– Сдрейфил он! – тут же зачастил Санька. – Сдрейфил и в тот дом не ходил. До полуночи у забора проторчал, а потом его комары заели, и он в корпус вернулся. Думал, мы все спим, никто не заметит.
– Завянь, Санек, – бросил Петраков. – Завянь и отсохни. У нас ведь какой базар был – не тебя спрашиваем, а его. Тебя, парень, Сергеем звать, что ли? – повернулся он к Сереге.
– Ну, Сергеем, – ответит тот, приглядываясь к Петракову.
– Ну и как, Сережа? Ходил ты в дом с привидениями?
Две пары глаз уставились на него. Черные, веселые Петраковские. И Санькины желтые щелочки, яростно-испуганные, молящие.
Ну что ж, пора отвечать. Интересно, что сейчас будет с Санькой? В обморок грохнется?
– Был я в том доме, – спокойно, растягивая слова, сказал Серега. – Всю ночь там просидел, и никаких привидений там не водится. Только этот козел, Санька, книжку уворовал.
– Вот оно как… – радостно протянул Петраков.
– Врет он все! – яростно закричал Санька. – Он струсил! В дом не пошел, книжку не принес, а сейчас на меня клепает! Мы же с ним условились – он книжку в доказательство приносит.
– Ну, о чем вы там с ним условились, меня не колышет, – злым, свистящим шепотом ответил Петраков. – Это ваш базар. А у нас с тобой все четко схвачено. Так что проспорил, Санечка… Чтоб сразу после завтрака в наш корпус! Усек? И всех индейцев притащишь. Всех до единого. Лично мне в руки, в первую палату. И не вздумай рыпаться. Сам знаешь, чем борзеж кончится. Почки буду плющить. Я это дело уважаю.
– А ты, парень, молоток, – обернулся он к Сереге. – Хвалю за смелость. Ежели что – ко мне приходи. Если этот кент борзеть на тебя вздумает, мы с ним побазарим. Ну все, салют.
Троица удалилась к своему корпусу. И тут же послышался горн на линейку.
– Ну все, Серый, ты доигрался, – тихо сказал Санька. – Такой шанс у тебя был… Теперь запасай слезки.
До обеда проторчали в корпусе. Дуся на линейке объявила: третий отряд отправляется на хоздвор. Какую-то мебель перетаскивать. Но тут же, при этих ее словах, в небе громыхнуло и зарядил плотный, тяжелый дождь. Прервав линейку, Дуся послала дружину в столовую и сама, держа над головой целлофановый пакет, кинулась спасаться от ливня.
Конечно, ни о каком хоздворе не было уже и речи. План работы отряда, что сиротливо висел на стенде в холле, быстренько исправили: «Утро. Тихие игры в помещении…»
Иногда на пару минут дождь прекращался, по потом барабанил с удвоенной силой.
Серега сидел в палате. Ему не хотелось вылезать в холл, где шумел страдающий от тесноты народ. Оттуда, из холла, слышались вопли играющих в чехарду ребят, гневные крики бабки Райки, которая отнюдь не одобряла подобное занятие. Света сидела в своей вожатской и переписывала конспекты мероприятий, а Миша исчез неизвестно куда. Серега подозревал, что в кочегарку к дяде Коле. Туда многие вожатые заходили расслабиться.
Делать Сереге было нечего. Книжку Санька уволок, значит, не почитаешь, тащиться под дождем в библиотеку тоже не лафа, да и могут спросить, когда «Детей капитана Гранта» сдаст. Библиотекарша Людмила Ивановна на это дело суровая. Разве что с Лехой в шахматы поиграть? Но Леха куда-то испарился, наверное, в дяди Васин кружок по резьбе.
Оставалось сидеть на кровати и ждать. Ждать, что будет дальше, что удумает Санька. Теперь, когда он лишился своих индейцев, он ни перед чем не остановится. Так что же, терпеть? Притворяться покорным, а на самом деле изучать его? Как Штирлиц дедушку Мюллера? Почему-то сейчас Сереге это казалось скучным.
…За час до обеда Санька вошел в палату.
– Ну что, Серый мой друг, сидишь, ждешь? – осведомился он. – Потерпи, недолго уже осталось. Сейчас начнем. – Он на минуту вышел и вскоре вернулся с мальчишками. Там были не только их ребята, но и пацаны из других отрядов. Пришли посмотреть, что же здесь будет такое интересное.
Санька вскарабкался на тумбочку и заорал дурашливым клоунским голосом:
– Эй, народ, слушай сюда! Сейчас тут будет развлекаловка. Вон этот, – указал он пальцем на Серегу, – мой раб. Мы с ним поспорили на рабство, и он продул. Поэтому я сейчас его маленько повоспитываю. А то он кашки-борзянки обкушался, надо же и наказать.
Санька сполз с тумбочки и произнес:
– Я сейчас приду, а вы не уходите, я мигом. Да, и девок позовите, им тоже позырить хочется.
Народ переминался с ноги на ногу. Насчет пари знали уже все. По ребячьим взглядам Серега понял, что его жалеют. Похоже, многие чуяли, что здесь что-то не так. Но пари есть пари. Встревать никому не хотелось. С Санькой свяжешься – век потом не развяжешься, обязательно подстроит пакость.
…Леха протолкался через спины ребят.
– Не бойся, Серега. Мы ему издеваться не дадим. Правда, пацаны?
Народ молчал. Многим стало неуютно, некоторые уже жалели, что пришли. Но любопытство пересиливало.
– Леха, успокойся, – произнес Серега. Он так и не встал с кровати. – Я уж как-нибудь соображу, что делать. А вам, пацаны, я всем говорю – Санька гад! Пускай он со мной что хочет делает, а я все равно каждый день по сто раз ему буду говорить, что он гад.
Он замолчал. Легче на душе не стало. Что же все-таки Санька задумал? Мутная, серая волна вновь поднялась из живота, подступила к горлу тошнотой. Похоже, на этот раз ему не удастся себя сдержать.
Появился Санька, что-то пряча за спиной. Ребята молча расступились перед ним – словно пешеходы перед грузовиком.
– Ну что ж, приступим, – сказал Санька, вытащив руку из-за спины. Все невольно вздрогнули, по палате пробежал приглушенный шепоток. Надев на правую руку рыжую перчатку, Санька сжимал в ней здоровенный пучок крапивы. Той самой, кусачей, с Земляничной Поляны.
– Ну, чего ждешь, Серый? Видишь, что это? Понял, зачем? Повоспитываю тебя. В наказании что главное? Воспитательный эффект! Так что штаны долой – и на живот. Я давно уже говорил – порка тебе не помешает.
Вот оно как! Ну и сволочь! Все мышцы у Сереги напряглись. Еще секунда – и он бросился бы на Саньку. И Санька, прочитав его взгляд, невольно отшатнулся.
А Серега стоял. Он не знал, что делать, его скрутило от беспомощности. Она, беспомощность, сковала его, опустошила мозги. Серега с ужасом понимал, что не способен сейчас ни на что решиться, что сейчас он словно кукла, которую сжимают чьи-то невидимые лапы.
– Ну, чего сидишь, – опомнился Санька. – Штаны до колен – и на койку животом. А девок чего не позвали? – укоризненно обернулся он к ребятам. – Они что, не люди? Им тоже интересно!
…За окном сверкнула желто-розовая молния. Громыхнуло – и вновь ударила ослепительная стрела. В мертвенном свете вспышки Серега увидел, как кто-то вдруг рванулся сквозь толпу. И узнал. Это был Леха. Он подскочил к Саньке, схватил за руку, вырвал пучок крапивы и начал наотмашь хлестать его по лицу, по глазам.
– Ах ты сволочь! Ах ты мразь, – повторял он сквозь зубы, размахивая пучком.
Через несколько секунд Санька опомнился, оттолкнул Леху и принялся утирать лицо. Глаза его лихорадочно поблескивали.
– Ну, Масленок, вот ты и дождался, – закричал он с каким-то радостным отчаянием. – Я-то все молчал, все думал тебя простить – да выходит, нельзя. Все внимание. Сейчас я кое-что интересненькое расскажу про нашего Лешеньку. Все внимание!
Серега увидел помертвелые Лехины глаза.
– Внимание! Наш Масленок – зассыха! Почти каждую ночь в постель дует. Его бабка Райка жалеет – он ей на рассвете зассанную простыню тащит, а она его ругает и чистую дает. А потом где-то специально для него стирает. А знаете почему она это делает? Потому что она его родная бабка! Она специально из-за него в лагерь уборщицей устроилась, чтобы ему пеленочки менять! Вот так-то! Наш Масленок – зассыха! Да хоть сейчас проверить можно – сегодня бабка поздно заявилась, не успела ему простынку сменить! – и Санька, подскочив к Лехиной кровати, одним рывком сдернул одеяло. На простыне расплывалось большое желто-синее пятно.
Все молчали. Всех как молотком по голове треснуло. А Леха, отшатнувшись к стене, весь вжался в нее.
…К стене, где-то на высоте полуметра, был прикован Леха. Совершенно голый, истерзанный. Казалось, он был в сознании, но вот-вот его мог потерять… Мертвый свет ламп, подобных застывшим молниям, заливал камеру. Замерли сотрудники в нишах… Замер улыбающийся, в синем халатике, Санька…
Голова точно взорвалась. Исчезли палата, тумбочки, измочаленные крапивные стебли на полу… Он летел вниз по голубому туннелю, и рвались какие-то огромные черные цепи, сверкали молнии, падали с треском каменные стены, и отовсюду на него смотрели глубокие, изломанные мукой Лехины глаза.
Серега прыгнул. Коротко влепил Саньке под подбородок и тут же – локтем по затылку. И, не давая опомниться, коленом в пах.
Санька, вскрикнув, завалился и упал, треснувшись лбом о дощатый пол. Серега рванулся к нему, а вслед за ним и другие, прозревшие, несчастные, обжигаемые едким стыдом.
Но Леха оказался быстрее. Он встал возле лежащего и воющего Саньки.
– Не трожьте. Хватит с него. Что мы, звери?
И толпа отступила. Серега медленно разжал кулаки.
Вот так. Вот все и кончилось. Чего же он ждал до сих пор? Почему сразу, прибежав из лесу, не набил этому скоту морду? Все ждал, высчитывал, в Штирлица игрался… Вот и доигрался. Неужели нужна была Лехина мука, чтобы, наконец, все понять? Ну почему он думал только о себе, о том, что ребята про него скажут? Боялся своего унижения, а вышло так, что добился Лехиного. Ну почему не раньше, почему только сейчас рассыпались стены, порвались цепи?
Санька медленно сел на полу. Лицо у него было в крови и слезах, губа оказалась разбита, на лбу стремительно росла сизая шишка.
– Ну, – сказал Серега спокойно, – ты понимаешь, что все кончилось?
Санька молча кивнул.
– Тогда гони книгу.
Санька встал, вынул из кармана скомканный носовой платок и принялся вытирать лицо. Потом он медленно, стараясь сдержать прерывистое дыхание, спросил:
– Какую еще книгу?
– «Детей капитана Гранта». Это же библиотечная книга. На меня записана, мне и сдавать.
– Не брал я никакой книги!
– Брал! Вчера ты стырил ее из Ведьминого Дома.
– Да не брал я ничего!
…Стражники, держа автоматы наизготовку, прошагали из коридора в зал. Краем глаза Серега ухватил и ствол пулемета, похожий на те, что рисуют в книжках для малышни. Ясное дело, усиленная охрана. Разомкнувшись, стражники исчезли в нишах, а на полу остался большой коричневый чемодан. Сбоку белела наклейка: «Васильев Саша, 3-й отряд».
Вытащи из-под кровати чемодан, – тихо сказал Серега.
Санька неохотно полез под кровать, долго возился там, шепотом ругаясь, а потом явился на свет весь в пыли, с большим коричневым чемоданом.
– Раскрой его, – велел Серега. Санька послушно щелкнул замками.
Крышка откинулась. Все молча ждали, что же будет.
И тогда Серега наклонился над чемоданом и резко перевернул его. Гора вещей вывалилась на пол. А наверху этой горы лежала книга. В зеленой коленкоровой обложке. «Дети капитана Гранта».
– Вот так, – сказал Серега, взял в книгу. – Подбери шмотки.
– Ну и что, – обиженно отозвался Санька. – Это, может, моя собственная книжка. А где та, я не знаю.
– Да? – вежливо поинтересовался Серега и открыл титульный лист. Крупным почерком там было написано: «Ну, Серый, погоди!»
– Что, Санечка, забыл стереть? – поинтересовался он опять. – Впрочем, дохлый номер. Фломастер плохо оттирается.
Санька хлюпнул носом.
– И что же мне теперь будет? – спросил он. Вроде бы и с улыбочкой спросил, а все равно на губах запеклась липкая корочка страха.
Серега хотел было ответить, но за него это сделал Леха. Накинув покрывало на свою постель, он задумчиво посмотрел на Саньку.
– А ничего тебе не будет. Живи. Теперь-то что… Не бойся, никто тебя не тронет.
– Тем более, что Замок разрушен, – добавил Серега, и они с Лехой улыбнулись друг другу.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13