Впрочем, иногда волны оказывались не такими уж и ласковыми: попадались колдобистые, словно изрытые горки, они жестко поддавали в спину, и тогда казалось, что по ней прохаживается стиральная доска. Еще одно мешало наслаждаться купанием, свободой, бездумной негой — жгучая боль в руке: словно соленая вода разъела кожу на предплечье и через эту брешь медленно просачивается в тело. Надо было поднять руку, посмотреть, что с ней, но оказалось, что у нее не хватает сил шевельнуться. Следовало срочно звать на помощь, но рот не открывался, горло не слушалось. Однако вместо страха или паники ее охватило слепое безысходное горе. И стало размеренно глодать. Вскоре пришла тоскливая мысль: «Неужели Лобстер после укуса ощущал постоянно такую же боль?..» Тут-то вспыхнули страх и паника: «Лобстер!.. Ник! Леха! Где же они? И где я?..» Ясно, что она была не на Монике, хотя очень хотела бы вернуться в то замечательное, незабываемое лето, в ласковое море, перевернуться сейчас на живот, поплыть к берегу, вылезти из воды и — бегом к дому, не одеваясь, срывая на бегу с кустов махровые влажные цветы, пахнущие свежим арбузом, чтобы ткнуть их в вазу на кухне, где мама — загорелая, улыбчивая, непривычно юная в белых шортах и в маечке — хлопочет над обедом… Но, увы — какая там Моника! Иллюзия, сладкий бред, из которого необходимо было скорее выкарабкиваться, потому что до того ли теперь, когда над ней самой и над всей командой нависла угроза в ближайшее же время стать кровососущими, сиречь вампирами! Не говоря уже о сиюминутной опасности вновь угодить в лапы к Лядову.
Несмотря на отчаянное желание покончить с бредом, она продолжала качаться на волнах. Только амплитуда качания несколько изменилась: волна пошла крупная, гладкая, без единой колдобинки, она возносила Чарли вверх, к равнодушному небу, чтобы бросить с гребня в перламутровый провал. И так раз за разом. Порой в поле зрения возникала полоска берега с зеленью, с домиками и с пляжем, там даже наблюдались люди. «Бред, все бред. Ой, плохо мне, ой, муторно!..» Она хотела закрыть глаза, но это оказалось невозможно по непонятной причине. В нос ударил резкий химический запах, и через мгновение ей стало ясно, почему она не может закрыть глаза: они и без того были закрыты. Теперь она наконец смогла их открыть и, судя по всем ощущениям, обрела связь с реальностью, пусть даже окружающая обстановка заставляла в этом усомниться: комната с низким белым потолком, похожая одновременно на больничную палату и на логово дремучего шарлатана: колбы, реторты, змеевики, связки сушеных трав и высушенных мелких телец, каббалистика на стенах, а под потолком — пара чучел, относившихся при жизни к породе мелких ящеричных монстров, и, наконец, гладкая постель, поверх которой она лежит в нижнем белье, увитая трубками, идущими от замысловатого аппарата, стоящего от нее по левую руку. Но это были незначительные детали, самое главное: помимо аппарата у постели Чарли стояли Ник, Крис и Хэги, все трое с выражениями на лицах людей, ждавших тебя сутки в космопорту и наконец дождавшихся. До чего же это было отрадное зрелище!
— Чарли! Я здесь! — сообщил Ник, словно боясь, что она его не заметит, и осторожно погладил ее по руке кончиками пальцев. У Чарли от нежности защемило сердце. Она кивнула ему ресницами, перевернула ладонь и сжала его руку — боль почти затихла, а может, просто отошла на второй план. Ник заулыбался:
— Ты будешь жить!
— Да уж конечно, — сказала Хэги, пряча мензурку, которую держала в руке, и начиная аккуратно обирать с Чарли провода и трубочки.
— Что со мной было?..
— Переутомление с тобой было, миленькая, переутомление. И стресс… На фоне вирусной атаки. Но теперь все позади, после небольшого курса лечения у бабушки Хэги…
— Она нас всех вылечила, — вздохнул Ник. — Никогда уже не будем мышами, не сможем летать…
— Насчет летать не знаю, а вот пить чужую кровь вы уже точно не будете! — веско ответила старушка, намазывая чем-то место укуса на руке Чарли и залепляя его пластырем. — Ну вот и все. Вставать уже можно, но лучше еще немного полежи.
— Я лучше встану… — Чарли приподнялась, оглядываясь в поисках своей одежды.
Крис положил ей в руки аккуратно сложенную стопку, явно успевшую побывать в чистящем агрегате. Она рывком села, скинув ноги с кровати. Помещение закачалось, как каюта корабля в шторм. Совладав с головокружением, Чарли стала одеваться.
Хэги отошла к соседнему ложу, накрытому стеклянным колпаком. Глянув туда, Чарли замерла, до половины натянув джинсы: там под колпаком лежал Лобстер — неподвижный, с закрытыми глазами, умудряясь даже во сне сохранять несчастное выражение лица.
— Он на заре заснул, — тихо сказал Крис. — Едва успели сюда до восхода. Торопились уберечь его от прямых солнечных лучей.
— Куда «сюда»?.. — Она нырнула в кофточку, спеша окончательно одеться, чтобы подойти к старому приятелю.
— К Хэги. На ее корабль.
Из ворота кофты вынырнуло удивленное лицо.
— Мы что, в море?..
Крис хмыкнул. Ник оживленно подскочил к ее коленям:
— Да нет же! Это космический корабль! Настоящий! Большой! — Он показал руками, какой большой у Хэги корабль. Решив, что с кораблем уже все ясно, он принялся рассказывать, торопясь и сбиваясь: — Мы летели на драконе! Потом сели в лесу и все свалились, потому что дракон исчез! Зато появилась Светик! И еще у нас теперь есть Джон-сан! Мы пошли в корабль, а вы с Лобстером плыли по воздуху! У меня опять куча африкантов! — Ему не терпелось потрясти ее последними новостями, и, чтобы опередить Криса, он постарался выложить их в предельно сжатые сроки. Голова Чарли окончательно пошла кругом. Выходит, обещанное Лехой катание на драконе состоялось и даже с ее участием, беда только в том, что никто не удосужился ее вовремя растолкать. Дракона проехали, теперь на очереди что — космический корабль? Повторяемся, Лешенька, — не иначе как кризис жанра.
— Значит, мы в космосе?..
— С утра собирались, но что-то стартер барахлит, — улыбнулся Крис и сжалился: — Успокойся. Хэги просто живет в космическом корабле. Кстати, в довольно старом. Это ее дом.
Чарли вопросительно поглядела на старуху: та хлопотала над Лобстером в многозначительном молчании. Чарли осторожно встала — каюта поплыла, но Крис с Ником обеспечили ей с двух сторон «группу поддержки». Втроем они и подошли к Лобстеру. Хэги как раз откинула с него стеклянный колпак и осторожно снимала датчики — с шеи и с головы.
— А с рук! Ты с рук забыла! — шепотом завопил Ник, беспорядочно дергая за трубочки, подсоединенные к рукам Лобстера. Хэги отстранила его жестом хозяйки, у которой с торта воруют розочки.
— Какой еще «срук»?.. — Деловито заглянув под кровать, она подняла укоризненный взгляд на Ника.
Тот прыснул и, зажав рот руками, сел на корточки. Крис захохотал почти беззвучно, раскачиваясь вперед-назад. Старушка только ухмылялась, качая головой. Чарли тоже разобрал смех — неожиданный для нее самой и совершенно неудержимый: ну не кощунство ли, стыд и позор — помирать со смеху над постелью старого друга? Но Хэги ведь только что сняла с него колпак и, конечно, не стала бы шутить, если бы положение больного оставалось серьезным! На сердце стало легче, проблемы отступили — недалеко, правда, лишь на шаг, где и стояли, в раздражении ожидая первой же паузы, когда можно будет кинуться всем скопом, навалиться и задавить развеселившуюся команду тяжкими мешками насущных тревог и забот. Хэги, учуявшая приближение этого момента, сделала все, чтобы его смягчить.
— Ну будет, будет, — сказала она, не давая им окончательно, до дна высмеяться. — Он пусть тут еще полечится часок-другой, а мы пойдем пока чайку выпьем. — Подталкивая их, еще пересмеивающихся, в сторону двери, она заговорщицки подмигнула Чарли: — А может, и чего покрепче, за выздоровленьице! — И вытащила до половины из нагрудного кармашка ребристую синюю склянку, чем несказанно удивила Чарли.
«Вот так и становятся алкоголиками!» — прозвучал в голове давно позабытый суровый голос Веры-Супер, одинокой пятидесятилетней девы, преподавательницы Основ Благополучия Жизни, или ОБЖ, конкретно на Пеке и по галактике в целом. В.-С. была натура принципиальная, непреклонная и тугая, как натянутая тетива лука, целящего тебе прямо в лоб, — такие, как правило, обожают учить других созданию образцовой семьи и карьеры, и они почему-то считаются непревзойденными специалистами по воспитанию детей. «Да я бы ее к Нику на пушечный выстрел не подпустила! Подсунуть бы ей Леху, уж он бы ей показал „Основы Благополучия“! И весь преподавательский коллектив заодно бы укатал!» — ностальгически вздыхала Чарли, пока они ехали вчетвером наверх в чистеньком тесноватом лифте. Вышли и попали в кухню-столовую, как сразу определила Чарли наметанным глазом бывалого космического путешественника: длинный стол, вытянувшийся вдоль стены-агрегата со множеством окошечек, краников и кнопочек для самых различных заказов и кулинарных операций; старье, конечно, но далеко не самое худшее: на кораблях, перевозящих колонистов в новые миры, ей приходилось порой сталкиваться с кухонными реликтами, уступавшими первенство по древности производства разве что тюбикам: четыре операции, одно податочное окно и два крана для напитков!
За столом сидели девушка и парень, настолько с виду разные, что непонятно было, как они могли оказаться рядом, как если бы из лирической пасторали вырезали картинку с героиней и подклеили ее к неотразимому плейбою в глянцевый журнал. Конечно, ничего в этом не было удивительного по нынешним временам, полным контрастов, просто при виде двух молодых людей разного пола, сидящих рядышком, невольно объединяешь их в пару. При виде вошедших девушка отложила кусочек хлеба, который мяла в руках, парень стукнул по столу высоким изумрудным бокалом с соломинкой: было очевидно, что появление компании избавило этих двоих то ли от неловкого разговора, то ли от натянутого молчания.
— Заскучали, гляжу? — Хэги недостатком проницательности не страдала. Недостатком остроумия, впрочем, тоже. — Я-то все удивлялась, чего это старушки у твоего батюшки пошли на вес золота? А теперь вижу: вам, молодым, без меня, старой, и поговорить-то не о чем!
Парень поднялся — высокий, плечистый, авантажный. С таким не стыдно пройтись вечером по клубам, показать девчонкам, чтоб завидовали. «Ничего себе, какие тут у бабушки кадры загорают!» Не успела Чарли это подумать, как помещение вздрогнуло, и все, кто стоял на ногах, оказались на полу. Бокал упал со стола прямо в руки севшему мимо стула владельцу. «Это что-то фатальное!» — обреченно вздохнула Чарли, уже привыкшая к подобным хулиганским выходкам со стороны разного рода помещений. Одной рукой она обхватила Ника, другой ухватилась за припаянную к полу ножку стола, однако больше толчков не последовало. Рядом, кряхтя, поднималась на ноги Хэги.
— Пойду-ка я взгляну, что там творится с моей хибарой. — Она проковыляла к лифту и скрылась, прежде чем кто-то из гостей успел за нею увязаться. Молодежь только вставала с пола — Чарли оказалась прямо напротив девушки, по-прежнему преспокойненько сидевшей на стуле. Парень вырос с ней рядом.
— А мы тут пригубили, за знакомство… — Он поставил бокал, поглядел на Чарли, и простая открытая улыбка озарила его лицо. — То есть это я пригубил.
Чарли так же открыто ухмыльнулась в ответ: «Еще один алкоголик!»
— Это Джон-сан! — сказал Ник так весомо, что и президенту впору было бы загордиться.
Однако Джон-сан не загордился, напротив, отрицательно покачал головой:
— Зовите меня Юра.
— Юра-сан?.. — Чарли язвила, стараясь скрыть свое восхищение его великолепным экстерьером.
— Просто Юра. Джон Джонсон — это мой творческий псевдоним.
— Чарли, — представилась Чарли. Можно было бы добавить Партнер, только она сомневалась, можно ли считать это своим творческим псевдонимом.
— Я знаю. — И ответил на ее удивленный взгляд: — Мы вместе были в плену, но вряд ли ты меня помнишь: когда я к вам присоединился, ты как раз потеряла сознание…
— Ну почему же… — Она припомнила, что видела его сидящим у костра в клетке. Что же касается того момента, когда он к ним присоединился, сознание не желало к нему возвращаться. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы четко восстановить в памяти последнюю картинку: крыша, заваленная шевелящимися обрубками тел… Неужели не бред?.. Тогда придется признать, что она стала виновницей гибели несчетного количества людей. Так это или нет, лучше выяснить сразу, чтобы знать точно и не мучиться потом всю жизнь угрызениями совести. — Я помню. Мертвые мыши… — Она опустила голову, с трудом подбирая слова. — Они были людьми?..
— Не о том ты, доченька, сейчас переживаешь. — Хэги, только что вышедшая из лифта, как раз огибала стол. — Нелюди они, а не люди, и лечиться не хотят, ты их порубила и мучаешься, думаешь, что им уж и конец пришел? Ты от расстройства — хлоп в обморок, а они собрались обратно из кусочков, да, и по домам разошлись, пока утро их на крыше не застукало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Несмотря на отчаянное желание покончить с бредом, она продолжала качаться на волнах. Только амплитуда качания несколько изменилась: волна пошла крупная, гладкая, без единой колдобинки, она возносила Чарли вверх, к равнодушному небу, чтобы бросить с гребня в перламутровый провал. И так раз за разом. Порой в поле зрения возникала полоска берега с зеленью, с домиками и с пляжем, там даже наблюдались люди. «Бред, все бред. Ой, плохо мне, ой, муторно!..» Она хотела закрыть глаза, но это оказалось невозможно по непонятной причине. В нос ударил резкий химический запах, и через мгновение ей стало ясно, почему она не может закрыть глаза: они и без того были закрыты. Теперь она наконец смогла их открыть и, судя по всем ощущениям, обрела связь с реальностью, пусть даже окружающая обстановка заставляла в этом усомниться: комната с низким белым потолком, похожая одновременно на больничную палату и на логово дремучего шарлатана: колбы, реторты, змеевики, связки сушеных трав и высушенных мелких телец, каббалистика на стенах, а под потолком — пара чучел, относившихся при жизни к породе мелких ящеричных монстров, и, наконец, гладкая постель, поверх которой она лежит в нижнем белье, увитая трубками, идущими от замысловатого аппарата, стоящего от нее по левую руку. Но это были незначительные детали, самое главное: помимо аппарата у постели Чарли стояли Ник, Крис и Хэги, все трое с выражениями на лицах людей, ждавших тебя сутки в космопорту и наконец дождавшихся. До чего же это было отрадное зрелище!
— Чарли! Я здесь! — сообщил Ник, словно боясь, что она его не заметит, и осторожно погладил ее по руке кончиками пальцев. У Чарли от нежности защемило сердце. Она кивнула ему ресницами, перевернула ладонь и сжала его руку — боль почти затихла, а может, просто отошла на второй план. Ник заулыбался:
— Ты будешь жить!
— Да уж конечно, — сказала Хэги, пряча мензурку, которую держала в руке, и начиная аккуратно обирать с Чарли провода и трубочки.
— Что со мной было?..
— Переутомление с тобой было, миленькая, переутомление. И стресс… На фоне вирусной атаки. Но теперь все позади, после небольшого курса лечения у бабушки Хэги…
— Она нас всех вылечила, — вздохнул Ник. — Никогда уже не будем мышами, не сможем летать…
— Насчет летать не знаю, а вот пить чужую кровь вы уже точно не будете! — веско ответила старушка, намазывая чем-то место укуса на руке Чарли и залепляя его пластырем. — Ну вот и все. Вставать уже можно, но лучше еще немного полежи.
— Я лучше встану… — Чарли приподнялась, оглядываясь в поисках своей одежды.
Крис положил ей в руки аккуратно сложенную стопку, явно успевшую побывать в чистящем агрегате. Она рывком села, скинув ноги с кровати. Помещение закачалось, как каюта корабля в шторм. Совладав с головокружением, Чарли стала одеваться.
Хэги отошла к соседнему ложу, накрытому стеклянным колпаком. Глянув туда, Чарли замерла, до половины натянув джинсы: там под колпаком лежал Лобстер — неподвижный, с закрытыми глазами, умудряясь даже во сне сохранять несчастное выражение лица.
— Он на заре заснул, — тихо сказал Крис. — Едва успели сюда до восхода. Торопились уберечь его от прямых солнечных лучей.
— Куда «сюда»?.. — Она нырнула в кофточку, спеша окончательно одеться, чтобы подойти к старому приятелю.
— К Хэги. На ее корабль.
Из ворота кофты вынырнуло удивленное лицо.
— Мы что, в море?..
Крис хмыкнул. Ник оживленно подскочил к ее коленям:
— Да нет же! Это космический корабль! Настоящий! Большой! — Он показал руками, какой большой у Хэги корабль. Решив, что с кораблем уже все ясно, он принялся рассказывать, торопясь и сбиваясь: — Мы летели на драконе! Потом сели в лесу и все свалились, потому что дракон исчез! Зато появилась Светик! И еще у нас теперь есть Джон-сан! Мы пошли в корабль, а вы с Лобстером плыли по воздуху! У меня опять куча африкантов! — Ему не терпелось потрясти ее последними новостями, и, чтобы опередить Криса, он постарался выложить их в предельно сжатые сроки. Голова Чарли окончательно пошла кругом. Выходит, обещанное Лехой катание на драконе состоялось и даже с ее участием, беда только в том, что никто не удосужился ее вовремя растолкать. Дракона проехали, теперь на очереди что — космический корабль? Повторяемся, Лешенька, — не иначе как кризис жанра.
— Значит, мы в космосе?..
— С утра собирались, но что-то стартер барахлит, — улыбнулся Крис и сжалился: — Успокойся. Хэги просто живет в космическом корабле. Кстати, в довольно старом. Это ее дом.
Чарли вопросительно поглядела на старуху: та хлопотала над Лобстером в многозначительном молчании. Чарли осторожно встала — каюта поплыла, но Крис с Ником обеспечили ей с двух сторон «группу поддержки». Втроем они и подошли к Лобстеру. Хэги как раз откинула с него стеклянный колпак и осторожно снимала датчики — с шеи и с головы.
— А с рук! Ты с рук забыла! — шепотом завопил Ник, беспорядочно дергая за трубочки, подсоединенные к рукам Лобстера. Хэги отстранила его жестом хозяйки, у которой с торта воруют розочки.
— Какой еще «срук»?.. — Деловито заглянув под кровать, она подняла укоризненный взгляд на Ника.
Тот прыснул и, зажав рот руками, сел на корточки. Крис захохотал почти беззвучно, раскачиваясь вперед-назад. Старушка только ухмылялась, качая головой. Чарли тоже разобрал смех — неожиданный для нее самой и совершенно неудержимый: ну не кощунство ли, стыд и позор — помирать со смеху над постелью старого друга? Но Хэги ведь только что сняла с него колпак и, конечно, не стала бы шутить, если бы положение больного оставалось серьезным! На сердце стало легче, проблемы отступили — недалеко, правда, лишь на шаг, где и стояли, в раздражении ожидая первой же паузы, когда можно будет кинуться всем скопом, навалиться и задавить развеселившуюся команду тяжкими мешками насущных тревог и забот. Хэги, учуявшая приближение этого момента, сделала все, чтобы его смягчить.
— Ну будет, будет, — сказала она, не давая им окончательно, до дна высмеяться. — Он пусть тут еще полечится часок-другой, а мы пойдем пока чайку выпьем. — Подталкивая их, еще пересмеивающихся, в сторону двери, она заговорщицки подмигнула Чарли: — А может, и чего покрепче, за выздоровленьице! — И вытащила до половины из нагрудного кармашка ребристую синюю склянку, чем несказанно удивила Чарли.
«Вот так и становятся алкоголиками!» — прозвучал в голове давно позабытый суровый голос Веры-Супер, одинокой пятидесятилетней девы, преподавательницы Основ Благополучия Жизни, или ОБЖ, конкретно на Пеке и по галактике в целом. В.-С. была натура принципиальная, непреклонная и тугая, как натянутая тетива лука, целящего тебе прямо в лоб, — такие, как правило, обожают учить других созданию образцовой семьи и карьеры, и они почему-то считаются непревзойденными специалистами по воспитанию детей. «Да я бы ее к Нику на пушечный выстрел не подпустила! Подсунуть бы ей Леху, уж он бы ей показал „Основы Благополучия“! И весь преподавательский коллектив заодно бы укатал!» — ностальгически вздыхала Чарли, пока они ехали вчетвером наверх в чистеньком тесноватом лифте. Вышли и попали в кухню-столовую, как сразу определила Чарли наметанным глазом бывалого космического путешественника: длинный стол, вытянувшийся вдоль стены-агрегата со множеством окошечек, краников и кнопочек для самых различных заказов и кулинарных операций; старье, конечно, но далеко не самое худшее: на кораблях, перевозящих колонистов в новые миры, ей приходилось порой сталкиваться с кухонными реликтами, уступавшими первенство по древности производства разве что тюбикам: четыре операции, одно податочное окно и два крана для напитков!
За столом сидели девушка и парень, настолько с виду разные, что непонятно было, как они могли оказаться рядом, как если бы из лирической пасторали вырезали картинку с героиней и подклеили ее к неотразимому плейбою в глянцевый журнал. Конечно, ничего в этом не было удивительного по нынешним временам, полным контрастов, просто при виде двух молодых людей разного пола, сидящих рядышком, невольно объединяешь их в пару. При виде вошедших девушка отложила кусочек хлеба, который мяла в руках, парень стукнул по столу высоким изумрудным бокалом с соломинкой: было очевидно, что появление компании избавило этих двоих то ли от неловкого разговора, то ли от натянутого молчания.
— Заскучали, гляжу? — Хэги недостатком проницательности не страдала. Недостатком остроумия, впрочем, тоже. — Я-то все удивлялась, чего это старушки у твоего батюшки пошли на вес золота? А теперь вижу: вам, молодым, без меня, старой, и поговорить-то не о чем!
Парень поднялся — высокий, плечистый, авантажный. С таким не стыдно пройтись вечером по клубам, показать девчонкам, чтоб завидовали. «Ничего себе, какие тут у бабушки кадры загорают!» Не успела Чарли это подумать, как помещение вздрогнуло, и все, кто стоял на ногах, оказались на полу. Бокал упал со стола прямо в руки севшему мимо стула владельцу. «Это что-то фатальное!» — обреченно вздохнула Чарли, уже привыкшая к подобным хулиганским выходкам со стороны разного рода помещений. Одной рукой она обхватила Ника, другой ухватилась за припаянную к полу ножку стола, однако больше толчков не последовало. Рядом, кряхтя, поднималась на ноги Хэги.
— Пойду-ка я взгляну, что там творится с моей хибарой. — Она проковыляла к лифту и скрылась, прежде чем кто-то из гостей успел за нею увязаться. Молодежь только вставала с пола — Чарли оказалась прямо напротив девушки, по-прежнему преспокойненько сидевшей на стуле. Парень вырос с ней рядом.
— А мы тут пригубили, за знакомство… — Он поставил бокал, поглядел на Чарли, и простая открытая улыбка озарила его лицо. — То есть это я пригубил.
Чарли так же открыто ухмыльнулась в ответ: «Еще один алкоголик!»
— Это Джон-сан! — сказал Ник так весомо, что и президенту впору было бы загордиться.
Однако Джон-сан не загордился, напротив, отрицательно покачал головой:
— Зовите меня Юра.
— Юра-сан?.. — Чарли язвила, стараясь скрыть свое восхищение его великолепным экстерьером.
— Просто Юра. Джон Джонсон — это мой творческий псевдоним.
— Чарли, — представилась Чарли. Можно было бы добавить Партнер, только она сомневалась, можно ли считать это своим творческим псевдонимом.
— Я знаю. — И ответил на ее удивленный взгляд: — Мы вместе были в плену, но вряд ли ты меня помнишь: когда я к вам присоединился, ты как раз потеряла сознание…
— Ну почему же… — Она припомнила, что видела его сидящим у костра в клетке. Что же касается того момента, когда он к ним присоединился, сознание не желало к нему возвращаться. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы четко восстановить в памяти последнюю картинку: крыша, заваленная шевелящимися обрубками тел… Неужели не бред?.. Тогда придется признать, что она стала виновницей гибели несчетного количества людей. Так это или нет, лучше выяснить сразу, чтобы знать точно и не мучиться потом всю жизнь угрызениями совести. — Я помню. Мертвые мыши… — Она опустила голову, с трудом подбирая слова. — Они были людьми?..
— Не о том ты, доченька, сейчас переживаешь. — Хэги, только что вышедшая из лифта, как раз огибала стол. — Нелюди они, а не люди, и лечиться не хотят, ты их порубила и мучаешься, думаешь, что им уж и конец пришел? Ты от расстройства — хлоп в обморок, а они собрались обратно из кусочков, да, и по домам разошлись, пока утро их на крыше не застукало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45