Чарли, задержавшись рядом с Лобстером, впервые оглянулась — не гонится?.. Позади был только Ларри, замыкающий отряд, за его спиной — пустая «труба», залитая изумрудным светом.
— Заманить бы его сюда да схлопнуть! — сказал Лобстер, окидывая «тоннель» задумчивым взглядом.
Ларри покосился назад:
— Специально ждать не будем. — И подтолкнул их в спины: — Пошли!
Шагнув в дымку, Чарли сразу ощутила новые запахи: земли, увядания и ночи. Прохладный ветерок погладил щеку. Облака расползлись, лунный свет пролился на покосившиеся кресты и потрескавшиеся надгробные плиты, разбросанные кругом, куда ни глянь. Ларри произнес, невольно понижая голос почти до шепота:
— Попали…
— Вроде кладбище… — Крис с сомнением смотрел на остальных — не мерещится ли, мол, одному мне сия печальная картина?..
— А в нем упокойники, — кивнул Лобстер, в то же время запуская руку в свою суму. — Это небось похлопотнее твоих болот будет.
— Щас мертвецы полезут! — обрадовался Ник, предвкушающе копаясь в карманах. Одна Чарли промолчала, только нервно сжала кулаки.
Они немного постояли в тишине; усопшие что-то не торопились покидать уютные могилы. Возможно, выжидали, пока живые расслабятся, чтобы сразить их внезапным появлением. А может быть, наоборот: внезапное появление пятерых живых ночью на заброшенном кладбище испугало здешних старожилов.
Компания тронулась в произвольном направлении меж крестов, надеясь рано или поздно выбраться — все равно куда, лишь бы подальше от мест упокоения. Через несколько шагов Лобстер, оступившись, чуть не провалился в яму, оказавшуюся могильным провалом. Почти тут же глазастый Ник объявил разочарованно, указывая на плиту:
— А мертвецов-то дома нету!
Плита действительно была до половины сдвинута. Они стали внимательнее смотреть под ноги, а также по сторонам и очень скоро убедились, что кладбище пустует в полном смысле этого слова, поскольку заброшено не только людьми, но и своими коренными обитателями — покойниками. Обходя памятники, кресты и разрытые могилы, компания держала путь на замаячившую уже впереди кладбищенскую ограду. Достигнув наконец загородки и без труда ее преодолев, они оказались в редколесье, через которое им пришлось пробираться в надежде выйти на дорогу. Сквозь верхушки деревьев глазела полная луна, и казалось вполне реальным, что именно в этом лесу бродят мертвецы, сбежавшие с кладбища. Ларри, как и Крис, не расставался со слегой, хоть в лесу она была только помехой: ощущение под рукой чего-то, похожего на кол, значительно прибавляло бодрости духа.
На дорогу они так и не вышли, зато наткнулись на забор — высокий, но совершенно не отвечающий основному предназначению — огораживать вверенную ему территорию от посторонних. Через данный забор любая посторонняя личность могла запросто перебраться, цепляясь за разные загогулины, они же украшения, покрывавшие его снизу доверху. Сама собой отпадала необходимость решать, в какую сторону идти вдоль забора в поисках ворот.
За забором продолжался лес, однако вскоре измученной команде удалось обнаружить в лесу долгожданное обиталище человека, то есть дом, трехэтажный, сложной архитектуры, весь в замысловатых перильчиках и балкончиках, погруженный во мрак, что было не так уж удивительно для ночного времени. О том, что дом может быть уже захвачен мертвецами, сбежавшими с кладбища и запросто перелезшими через удобный забор, никому думать не хотелось.
В окна не полезли: они не мертвецы, для них существуют двери. В поисках дверей двинулись вдоль стены, и, когда завернули за угол, стало окончательно ясно, что дом не пустует: в одном из нижних окон горел свет — мягкий, успокаивающий, слегка приглушенный кружевными занавесями. Ларри, подкравшись, первым заглянул в окошко: прежде чем наведываться в гости, нелишне узнать, к кому идешь, и разведать кстати, какие сюрпризы поджидают тебя со стороны не подозревающих пока еще о тебе хозяев.
Небольшая комната была освещена светом свечей, за столом в большом старинном кресле расположился сухой седенький старичок благообразного вида и в очках. Он что-то писал; что удивительно — на обыкновенном листе бумаги, ручкой. То и дело старичок отрывался от писанины, задумчиво откидывался в кресле и подносил к губам длинный бокал, налитый густым темно-красным вином. Глотнув, старичок вновь брался за ручку.
Все подошли и стали глядеть в комнату: даже мальчишка, взобравшись на какую-то архитектурную загогулину, сунул нос в окошко.
— Подозрительный какой-то дед, — высказался Ларри.
— Кто теперь не подозрительный… — вступился Крис за безобидного с виду старика.
— Образованный, — вздохнул Лобстер.
— Еще один писатель, — усмехнулся Ларри и направился дальше вдоль дома, бормоча под нос: — И где же в этом шедевре архитектуры находится дверь?..
Парадные двери обнаружились за следующим углом и оказались открытыми: замок и вся электроника были вырваны с корнем — сбоку темнела дырка с торчащими проводами.
Ларри первым переступил порог, прошел через темную прихожую, миновал гостиную, слегка подсвеченную из окон голубоватым лунным светом, затем полукруглую комнату с дверями, коридор. Здесь было бы темно, хоть глаз коли, если бы из-под двери слева не пробивался слабый свет. Ларри подошел к ней, бросил через плечо попутчикам, следовавшим позади:
— Стучаться будем?
Совершенно неожиданно из-за двери донесся старческий голос:
— Убирайтесь!
После чего Ларри решительно вошел, а вслед за ним не менее решительно ввалилась остальная компания.
Старичок разглядывал незваных гостей с некоторым раздражением. Его стол располагался налево от двери, в стене напротив был выложен маленький камин, в комнате с закрытыми окнами было душно, пахло свечным чадом. Перед камином стояло два маленьких кресла, ближе к двери помещался миниатюрный диванчик, пол в комнате покрывал длинноворсовый ковер, нуждающийся в генеральной чистке.
— Вы хозяин этого дома? — с места в карьер спросил Ларри тоном налогового инспектора, приступающего к профессиональным обязанностям.
Старичок высокомерно задрал подбородок:
— С кем имею?
— А ты-то сам, собственно, кто такой? — уже совершенно по-хамски спросил Ларри и, развернув от камина кресло, по-хозяйски в него уселся. Мальчишка тут же плюхнулся на диван и забарахтался в подушках; рядом с ним опустилась Чарли и моментально «потонула в пуху». Крис присел сбоку на валик, а старина Лобстер занял второе кресло у камина, стянул с ног еще мокрые после болота ботинки и установил их на решеточку у негорящего камина: мы, мол, тоже культурные.
Старичку было ясно дано понять, кто теперь контролирует ситуацию. Он медленно поднялся и, уперевшись кулаками в стол, заговорил фальцетом, чеканя слова: во-первых, он хозяин этого дома — профессор истории и обществоведения Всемирного Университета Педагогики Леонард Кукол. А во-вторых, он вампир — да-да, самый настоящий вампир, и если гости не покинут его дом сию же секунду, то он сумеет им это доказать.
Пока старик распинался, Ларри поднял слегу, брошенную им перед тем на ковер рядом с креслом, осмотрел ее, уделяя особое внимание грубо заточенным концам, и, удовлетворенный, демонстративно положил ее перед собой на подлокотники.
— Это у вас не осина, — презрительно бросил старичок, покосившись на слегу.
Ларри озадаченно почесал в голове:
— Может, проверим?..
Профессор, поджав губы, опустился с достоинством в свое кресло.
— Да ты не с кладбища ли соседнего будешь? — блеснул догадкой Лобстер, под влиянием угроз доставший из сумки бутылку и под впечатлением от услышанного разок уже к ней приложившийся: бороться с нечистью ему приходилось не раз, но чтобы вот так по-светски вести беседу…
— Если бы вы видели живых мертвецов, то не задавали бы глупых вопросов! — Старичок, хоть и старался держаться надменно, заметно нервничал.
— Я, мил человек, и не такое видел, — вздохнув, с достоинством ответил Лобстер. — Да кто ж тебя знает, может, ты свеженький?
— Вы не волнуйтесь, — заговорил Крис с ноткой сочувствия в голосе. — Вы, насколько я понимаю, оказались в беде и началось все это не слишком давно…
Что-то человеческое промелькнуло во взгляде профессора. Он кивнул.
— Дело в том, — продолжал Крис доверительным тоном, — что мы все оказались в нелегком положении. Мы будем признательны, если вы расскажете нам свою историю. Поскольку вы ученый, ваш взгляд на события может оказаться наиболее ценным и приблизить всех нас к разгадке истины.
— Если б только это было возможно! — вскричал профессор воодушевленно, похоже, что Крис выбрал к нему наиболее правильный подход: поистине, доброе слово и вампиру приятно.
Итак, глотнув красной жидкости из бокала («Кровь, — догадались все, и еще хором подумали: — Интересно, чья?..»), профессор стал рассказывать. Он начал с самого начала, а именно с того, что около двух месяцев назад Землю потрясла серия грандиозных тектонических сдвигов, подобных, видимо, тем, что погубили когда-то динозавров. Однако на сей раз причиной катаклизмов был не метеорит, а некая энергетическая субстанция неизвестной пока еще человечеству природы. Изменив непостижимым образом геологию Земли, эта таинственная космическая сверхсила умудрилась не только сохранить на «планете» жизнь, но и поддерживать ее в стабильном состоянии, так что шапки полюсов не тают, континенты не гибнут в огне и не погружаются под воду и общие погодные условия, как это ни удивительно при столь глобальных геологических бедствиях, остаются прежними. На фоне перемен космического масштаба произошел ряд более мелких, но в каком-то смысле и более глубоких воздействий на биосферу Земли, самым важным из которых лично он, профессор Кукол, считает включение некоей программы, заложенной в геном человека, — программы, превращающей его в вампира. Причем, как это ни абсурдно, но, опираясь на факты, можно уже утверждать, что самопроизвольно программа включилась исключительно в мозговых структурах, на момент вторжения фактически не действующих и подвергшихся разложению и даже тлению, то есть в бренных человеческих останках. Живой мозг принимается за раскручивание программы «Вампир» только под воздействием вируса, получаемого при укушении носителя этого мозга, то есть живого человека мертвым или уже укушенным. Таким образом, очагами всеобщей повальной эпидемии стали кладбища, а вернее, усопшие родственники, не подвергнутые своевременно кремации и явившиеся с этих кладбищ обратно домой. Нет-нет, самого профессора заразили не его покойные родственники, поскольку все они были похоронены за городом, вблизи семейной усадьбы, и до профессора добрались с некоторым опозданием. Его покусали собственные студенты-вирусоносители на процедуре переэкзаменовки, назначенной в вечерние часы, причем укушен он был, в отличие от большинства заразившихся, неодноразово, а как минимум в двенадцати местах, отчего вирус подействовал на него особенно быстро и бурно: едва успев дойти до деканата и подать двенадцать заявок на отчисление, он внезапно потерял голову и, стыдно вспомнить, укусил проректора, замдекана и к ним еще двух лаборанток, после чего, немного придя в рассудок, вернулся к себе в аудиторию и самолично злорадно перекусал оставшихся нерадивых студентов, запуская их по одному и потом выбрасывая пинком через заднюю дверь: такого прилива сил и подъема настроения профессор не ощущал в себе уже лет сорок. Он и теперь, несмотря на свой немощный облик, весь полон энергией, однако тот день — то есть вечер — вспоминается ему с особым удовольствием.
Итак, возвращаясь к теме: остановить эпидемию оказалось невозможно, поскольку она имела совершенно лавинообразный характер, и те, кто мог бы заняться спасением человечества, не успев еще толком ничего понять, уже оказывались укушенными. Всеобщее поголовное кусание заняло всего несколько дней, вернее, несколько ночей, пока зараженными не оказались, предположительно, все носители разума, населяющие «планету», за исключением, быть может, нескольких особей или групп (тут профессор сделал маленькую паузу, окинув острым взглядом слушателей), отделенных от общества волею судьбы или обстоятельств. Однако обращение этих единиц на общую стезю — дело времени. Очень скоро обнаружилось, что огромный участок земной площади странным образом изолирован от остальной Земли, поэтому профессор говорит про обстоятельства на всей «планете» лишь предположительно.
Что же касается общества, проживающего на данном участке, то, поскольку абсолютно все его члены стали вампирами, возникшие поначалу смуты и беспорядки постепенно сошли на нет, и жизнь, что любопытно, вошла почти в обычную колею, претерпев лишь ряд необходимых изменений: из дневной она полностью превратилась в ночную, а в магазинах наряду с винами и напитками стала в огромных количествах продаваться суррогатная кровь, в производство которой включились все без исключения пищевые комбинаты, запустив широчайшую рекламную кампанию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Заманить бы его сюда да схлопнуть! — сказал Лобстер, окидывая «тоннель» задумчивым взглядом.
Ларри покосился назад:
— Специально ждать не будем. — И подтолкнул их в спины: — Пошли!
Шагнув в дымку, Чарли сразу ощутила новые запахи: земли, увядания и ночи. Прохладный ветерок погладил щеку. Облака расползлись, лунный свет пролился на покосившиеся кресты и потрескавшиеся надгробные плиты, разбросанные кругом, куда ни глянь. Ларри произнес, невольно понижая голос почти до шепота:
— Попали…
— Вроде кладбище… — Крис с сомнением смотрел на остальных — не мерещится ли, мол, одному мне сия печальная картина?..
— А в нем упокойники, — кивнул Лобстер, в то же время запуская руку в свою суму. — Это небось похлопотнее твоих болот будет.
— Щас мертвецы полезут! — обрадовался Ник, предвкушающе копаясь в карманах. Одна Чарли промолчала, только нервно сжала кулаки.
Они немного постояли в тишине; усопшие что-то не торопились покидать уютные могилы. Возможно, выжидали, пока живые расслабятся, чтобы сразить их внезапным появлением. А может быть, наоборот: внезапное появление пятерых живых ночью на заброшенном кладбище испугало здешних старожилов.
Компания тронулась в произвольном направлении меж крестов, надеясь рано или поздно выбраться — все равно куда, лишь бы подальше от мест упокоения. Через несколько шагов Лобстер, оступившись, чуть не провалился в яму, оказавшуюся могильным провалом. Почти тут же глазастый Ник объявил разочарованно, указывая на плиту:
— А мертвецов-то дома нету!
Плита действительно была до половины сдвинута. Они стали внимательнее смотреть под ноги, а также по сторонам и очень скоро убедились, что кладбище пустует в полном смысле этого слова, поскольку заброшено не только людьми, но и своими коренными обитателями — покойниками. Обходя памятники, кресты и разрытые могилы, компания держала путь на замаячившую уже впереди кладбищенскую ограду. Достигнув наконец загородки и без труда ее преодолев, они оказались в редколесье, через которое им пришлось пробираться в надежде выйти на дорогу. Сквозь верхушки деревьев глазела полная луна, и казалось вполне реальным, что именно в этом лесу бродят мертвецы, сбежавшие с кладбища. Ларри, как и Крис, не расставался со слегой, хоть в лесу она была только помехой: ощущение под рукой чего-то, похожего на кол, значительно прибавляло бодрости духа.
На дорогу они так и не вышли, зато наткнулись на забор — высокий, но совершенно не отвечающий основному предназначению — огораживать вверенную ему территорию от посторонних. Через данный забор любая посторонняя личность могла запросто перебраться, цепляясь за разные загогулины, они же украшения, покрывавшие его снизу доверху. Сама собой отпадала необходимость решать, в какую сторону идти вдоль забора в поисках ворот.
За забором продолжался лес, однако вскоре измученной команде удалось обнаружить в лесу долгожданное обиталище человека, то есть дом, трехэтажный, сложной архитектуры, весь в замысловатых перильчиках и балкончиках, погруженный во мрак, что было не так уж удивительно для ночного времени. О том, что дом может быть уже захвачен мертвецами, сбежавшими с кладбища и запросто перелезшими через удобный забор, никому думать не хотелось.
В окна не полезли: они не мертвецы, для них существуют двери. В поисках дверей двинулись вдоль стены, и, когда завернули за угол, стало окончательно ясно, что дом не пустует: в одном из нижних окон горел свет — мягкий, успокаивающий, слегка приглушенный кружевными занавесями. Ларри, подкравшись, первым заглянул в окошко: прежде чем наведываться в гости, нелишне узнать, к кому идешь, и разведать кстати, какие сюрпризы поджидают тебя со стороны не подозревающих пока еще о тебе хозяев.
Небольшая комната была освещена светом свечей, за столом в большом старинном кресле расположился сухой седенький старичок благообразного вида и в очках. Он что-то писал; что удивительно — на обыкновенном листе бумаги, ручкой. То и дело старичок отрывался от писанины, задумчиво откидывался в кресле и подносил к губам длинный бокал, налитый густым темно-красным вином. Глотнув, старичок вновь брался за ручку.
Все подошли и стали глядеть в комнату: даже мальчишка, взобравшись на какую-то архитектурную загогулину, сунул нос в окошко.
— Подозрительный какой-то дед, — высказался Ларри.
— Кто теперь не подозрительный… — вступился Крис за безобидного с виду старика.
— Образованный, — вздохнул Лобстер.
— Еще один писатель, — усмехнулся Ларри и направился дальше вдоль дома, бормоча под нос: — И где же в этом шедевре архитектуры находится дверь?..
Парадные двери обнаружились за следующим углом и оказались открытыми: замок и вся электроника были вырваны с корнем — сбоку темнела дырка с торчащими проводами.
Ларри первым переступил порог, прошел через темную прихожую, миновал гостиную, слегка подсвеченную из окон голубоватым лунным светом, затем полукруглую комнату с дверями, коридор. Здесь было бы темно, хоть глаз коли, если бы из-под двери слева не пробивался слабый свет. Ларри подошел к ней, бросил через плечо попутчикам, следовавшим позади:
— Стучаться будем?
Совершенно неожиданно из-за двери донесся старческий голос:
— Убирайтесь!
После чего Ларри решительно вошел, а вслед за ним не менее решительно ввалилась остальная компания.
Старичок разглядывал незваных гостей с некоторым раздражением. Его стол располагался налево от двери, в стене напротив был выложен маленький камин, в комнате с закрытыми окнами было душно, пахло свечным чадом. Перед камином стояло два маленьких кресла, ближе к двери помещался миниатюрный диванчик, пол в комнате покрывал длинноворсовый ковер, нуждающийся в генеральной чистке.
— Вы хозяин этого дома? — с места в карьер спросил Ларри тоном налогового инспектора, приступающего к профессиональным обязанностям.
Старичок высокомерно задрал подбородок:
— С кем имею?
— А ты-то сам, собственно, кто такой? — уже совершенно по-хамски спросил Ларри и, развернув от камина кресло, по-хозяйски в него уселся. Мальчишка тут же плюхнулся на диван и забарахтался в подушках; рядом с ним опустилась Чарли и моментально «потонула в пуху». Крис присел сбоку на валик, а старина Лобстер занял второе кресло у камина, стянул с ног еще мокрые после болота ботинки и установил их на решеточку у негорящего камина: мы, мол, тоже культурные.
Старичку было ясно дано понять, кто теперь контролирует ситуацию. Он медленно поднялся и, уперевшись кулаками в стол, заговорил фальцетом, чеканя слова: во-первых, он хозяин этого дома — профессор истории и обществоведения Всемирного Университета Педагогики Леонард Кукол. А во-вторых, он вампир — да-да, самый настоящий вампир, и если гости не покинут его дом сию же секунду, то он сумеет им это доказать.
Пока старик распинался, Ларри поднял слегу, брошенную им перед тем на ковер рядом с креслом, осмотрел ее, уделяя особое внимание грубо заточенным концам, и, удовлетворенный, демонстративно положил ее перед собой на подлокотники.
— Это у вас не осина, — презрительно бросил старичок, покосившись на слегу.
Ларри озадаченно почесал в голове:
— Может, проверим?..
Профессор, поджав губы, опустился с достоинством в свое кресло.
— Да ты не с кладбища ли соседнего будешь? — блеснул догадкой Лобстер, под влиянием угроз доставший из сумки бутылку и под впечатлением от услышанного разок уже к ней приложившийся: бороться с нечистью ему приходилось не раз, но чтобы вот так по-светски вести беседу…
— Если бы вы видели живых мертвецов, то не задавали бы глупых вопросов! — Старичок, хоть и старался держаться надменно, заметно нервничал.
— Я, мил человек, и не такое видел, — вздохнув, с достоинством ответил Лобстер. — Да кто ж тебя знает, может, ты свеженький?
— Вы не волнуйтесь, — заговорил Крис с ноткой сочувствия в голосе. — Вы, насколько я понимаю, оказались в беде и началось все это не слишком давно…
Что-то человеческое промелькнуло во взгляде профессора. Он кивнул.
— Дело в том, — продолжал Крис доверительным тоном, — что мы все оказались в нелегком положении. Мы будем признательны, если вы расскажете нам свою историю. Поскольку вы ученый, ваш взгляд на события может оказаться наиболее ценным и приблизить всех нас к разгадке истины.
— Если б только это было возможно! — вскричал профессор воодушевленно, похоже, что Крис выбрал к нему наиболее правильный подход: поистине, доброе слово и вампиру приятно.
Итак, глотнув красной жидкости из бокала («Кровь, — догадались все, и еще хором подумали: — Интересно, чья?..»), профессор стал рассказывать. Он начал с самого начала, а именно с того, что около двух месяцев назад Землю потрясла серия грандиозных тектонических сдвигов, подобных, видимо, тем, что погубили когда-то динозавров. Однако на сей раз причиной катаклизмов был не метеорит, а некая энергетическая субстанция неизвестной пока еще человечеству природы. Изменив непостижимым образом геологию Земли, эта таинственная космическая сверхсила умудрилась не только сохранить на «планете» жизнь, но и поддерживать ее в стабильном состоянии, так что шапки полюсов не тают, континенты не гибнут в огне и не погружаются под воду и общие погодные условия, как это ни удивительно при столь глобальных геологических бедствиях, остаются прежними. На фоне перемен космического масштаба произошел ряд более мелких, но в каком-то смысле и более глубоких воздействий на биосферу Земли, самым важным из которых лично он, профессор Кукол, считает включение некоей программы, заложенной в геном человека, — программы, превращающей его в вампира. Причем, как это ни абсурдно, но, опираясь на факты, можно уже утверждать, что самопроизвольно программа включилась исключительно в мозговых структурах, на момент вторжения фактически не действующих и подвергшихся разложению и даже тлению, то есть в бренных человеческих останках. Живой мозг принимается за раскручивание программы «Вампир» только под воздействием вируса, получаемого при укушении носителя этого мозга, то есть живого человека мертвым или уже укушенным. Таким образом, очагами всеобщей повальной эпидемии стали кладбища, а вернее, усопшие родственники, не подвергнутые своевременно кремации и явившиеся с этих кладбищ обратно домой. Нет-нет, самого профессора заразили не его покойные родственники, поскольку все они были похоронены за городом, вблизи семейной усадьбы, и до профессора добрались с некоторым опозданием. Его покусали собственные студенты-вирусоносители на процедуре переэкзаменовки, назначенной в вечерние часы, причем укушен он был, в отличие от большинства заразившихся, неодноразово, а как минимум в двенадцати местах, отчего вирус подействовал на него особенно быстро и бурно: едва успев дойти до деканата и подать двенадцать заявок на отчисление, он внезапно потерял голову и, стыдно вспомнить, укусил проректора, замдекана и к ним еще двух лаборанток, после чего, немного придя в рассудок, вернулся к себе в аудиторию и самолично злорадно перекусал оставшихся нерадивых студентов, запуская их по одному и потом выбрасывая пинком через заднюю дверь: такого прилива сил и подъема настроения профессор не ощущал в себе уже лет сорок. Он и теперь, несмотря на свой немощный облик, весь полон энергией, однако тот день — то есть вечер — вспоминается ему с особым удовольствием.
Итак, возвращаясь к теме: остановить эпидемию оказалось невозможно, поскольку она имела совершенно лавинообразный характер, и те, кто мог бы заняться спасением человечества, не успев еще толком ничего понять, уже оказывались укушенными. Всеобщее поголовное кусание заняло всего несколько дней, вернее, несколько ночей, пока зараженными не оказались, предположительно, все носители разума, населяющие «планету», за исключением, быть может, нескольких особей или групп (тут профессор сделал маленькую паузу, окинув острым взглядом слушателей), отделенных от общества волею судьбы или обстоятельств. Однако обращение этих единиц на общую стезю — дело времени. Очень скоро обнаружилось, что огромный участок земной площади странным образом изолирован от остальной Земли, поэтому профессор говорит про обстоятельства на всей «планете» лишь предположительно.
Что же касается общества, проживающего на данном участке, то, поскольку абсолютно все его члены стали вампирами, возникшие поначалу смуты и беспорядки постепенно сошли на нет, и жизнь, что любопытно, вошла почти в обычную колею, претерпев лишь ряд необходимых изменений: из дневной она полностью превратилась в ночную, а в магазинах наряду с винами и напитками стала в огромных количествах продаваться суррогатная кровь, в производство которой включились все без исключения пищевые комбинаты, запустив широчайшую рекламную кампанию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45