Лобстер, обзаведшийся сумой, прибрал в нее оставшуюся с вечера бутылку (коньяка с утра в закрома не поступало); для Чарли нашлись вполне приличные сапоги — к сожалению, размерчика на два побольше, но надеть их ей, кривись — не кривись, пришлось; Ларри произвел поверхностную ревизию в своей сумке, интересуясь, чем полезным его нагрузили в дорогу. Из полезного он обнаружил две банки консервов и бутылку газировки; остальное содержимое составляло дамское барахло, не уместившееся, как видно, в сумку к Чарли. Уже на выходе он прихватил от двери свою слегу — чем черт не шутит, вдруг и она «паралитическая»? А если и нет, то все равно лишней на болоте не будет.
Болота встретили их величавым безмолвием. Стоячий сырой воздух пах гнилью, поднятой с глубин, больше ничто не говорило о ночных похождениях местных утопленников. В болотном пейзаже тоже можно найти свои прелести, при условии, конечно, что из него не лезут мертвецы и обозреваешь его при этом с какой-нибудь сухой возвышенности. Мертвецы все до вечера попрятались, а сухая возвышенность — сиречь крыльцо — очень скоро осталась позади вместе с домом, основательным деревянным коробом на сваях, как выяснилось в отсутствие тумана.
— Где здесь у тебя самая что ни на есть надежная трясина? — обратился Ларри к Крису.
— Трясин вокруг хватает.
Тогда Ларри поглядел на Лобстера:
— Отец, что скажешь? В какой стороне тут может быть твой «прямлаз»?
— Дак… Не знаю я! — смутился Лобстер. — Какой он мой, я его и в глаза не видел, пока вы не приехали. Не было его до вас!
— Ага, — прищурился Ларри. — Без нас, говоришь, его там не было?
Лобстер уверенно кивнул. Ларри повернулся к Крису:
— А ты тут не встречал нигде такой железной таблички с надписью?
Крис покачал головой:
— Я здесь все окрестности облазил, ночью могу пройти. Ручаюсь, что на ближайшие километры никаких табличек нет.
— Ну тогда, дед, веди! Сдается мне, что твой «прямлаз» сам скоро тебя найдет.
Крис хотел, как и вчера, подхватить на руки Ника, но тот заартачился: настроение у него сегодня было самое героическое; оказалось, что он и впрямь вполне способен идти наравне со всеми и даже наслаждаться при этом жизнью: срывать по ходу дела разнообразную болотную растительность, пугать лягушек и даже вылавливать кое-что из резвящейся под ногами мелкой живности.
Шли долго. Дом давно уже утоп в зыбком горизонте, солнышко скрылось за тучами, а болота не только не думали кончаться, а становились как будто бы все более зыбкими. Не принимая во внимание все эти нюансы, беды ничто не предвещало:
Крис молча шагал вперед, и это ободряло идущих следом, поскольку значило, что он уверен в себе и знает дорогу сквозь любую трясину, а сами окружающие топи были компании вроде бы даже на руку, поскольку соответствовали их генеральному замыслу: утопить в самой непролазной из них вражескую Вещь — ценный Ключ неизвестно от чего. Но очень ценный — это было ясно без исключения всем, кому довелось его увидеть: реяла вокруг Ключа незримая, но ощутимая неким шестым чувством энергия. Так что, по логике, им полагалось бы беречь его, лелеять пуще глаза и никому не отдавать — тем паче что именно такие желания зарождались в груди помимо воли при одном только взгляде на Ключ. Но ведь они поставили себе задачей действовать в этой Игре против логики — и сейчас, и, по возможности, в дальнейшем. И доказали свою решимость еще вчера, пытаясь его уничтожить.
Знаток здешних топей что-то не торопился расставаться с Ключом, и Ларри сам начал присматривать подходящую трясину. Все говорило о том, что главная и самая зыбучая трясина еще впереди и прямиком в нее-то они и движутся.
Крис изредка останавливался, поджидая Чарли, которая шла прямо за ним, говорил ей что-то, она отвечала негромко, порой смеялась. Чем дальше, тем меньше все это нравилось Ларри. Наконец, увидев, как Крис, в очередной раз остановившись, дал ей цветок, Ларри не выдержал и, рискуя провалиться в топь, широким шагом обошел мальчика, догнал Чарли.
— Дай-ка его сюда, — Ларри, остановившись перед ней, протянул к цветку руку. Он не собирался изображать из себя Отелло; раз беллетрист до сих пор ничего не понял, значит, настала пора ему объяснить, если понадобится — и на зубах. Чтобы, раз уж они теперь в одной команде, сразу навести полную ясность во взаимоотношениях между ее членами.
— Зачем? — спросила Чарли, отводя руку с цветком, поднесла его к носу и понюхала с мечтательным выражением.
Ларри пришел в ярость: схватив ее за руку, державшую цветок, он дернул так, что Чарли едва удержалась на тропе. Ему уже было плевать, что на другой ее руке притаился хлитс, он просто о нем забыл, и она, впрочем, тоже. Некоторое время они так и стояли молча, лицом к лицу, сцепившись взглядами. Подоспевший Лобстер не решился между ними встрять. Ник был занят изучением пойманной только что большой лягушки, может быть, даже жабы. Крис обернулся, заметил сложившуюся позади напряженную ситуацию и повернул назад; разумеется, он хотел вмешаться, и, само собой, вряд ли все это кончилось бы дружескими рукопожатиями.
В это время над болотом прокатился жутковатый низкий звук, тягучий и переливчатый — длинный вопль угрозы, боли и тоски. Звук этот не то чтобы разрядил обстановку, а переключил на себя всеобщее внимание. Ник с испугу выпустил жабу на волю, она хлюпнулась в родную жижу и стала торопливо отгребать подальше. Лобстер, как и все, оглядываясь, автоматически потянулся в сумку за бутылкой. Звук тем временем понизился до пределов восприятия и завершился шероховатым хрипом, вызывающим ассоциации со сдвигаемой могильной плитой. И стало оглушающе тихо.
— Ну вот что, — начал Ларри, обращаясь к Крису, но при этом пристально разглядывая горизонт. — В трясину мы уже забрались по самое «не могу», дальше некуда. Либо ты сейчас бросаешь Ключ, либо забирай свой ящик и вали с ним домой. На «прямлаз» мы и без тебя выйдем и с тварями здешними как-нибудь разберемся.
— Ты, что ли, разберешься? — усмехнулся Крис, окидывая Ларри скептическим взглядом. Уколол в больное: Ларри и впрямь сражаться с тварями было нечем, кроме слеги, скорее всего никакой не паралитической, а самой обыкновенной. Неизвестно, чем закончилось бы для Криса дальнейшее развитие этой темы, но тут в беседу вклинился мальчишка:
— Смотрите, падает!
Хоть всем и недосуг было на него отвлекаться, тем не менее все посмотрели в ту сторону, куда он указывал пальцем.
— А вот и он, родимый, — Ларри подмигнул Лобстеру.
С небес, как можно было ожидать по высказыванию Ника, ничего не падало: металлический указатель стоял, покосившись, среди болот и действительно находился как бы в состоянии падения — вперед и немного вбок.
— Ну, беллетрист, решайся! — подзадорил Ларри, пришедший в отличное настроение, хотя радоваться было пока рано: «прямлаз» хоть и нашелся в полном соответствии с его предсказанием, но еще неизвестно было, куда он приведет.
Над болотом вновь возник звук; родился из ничего, как тихий плач, резко надвинулся, оглушив низким ревом, а потом так же резко сошел на нет.
— Здоровое что-то, — тихо сказал в наступившей тишине Лобстер.
Чарли поежилась, обхватив себя за плечи: в памяти возник грандиозный осьминог. «Могут ли грандиозные осьминоги жить в болотах?..» Конечно, у команды имелось достаточно оружия, чтобы расправиться с кем угодно, в том числе, если придется, и с осьминогом. Неприятным было повисшее в воздухе ощущение опасности — неизвестно какой и неизвестно откуда.
—Кажется, нам пора, — Ларри многозначительно поглядел на Криса.
Но взгляд последнего был устремлен к горизонту, рука сама собой стягивала с плеча сумку, а губы шевелились, повторяя:
— Не может быть…
Там, куда глядел Крис, на желтовато-сером фоне болот двигалось что-то черное: оставаясь почти на одном месте, оно в то же время равномерно подскакивало и при этом с каждым мгновением росло. То есть скорее всего приближалось. А еще вернее — шло по следу. Ни у кого не возникло сомнений, по чьему.
— Здоровое… — повторил Лобстер с дрожью в голосе, обеспокоившей его самого; давно уже он не испытывал робости перед неведомыми тварями, будь они величиною хоть с дом, хоть с целый квартал. «Напустило, окаянное, заранее ужаса своими завываниями», — подумал Лобстер, оглядываясь, и понял, что не одного его напугало сие явление: все члены бесстрашной команды торопливо двинулись по направлению к табличке — вслед за Крисом, достающим на ходу из сумки ящик с Ключом. Достал и, почти не глядя, отшвырнул его в сторону, именно отшвырнул, как отшвыривают что-то ненужное или, наоборот, самое дорогое, словно рубят наотмашь — резко, не глядя и не думая, не позволяя зародиться сомнению, отрезая себе пути назад.
Остальные, проводив взглядами ящик, поспешили за ним. Даже Ник оглянулся посмотреть, что там такое шлепнулось в тину: судя по звуку, это могла быть какая-нибудь царевна-жаба. Потом дернул Чарли за руку:
— Чар, что он выкинул?
— Ключ, — уронила Чарли.
— От своей избушки?.. — удивился Ник. Темное пятно надвигалось, обретая постепенно очертания зверя — с желтыми, человечьей формы глазами и кроваво-красной зубастой пастью. Глаза и пасть светились на угольно-черном фоне, о породе животного можно было пока сказать только, что оно четвероногое. Несмотря на крупные размеры, зверь не проваливался в болото, а словно летел над ним, едва касаясь поверхности подушечками лап. И все более слышным становилось тяжкое хриплое дыхание, словно животное дышало в микрофончик.
— Собака Баскервилей, — процедил Крис, прибавляя шагу.
— Признавайтесь, кто из вас Баскервиль? — блеснул познаниями Ларри, едва за ним поспевая.
— Лобстер! — крикнула, бледнея, Чарли. Нет, она не подозревала Лобстера в том, что он тайный Баскервиль. Просто позвала его и велела: — Говори «прямлаз»! Прямо сейчас!
Лобстер послушался. «Труба», ко всеобщему облегчению, явилась: прямая, изумрудная, покоящаяся днищем на грязи — словно спокон века здесь лежала. Все ринулись к ней, вот только мальчишка оступился и упал в топь — прямиком в ту самую, что поглотила только что ящик с Ключом. Чарли с Лобстером схватились было вместе его вытягивать. Чарли на мгновение обернулась и выпрямилась, отпуская руку мальчика: ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на морду зверя — пожалуй, это и впрямь была собака. И останавливаться эта собака явно не собиралась: хотела, наверное, слямзить добычу одним махом, прямо «на скаку».
Чарли, стоявшая первой на пути зверя, резко повела левой рукой. Хлитс с шелестом рассек прохладный воздух всего в нескольких сантиметрах от оскаленной пасти — не промахнулся, просто очертил перед зверем незримую предупредительную черту. И тот, похоже, понял — отвернул морду, хотя остановиться уже не смог, пересек незримую границу лапами, тут же получил по ним удар и еще один — поперек груди. Чарли немного воспряла духом, хотя хлестала пока еще не со злостью, а с брезгливым ужасом — так отгоняют тряпкой агрессивную рогатую скотину. Зверь упал на бок, но почти сразу вскочил — не проваливаясь, словно был резиновым; лапы и грудь его, к удивлению Чарли, были целы, хотя и кровоточили. Тогда она принялась хлестать — беспрерывно, чтобы не дать ему опомниться и прыгнуть, с каждым взмахом все более свирепея: морда, шея, грудь, морда, шея, грудь, морда, морда, морда…
Когда ее дернули сзади за рубашку, громадный пес уже упал и катался по трясине, как огромная черная цистерна, корчась и прикрываясь по-человечьи лапами. Все это зверь делал молча.
Дергал Чарли Лобстер — одной рукой, а другой прикрывал себе рот, чтобы не истребить нечаянно свой «прямлаз». Остальные, в том числе и грязный по самые подмышки Ник, уже стояли у входа. Ник взмахнул победно руками, над болотами разнесся его тонкий, срывающийся крик:
— Подохни, дурак!
Чарли, уже оттаскиваемая Лобстером, хлестнула еще раз, и зверь наконец взвыл — отчаянно, жутко И на таких убойных децибелах, что можно было только удивляться, как это Чарли вместе с Лобстером не отбросило силой звука к самой «трубе» и не понесло по ней кувырком заодно с остальной компанией. Возможно, вой и подталкивал их в спины, да уж наверняка подталкивал и продолжал преследовать их в «тоннеле».
«Труба» оказалась куда длиннее, чем в прошлый раз, еще бы — ведь тогда они преодолевали ее в машине. Прибитая зверюга могла в любую минуту кинуться за ними вдогонку в иные, неизведанные пока еще края; этой твари точно не место было в неизведанных краях, где и своих монстров наверняка имелась чертова уйма на душу населения.
Сиреневая мгла приближалась; вот уже нырнул в нее Крис, прыгнул с разгона мальчишка, доковылял, задыхаясь, и приостановился у края Лобстер — вроде бы передохнуть, на самом же деле чтобы пропустить вперед оставшихся: боялся Аарон, что без него «тоннель» сразу исчезнет и непонятно, куда тогда денутся те, кто останется в нем, не успев добежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Болота встретили их величавым безмолвием. Стоячий сырой воздух пах гнилью, поднятой с глубин, больше ничто не говорило о ночных похождениях местных утопленников. В болотном пейзаже тоже можно найти свои прелести, при условии, конечно, что из него не лезут мертвецы и обозреваешь его при этом с какой-нибудь сухой возвышенности. Мертвецы все до вечера попрятались, а сухая возвышенность — сиречь крыльцо — очень скоро осталась позади вместе с домом, основательным деревянным коробом на сваях, как выяснилось в отсутствие тумана.
— Где здесь у тебя самая что ни на есть надежная трясина? — обратился Ларри к Крису.
— Трясин вокруг хватает.
Тогда Ларри поглядел на Лобстера:
— Отец, что скажешь? В какой стороне тут может быть твой «прямлаз»?
— Дак… Не знаю я! — смутился Лобстер. — Какой он мой, я его и в глаза не видел, пока вы не приехали. Не было его до вас!
— Ага, — прищурился Ларри. — Без нас, говоришь, его там не было?
Лобстер уверенно кивнул. Ларри повернулся к Крису:
— А ты тут не встречал нигде такой железной таблички с надписью?
Крис покачал головой:
— Я здесь все окрестности облазил, ночью могу пройти. Ручаюсь, что на ближайшие километры никаких табличек нет.
— Ну тогда, дед, веди! Сдается мне, что твой «прямлаз» сам скоро тебя найдет.
Крис хотел, как и вчера, подхватить на руки Ника, но тот заартачился: настроение у него сегодня было самое героическое; оказалось, что он и впрямь вполне способен идти наравне со всеми и даже наслаждаться при этом жизнью: срывать по ходу дела разнообразную болотную растительность, пугать лягушек и даже вылавливать кое-что из резвящейся под ногами мелкой живности.
Шли долго. Дом давно уже утоп в зыбком горизонте, солнышко скрылось за тучами, а болота не только не думали кончаться, а становились как будто бы все более зыбкими. Не принимая во внимание все эти нюансы, беды ничто не предвещало:
Крис молча шагал вперед, и это ободряло идущих следом, поскольку значило, что он уверен в себе и знает дорогу сквозь любую трясину, а сами окружающие топи были компании вроде бы даже на руку, поскольку соответствовали их генеральному замыслу: утопить в самой непролазной из них вражескую Вещь — ценный Ключ неизвестно от чего. Но очень ценный — это было ясно без исключения всем, кому довелось его увидеть: реяла вокруг Ключа незримая, но ощутимая неким шестым чувством энергия. Так что, по логике, им полагалось бы беречь его, лелеять пуще глаза и никому не отдавать — тем паче что именно такие желания зарождались в груди помимо воли при одном только взгляде на Ключ. Но ведь они поставили себе задачей действовать в этой Игре против логики — и сейчас, и, по возможности, в дальнейшем. И доказали свою решимость еще вчера, пытаясь его уничтожить.
Знаток здешних топей что-то не торопился расставаться с Ключом, и Ларри сам начал присматривать подходящую трясину. Все говорило о том, что главная и самая зыбучая трясина еще впереди и прямиком в нее-то они и движутся.
Крис изредка останавливался, поджидая Чарли, которая шла прямо за ним, говорил ей что-то, она отвечала негромко, порой смеялась. Чем дальше, тем меньше все это нравилось Ларри. Наконец, увидев, как Крис, в очередной раз остановившись, дал ей цветок, Ларри не выдержал и, рискуя провалиться в топь, широким шагом обошел мальчика, догнал Чарли.
— Дай-ка его сюда, — Ларри, остановившись перед ней, протянул к цветку руку. Он не собирался изображать из себя Отелло; раз беллетрист до сих пор ничего не понял, значит, настала пора ему объяснить, если понадобится — и на зубах. Чтобы, раз уж они теперь в одной команде, сразу навести полную ясность во взаимоотношениях между ее членами.
— Зачем? — спросила Чарли, отводя руку с цветком, поднесла его к носу и понюхала с мечтательным выражением.
Ларри пришел в ярость: схватив ее за руку, державшую цветок, он дернул так, что Чарли едва удержалась на тропе. Ему уже было плевать, что на другой ее руке притаился хлитс, он просто о нем забыл, и она, впрочем, тоже. Некоторое время они так и стояли молча, лицом к лицу, сцепившись взглядами. Подоспевший Лобстер не решился между ними встрять. Ник был занят изучением пойманной только что большой лягушки, может быть, даже жабы. Крис обернулся, заметил сложившуюся позади напряженную ситуацию и повернул назад; разумеется, он хотел вмешаться, и, само собой, вряд ли все это кончилось бы дружескими рукопожатиями.
В это время над болотом прокатился жутковатый низкий звук, тягучий и переливчатый — длинный вопль угрозы, боли и тоски. Звук этот не то чтобы разрядил обстановку, а переключил на себя всеобщее внимание. Ник с испугу выпустил жабу на волю, она хлюпнулась в родную жижу и стала торопливо отгребать подальше. Лобстер, как и все, оглядываясь, автоматически потянулся в сумку за бутылкой. Звук тем временем понизился до пределов восприятия и завершился шероховатым хрипом, вызывающим ассоциации со сдвигаемой могильной плитой. И стало оглушающе тихо.
— Ну вот что, — начал Ларри, обращаясь к Крису, но при этом пристально разглядывая горизонт. — В трясину мы уже забрались по самое «не могу», дальше некуда. Либо ты сейчас бросаешь Ключ, либо забирай свой ящик и вали с ним домой. На «прямлаз» мы и без тебя выйдем и с тварями здешними как-нибудь разберемся.
— Ты, что ли, разберешься? — усмехнулся Крис, окидывая Ларри скептическим взглядом. Уколол в больное: Ларри и впрямь сражаться с тварями было нечем, кроме слеги, скорее всего никакой не паралитической, а самой обыкновенной. Неизвестно, чем закончилось бы для Криса дальнейшее развитие этой темы, но тут в беседу вклинился мальчишка:
— Смотрите, падает!
Хоть всем и недосуг было на него отвлекаться, тем не менее все посмотрели в ту сторону, куда он указывал пальцем.
— А вот и он, родимый, — Ларри подмигнул Лобстеру.
С небес, как можно было ожидать по высказыванию Ника, ничего не падало: металлический указатель стоял, покосившись, среди болот и действительно находился как бы в состоянии падения — вперед и немного вбок.
— Ну, беллетрист, решайся! — подзадорил Ларри, пришедший в отличное настроение, хотя радоваться было пока рано: «прямлаз» хоть и нашелся в полном соответствии с его предсказанием, но еще неизвестно было, куда он приведет.
Над болотом вновь возник звук; родился из ничего, как тихий плач, резко надвинулся, оглушив низким ревом, а потом так же резко сошел на нет.
— Здоровое что-то, — тихо сказал в наступившей тишине Лобстер.
Чарли поежилась, обхватив себя за плечи: в памяти возник грандиозный осьминог. «Могут ли грандиозные осьминоги жить в болотах?..» Конечно, у команды имелось достаточно оружия, чтобы расправиться с кем угодно, в том числе, если придется, и с осьминогом. Неприятным было повисшее в воздухе ощущение опасности — неизвестно какой и неизвестно откуда.
—Кажется, нам пора, — Ларри многозначительно поглядел на Криса.
Но взгляд последнего был устремлен к горизонту, рука сама собой стягивала с плеча сумку, а губы шевелились, повторяя:
— Не может быть…
Там, куда глядел Крис, на желтовато-сером фоне болот двигалось что-то черное: оставаясь почти на одном месте, оно в то же время равномерно подскакивало и при этом с каждым мгновением росло. То есть скорее всего приближалось. А еще вернее — шло по следу. Ни у кого не возникло сомнений, по чьему.
— Здоровое… — повторил Лобстер с дрожью в голосе, обеспокоившей его самого; давно уже он не испытывал робости перед неведомыми тварями, будь они величиною хоть с дом, хоть с целый квартал. «Напустило, окаянное, заранее ужаса своими завываниями», — подумал Лобстер, оглядываясь, и понял, что не одного его напугало сие явление: все члены бесстрашной команды торопливо двинулись по направлению к табличке — вслед за Крисом, достающим на ходу из сумки ящик с Ключом. Достал и, почти не глядя, отшвырнул его в сторону, именно отшвырнул, как отшвыривают что-то ненужное или, наоборот, самое дорогое, словно рубят наотмашь — резко, не глядя и не думая, не позволяя зародиться сомнению, отрезая себе пути назад.
Остальные, проводив взглядами ящик, поспешили за ним. Даже Ник оглянулся посмотреть, что там такое шлепнулось в тину: судя по звуку, это могла быть какая-нибудь царевна-жаба. Потом дернул Чарли за руку:
— Чар, что он выкинул?
— Ключ, — уронила Чарли.
— От своей избушки?.. — удивился Ник. Темное пятно надвигалось, обретая постепенно очертания зверя — с желтыми, человечьей формы глазами и кроваво-красной зубастой пастью. Глаза и пасть светились на угольно-черном фоне, о породе животного можно было пока сказать только, что оно четвероногое. Несмотря на крупные размеры, зверь не проваливался в болото, а словно летел над ним, едва касаясь поверхности подушечками лап. И все более слышным становилось тяжкое хриплое дыхание, словно животное дышало в микрофончик.
— Собака Баскервилей, — процедил Крис, прибавляя шагу.
— Признавайтесь, кто из вас Баскервиль? — блеснул познаниями Ларри, едва за ним поспевая.
— Лобстер! — крикнула, бледнея, Чарли. Нет, она не подозревала Лобстера в том, что он тайный Баскервиль. Просто позвала его и велела: — Говори «прямлаз»! Прямо сейчас!
Лобстер послушался. «Труба», ко всеобщему облегчению, явилась: прямая, изумрудная, покоящаяся днищем на грязи — словно спокон века здесь лежала. Все ринулись к ней, вот только мальчишка оступился и упал в топь — прямиком в ту самую, что поглотила только что ящик с Ключом. Чарли с Лобстером схватились было вместе его вытягивать. Чарли на мгновение обернулась и выпрямилась, отпуская руку мальчика: ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на морду зверя — пожалуй, это и впрямь была собака. И останавливаться эта собака явно не собиралась: хотела, наверное, слямзить добычу одним махом, прямо «на скаку».
Чарли, стоявшая первой на пути зверя, резко повела левой рукой. Хлитс с шелестом рассек прохладный воздух всего в нескольких сантиметрах от оскаленной пасти — не промахнулся, просто очертил перед зверем незримую предупредительную черту. И тот, похоже, понял — отвернул морду, хотя остановиться уже не смог, пересек незримую границу лапами, тут же получил по ним удар и еще один — поперек груди. Чарли немного воспряла духом, хотя хлестала пока еще не со злостью, а с брезгливым ужасом — так отгоняют тряпкой агрессивную рогатую скотину. Зверь упал на бок, но почти сразу вскочил — не проваливаясь, словно был резиновым; лапы и грудь его, к удивлению Чарли, были целы, хотя и кровоточили. Тогда она принялась хлестать — беспрерывно, чтобы не дать ему опомниться и прыгнуть, с каждым взмахом все более свирепея: морда, шея, грудь, морда, шея, грудь, морда, морда, морда…
Когда ее дернули сзади за рубашку, громадный пес уже упал и катался по трясине, как огромная черная цистерна, корчась и прикрываясь по-человечьи лапами. Все это зверь делал молча.
Дергал Чарли Лобстер — одной рукой, а другой прикрывал себе рот, чтобы не истребить нечаянно свой «прямлаз». Остальные, в том числе и грязный по самые подмышки Ник, уже стояли у входа. Ник взмахнул победно руками, над болотами разнесся его тонкий, срывающийся крик:
— Подохни, дурак!
Чарли, уже оттаскиваемая Лобстером, хлестнула еще раз, и зверь наконец взвыл — отчаянно, жутко И на таких убойных децибелах, что можно было только удивляться, как это Чарли вместе с Лобстером не отбросило силой звука к самой «трубе» и не понесло по ней кувырком заодно с остальной компанией. Возможно, вой и подталкивал их в спины, да уж наверняка подталкивал и продолжал преследовать их в «тоннеле».
«Труба» оказалась куда длиннее, чем в прошлый раз, еще бы — ведь тогда они преодолевали ее в машине. Прибитая зверюга могла в любую минуту кинуться за ними вдогонку в иные, неизведанные пока еще края; этой твари точно не место было в неизведанных краях, где и своих монстров наверняка имелась чертова уйма на душу населения.
Сиреневая мгла приближалась; вот уже нырнул в нее Крис, прыгнул с разгона мальчишка, доковылял, задыхаясь, и приостановился у края Лобстер — вроде бы передохнуть, на самом же деле чтобы пропустить вперед оставшихся: боялся Аарон, что без него «тоннель» сразу исчезнет и непонятно, куда тогда денутся те, кто останется в нем, не успев добежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45