Теперь его основной целью стал контроль над жизнью самих тамплиеров и их имуществом; собственно, все это и без того было уже в его власти. Климент V воспринимал собственное бессилие болезненно. Ночью 13 февраля 1308г. Оливье де Пени, приор Ломбардии и старший среди тех тамплиеров, которым Климент в октябре 1307 г. давал свои обещания, бежал из неохраняемой монастырской гостиницы. На следующий день папа созвал консисторию и, очевидно в состоянии сильнейшего возбуждения, вызванного этим бегством, приказал взять всех тамплиеров под стражу, а кардиналам велел провести расследование обстоятельств побега. Любому, кто сможет отыскать беглеца, было обещано вознаграждение в 10000 флоринов. Климент принял этот побег столь близко к сердцу, поскольку предвидел законный вопрос французского короля и других светских правителей: если он, папа, не может уследить за одним арестованным, то как же ему осуществить контроль за двумя тысячами?14 Его беспокойство продолжалось и весной. Известно, что он вдруг заявил на одной из консисторий в апреле, что необходимо принять решение относительно имущества ордена тамплиеров15. У папы не было никакой возможности заставить Филиппа IV передать ему членов ордена и их имущество Более того, и сам Климент, по сути дела, был пленником на французской территории, ибо, если бы ему вдруг вздумалось отправиться в Рим (даже если допустить, что великий город был для него в то время достаточно безопасен), это означало бы, что он просто сдал позиции французскому королю.
Правительство Франции немедля решило воспользоваться сложившейся ситуацией и попыталось настроить общество не только против самих тамплиеров, но и всех, кто окажет им помощь; делалось это с той целью, чтобы папа, окруженный французскими кардиналами, назначенными в угоду Филиппу IV, почувствовал себя в полной изоляции и незамедлительно возобновил следствие по делу тамплиеров. В делах подобного рода министры французского короля были достаточно искушены: техника мобилизации общественного мнения была у них отработана еще в годы борьбы с Бонифацием VIII. Использовались три основных метода: распространение анонимных памфлетов, высмеивавших папу; постановка вполне определенных вопросов перед богословами Парижского университета и вовлечение их в дискуссию относительно поведения участников процесса и заинтересованных лиц, что, очевидно, имело целью придать интеллектуальный и научный вес действиям французского правительства; и созыв Генеральных штатов, где королевские легисты могли непосредственно обратиться к представителям сословий16.
Невозможно проследить, кто именно из членов правительства организовывал нападки на папу, однако ветер дул определенно оттуда. Два анонимных творения — одно, написанное, по всей вероятности, в январе 1308 г., а второе в апреле — отражали недовольство Франции ролью папы в данном судебном процессе. Их возможный автор — Пьер Дюбуа, юрист из Нормандии; он хоть и не имел поста в правительстве, был, разумеется, вполне готов выполнить подобный заказ. Отголоски этих памфлетов прозвучали несколько позднее и в речи Гийома де Плезиа-на, с которой он выступил в июне 1308 г. в Пуатье, что дает основания предполагать, что автор у памфлетов и речи один; им вполне мог быть кто-то из королевских легистов17.
В первом из этих двух памфлетов, написанном на французском языке, утверждается, что французы более других народов всегда были преданы и послушны Святой церкви, а потому требуют, чтобы их король, имеющий доступ к папе римскому, разъяснил ему, какой сильный гнев и возмущение вызвал папа у французов тем, что «лишь притворно и на словах наказал беззакония», творимые тамплиерами. Тогда как их признания таковы, что ни один верующий в них не усомнится, и французскому народу трудно понять назначенную папой отсрочку. Возможно, пишет далее автор памфлета, тамплиеры воспользовались своими несметными богатствами, полученными путем лихоимства, чтобы приостановить судебный процесс, но это лишь доказывает, что один грех всегда влечет за собою множество других. Господь справедлив ко всем, однако папа не раз уже доказывал, насколько сам развращен и подкуплен, обеспечивая продвижение по службе «согласно родственной приязни» и сделав своего племянника кардиналом, причем в том, что касается симонии и непотизма, Климент «переплюнул» всех сорок предшествующих пап, включая Бонифация VIII. В результате более двухсот магистров богословия и права, куда более способные, чем папский племянник, все вместе владеют значительно меньшей собственностью, чем этот человек. Епископские посты в Руане, Тулузе и Пуатье также отданы родственникам папы18. «Однако… Господь наш велит, чтобы справедливость творилась одинаково как по отношению к малым сим, так и по отношению к великим, без исключения и без предпочтения». И, хотя Фома Аквинс-кий, например, считает указанные правонарушения смертными грехами, но истинный преступник не тот, кто занимает доставшееся ему благодаря родственным связям местечко, но тот, кто назначает людей на эти места, ибо тем самым он извращает свое предназначение подобно тому слуге короля, который подсовывает господину своих племянников в кач'естве «самых лучших воинов» или «самых лучших лекарей», хотя на самом деле есть и куда лучшие воины и лекари. Между тем и папа римский, служа Господу, совершает этот грех. Но ничего, после его смерти народ Франции непременно сместит всех его родственников с высоких постов и заменит их «поистине великими знатоками богословия». Своим непотизмом папа оттолкнул от себя лучших, имевших полное право быть избранными. Однако как бы кто-то ни старался приспособиться ко времени и условиям «с помощью взяток или обещаний, запугиваний или лести, любви или ненависти, (он) есть дьявольское отродье и уже одним этим несовместим с Господом нашим, имя которому сама справедливость». По всем этим причинам король и должен передать папе римскому, чтобы тот поостерегся и впредь использовал свою власть и могущество только в праведных целях, ибо особенно важно, чтобы церковными привилегиями обладали только достойные люди19.
Если первый памфлет посвящен главным образом непотизму папы, то вторая диатриба, написанная на латыни, анализирует отношения общества к ереси вообще и к тамплиерам в частности. Народ Франции не согласен с тем, что преступления тамплиеров сходны с известными уже ересями, отличающимися друг от друга лишь незначительно; в таких случаях «законы известны». Однако тамплиеры — особое явление, и народ Франции считает, что их следует не только отлучить от церкви, но и отринуть как можно дальше от общества. Автор утверждает, что данный случай абсолютно вне церковной юрисдикции, и доказывает это на примере весьма яркой аналогии, напомнив, что Моисей наказал сынов Израиля за вероотступничество и поклонение золотому тельцу тем, что велел каждому взять меч и убить своего соседа <Здесь у Барбсра неточная цитата из Библии: «…возложите каждый свой меч па бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего» (Исх. 32:4-27).>. Таким образом, дело доводится до «точки кипения». «И если все написанное и сделанное, как гласит Священное Писание, написано и сделано для наставления нашего, то почему же король и христианнейший правитель наш не выступит против духовенства, ежели оно, не дай Бог, заблуждается и упорствует в своих заблуждениях, испытывая от этого даже удовольствие? » В подобном контексте требования Филиппа IV представляются прямо-таки весьма умеренными .
Доводы автора множатся: «Разве ж эти тамплиеры не убийцы, не fautores (пособники) убийц и не их укрыватели, которые заодно с самими убийцами, отвратительными отщепенцами?» А стало быть, они должны понести кару — примерно такую, как указал Моисей. Если же наказания они так и не понесут, это может подвигнуть других на отступничество, а прощение заслужить будет не так-то легко. Далее оговаривается возможное возражение — оппонент может обратиться к Священному Писанию, где Моисей назван также и священнослужителем, так как установление закона — деяние божеское, священное. Если же он назван священником по какой-либо иной причине, то над ним не было бы Высшей власти, и не позволил бы он, чтобы погибло столько людей, ибо известно, что Господь сказал Давиду, что тот не построит Ему храм, ибо является человеком из плоти и крови. В Библии также ясно сказано, что справедливость должно вершить незамедлительно и что правитель правомочен делать это сам, «дабы Слово Божье не было извращено лживыми суждениями людей, доказывающих, будто антихрист рядом, и призывающих отречься от Господа и, согласно свидетельствам честных христиан, совершающих развратные богомерзкие поступки»20.
Бесконечное обращение к Библии и цитаты из нее свидетельствуют о непримиримости автора, порой выражаемой в почти исступленном слоге памфлета. Подобный экстремизм позднее успешно использует в своих целях королевский министр Гийом де Плезиан, втолковывая папе в Пуатье, что король, прося его действовать активнее и в то же время не брать все в свои руки, был еще крайне лоялен и терпелив, в отличие от многих своих советников и сограждан. На самом деле, Плезиан, конечно, лукавил: если бы король действительно чувствовал, что закон на его стороне, он бы не колебался и не тратил столько усилий, чтобы убедить папу. Правовая слабость королевской позиции проявилась весной 1308г., когда король задал магистрам богословия Парижского университета свои знаменитые семь вопросов.
Вопросы, собственно, были заданы раньше — еще в конце февраля, после приостановки папой следствия. Никто не сомневается, говорит Филипп IV, что Святая церковь обязана проповедовать истинную веру, наставляя людей и остерегая их от заблуждений, назначая грешникам епитимьи и отпуская грехи. Более того, все согласны, что если заблуждающиеся продолжают упорствовать или же вновь обращаются к прежней ереси, их следует предать в руки светских властей и наказать по законам светского суда. Церковь должна не вмешиваться в действия светских судов, но молиться за вероотступников. Итак, первый вопрос связан с тем, как следует поступить правителю государства, когда он и его легисты слышат, как еретики и схизматики поносят имя Божие и подрывают католическую веру: следует ли правителю воспользоваться своей законной властью и начать расследование, даже если церковь не давала ему на то разрешения, если для всех очевидно, что совершено преступление, вызвавшее возмущение всего народа? Или же власть светского правителя раз и навсегда ограничена Священным Писанием, и он не должен вмешиваться в подобные дела, кроме как по просьбе Святой церкви? Во-вторых и более конкретно: может ли правитель начать процесс против тамплиеров, если среди них обнаружена ужасная, отвратительная ересь, если люди эти — члены религиозного братства? Нельзя ли рассматривать членов этого духовно-рыцарского ордена прежде всего как рыцарей, а уж потом как клириков? В-третьих, может ли быть осужден весь орден целиком, если его великий магистр и другие руководители, а также еще более полусотни братьев признались в совершенных преступлениях и подобные признания были получены по всей стране, причем признававшиеся не знали ничего о показаниях друг друга и не имели возможности подождать и выяснить, признавался ли кто-нибудь еще в том, в чем признались они сами? В-четвертых, поскольку неофитов заставляли отрекаться от Бога и истинной веры на тайных церемониях, где присутствовали лишь два-три человека, которые ныне, за редким исключением, уже отошли в мир иной, если эти (отрекшиеся от Бога) тамплиеры продолжают упорствовать в своих заблуждениях и не желают признаваться в грехах, не стоит ли изгнать их из католичества? В-пятых, если десять, двадцать, тридцать или более тамплиеров ни в чем не признались и упорно отрицают свою причастность к указанным преступлениям, то сохранить ли орден или же распустить его на основании многочисленных свидетельств против него? В-шестых, имеет ли король право конфисковать имущество тамплиеров, если их владения расположены на его территории, или же имущество это должно отойти к церкви, или же оно должно быть передано для защиты Святой Земли, ради чего изначально и создавался сам орден? В-седьмых, наконец, если будет принято решение использовать имущество тамплиеров для защиты Святой Земли, то кто будет этим заниматься — Церковь или светские правители, и прежде всего король Франции, на чьей территории тамплиеры проживали в течение долгих лет? Тем более что с Давних времен у французских королей имеется для охраны отторгаемого имущества и специальная стража, и хранилища?21
За время своего долгого и зачастую жестокого правления Филипп IV прибегал к многим отчаянным мерам, когда вместе со.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Правительство Франции немедля решило воспользоваться сложившейся ситуацией и попыталось настроить общество не только против самих тамплиеров, но и всех, кто окажет им помощь; делалось это с той целью, чтобы папа, окруженный французскими кардиналами, назначенными в угоду Филиппу IV, почувствовал себя в полной изоляции и незамедлительно возобновил следствие по делу тамплиеров. В делах подобного рода министры французского короля были достаточно искушены: техника мобилизации общественного мнения была у них отработана еще в годы борьбы с Бонифацием VIII. Использовались три основных метода: распространение анонимных памфлетов, высмеивавших папу; постановка вполне определенных вопросов перед богословами Парижского университета и вовлечение их в дискуссию относительно поведения участников процесса и заинтересованных лиц, что, очевидно, имело целью придать интеллектуальный и научный вес действиям французского правительства; и созыв Генеральных штатов, где королевские легисты могли непосредственно обратиться к представителям сословий16.
Невозможно проследить, кто именно из членов правительства организовывал нападки на папу, однако ветер дул определенно оттуда. Два анонимных творения — одно, написанное, по всей вероятности, в январе 1308 г., а второе в апреле — отражали недовольство Франции ролью папы в данном судебном процессе. Их возможный автор — Пьер Дюбуа, юрист из Нормандии; он хоть и не имел поста в правительстве, был, разумеется, вполне готов выполнить подобный заказ. Отголоски этих памфлетов прозвучали несколько позднее и в речи Гийома де Плезиа-на, с которой он выступил в июне 1308 г. в Пуатье, что дает основания предполагать, что автор у памфлетов и речи один; им вполне мог быть кто-то из королевских легистов17.
В первом из этих двух памфлетов, написанном на французском языке, утверждается, что французы более других народов всегда были преданы и послушны Святой церкви, а потому требуют, чтобы их король, имеющий доступ к папе римскому, разъяснил ему, какой сильный гнев и возмущение вызвал папа у французов тем, что «лишь притворно и на словах наказал беззакония», творимые тамплиерами. Тогда как их признания таковы, что ни один верующий в них не усомнится, и французскому народу трудно понять назначенную папой отсрочку. Возможно, пишет далее автор памфлета, тамплиеры воспользовались своими несметными богатствами, полученными путем лихоимства, чтобы приостановить судебный процесс, но это лишь доказывает, что один грех всегда влечет за собою множество других. Господь справедлив ко всем, однако папа не раз уже доказывал, насколько сам развращен и подкуплен, обеспечивая продвижение по службе «согласно родственной приязни» и сделав своего племянника кардиналом, причем в том, что касается симонии и непотизма, Климент «переплюнул» всех сорок предшествующих пап, включая Бонифация VIII. В результате более двухсот магистров богословия и права, куда более способные, чем папский племянник, все вместе владеют значительно меньшей собственностью, чем этот человек. Епископские посты в Руане, Тулузе и Пуатье также отданы родственникам папы18. «Однако… Господь наш велит, чтобы справедливость творилась одинаково как по отношению к малым сим, так и по отношению к великим, без исключения и без предпочтения». И, хотя Фома Аквинс-кий, например, считает указанные правонарушения смертными грехами, но истинный преступник не тот, кто занимает доставшееся ему благодаря родственным связям местечко, но тот, кто назначает людей на эти места, ибо тем самым он извращает свое предназначение подобно тому слуге короля, который подсовывает господину своих племянников в кач'естве «самых лучших воинов» или «самых лучших лекарей», хотя на самом деле есть и куда лучшие воины и лекари. Между тем и папа римский, служа Господу, совершает этот грех. Но ничего, после его смерти народ Франции непременно сместит всех его родственников с высоких постов и заменит их «поистине великими знатоками богословия». Своим непотизмом папа оттолкнул от себя лучших, имевших полное право быть избранными. Однако как бы кто-то ни старался приспособиться ко времени и условиям «с помощью взяток или обещаний, запугиваний или лести, любви или ненависти, (он) есть дьявольское отродье и уже одним этим несовместим с Господом нашим, имя которому сама справедливость». По всем этим причинам король и должен передать папе римскому, чтобы тот поостерегся и впредь использовал свою власть и могущество только в праведных целях, ибо особенно важно, чтобы церковными привилегиями обладали только достойные люди19.
Если первый памфлет посвящен главным образом непотизму папы, то вторая диатриба, написанная на латыни, анализирует отношения общества к ереси вообще и к тамплиерам в частности. Народ Франции не согласен с тем, что преступления тамплиеров сходны с известными уже ересями, отличающимися друг от друга лишь незначительно; в таких случаях «законы известны». Однако тамплиеры — особое явление, и народ Франции считает, что их следует не только отлучить от церкви, но и отринуть как можно дальше от общества. Автор утверждает, что данный случай абсолютно вне церковной юрисдикции, и доказывает это на примере весьма яркой аналогии, напомнив, что Моисей наказал сынов Израиля за вероотступничество и поклонение золотому тельцу тем, что велел каждому взять меч и убить своего соседа <Здесь у Барбсра неточная цитата из Библии: «…возложите каждый свой меч па бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего» (Исх. 32:4-27).>. Таким образом, дело доводится до «точки кипения». «И если все написанное и сделанное, как гласит Священное Писание, написано и сделано для наставления нашего, то почему же король и христианнейший правитель наш не выступит против духовенства, ежели оно, не дай Бог, заблуждается и упорствует в своих заблуждениях, испытывая от этого даже удовольствие? » В подобном контексте требования Филиппа IV представляются прямо-таки весьма умеренными .
Доводы автора множатся: «Разве ж эти тамплиеры не убийцы, не fautores (пособники) убийц и не их укрыватели, которые заодно с самими убийцами, отвратительными отщепенцами?» А стало быть, они должны понести кару — примерно такую, как указал Моисей. Если же наказания они так и не понесут, это может подвигнуть других на отступничество, а прощение заслужить будет не так-то легко. Далее оговаривается возможное возражение — оппонент может обратиться к Священному Писанию, где Моисей назван также и священнослужителем, так как установление закона — деяние божеское, священное. Если же он назван священником по какой-либо иной причине, то над ним не было бы Высшей власти, и не позволил бы он, чтобы погибло столько людей, ибо известно, что Господь сказал Давиду, что тот не построит Ему храм, ибо является человеком из плоти и крови. В Библии также ясно сказано, что справедливость должно вершить незамедлительно и что правитель правомочен делать это сам, «дабы Слово Божье не было извращено лживыми суждениями людей, доказывающих, будто антихрист рядом, и призывающих отречься от Господа и, согласно свидетельствам честных христиан, совершающих развратные богомерзкие поступки»20.
Бесконечное обращение к Библии и цитаты из нее свидетельствуют о непримиримости автора, порой выражаемой в почти исступленном слоге памфлета. Подобный экстремизм позднее успешно использует в своих целях королевский министр Гийом де Плезиан, втолковывая папе в Пуатье, что король, прося его действовать активнее и в то же время не брать все в свои руки, был еще крайне лоялен и терпелив, в отличие от многих своих советников и сограждан. На самом деле, Плезиан, конечно, лукавил: если бы король действительно чувствовал, что закон на его стороне, он бы не колебался и не тратил столько усилий, чтобы убедить папу. Правовая слабость королевской позиции проявилась весной 1308г., когда король задал магистрам богословия Парижского университета свои знаменитые семь вопросов.
Вопросы, собственно, были заданы раньше — еще в конце февраля, после приостановки папой следствия. Никто не сомневается, говорит Филипп IV, что Святая церковь обязана проповедовать истинную веру, наставляя людей и остерегая их от заблуждений, назначая грешникам епитимьи и отпуская грехи. Более того, все согласны, что если заблуждающиеся продолжают упорствовать или же вновь обращаются к прежней ереси, их следует предать в руки светских властей и наказать по законам светского суда. Церковь должна не вмешиваться в действия светских судов, но молиться за вероотступников. Итак, первый вопрос связан с тем, как следует поступить правителю государства, когда он и его легисты слышат, как еретики и схизматики поносят имя Божие и подрывают католическую веру: следует ли правителю воспользоваться своей законной властью и начать расследование, даже если церковь не давала ему на то разрешения, если для всех очевидно, что совершено преступление, вызвавшее возмущение всего народа? Или же власть светского правителя раз и навсегда ограничена Священным Писанием, и он не должен вмешиваться в подобные дела, кроме как по просьбе Святой церкви? Во-вторых и более конкретно: может ли правитель начать процесс против тамплиеров, если среди них обнаружена ужасная, отвратительная ересь, если люди эти — члены религиозного братства? Нельзя ли рассматривать членов этого духовно-рыцарского ордена прежде всего как рыцарей, а уж потом как клириков? В-третьих, может ли быть осужден весь орден целиком, если его великий магистр и другие руководители, а также еще более полусотни братьев признались в совершенных преступлениях и подобные признания были получены по всей стране, причем признававшиеся не знали ничего о показаниях друг друга и не имели возможности подождать и выяснить, признавался ли кто-нибудь еще в том, в чем признались они сами? В-четвертых, поскольку неофитов заставляли отрекаться от Бога и истинной веры на тайных церемониях, где присутствовали лишь два-три человека, которые ныне, за редким исключением, уже отошли в мир иной, если эти (отрекшиеся от Бога) тамплиеры продолжают упорствовать в своих заблуждениях и не желают признаваться в грехах, не стоит ли изгнать их из католичества? В-пятых, если десять, двадцать, тридцать или более тамплиеров ни в чем не признались и упорно отрицают свою причастность к указанным преступлениям, то сохранить ли орден или же распустить его на основании многочисленных свидетельств против него? В-шестых, имеет ли король право конфисковать имущество тамплиеров, если их владения расположены на его территории, или же имущество это должно отойти к церкви, или же оно должно быть передано для защиты Святой Земли, ради чего изначально и создавался сам орден? В-седьмых, наконец, если будет принято решение использовать имущество тамплиеров для защиты Святой Земли, то кто будет этим заниматься — Церковь или светские правители, и прежде всего король Франции, на чьей территории тамплиеры проживали в течение долгих лет? Тем более что с Давних времен у французских королей имеется для охраны отторгаемого имущества и специальная стража, и хранилища?21
За время своего долгого и зачастую жестокого правления Филипп IV прибегал к многим отчаянным мерам, когда вместе со.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67