переживаем мы смерть товарища Троцкого, хоть и разногласия у нас с ним были. — Он подумал и сказал печально: — В споре выигрывает обычно не тот, кто оказывается быстрее и решительнее оппонента, а тот, кто любую победу противника может обратить в свою пользу, тем более не прощает противнику его промахов. Терпения не хватило, Лаврентий. Когда забираешься высоко, то терпения не хватает разрешать проблему постепенно, хочется махом разрубить все узлы. А это не всегда помогает делу.
Постоял у окна, сокрушенно покачал головой и сказал:
— Вы что, потравить их не можете? Каркают, сволочи, настроение портят. Сказал бы Майрановскому, чтобы вывел что-нибудь хитрое, он ведь у тебя большой специалист по ядам.
Берия вздохнул, нервно протер пенсне и вновь водрузил его на потный мясистый нос.
— Не жрут, — сказал он. — Вроде бы птица глупая, откуда мозгам взяться? А ведь не жрет яд, Коба, пробовали уже. Хитрее многих людей оказались. Знаешь, где одна парочка гнездо свила? Прямо в стволе Царь-пушки. Только когда птенцы заорали, тогда и заметили.
Сталин хмыкнул.
— А мы все поздно замечаем, — сказал он. — То вредителей не заметим, то заговор прозеваем, теперь вот… — Он замолчал, задумчиво покачивая головой своим мыслям, потом снова подозрительно посмотрел на Берию. — Что там а Урале?
— Органы свою задачу выполнят, — твердо сказал Берия. — И армия готова. Ждут приказа товарища Сталина.
— Просто у тебя, Лаврентий, получается. — Сталин вернулся к столу и впервые за последние годы принялся набивать трубку табаком. Он достал из стола черно-зеленую с золотым тиснением коробку «Герцеговины Флор», оторвал у папиросы мундштук и, разрывая наискось папиросную бумагу, принялся ссыпать желтоватый табак в жерло чубука, приминая табак большим пальцем. Так же неторопливо и не глядя на Берию, Сталин распотрошил вторую папиросу, потом пошарил глазами по столу, широко открыл ящик стола и некоторое время что-то искал. «Спички ищет», — понял Берия. Сталин поднял голову, исподлобья глянул на верного Лаврентия и глухим сипловатым голосом позвал Поскребышева. Тот словно ждал этого зова — появился в кабинете чертиком из табакерки, зажег спичку и поднес к трубке. Сталин окутался душистым голубоватым облаком, а Поскребышев исчез так же неожиданно, как и появился.
— Просто у тебя получается, — повторил Сталин, принимаясь мелкими шажками мерить кабинет. — Безусловно, это враги. И не советского государства, нет, это враги всего рода человеческого. Зачем они зовут человечество в свою Коалицию? Какие у них цели? В обращении тщательно затушевывается классовый характер отношений членов Коалиции. Вместо этого нам подкидывают сказочку о необходимости перехода к новому мышлению. Черчилль с Рузвельтом неправильно мыслят, товарищ Сталин неправильно, по их мнению, мыслит. Они говорят, что мы, должны переучиваться. А сколько времени займет у людей подход к новому мышлению? Нам говорят, что это займет у человечества шестьдесят, а то и семьдесят тысяч лет. Что это? Глупость или преступный умысел? Что может произойти на этом пути? На этом пути может случиться межпланетная интервенция. Можем мы это позволить? Нет, Лаврентий, этого мы позволить не можем. Нельзя, чтобы человечество столкнули на опасный путь. И что мы должны делать? — Сталин резко повернулся к молчащему Берии, покачал головой. — Ни в коем случае не соглашаться со сказанным. Более того, мы должны показать представителям этой неведомой Коалиции всю мощь Земли и всю серьезность наших намерений. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Берия. — А если они все-таки правы, Коба? Если мы идем по неверному пути?
— И ты тоже, — яростно пыхнул трубкой вождь. — И ты засомневался!
— Я просто высказываю предположения, Коба, — мягко возразил Берия. — Может случиться так, что все идут в ногу и правильно, а мы уподобились солдату, который спутал правую ногу с левой и таким образом…
— Глупость! — резко оборвал его Сталин. — Троцкий тоже упрекал нас в отходе от принципов социализма. Жизнь его слова опровергла самым действенным образом. Если бы Россия и ее народы шли неправильным путем, победили бы мы в прошедшей войне? Добились бы таких потрясающих успехов в послевоенном строительстве?
На послевоенное строительство у Лаврентия Берии был свой взгляд, несколько отличный от мнения вождя, но обстановка не располагала к спору, и Берия благоразумно промолчал. В такой ситуации спорить себе же дороже обойдется. Тут и гадать не стоило, Иосиф Виссарионович принял решение, и теперь его с этого решения не столкнуть. Сколько раз уже так случалось в войну — решение принимал вождь, а виноватыми в неудаче оставались военачальники, которые не находили в себе мужества отстаивать свою точку зрения. Берия справедливо полагал, что эти люди виновны. Хотя бы в том, что не нашли в себе смелости для спора. Но то, что раньше касалось других, Берия никак не мог отнести к себе. Принцип таких вот бесед с вождем был очень простым — не спорь, не возражай, не требуй. Берия Даже не пытался разубедить вождя-. Причины к тому были крайне простыми — в случае неудачи один из спорщиков терял очень многое, иной раз даже саму жизнь. А кто окажется в споре с вождем проигравшей стороной, и гадать не стоило. Баснописец Крылов прав — у сильного всегда виноват бессильный, тот, кто имеет власть, обязательно переиграет своего оппонента, пусть только тот опрометчиво попробует не проиграть своему вождю!
Сталин выдохнул клуб пахучего дыма и неожиданно улыбнулся.
— О чем спорим? — топорща седые усы, сказал он по-грузински. — Не верю я в Коалицию, нет там ничего, — показал он на небеса. — Я тебя от скуки провоцирую, а ты уже всерьез зажегся. Это все игра ума, Лаврентий. Скучно стало старому человеку, развлечений хочется.
— Можно концерт организовать, — предложил Берия. — Или просмотр фильма если хочешь.
— А фильмы ты мне будешь показывать идеологически выдержанные, — вздохнул Сталин. — Сколько раз мы с тобой комедию «Волга-Волга» смотрели? Сам смотришь американские, а старику их не показываешь. Почему, Лаврентий? Разлагаешься в одиночку? Или ты их не один смотришь? С бабами, наверное? — Он весело и вместе с тем цепко смотрел на Берию.
Сердце снова заныло от нехороших предчувствий. Ох не зря, не зря товарищ Сталин такие разговоры ведет! Лишним стал Берия, слишком многое он знает, слишком во многих начинаниях вождя принимал участие, а теперь хитрой старой лисе понадобился новый человек, еще незапятнанный! Берия шутливо развел руками, весело блеснул пенсне и примирительно сказал:
— Американский так американский! Приказать, чтобы привезли?
Сталин кивнул.
— Хитрый ты у меня, — вздохнул он. — Ловко от серьезного разговора уходишь. Но, предположим, предположим, что все это правда. Что делать тогда Советскому Союзу? Вступать в Коалицию? Но мы не знаем, какие цели она преследует, зачем вообще существует. ООН нам понятна, американцы предложили ООН, чтобы свои идейки в мировом масштабе проталкивать. Разжирели они после двух мировых войн, возгордились, решили, что будут править всем миром. Но не приняли в расчет Советский Союз и новую расстановку сил, которую мы им предложили. Конечно, сегодняшняя система — еще не вся Европа, как мечталось в тридцатые, но и это уже серьезная заявка на лидерство. Опять же, теперь мы имеем такой азиатский противовес, как Китай с его людскими ресурсами. Тут все ясно, все понятно, весь вопрос, кто и кого переиграет. А Коалиция? Что она предлагает нам взамен существующего? Членство в неизвестно для чего и неизвестно кем созданной организации? На каких правах? И чем мы будем платить за членство в ней? Оставим романтику слюнтяям. Мы люди прагматичные и везде должны искать свою пользу и целесообразность. Но здесь мы ее не видим. А если пользы не видно, то зачем нам вступать в Коалицию? Зачем нам обращаться к ней?
Берия молчал. К подобным монологам он уже привык. Вождь отождествлял себя с государством, поэтому о себе он обычно говорил в третьем лице и во множественном числе. Несомненно, произнесенный монолог не был экспромтом, но какие цели преследовал Сталин, втягивая его в этот непонятный разговор, Берия не догадывался. От того он снова почувствовал тревогу.
— Что понимают американцы? — спросил Сталин. К Берии он не обращался и даже не смотрел в его сторону, следовательно, этот риторический вопрос Сталин обращал к самому себе, поэтому Берия терпеливо ждал продолжения. Паузы между словами и фразами были достижениями ораторского искусства вождя, как и привычка говорить тихо. Тихий голос заставлял невольно прислушиваться, а многозначительные паузы — искать в сказанном скрытый смысл.
— Американцы понимают силу. — Трубка вождя описала замкнутый полукруг. — Нет никаких сомнений, что сила — единственный аргумент в любом споре. Как говорится — выше, лучше, быстрее. И тогда тебя станут уважать. Слабое государство подобно немощному человеку: пока ты не проявишь себя исключительным, тебя не замечают. Империя, Лаврентий, — вот высший тип государства. Неисчерпаемые людские ресурсы, помноженные на мощь науки и техники. Несомненно, нам угрожают, все эти дипломатические выверты не могут скрыть этого факта. А на угрозу необходимо отвечать силой. Только так можно заставить себя уважать.
Сталин присел на краешек стола, положил больную сохнущую руку на колено.
— Не понял? — спросил он. — Это не важно. В политике, Лаврентий, ты познал лишь азы, можно сказать, добрался до арифметики. А высшая математика доступна только избранным. Гитлер бы меня понял, Рузвельт и, пожалуй, Черчилль.
Улыбчиво топорща седые усы, вождь подошел к молчащему Берии и хлопнул его по плечу.
— Звони, — приказал он. — Пусть что-нибудь трофейное покажут. Можно эту… в которой Марика Рокк играет. Красивая, стерва. Как фильм называется?
— «Девушка моей мечты», — не задумываясь, сказал Берия. — Адольф эту картину любил. Раз в месяц ее смотрел.
— Ты смотри, — удивленно сказал Сталин. — Хоть и с одним яйцом родился, а толк в женщинах знал!
В довоенное время и даже во время войны ведомство Лаврентия Павловича Берии исправно поставляло вождю сплетни о фюрере. Сталин постоянно требовал, чтобы ему докладывали о личной жизни Гитлера, особенно о каких-либо отклонениях от нормальной жизни. Иной раз радисты, передававшие радиограммы из Германии, даже не представляли, что за информацию они передают, рискуя своей жизнью. Среди бабельсбергских красоток у госбезопасности имелись свои информаторы, да и актриса Ольга Чехова,; которая близко сошлась с любовницей фюрера Евой Браун, исправно передавала вместе с важнейшей развединформацией последние светские сплетни, поэтому Сталин знал, кто и с кем спит, у кого что болит, а просмотрев копию пленки, на которой Гесс занимался в туалете онанизмом, брезгливо сказал: «Бедная страна, у которой такие вожди!»
Берия тогда, помнится, поддакнул, хотя только накануне его разведчики доставили специально для Сталина альбом с рисованной порнографией. Имени художника, рисовавшего эту пакость, Берия не запомнил, но вот зачем Сталину понадобились эти альбомы, отлично понимал и оправдывал — у всех великих людей есть свои маленькие слабости.
Вот и сейчас он ничего не сказал, а лишь торопливо и угодливо потянулся к большому черному телефону, чтобы позвонить в ведомство и дать указание подготовить кремлевский кинотеатр и пригласить переводчика потолковее — вождь дилетантов не терпел, запинки переводчика воспринимал не иначе, как отсутствие должного профессионализма, поэтому всегда долго пенял руководителям, которые держат на работе плохого специалиста. В большом окружении вождя все должно было быть только первосортным. Осетрины второй свежести, как это известно, не бывает.
Глава десятая
Группа ушла к пещере.
Хорошие были профессионалы — едва отошли от лагеря, так сразу их не стало видно. Растворились в снежных просторах. Что и говорить, выучка у орлов Звягинцева была отменная — ночное заснеженное пространство не выдавало их даже звуком, так вся амуниция была подогнана и подтянута. Этого и следовало ожидать — у диверсанта вся его жизнь от тишины и маскировки зависит. Но тем не Менее Яковлева это впечатлило. Оставшийся при нем радист из группы Звягинцева неторопливо забросил антенну на дерево, проверил связь и скрылся в палатке, предательски громыхнув в ней банкой о примус.
Некоторое время Яковлев прилежно наблюдал за далеким входом в пещеру, но ничего не заметил, даже тени подозрительной у входа в пещеру не мелькнуло.
Луна несколько поднялась над горизонтом, но светлее от этого не стало.
Высоко в небе послышался тяжелый рокот мотора. Невидимый самолет кружил над горами, выискивая костры, разжечь которые подполковник Звягинцев направил двух своих диверсантов. Потом в небе возник зеленый движущийся к земле шар. Не долетев до деревьев, выставившихся вверх черными острыми зубами, шар погас, но вслед за ним вспыхнуло еще два огонька — летчик костры засек и подавал знаки встречающим самолет на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Постоял у окна, сокрушенно покачал головой и сказал:
— Вы что, потравить их не можете? Каркают, сволочи, настроение портят. Сказал бы Майрановскому, чтобы вывел что-нибудь хитрое, он ведь у тебя большой специалист по ядам.
Берия вздохнул, нервно протер пенсне и вновь водрузил его на потный мясистый нос.
— Не жрут, — сказал он. — Вроде бы птица глупая, откуда мозгам взяться? А ведь не жрет яд, Коба, пробовали уже. Хитрее многих людей оказались. Знаешь, где одна парочка гнездо свила? Прямо в стволе Царь-пушки. Только когда птенцы заорали, тогда и заметили.
Сталин хмыкнул.
— А мы все поздно замечаем, — сказал он. — То вредителей не заметим, то заговор прозеваем, теперь вот… — Он замолчал, задумчиво покачивая головой своим мыслям, потом снова подозрительно посмотрел на Берию. — Что там а Урале?
— Органы свою задачу выполнят, — твердо сказал Берия. — И армия готова. Ждут приказа товарища Сталина.
— Просто у тебя, Лаврентий, получается. — Сталин вернулся к столу и впервые за последние годы принялся набивать трубку табаком. Он достал из стола черно-зеленую с золотым тиснением коробку «Герцеговины Флор», оторвал у папиросы мундштук и, разрывая наискось папиросную бумагу, принялся ссыпать желтоватый табак в жерло чубука, приминая табак большим пальцем. Так же неторопливо и не глядя на Берию, Сталин распотрошил вторую папиросу, потом пошарил глазами по столу, широко открыл ящик стола и некоторое время что-то искал. «Спички ищет», — понял Берия. Сталин поднял голову, исподлобья глянул на верного Лаврентия и глухим сипловатым голосом позвал Поскребышева. Тот словно ждал этого зова — появился в кабинете чертиком из табакерки, зажег спичку и поднес к трубке. Сталин окутался душистым голубоватым облаком, а Поскребышев исчез так же неожиданно, как и появился.
— Просто у тебя получается, — повторил Сталин, принимаясь мелкими шажками мерить кабинет. — Безусловно, это враги. И не советского государства, нет, это враги всего рода человеческого. Зачем они зовут человечество в свою Коалицию? Какие у них цели? В обращении тщательно затушевывается классовый характер отношений членов Коалиции. Вместо этого нам подкидывают сказочку о необходимости перехода к новому мышлению. Черчилль с Рузвельтом неправильно мыслят, товарищ Сталин неправильно, по их мнению, мыслит. Они говорят, что мы, должны переучиваться. А сколько времени займет у людей подход к новому мышлению? Нам говорят, что это займет у человечества шестьдесят, а то и семьдесят тысяч лет. Что это? Глупость или преступный умысел? Что может произойти на этом пути? На этом пути может случиться межпланетная интервенция. Можем мы это позволить? Нет, Лаврентий, этого мы позволить не можем. Нельзя, чтобы человечество столкнули на опасный путь. И что мы должны делать? — Сталин резко повернулся к молчащему Берии, покачал головой. — Ни в коем случае не соглашаться со сказанным. Более того, мы должны показать представителям этой неведомой Коалиции всю мощь Земли и всю серьезность наших намерений. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Берия. — А если они все-таки правы, Коба? Если мы идем по неверному пути?
— И ты тоже, — яростно пыхнул трубкой вождь. — И ты засомневался!
— Я просто высказываю предположения, Коба, — мягко возразил Берия. — Может случиться так, что все идут в ногу и правильно, а мы уподобились солдату, который спутал правую ногу с левой и таким образом…
— Глупость! — резко оборвал его Сталин. — Троцкий тоже упрекал нас в отходе от принципов социализма. Жизнь его слова опровергла самым действенным образом. Если бы Россия и ее народы шли неправильным путем, победили бы мы в прошедшей войне? Добились бы таких потрясающих успехов в послевоенном строительстве?
На послевоенное строительство у Лаврентия Берии был свой взгляд, несколько отличный от мнения вождя, но обстановка не располагала к спору, и Берия благоразумно промолчал. В такой ситуации спорить себе же дороже обойдется. Тут и гадать не стоило, Иосиф Виссарионович принял решение, и теперь его с этого решения не столкнуть. Сколько раз уже так случалось в войну — решение принимал вождь, а виноватыми в неудаче оставались военачальники, которые не находили в себе мужества отстаивать свою точку зрения. Берия справедливо полагал, что эти люди виновны. Хотя бы в том, что не нашли в себе смелости для спора. Но то, что раньше касалось других, Берия никак не мог отнести к себе. Принцип таких вот бесед с вождем был очень простым — не спорь, не возражай, не требуй. Берия Даже не пытался разубедить вождя-. Причины к тому были крайне простыми — в случае неудачи один из спорщиков терял очень многое, иной раз даже саму жизнь. А кто окажется в споре с вождем проигравшей стороной, и гадать не стоило. Баснописец Крылов прав — у сильного всегда виноват бессильный, тот, кто имеет власть, обязательно переиграет своего оппонента, пусть только тот опрометчиво попробует не проиграть своему вождю!
Сталин выдохнул клуб пахучего дыма и неожиданно улыбнулся.
— О чем спорим? — топорща седые усы, сказал он по-грузински. — Не верю я в Коалицию, нет там ничего, — показал он на небеса. — Я тебя от скуки провоцирую, а ты уже всерьез зажегся. Это все игра ума, Лаврентий. Скучно стало старому человеку, развлечений хочется.
— Можно концерт организовать, — предложил Берия. — Или просмотр фильма если хочешь.
— А фильмы ты мне будешь показывать идеологически выдержанные, — вздохнул Сталин. — Сколько раз мы с тобой комедию «Волга-Волга» смотрели? Сам смотришь американские, а старику их не показываешь. Почему, Лаврентий? Разлагаешься в одиночку? Или ты их не один смотришь? С бабами, наверное? — Он весело и вместе с тем цепко смотрел на Берию.
Сердце снова заныло от нехороших предчувствий. Ох не зря, не зря товарищ Сталин такие разговоры ведет! Лишним стал Берия, слишком многое он знает, слишком во многих начинаниях вождя принимал участие, а теперь хитрой старой лисе понадобился новый человек, еще незапятнанный! Берия шутливо развел руками, весело блеснул пенсне и примирительно сказал:
— Американский так американский! Приказать, чтобы привезли?
Сталин кивнул.
— Хитрый ты у меня, — вздохнул он. — Ловко от серьезного разговора уходишь. Но, предположим, предположим, что все это правда. Что делать тогда Советскому Союзу? Вступать в Коалицию? Но мы не знаем, какие цели она преследует, зачем вообще существует. ООН нам понятна, американцы предложили ООН, чтобы свои идейки в мировом масштабе проталкивать. Разжирели они после двух мировых войн, возгордились, решили, что будут править всем миром. Но не приняли в расчет Советский Союз и новую расстановку сил, которую мы им предложили. Конечно, сегодняшняя система — еще не вся Европа, как мечталось в тридцатые, но и это уже серьезная заявка на лидерство. Опять же, теперь мы имеем такой азиатский противовес, как Китай с его людскими ресурсами. Тут все ясно, все понятно, весь вопрос, кто и кого переиграет. А Коалиция? Что она предлагает нам взамен существующего? Членство в неизвестно для чего и неизвестно кем созданной организации? На каких правах? И чем мы будем платить за членство в ней? Оставим романтику слюнтяям. Мы люди прагматичные и везде должны искать свою пользу и целесообразность. Но здесь мы ее не видим. А если пользы не видно, то зачем нам вступать в Коалицию? Зачем нам обращаться к ней?
Берия молчал. К подобным монологам он уже привык. Вождь отождествлял себя с государством, поэтому о себе он обычно говорил в третьем лице и во множественном числе. Несомненно, произнесенный монолог не был экспромтом, но какие цели преследовал Сталин, втягивая его в этот непонятный разговор, Берия не догадывался. От того он снова почувствовал тревогу.
— Что понимают американцы? — спросил Сталин. К Берии он не обращался и даже не смотрел в его сторону, следовательно, этот риторический вопрос Сталин обращал к самому себе, поэтому Берия терпеливо ждал продолжения. Паузы между словами и фразами были достижениями ораторского искусства вождя, как и привычка говорить тихо. Тихий голос заставлял невольно прислушиваться, а многозначительные паузы — искать в сказанном скрытый смысл.
— Американцы понимают силу. — Трубка вождя описала замкнутый полукруг. — Нет никаких сомнений, что сила — единственный аргумент в любом споре. Как говорится — выше, лучше, быстрее. И тогда тебя станут уважать. Слабое государство подобно немощному человеку: пока ты не проявишь себя исключительным, тебя не замечают. Империя, Лаврентий, — вот высший тип государства. Неисчерпаемые людские ресурсы, помноженные на мощь науки и техники. Несомненно, нам угрожают, все эти дипломатические выверты не могут скрыть этого факта. А на угрозу необходимо отвечать силой. Только так можно заставить себя уважать.
Сталин присел на краешек стола, положил больную сохнущую руку на колено.
— Не понял? — спросил он. — Это не важно. В политике, Лаврентий, ты познал лишь азы, можно сказать, добрался до арифметики. А высшая математика доступна только избранным. Гитлер бы меня понял, Рузвельт и, пожалуй, Черчилль.
Улыбчиво топорща седые усы, вождь подошел к молчащему Берии и хлопнул его по плечу.
— Звони, — приказал он. — Пусть что-нибудь трофейное покажут. Можно эту… в которой Марика Рокк играет. Красивая, стерва. Как фильм называется?
— «Девушка моей мечты», — не задумываясь, сказал Берия. — Адольф эту картину любил. Раз в месяц ее смотрел.
— Ты смотри, — удивленно сказал Сталин. — Хоть и с одним яйцом родился, а толк в женщинах знал!
В довоенное время и даже во время войны ведомство Лаврентия Павловича Берии исправно поставляло вождю сплетни о фюрере. Сталин постоянно требовал, чтобы ему докладывали о личной жизни Гитлера, особенно о каких-либо отклонениях от нормальной жизни. Иной раз радисты, передававшие радиограммы из Германии, даже не представляли, что за информацию они передают, рискуя своей жизнью. Среди бабельсбергских красоток у госбезопасности имелись свои информаторы, да и актриса Ольга Чехова,; которая близко сошлась с любовницей фюрера Евой Браун, исправно передавала вместе с важнейшей развединформацией последние светские сплетни, поэтому Сталин знал, кто и с кем спит, у кого что болит, а просмотрев копию пленки, на которой Гесс занимался в туалете онанизмом, брезгливо сказал: «Бедная страна, у которой такие вожди!»
Берия тогда, помнится, поддакнул, хотя только накануне его разведчики доставили специально для Сталина альбом с рисованной порнографией. Имени художника, рисовавшего эту пакость, Берия не запомнил, но вот зачем Сталину понадобились эти альбомы, отлично понимал и оправдывал — у всех великих людей есть свои маленькие слабости.
Вот и сейчас он ничего не сказал, а лишь торопливо и угодливо потянулся к большому черному телефону, чтобы позвонить в ведомство и дать указание подготовить кремлевский кинотеатр и пригласить переводчика потолковее — вождь дилетантов не терпел, запинки переводчика воспринимал не иначе, как отсутствие должного профессионализма, поэтому всегда долго пенял руководителям, которые держат на работе плохого специалиста. В большом окружении вождя все должно было быть только первосортным. Осетрины второй свежести, как это известно, не бывает.
Глава десятая
Группа ушла к пещере.
Хорошие были профессионалы — едва отошли от лагеря, так сразу их не стало видно. Растворились в снежных просторах. Что и говорить, выучка у орлов Звягинцева была отменная — ночное заснеженное пространство не выдавало их даже звуком, так вся амуниция была подогнана и подтянута. Этого и следовало ожидать — у диверсанта вся его жизнь от тишины и маскировки зависит. Но тем не Менее Яковлева это впечатлило. Оставшийся при нем радист из группы Звягинцева неторопливо забросил антенну на дерево, проверил связь и скрылся в палатке, предательски громыхнув в ней банкой о примус.
Некоторое время Яковлев прилежно наблюдал за далеким входом в пещеру, но ничего не заметил, даже тени подозрительной у входа в пещеру не мелькнуло.
Луна несколько поднялась над горизонтом, но светлее от этого не стало.
Высоко в небе послышался тяжелый рокот мотора. Невидимый самолет кружил над горами, выискивая костры, разжечь которые подполковник Звягинцев направил двух своих диверсантов. Потом в небе возник зеленый движущийся к земле шар. Не долетев до деревьев, выставившихся вверх черными острыми зубами, шар погас, но вслед за ним вспыхнуло еще два огонька — летчик костры засек и подавал знаки встречающим самолет на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59