Вокруг реактора было грязно. Дэн прекрасно понимал, что никакой копоти или чего-либо подобного возле него не должно быть, но стены покрывал заметный темно-серый, почти черный слой. Скорее всего, объяснение этому явлению крылось в том, что в последнее время от услуг роботов на станции отказались, а возиться с пылью возле реактора люди избегали.
«Неужели я действительно смогу это сделать? — поразился Дэн, глядя на поблескивающую впереди аппаратуру. — Так, сперва последовательно отключить автоматику, потом вручную выбить несколько стержней… Но неужели это сделаю я?..»
Происходящее казалось ему нереальным. Он не верил ни тому, что видел, ни в то, о чем думал. Мало ли что может сделать человек в бреду…
Смех Даффи раздался с маленькой лестницы, ведущей наверх, в реакторный зал. Она выглянула из-за двери, подмигнула и исчезла.
Дэн незаметно помахал ей рукой и шагнул к дублирующему пульту…
50
Дональд Крейг умирал. Засвидетельствовать это было некому, но он знал об этом и без врача.
Подошедшая к нему со стаканом воды Синтия поразилась новому, удивительно проникновенному взгляду, полному ласки и понимания.
— Садись, девочка… Мне нужно с тобой поговорить… Вообще-то мы с тобой очень мало говорили друг с другом.
— Да, папа… — голос Синтии дрогнул. Предчувствия редко посещали ее, но сейчас был как раз этот особый случай, когда сердце сжалось от ожидания чего-то равно печального и необычного.
Крейг слегка усмехнулся, но эта улыбка могла заменить многие слова.
— Мы ведь никогда не знали друг друга, моя девочка. Каюсь, я предпочитал видеть в тебе мной самим придуманный образ. Можно сказать, я жил не рядом с реальной дочерью, а рядом с мечтой, выдумкой, и очень сердился, когда ты вела себя не по придуманному мною плану. Но я подозреваю, что и меня ты не знала. Знала дела, знала свою выдумку, в которой, похоже, собрались только мои черные пятна. Так?
— Не надо, папа, — Синтия поморщилась. Ей было неуютно и грустно. Она думала, что должна и сама сказать отцу какую-то свою правду, и в то же время не могла ее найти: прав был отец, утверждая, что они совсем не знали друг друга.
— Я понял это слишком поздно, уже сейчас… Когда появился твой Алан. Наверное, потому, что его бы я придумывать не стал. Скорее, просто не смог бы… Но все это — чепуха. Я хочу, чтобы ты запомнила одно: я всегда любил тебя, и это реальность, от которой некуда деться. Единственная реальность в этом мире.
Глаза Крейга ушли с ее лица куда-то вверх. Он говорил еле шевеля губами.
Постепенно невысказанный подтекст дошел до Синтии и резанул неожиданной болью.
«Нет!.. Я не хочу прощаться… особенно теперь…»
— Нет! — прошептала она.
Крейг ее понял.
— Не беспокойся обо мне… У каждого есть свой срок. Я хочу, чтобы ты запомнила эти мои слова и еще некоторые. Никогда не верь первому впечатлению и вообще старайся не создавать себе чужих образов. Это приведет к таким заблуждениям, что бывают порой хуже настоящей подлости и лжи… Никогда не верь. Все, даже это существо — вовсе не такие, как мы о них думаем. Только понимание этого приходит часто слишком поздно, когда исправить ничего уже нельзя. Так давай познакомимся хотя бы сейчас…
— Прости, отец, — Синтия закусила губу и струдом справилась с подступившими слезами. — После того, что ты сказал… Мы уже знакомы.
— Я знал… И постарайся успеть познакомиться так же с матерью: она, по сути, несчастная женщина. Те, кто умеет жить, не боятся смотреть жизни в глаза… Береги ее, ладно?
— Хорошо, папа…
— И не ссорься со своим другом. Скоро он тебе будет очень нужен…
— С ним? — Синтия встрепенулась, все накопившиеся в последнее время обиды всколыхнулись в ее душе. — Ну нет… Он просто мелкий и пустой человек. Между нами все кончено, па.
Губы Крейга снова дрогнули в улыбке.
— Ничего. У него есть все, чтобы стать нормальным человеком. А жизненные ценности — тебя ведь они беспокоят? — меняются чаще, чем можно подумать… Из него выйдет неплохой человек, во всяком случае, он не из тех, кто ставит на первое место только себя. Он еще все поймет — если уже не понял: гуляющая рядом смерть — хороший учитель… Так ты обещаешь мне?
Синтия шумно вздохнула. Жалость и проснувшаяся вдруг любовь к отцу, действительно непонятному, далекому, но ставшему сейчас близким, как когда-то в детстве, когда она еще ничего, считалось, не понимала, боролись в ней со всей мощной корой искусственных образов и неприятных воспоминаний.
Ответ дать она так и не успела: металлический голос ровно и спокойно принялся вещать о новой подоспевшей беде…
51
— Не знаю, что-то она слишком долго со стариком, — потер лоб рукой Паркинс. — Мне это не нравится… Он при смерти, во всяком случае, похоже на то. В такой ситуации многие начинают болтать лишнее. Я бы не хотел, чтобы девчонка попала в число ненужных свидетелей. Во всяком случае, ее разговоры о пацифистах…
— Были чистой выдумкой, — угодливо осклабился Варковски. Проверено. За всеми членами семейств дирекции ведется особое наблюдение.
— М-да? — Паркинса эта новость не удивила, но покоробила. — И все же я не удивлюсь, если Крейг распустит язык… Последнее время у него стала прорываться такая, знаете, дешевая сентиментальность…
— Не беспокойтесь. Это можно проконтролировать, — Варковски, не убирая улыбки, шагнул к столу и нажал на неприметную кнопку.
— … гуляющая рядом смерть — хороший учитель. Так ты обещаешь мне? — раздался голос Крейга, чуть подпорченный помехами.
— Внимание, внимание! Авария реактора. Если поломка не будет устранена в течение пятнадцати минут, произойдет взрыв. Всем, за исключением ремонтной бригады, рекомендуется срочная эвакуация. Повторяю, исправление поломки возможно, но рекомендуется срочная эвакуация…
— Это еще что за черт?! — тупо уставился на динамик Паркинс.
— Что слышите… — развел руками Варковски. Когда в одной из них возник пистолет, директор просто не заметил.
Паркинсу стало страшно. Он попробовал собрать свои мысли, но это удавалось плохо…
Варковски кивнул на прощание — улыбка замерла на его лице неестественной маской: единственное свидетельство тому, что ему не были чужды до конца обычные человеческие эмоции, — и выскользнул из комнаты.
Из-за соседней перегородки, отделяющей кабинет, раздались почти одинаковые женские вопли; заглянувший туда застал бы странную картину: Цецилия обнималась с побледневшей секретаршей.
52
— Черт бы побрал этот компьютер! — рассердился Дэн. — Теперь они примчатся… Том, ты слышишь, может быть, нам придется драться…
Том ничего не ответил. Его глаза были совсем пустыми.
Сонный приладил к почти готовому передатчику еще одну деталь и прислушался.
Говорили рядом, и не исключено, что с ним.
Он огляделся, стараясь вычислить источник звука, и заметил маленький решетчатый кружочек на стене.
«Ага, — вильнул он хвостом, — передатчик… Только вряд ли я что-то пойму… да и стоит ли понимать?»
Передатчик повторял одну и ту же фразу на разные лады: Соня быстро запоминал повторяющиеся звуки, но смысл послания оставался таким же темным.
Отчаявшись что-либо разобрать, Соня вернулся к работе, но детали и инструменты теперь валились у него из рук: почему-то от незнакомых слов несло тревогой.
«Ну хорошо, — задумался он. — А если предположить, что разговаривают не со мной? О чем могут так оповещать всю станцию? Двуногие в основном держатся кучкой: так им легче убивать друг друга. Я почти не встречал одиночек… Значит, все что надо они могут сообщить друг другу и так. Отсюда следует, что слышимое мной передается скорее всего машиной, каким-то центром. Так как слова повторяются, сообщение это достаточно важное. Если бы я был на своем корабле или на станции, так могли бы сообщать только об аварии, и достаточно серьезной… Да сдохни я на месте, если это не их тревога!..»
От этой мысли по хитиновому телу прокатилась дрожь.
Только этого ему и не хватало!
Он не смог разобраться с тем кораблем, тем более был бессилен изменить что-либо здесь. Самая страшная из бед всегда та, о которой ты знаешь, но не можешь ее предотвратить.
"Но почему — не могу? — возмутился Сонный. — А ну-ка думай! О какой аварии могут сообщать? Или метеорит — но тогда я бы почувствовал столкновение: станцию наверняка тряхнуло бы. Или это разгерметизация — но я не чувствую перепада давления, хотя в отличие от двуногих должен был бы заметить его сразу. Что остается?
На корабле был ядерный реактор. Тут — та же схема. Значит, скорее всего несчастье произошло именно с ним. А если так, есть смысл разобраться…"
Почти в эту же секунду в комнату, которую только что покинул Варковски, влетел Алан. Бросив мимолетный взгляд на замершего с посеревшим лицом Паркинса, он выпалил:
— Где находится реактор?
Паркинс молча указал на схему.
— До взрыва остается двенадцать минут. Просьба срочно принять меры…
Алан рассматривал схему недолго: на это просто не было времени.
«Что могло стрястись с этим чертовым реактором?» — думал он на бегу.
Индикатор движения живых организмов пищал почти истерически.
Услышав издалека его шаги, Блейк шагнул в небольшой технический проход и принялся ждать, молча раскачиваясь на месте.
«Только бы моих знаний хватило… Только бы хватило…» — Алан бежал и задыхался от охватившего его жара.
Может быть, это уже действовал реактор.
Может, играли нервы.
Довольно облизываясь, Блейк приготовился к прыжку.
«Как медленно я иду…» — задыхаясь, думал Алан, прибавляя ходу. На самом деле он бежал, и каждый его шаг гулко отдавался по всему коридору.
«Куда он бежит? — посмотрел с потолка ему вслед Сонный. — Так, если я не ошибаюсь, к реактору… Может, мне остаться? Нет, сейчас не надо предрассудков: если реактор взорвется, погибнут все…»
Он сделал несколько прыжков, но вдруг его лапа попала на гладкое стекло лампы. Ступня соскользнула, хвост взметнулся в воздухе, по привычке стараясь вернуть равновесие, но именно это и навредило Соне.
Кувыркаясь на лету, Сонный всей своей тяжестью грохнулся на пол.
Блейк прыгнул, как только Алан оказался в поле его зрения. Как ни странно, сумасшедший промахнулся: скорость Алана была большей, чем он рассчитывал. Врезаясь в стену, Блейк на ходу прикинул, сколько прыжков понадобится на то, чтобы догнать этого тщедушного по его меркам человека. Раздавшийся за спиной грохот остановил его, давая возможность Алану выиграть пару метров и завернуть за угол, в сторону реакторного зала.
От падения Сонный на миг потерял сознание: от неожиданности он не успел убрать голову (впрочем, его всегда упрекали в плохой реакции). Блейк разобрать этого, естественно, не мог — нападение «конкурента» было еще свежо в его памяти, и первой же его мыслью было желание убраться, и побыстрее.
Пусть эта добыча ушла: людей на станции было еще достаточно.
«Всем хватит…»
53
В это время «идиллическая сценка» между Росой и Цецилией пришла к концу.
Словно осознав нелепость своего поведения, обе женщины отпрянули друг от друга. И в голубых глазах Цецилии, и в черных Росиных блеснула почти одинаковая злость.
Реактор был где-то далеко, несчастье — вокруг, объект, на котором можно отыграться, выплеснув — хоть и бесполезную сейчас — старую ненависть (разве беда не всех уравняла?), — был рядом, прямо напротив.
— Ах ты кукла! — зашипела Роса, выставляя вперед заостренные кроваво-красные ногти. — Ты помяла мне платье!
— Ты о чем-то вякаешь, тварь? — в точности так же прошипела в ответ Цецилия. «Как, эта мерзавка смеет поднять голос на меня?!»
— Рот прикрой! — Роса поправила длинные рукава, высвобождая сильные, неожиданно мускулистые руки.
— Это ты мне?
— А то кому же?
— Ах ты!..
— А ты?
Они быстро перешли на сплошные междометия.
Охватившая обеих женщин злость могла бы показаться кому-то странной, но безвыходность способна толкнуть и на более безрассудные поступки.
Медленно, не сводя друг с друга глаз, они принялись кружить по комнате.
Хотя маникюр Цецилии был скромнее, за счет длины сделавшихся вдруг узловатыми от напряжения пальцев ее руки смотрелись не менее угрожающе. Глаза смотрели в глаза, электризуя все вокруг себя невиданной ненавистью. Разве нужна была дополнительная причина для вражды?
Более нервная Цецилия не выдержала первой. Дико завопив, она бросилась на соперницу. Атака была для более сильной Росы неожиданной, и женщина не смогла устоять на ногах: обе повалились, опрокидывая на себя журнальный столик.
Кроваво-красные ногти впились, ломаясь, прорывая кожу, в белое плечо, розовые — в смуглую, но побледневшую щеку.
Угрозы и проклятия стали окончательно нечленораздельными, и прерываясь время от времени негромкими вскриками и стонами.
Изловчившись, Роса рванулась и впилась зубами в нежную руку жены директора. Цецилия вскрикнула, пальцы ее разжались, но вторая рука вцепилась во что-то твердое.
Вряд ли Цецилия задумывалась о том, что делает, она даже удивилась, откуда у нее взялись силы на этот трюк, — но столик поднялся в воздухе и всей своей массой опустился на соперницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39