А я старался не думать, что будет, когда
деньги мои кончатся.
За щупликами вскоре пришлось призвать на помощь гремук,
которые защитили их от духов-забирак, за гремуками -
духа-горельца и духа-тиходуя, а потом еще и еще - я уже и
названия вызванных духов перестал запоминать - и недели не
прошло, как квартира моя наполнилась нечистью до отказа. Рябой и
тощий дух-забрало поселился в телевизоре, домушники заполнили
все переборки, то и дело высовываясь оттуда в самые неподходящие
моменты, духи чистоплюи устроились в канализационных трубах, а
полдюжины скоромников - в моем диване, так что спать я
устраивался на коврике у двери. Я уже не понимал, для чего нужны
все эти духи, большинство из которых представлялось мне
обыкновенными паразитами, но устоять против требований моего
духа-охранителя вызвать кого-то еще из потустороннего мира был
уже не способен. Любой мой отказ выполнить очередное его
требование с некоторых пор стал немедленно оборачиваться столь
неблагоприятными последствиями, что я счел за лучшее не спорить и
делать так, как он велит. Тогда я еще надялся, что сумею
продержаться оставшиеся две-три недели, пока губители еще могли
как-то оказать на меня воздействие, а потом избавиться от всех
своих защитников, и потому старался закрывать глаза на творимые
ими безобразия.
А они не стеснялись. Первая неделя, проведенная мною вдвоем с
Гагаманом, представлялась теперь неделей райской жизни. Духи,
заполнившие мой дом, превратили его в вертеп, в логово порока, и,
хотя существовали они в нашем мире исключительно благодаря мне,
никто из них и не думал считаться с моим присутствием.
Единственное, что меня утешало - это то, что все они могли жить в
нашем человеческом мире лишь до тех пор, пока был жив я сам, что
с моей смертью вся эта нечисть неизбежно должна была провалиться
назад в свой потусторонний мир, не представляя больше для людей
опасности, пока какой-нибудь новый идиот не вызовет их оттуда на
свою голову.
Катастрофа разразиась для меня совершенно неожиданно.
Проснувшись однажды утром, я был поражен необычайной тишиной -
такой тишины я не слышал уже несколько недель подряд. Я открыл
глаза и увидел немую сцену. У окна, там, где обычно располагалась
веселая компания резавшихся в карты духов во главе с Гагаманом,
высилась совершенно черная, ужасная на вид фигура какого-то
нового духа, упиравшаяся головой в потолок. Какое-то время дух
этот был совершенно неподвижен - но внезапно вытянул руку,
схватил пытавшегося укрыться за диваном тиходуя и, деловито
разорвав его на куски, растворился в воздухе.
Среди моих охранителей поднялась паника, которая еще больше
усилилась, когда что-то бесформенное в углу раздавило в лепешку
одного из домушников. Дальнейшее я помню плохо - в памяти
сохранились лишь жуткие картины искаженных ужасом и без того
страшенных физиономий всех этих духов, тянущиеся ко мне их
когтистые лапы и общий, слитный гул их голосов, на разные лады
повторявших: "Уникорнус! Уникорнус!" - ну да в этом не было
ничего удивительного, мне постоянно поминали того злосчастного
единорога, вызванного мной к жизни магией представления. Короче,
они сумели заставить меня произвести последнее магическое действо
и перенести всех нас сюда, где потусторонние силы больше не
угрожают охраняющим мой покой духам всяческими бедами.
Здесь, в сущности, совсем неплохо. Обо мне заботятся и меня
охраняют. Правда, это обходится недешево, сбережения мои
давным-давно подошли к концу, и свои услуги охраняющие меня духи
предоставляют теперь в долг - но это меня теперь мало заботит.
Здесь, пожалуй, впервые в жизни ощутил я уверенность в своем
будущем, в том, что если я сам вдруг не пожелаю каких-то перемен,
то все будет хорошо - так, как сейчас. И до конца жизни буду я
обеспечен и работой, и крышей над головой, и питанием. Конечно, я
стараюсь изо всех сил хоть как-то оправдать свое теперешнее
безопасное и безмятежное существование, но много ли наработаешь,
махая в одиночку топором в лесу? На те средства, что я теперь
зарабатываю, духам моим - я это знаю - особенно не разгуляться.
Правда, их количество значительно сократилось. Не раз я слышал
из-за глухой стены, окружающей их нынешнее жилище, жуткие крики,
и догадываюсь, что они избавляются от тех, кого труд мой не в
состоянии прокормить. Но их самих я не вижу уже много лет. Я не в
претензии - у них своя жизнь, у меня своя. Нас связывает лишь
когда-то произнесенное мной заклятие да мой долг, сумма которого
постоянно возрастает. Они мне нисколько не мешают, и даже колючая
проволока, что окружает место моего обитания, нисколько не
стесняет мое существование. В хорошую погоду я пролезаю под ней и
купаюсь в реке, что протекает вдоль южной границы участка, а
иногда выхожу к шоссе и выпрашиваю у проезжющих сигареты или
жевательную резинку. Правда, за мной следят и далеко уйти не
позволяют, но я и не собираюсь никуда убегать - я просто не вижу
в этом смысла.
Но если бы кто-то помог мне расплатиться с долгами, я бы -
честное слово! - взял его с собой на охоту на единорога. Мы
добыли бы клок рыжей шерсти из его хвоста, и тогда все можно было
бы начать сначала - но уже по-хорошему.

1 2 3 4