Он проснулся позже, в своей палате, под утро. В полумраке он сидел и смотрел в темный прямоугольник окна. Отражение его лица висело в нем бледным пятном. Эван уставился в глаза своего двойника и читал в них полную потерю надежды и одиночество. Даже в самые адские моменты в тюрьме или в те моменты беспомощности, когда он был прикован к инвалидному креслу, Эван умудрялся нащупать тончайшую ниточку веры.
Но сейчас впервые он почувствовал себя полностью пойманным тем миром, который сам и создал.
Время от времени окно начинало подрагивать по углам, мерцая, как искаженная картинка в телевизоре, и когда это происходило, Эвану казалось, что он слышит звуки, похожие на голоса, эхом доносившиеся из какого-то другого времени или места.
После инцидента, происшедшего в кабинете доктора, Эван находился под постоянным наблюдением Митча — куда бы он ни пошел, санитар всегда был неподалеку.
После завтрака, во время которого Эван едва прикоснулся к еде, Митч поджидал его.
— Телефонный звонок, — без предисловий сказал он. — Пойдем.
В кабинете, расположенном за комнатой для занятий, находились пустой стол, стул и телефон, серый и без кнопок. Снятая трубка лежала на столе, и Эван удивленно на нее уставился.
— Это тебя, — сказал Митч. Эван сел и поднял ее.
— Алло?
— О, Эван, — в голосе матери были слезы и усталость. — С тобой все в порядке?
Еще одно пятно задрожало на периферии его зрения, и он сморгнул его.
— Со мной все в порядке, мам. Я просто… растерян.
— Я знаю, — вздохнула мать. — Я хотела сказать, что приду тебя навестить сегодня. Меня попросил прийти доктор Редфилд.
Эван почувствовал облегчение.
— Я рад. Я хочу увидеть тебя, мам. Я хочу выйти отсюда.
Длинная пауза на другом конце.
— Я знаю, что ты хочешь, малыш, но доктор говорит, что это будет не так быстро.
Его рука сжала трубку, и мгновение Эван боролся с желанием расплакаться от злости.
Он ответил спокойно, зная, что Митч внимательно за ним наблюдает:
— Ему лучше знать. Я просто хочу поправиться.
Она издала приглушенный всхлип.
— Могу ли я принести тебе что-нибудь? «Мои дневники? Но Редфилд сказал, что у меня их никогда не было, так?»
— Мне бы хотелось… фотографию. Я по тебе скучаю, и все такое. Ты не могла бы принести мне фотоальбом?
В мозгу Эвана начал зреть план.
— Доктор Редфилд предупредил меня, что, возможно, ты попросишь меня о чем-то таком, — вздохнула она. — Ты был слишком мал, чтобы помнить, но твой отец, он… Когда он заболел, то сжег их все однажды ночью. Я смогла сохранить только старые любительские фильмы, которые он наснимал.
— А я могу их посмотреть?
— Не знаю. Надо спросить доктора. — Она снова шмыгнула носом, сдерживая рыдания. — Скоро увидимся. Я люблю тебя
— Я тоже тебя люблю, мама.
Андреа помедлила у входа в клинику и нервно переступила с ноги на ногу, глубоко затянувшись сигаретой. В горле у нее запершило, и она закашлялась, с хрипом выдохнув дым. Внезапно ее затошнило от запаха никотина. Она швырнула сигарету на землю и покрутила головой, отгоняя это ощущение. Ей нужно быть собранной ради сына, а не думать о том, когда она сможет выкурить еще одну сигарету. Она решительно залезла в сумочку, достала оттуда сигареты и зажигалку и швырнула их в урну. Затем наклонилась, чтобы поднять стоявшую у ног картонную коробку, и вошла в клинику.
Редфилд ожидал ее у приемного покоя.
— Привет, Андреа. Хорошо выглядите.
— Я только что бросила курить.
— Это хорошо. Пройдемте ко мне в кабинет?
Она заколебалась.
— Я бы хотела поговорить с сыном… Он вздохнул.
— Он присоединится к нам через несколько минут. Думаю, нам сначала стоит посмотреть на результаты сканирования.
— Вы уже их видели? — Андреа старалась не выдать своего беспокойства.
— Еще нет. Мне казалось, что нам следует вместе посмотреть их.
Они прошли по коридорам клиники мимо комнаты для занятий и поста дежурной сестры.
Она кивнула.
— Утром я разговаривала с Эваном.
— Да, мне сказали. Вы не заметили какой-нибудь разницы в его поведении или разговоре?
— Нет. Мне показалось, он чем-то расстроен. Он сказал, что растерян.
— После приступа это вполне естественно. Мы узнаем гораздо больше, сравнив серии томографических снимков.
Доктор указал на картонный ящик.
— Принесли что-то для него?
— Он хотел посмотреть фотоальбомы, но, боюсь, у нас их не осталось.
Редфилд кивнул, и она продолжила:
— Здесь фильмы, которые в свое время снял Джейсон. Я не была уверена в том, что мне стоит их приносить сюда, но вы сказали, что это для него хорошо…
— С этим действительно абсолютно все в порядке, Андреа.
Они подошли к кабинету, и доктор открыл дверь, пропуская ее вперед.
— Эти фильмы — часть его жизни, и навязчивая идея Эвана не будет сломлена, пока он не поймет, что историю нельзя изменить.
Редфилд сел, и Андреа последовала его примеру.
— Мне хотелось бы посмотреть эти фильмы сначала самому, и надеюсь, что мне удастся найти в них что-нибудь, что могло бы убедить его в том, что прошлое — это прошлое…
Редфилд указал на старый портативный кинопроектор, стоящий на полке стеллажа.
— Я не хочу потерять его, как потеряла Джейсона, — тихо сказала Андреа.
Доктор выглядел смущенным.
— Психология сильно продвинулась вперед за тринадцать лет, Андреа. Теперь существуют методы лечения, которые нам были просто недоступны, когда Джейсон был у нас.
Она не ответила, и Редфилд застучал по клавишам компьютера, выводя на экран снимки томографа. То, что он увидел, заставило его поежиться.
— О, Господи, нет, — выдохнул он. Андреа нервно перебирала пальцами, стараясь не кусать от волнения ногти.
— Не виляйте, доктор, — сказала она, не скрывая своего страха. — Просто скажите, и все.
Редфилд работал клиническим психологом и неврологом уже более двадцати лет, и у него бывали пациенты, не поддающиеся лечению, как, например, Джейсон, которые доживали свои последние дни в безумии, но до сих пор каждый такой диагноз доктор считал своей личной неудачей. Несмотря на профессиональную дистанцию, которую он держал с пациентами клиники, Редфилду нравился Эван, и он надеялся, что ему удастся вернуть парня к нормальной жизни. Но то, что он увидел на экране монитора, убедило его в том, что этого никогда не случится. Большие темные комки какого-то вещества испещрили мозжечок Эвана рваными дорожками, подобно разрывам на ткани.
— Кровоизлияние… — начал он натянуто. — Массивное нейронное повреждение внешнего мозгового вещества. Этот вид повреждения неоперабелен и неизлечим.
Редфилд покачал головой.
— На самом деле я удивлен, что у него вообще сохранились какие-либо моторные функции…
Едва он сказал эти слова, как тут же пожалел о них, услышав плач Андреа.
— Мне очень жаль.
В коридоре у кабинета стоял, прислонившись спиной к стене, Эван и слушал их разговор.
Ему удалось скрыться от наблюдения Митча и прибыть вовремя, чтобы последовать за матерью к офису Редфилда. «Док не даст мне посмотреть эти фильмы, — понял он, когда услышал прогнозы доктора. — Мне надо сыграть на этом и найти другой способ». Он сделал несколько шагов назад, а потом снова пошел вперед, якобы только что появившись, надевая фальшиво-спокойную улыбку.
Когда он вошел в кабинет, Редфилд поднял глаза и увидел изможденное, усталое лицо молодого человека, что не увязывалось с приподнятым настроением, которое он пытался демонстрировать.
— Привет, мам. Ты не забыла принести мне те забавные старые домашние фильмы, которые мы когда-то снимали?
Он намеренно отвернулся, дав матери пару секунд, чтобы вытереть слезы и взять себя в руки.
Андреа кивнула.
— Д-да, они здесь. Доктор заученно улыбнулся.
— Присаживайся, Эван. Давай поговорим о твоем самочувствии.
Эван послушно сел, сохраняя беззаботный вид, и позволил Редфилду говорить, так как на столе перед ним лежала мятая коробка, которую принесла с собой его мать.
Он старался не смотреть на нее, прикидывая в уме все возможные варианты.
«Это последний шанс», — подумал он.
>
Ночью Эван вернулся в кабинет Редфилда. Интерьеры клиники он теперь знал, как свои пять пальцев, и для него не составило труда пробраться по коридору, не попав на глаза дежурным сестрам. Дверь поддалась, когда он как следует нажал на нее плечом, и замок сломался.
Стены маленького кабинета все еще хранили дневное тепло. Эван закрыл дверь и придвинул к ней кресло, затем осторожно пересек кабинет и взял со стола коробку.
«Треборн Э.» — было написано на ней быстрым почерком доктора Редфилда. Эван улыбнулся.
Желание Редфилда все каталогизировать было явным и заметным во всем. Улыбка превратилась в гримасу, когда стена перед его глазами внезапно дрогнула, а вместе с этим до него дошел отзвук эха. Эван крепко зажмурился, прогоняя боль. Время и память раскручивались вокруг него. Снаружи зазвенел сигнал тревоги, и он увидел стаккато вспышек света от фонарей охранников. Кто-то отдал приказ отдаленным, неясным голосом, и свет фонарей рассеялся по сторонам. Эван открыл ящик и начал рыться в его содержимом; радостное возбуждение охватило его, когда пальцы нащупали бобину кинопленки. Он поколебался, когда мимо кабинета пробежала чья-то тень, и увидел свое отражение в стекле диплома, висящего на дальней стене. Уставившийся на него двойник дрожал и грозился уплыть из поля зрения. Из его носа текла черная струйка крови и капала на рубашку. Эван отогнал боль прочь и старался игнорировать давление, появившееся внутри черепа, — постоянное тупое пульсирование, будто ему сжали голову тисками. Схватив со стола Редфилда лист бумаги, Эван залез под деревянный стол с коробкой и ручкой. Он почувствовал внезапное желание задокументировать то, что делает; вероятно, ему хотелось, чтобы в случае неудачи мать хотя бы попыталась понять его мотивы.
Он проговаривал вслух то, что записывал: «Если вы это нашли, значит, мой план не сработал, и я, скорее всего, мертв, но если мне удастся вернуться к началу всего этого, то, может быть, я смогу ее спасти…»
И снова боль впилась в его мозг, и кровь еще сильнее потекла из ноздрей, капая на бумагу. Сердце Эвана панически застучало, и, несмотря на то что он изо всех сил пытался не обращать внимания на усиливающиеся спазмы и вибрации вокруг него, он почувствовал, как в него впились холодные когти страха.
Изучив пленки в коробке, он достал одну из них с прилепленной пожелтевшей бумажкой. Эван узнал почерк отца и прочитал на стакере свое имя, написанное черным фломастером.
Единственный, последний шанс.
Глава двадцать седьмая
Доктор Редфилд обнаружил Митча и двух других охранников у входа в клинику. Он уже собирался ехать домой, когда зазвенел сигнал тревоги. Какое-то шестое чувство заставило его побежать обратно, и на посту дежурная сестра сказала ему, что Эван Треборн исчез, а окно в соседнем коридоре выбито.
— Его не нашли в этом блоке, — сказал запыхавшийся Митч. Возраст давал о себе знать, и ему очень хотелось найти этого мальчишку Треборна и наподдать ему так, чтобы он побегал как следует вокруг клиники.
— В этой комнате его нет, — сказал Редфилд. — Ищите во дворе!
Митч махнул рукой охранникам, и они выбежали на улицу через главный вход. Редфилд смотрел им вслед, наблюдая за тем, как пронзают ночь лучи фонарей. Повернувшись, он увидел знакомое лицо.
— Что за шум, Харлон? Опять оставил дверь амбара открытой?
— Надеюсь нет, Кейт. Это Эван Треборн дал деру.
Доктор Пуласки покачала головой.
— О, Треборн, точно. Случай деллюзии. Но это же нетипичное для него поведение, не так ли?
Он согласно кивнул.
— Мне кажется, что это его приступ в сочетании с лечением за последние несколько лет дал такой результат. Он вернулся в свое первоначальное состояние или того хуже.
— А как он вообще смог выбраться?
— Окно. Вышиб его огнетушителем.
— Что-то не сходится, Харлон. Ты говорил, что этот Эван умный парнишка, не так ли? Он здесь уже давно и наверняка знает, как хорошо охраняется двор. Даже если он и перелезет через стену, то там его уже будут ждать копы.
Редфилд следил за ее мыслью.
— Вряд ли в его поступках была логика.
— А что, если была?
— Думаешь, окно было отвлекающим маневром? Думаешь, он все еще внутри?
Она пожала плечами.
— Вопрос в том, действительно ли Эван хотел бежать? Есть ли здесь что-нибудь, чего бы он хотел больше, чем оказаться на свободе?
Редфилда осенило.
— Черт! Фильмы!
Он оттолкнул Пуласки в сторону, отчего она потеряла дар речи.
— Отзовите охрану! — крикнул он через плечо. — Он в моем офисе!
Эван осторожно поставил громоздкий проектор на пол, направив линзы на внутреннюю сторону столешницы. Воткнув вилку шнура в розетку, он помедлил, чтобы убедиться в том, что ни один лучик света не будет виден ни через окна, ни через застекленную дверь. Эвану было трудно зарядить пленку в проектор из-за онемевших кончиков пальцев, и ему пришлось дважды останавливаться и начинать все заново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34