фабрики. Теперь я еще более одинок, чем
когда-либо...
15 мая. Доктор Штраусс очень зол на меня за то, что я две недели не
писал своих отчетов. Он по-своему прав, ведь лаборатория теперь регулярно
платит мне жалованье. Я сказал ему, что был слишком занят - много читал и
думал. Когда я упомянул, что медлительность процесса письма выводит меня
из терпения, он посоветовал научиться печатать на машинке. Теперь писать
значительно легче, потому что я за минуту могу напечатать около семидесяти
пяти слов. Доктор Штраусс постоянно напоминает мне о необходимости писать
и говорить попроще, чтобы меня могли понять другие.
В прошлый вторник нас с Элджерноном продемонстрировали на заседании
съезда Американской Ассоциации Психологов. Мы произвели крупную сенсацию.
Доктор Немюр и доктор Штраусс очень нами гордились.
Я подозреваю, что доктор Немюр, которому шестьдесят (он на десять лет
старше доктора Штраусса), считает нужным уже теперь пожать плоды своих
трудов. Это, несомненно, результат давления со стороны миссис Немюр.
Вопреки впечатлению, которое сложилось у меня о нем раньше, теперь я
понимаю, что доктор Немюр отнюдь не гений. У него большие способности, но
ему мешает его неверие в себя. Он хочет, чтобы люди считали его гением.
Поэтому для него важно знать, что его работа находит признание. По-моему,
доктор Немюр боялся дальнейшей отсрочки именно потому, что кто-то другой
мог бы сделать аналогичное открытие и лишить его этой чести.
Зато доктора Штраусса гением назвать можно, хотя я чувствую, что его
знания слишком ограничены. Его обучали в традициях слишком узкой
специализации.
Я был потрясен, узнав, что из всех древних языков он умеет читать
только по-латыни, по-гречески и по-древнееврейски и что он почти не знает
высшей математики за пределами элементарных вариационных исчислений. Когда
он мне в этом признался, я почувствовал некоторое раздражение. Я воспринял
это так, словно, чтобы ввести меня в заблуждение, он до сих пор скрывал
эту сторону своей личности, стараясь казаться (что, как я обнаружил,
свойственно многим людям) не таким, каковой в действительности.
Доктор Немюр явно испытывает по отношению ко мне какую-то неловкость.
Иногда, когда я пытаюсь заговорить с ним, он только странно смотрит на
меня и отворачивается. Вначале я даже рассердился, когда доктор Штраусс
объяснил мне, что из-за меня у доктора Немюра возникает чувство
неполноценности. Я подумал, что он надо мной издевается, а я очень остро
реагирую, когда из меня делают посмешище.
Откуда я мог знать, что такой высокоуважаемый
психолог-экспериментатор, как Немюр, незнаком ни с языком хинди, ни с
китайским? Ведь это нелепо, если принять во внимание те исследования,
которые ведутся сейчас в Индии и Китае как раз в его области.
Я спросил доктора Штраусса, каким образом Немюр сумеет опровергнуть
Рахаджамати, который раскритиковал его метод и результаты исследований,
если он вообще не может прочесть его труды. Странное выражение,
появившееся при этом на лице доктора Штраусса, могло означать только одно
из двух. Или он не хочет говорить Немюру, что пишут в Индии, или же - и
это меня очень беспокоит - доктор Штраусс не знает этого сам.
18 мая. Я очень взволнован. Вчера вечером я встретился с мисс Кинниен
- до этого я не видел ее больше недели. Я старался не касаться
высокоинтеллектуальных вопросов и вести беседу на простые каждодневные
темы, но она растерянно посмотрела на меня и спросила, что я подразумеваю
под изменением математического эквивалента в "Пятом концерте" Доберманна.
Когда я попытался объяснить это, она остановила меня и рассмеялась.
Подозреваю, что разговариваю с ней не на том уровне. Какую бы я ни
затронул тему, я не могу найти с ней общего языка. Я вижу, что уже почти
не могу общаться с людьми. Хорошо, что есть на свете книги, музыка и
проблемы, о которых я могу думать.
20 мая. Если бы не случай с разбитыми тарелками, я так и не заметил
бы в закусочной, где я ужинаю, парнишку лет шестнадцати - нового мойщика
посуды.
Тарелки с грохотом посыпались на пол, разбились вдребезги, и во все
стороны под столы полетели осколки белого фарфора. Ошеломленный и
испуганный, паренек замер на месте, не выпуская из рук пустого подноса.
Свист и улюлюканье посетителей (крики: "Ого, вот так убыток!..",
"Поздравляю!.." и "Не долго же он тут проработал...", которые,
по-видимому, неизменно раздаются в ресторанах, когда бьют посуду),
казалось, еще больше смутили его.
Когда на шум явился хозяин, паренек сжался от страха, словно ожидая,
что его будут бить, и, как бы стремясь отразить удар, выбросил вперед
руки.
- Ладно! Ладно, дурак, - заорал хозяин, - не стой столбом! Возьми
щетку и вымети этот мусор. Щетку... щетку, ты, идиот! Она на кухне. Чтоб
тут не осталось ни одного осколка.
Паренек понял, что его не собираются наказывать. С его лица исчезло
испуганное выражение, и, вернувшись со щеткой, чтобы подмести пол, он уже
улыбался и что-то мурлыкал под нос.
1 2 3 4 5