— Ты — главная новость, Конан. Но я не хотел тебе этого говорить, пока ты совсем не очухаешься. На тебя пришел вызов из Аграпура. — Взгляд Юмы не упустил момента, когда нож, застыв в воздухе, чуть не выпал из рук Сарии. — Это не в наказание, разумеется. И не насовсем, как мне сказали. В приказе излагают, что тебя собираются провозгласить героем и навесить тебе на тюрбан какую-то побрякушку при всем честном народе. Приказ подписан генералом Аболхассаном от имени самого короля.
— Объявить меня героем… сам Йилдиз?
Конан неподвижно посидел некоторое время, глядя куда-то вдаль, а затем разлегся на полу веранды, предварительно отвесив Юме дружеский шлепок по спине, от которого здоровенный чернокожий сержант согнулся, как тростинка.
— Герой, Кром их всех побери! Ну, теперь я им покажу! — Конан вскочил на ноги с такой легкостью, словно никаких ран на его теле отродясь не бывало. — Я выведу на чистую воду этого Фанг Луна! А шариф Джафар будет вынужден слушать меня и применять верную тактику в бою! Да что там — я сам доберусь до должности и звания генерала!.. Хм, Аболхассан… где-то я уже слышал это имя… Хотя это не имеет значения… Сария, а ты, детка, будешь теперь жить на широкую ногу, одеваться в роскошные наряды и… вообще, сегодня самый счастливый день для нас обоих.
— День появления новой опасности, — бросил Юма и под удивленными возгласами влюбленных встал с пола с самым мрачным видом. — На мой взгляд, Конан, трудно себе представить более страшное для тебя событие. Ты засветился, а нет ничего опаснее, чем быть на виду. Уверяю тебя, дружище, безопаснее стоять во главе легковооруженной фаланги против целого легиона арбалетчиков, кавалерии и толпы огнедышащих слонов. Умоляю тебя, если уж ты попал в такой переплет, то постарайся быть предельно осторожным. Если, конечно, такое понятие, как осторожность, вообще укладывается в твою тупую северную башку, как любит говорить наш уважаемый шариф.
— Юма, к чему такие страхи! Да кому я нужен, кому я помешаю так сильно, что мне нужно будет опасаться мести?
— Да хотя бы тем, кого ты сам только что назвал. Тот же Джафар, Фанг Лун, красноповязочники… Да еще дюжина-другая людей, которым ты встал поперек дороги. А скольким еще ты мерещишься соперником, сам того не желая… Однако всем им придется поторопиться разделаться с тобой, пока ты не обратишь свой облеченный новой властью гнев на них самих.
Юма облокотился на перила и помолчал.
— А хуже всего, что ты должен будешь один, без друзей отправиться в далекий нелегкий путь, да еще и в змеиное логово — в Аграпур. К тому же придется оставить Сарию здесь…
— Нет, она поедет со мной. Правда, любимая? — Конан схватил девушку за плечи и с удивлением посмотрел в ее полные печали глаза.
— Конан, дорогой. Для тебя это прекрасная возможность показать себя, сделать карьеру. Может оказаться, что в какой-то момент я буду тебе там мешать. К тому же здесь у меня столько дел: и больные жители деревни, которых надо лечить, и твои раненые товарищи, за которыми надо ухаживать, да и мало ли что еще…
— Понятно, — вздохнул Конан, — еще и детишки, которых ты обучаешь грамоте и всяким своим премудростям.
— Да, и их я не могу бросить, недоучив…
— Пока они сами не начнут поучать взрослых! Нет, ребята, вы двое — настоящие мастера превращать праздник в траур.
Конан посмотрел на Юму, но тот был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обращать внимание на упреки друга.
— Сария, скажи, разве ты будешь чувствовать себя в безопасности здесь без меня?
Поцеловав киммерийца в плечо, Сария вновь занялась приготовлением завтрака. Не глядя на него, она сказала:
— Конечно. Я буду жить здесь. В деревне меня все любят. В форте тоже хорошо относятся. Если нужно, мне всегда помогут, а случись что — защитят от опасности. Да в последнее время мятежники здесь и не появляются.
— Ага, — согласился Конан, — как и мои недруги. Но будь осторожна, девочка. Старый шаман Моджурна однажды уже хотел убить тебя. Юма и Бабрак защитят тебя, если я поеду в столицу один. А кстати, где Бабрак? Что-то давненько я его не видел! — Конан попытался перевести разговор на более веселую тему. — Он так и молчит по поводу своих приключений в ту ночь?
— Точно. Заветы Тарима запрещают ему хвастаться своими победами на личном фронте, — расплылся в улыбке Юма, — но вид у него до сих пор словно у лисы, вылезающей из курятника с перьями на морде. Видимо, та дамочка слов на ветер не бросала и объяснила ему, что к чему в этой жизни.
Разговор за завтраком продолжился в таком же легком тоне. Покончив с дыней и вареными сладкими клубнями, Юма растянулся на полу веранды. Он оставался здесь, чтобы охранять Сарию. Конан же перепоясал тунику перевязью с ятаганом и направился в форт.
Он специально пошел через главные ворота — самым многолюдным путем. Предупрежденный Юмой, он ловил на себе множество взглядов, иногда дружеских (кое-кто из сослуживцев даже останавливал его, чтобы поздравить), но в основном удивленных, а то и полных, определенно, более неприязненных чувств. Проходя мимо солдатских палаток, он услышал, как кое-кто уже заключал пари — прикончат северянина или нет.
Завернув за угол здания штаба, Конан поприветствовал часовых у входа, вошел во двор и, шагнув в тень под пальмовыми листьями, остановился в ожидании. Вскоре послышался хлопок в ладоши: капитан Мурад вызывал своего сержанта. Войдя внутрь, Конан увидел, что и шариф Джафар тоже был там; сидя в глубоком кресле, он подставлял денщику для чистки свои кавалерийские сапоги.
— Сержант Конан прибыл для прохождения службы, господин капитан. Готов к выполнению любого приказа, господин капитан! — Отчеканив положенный по уставу рапорт, киммериец замолчал, мысленно попросив бога всех лжецов и дураков, чтобы их верный последователь — шариф Джафар — не раскрывал рот.
— Отлично, сержант. — Голос капитана был, как всегда, тверд и властен. — Есть одно дело, которое можете выполнить, полагаю, только вы. Немедленно принимайте командование выделенным вам отрядом. Выступаете в полдень.
Комок застрял в горле Конана, но, прокашлявшись, он сказал:
— Так… так срочно? Капитан, Аграпур ведь очень далеко, я хотел бы приготовиться…
— Аграпур? — издевательски переспросил из угла комнаты шариф. — Нет, друг мой, до этого приказа дело еще не дошло. Когда он вступит в силу, я с превеликим удовольствием сопровожу вас в столицу лично. А пока что потрудитесь выполнить обычное боевое задание капитана.
— Итак, сержант, — начал капитан Мурад, раскладывая на столе карту так, чтобы Конан мог ее видеть, — наша разведка сообщила о большом вражеском лагере у подножия холмов Дурба. Вот здесь! — Капитан преувеличенно сосредоточенно водил пальцем по карте, явно избегая встречаться глазами с киммерийцем. — Приказываю провести разведку боем. Вы возглавите пробный штурм силами двух рот тяжелой пехоты! Это все. Приказ ясен? — Не дожидаясь ответа, капитан Мурад вышел из штаба.
— Все понял, варвар? — Торжествующий смех тарифа Джафара словно ножом полоснул по ушам Конана. — Вот тебе и шанс честно заслужить звание героя! А то ты, наверное, думал, что это все игрушки. Нет, братец, быть героем — дело почетное, но заслужить эту честь — ой как непросто!
ГЛАВА 13. САМОУБИЙСТВЕННЫЙ ПРИКАЗ
Бой медленно смещался вдоль подножия скальной гряды, словно кроваво-пенные волны разбивались поочередно о каменные монолиты и о стену из сомкнутых щитов. Над зеленым морем, полным криков и стонов, словно чайки, со свистом носились во всех направлениях стрелы.
— Держать строй! Эй, боец, живо сюда. Заткнуть дыру в строю! Главное, держать строй, ребята! Любой ценой! И — вперед!
Громоподобным голосом Конан раздавал воинам приказы. На этот раз одно из распоряжений оказалось лишним. Не успев сделать шаг вперед, чтобы сомкнуть строй, солдат со стоном рухнул на землю — в не прикрытое доспехами колено вонзилась стрела. Сержант-киммериец только выругался. Стрелки-мятежники приноровились вести бой с тяжелой пехотой, посылая стрелы либо в ноги, либо поверх строя в центр фаланги. Конан понимал, что, если его отряд не выберется на господствующую высоту, многим из его солдат несдобровать.
Киммериец сам шагнул в образовавшуюся брешь в строю, даже не успев нагнуться, чтобы поднять щит упавшего бойца. Ему пришлось отбивать наконечник копья, нацеленного в глубь фаланги. Еще один удар ятагана — и копье вместе с рукой, сжимавшей его, полетело на землю. Следующим взмахом клинка Конан располосовал лицо другого хвонга, размахивавшего бронзовым ножом в опасной близости от киммерийца. В следующий миг перед сержантом сомкнулись щиты его солдат: кто-то из заднего ряда закрыл брешь в строю, восстановив правильный квадрат фаланги.
— Продолжать движение! — крикнул Конан. — Не останавливаться. Впереди какие-то развалины. Закрепившись там, мы сможем отбивать штурм этих обезьян хоть до второго рождения Сэта! Вперед, ребята, держим строй!
Гибкость была преимуществом движущегося строя. Даже огибая деревья и продираясь сквозь кусты, фаланга сохраняла прочность своих рядов. Другим преимуществом движения было то, что неприятельские лучники не успевали пристреляться и вынуждены были тратить время на перебежки, а не на стрельбу. Но у движения был и один страшный недостаток. Приходилось тащить на себе раненых, тратя последние силы, или оставлять их, обрекая на жестокую расправу.
— Конан, где же подкрепление? — раздался голос Бабрака, отвечавшего за задний ряд дерущейся в окружении фаланги. — Если мы слишком далеко заберемся в джунгли, ты уверен, что они нас найдут?
— Подкрепление? Пара сотен вендийских стражников? — негромко, чтобы другие солдаты не услышали тревожных слов, переспросил киммериец. — Какие там подкрепления! Даже если наш посыльный добрался до этих слюнтяев, я сомневаюсь, что они бросятся нам на помощь. Тот, кто приписал нам такой сомнительный и ненадежный резерв, был не меньшим дураком, чем тот, который раз в сто приуменьшил предполагаемую цифру наших противников… Нет, Бабрак, если мы и выживем, то только благодаря нашей силе и дисциплине. А уж потом у нас будет о чем поговорить кое с кем из командиров. — Неожиданно голос Конана громоподобным ревом прокатился над джунглями, перекрывая грохот боя и стоны раненых. — Вперед, туранцы! Смелее! Каждый из вас стоит дюжины этих вонючих дикарей!
Стройный боевой клич был ему ответом. И действительно, хорошо обученный, защищенный доспехами и сражающийся плечом к плечу с товарищами туранский боец мог противостоять десятку нападающих мятежников, а то и поболее. Но любой мало-мальски опытный солдат знал, что стоит их строю на миг разомкнуться, как в прорыв хлынет толпа хвонгских воинов. Продвижение фаланги превратится в беспорядочное отступление. Доспехи сделают солдат неповоротливыми, превратив их в легкую добычу противника. Поэтому туранцы, держа строй, медленно, шаг за шагом продвигались к разрыву в скалах, за которым виднелись остатки каких-то стен и крыши временных шатров лагеря мятежников. Град стрел ударялся о шлемы, доспехи и щиты пехоты, атаки хвонгов словно волны разбивались одна за другой об эту живую стену.
— Смотри, это похоже на развалины древнего города, — раздался над ухом киммерийца голос Бабрака, — смотри — от стены остался лишь поросший травой длинный холмик. Хвала Тариму, что дикари не сообразили наладить здесь оборону, превратив руины во вполне сносную крепость… Стой-ка, а кто это маячит там, на верхушке разрушенной башни?
Конан проследил направление взгляда Бабрака и увидел силуэт человека в длинном цветастом плаще, стоявшего на полуобрушившейся смотровой площадке башни. Опираясь на длинный посох, мерцающая сфера на верхнем конце которого показалась киммерийцу знакомой, человек, походящий на глубокого старика, обозревал поле битвы, не обращая внимание на просьбы двух своих воинов, чьи головы тоже мелькали за зубцами башни, не рисковать и пригнуться. Высмотрев все, что ему было нужно, старик направился к лестнице.
— Моджурна! Так вот где прятался этот дьявол! — Конан от волнения так сжал плечо Бабрака, что тот вскрикнул от нешуточной боли.
— Это он, собственной персоной, Верховный Шаман и вдохновитель восстания хвонгов! Я однажды уже видел его. Все! Нужно немедленно штурмовать их лагерь!
— Как прикажете, сержант. — Достаточно выдержанный, чтобы не показать страха, Бабрак все же позволил себе высказать свое мнение. — Дело твое, Конан, но мы рискуем, если разорвем строй перед численно превосходящим противником.
— И здорово рискуем, приятель, — согласился Конан. — Но учти, что на чашу весов положена возможность покончить с этой войной одним ударом! Решено. Лучшие бойцы пойдут в прорыв. Ты, Бабрак, встанешь слева от меня.
Взмахнув окровавленным ятаганом, Конан вновь привлек внимание солдат диким ревом, а затем крикнул:
— Туранцы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35