Зато поляк оказался в своей стихии. Он перебегал от претендента к претенденту, что-то им втолковывал и утрясал. В конце концов путем жребия определилась первая пара: немец и француз.
Огородили площадку в центре, обговорили условия поединка. Немец требовал биться до смерти, испанец и француз возражали. Пан Спыхальский выступил в роли третейского судьи и принял сторону большинства. Тевтон внешне согласился, но Филька заметил, как сверкнули его глаза.
Гасконец сбросил камзол, взял шпагу и принялся наносить ей уколы невидимому противнику. Гуго фон Шлиппенбах наоборот облачился в доспехи и взял тяжелый двуручный меч, оставив щит и шлем лежать на песке. Повернувшись к своему сопернику, гасконец заметно побледнел и сразу принялся протестовать:
— Но, господа, это не честно! Мое вооружение не соответствует оружию этого господина!
— Ты сам его выбирал, — вполне резонно заметил немец. — Но ты можешь отказаться от поединка и признать меня своим вожаком.
— Ни за что! — гасконец подобрал с земли кинжал, сунул его за пояс, второй взял в руку. Он был смертельно бледен, но отступать не собирался. На губах тевтона играла мрачная усмешка.
— Сходитесь! — скомандовал поляк.
Сидевшие рядом с Филькой центурион и викинг решили заключить пари на исход поединка.
— Ставлю десять сестерциев на тевтона! — азартно стукнул кулаком по песку Клавдий. — Нет, двадцать сестерциев… — он немного поразмыслил и пришел к неожиданному выводу; — Пятьдесят сестерциев на французишку!
— Против немца ему не выстоять, — викинг прищурил правый глаз, внимательно глядя на противников, кружащихся по ристалищу. — Ставлю пять гривн на немца.
Они полезли в пояса и тут же с досадой обнаружили, что денег у них нет.
— Дьявол! Выигрыш будет мой! — заметался римлянин. — Давай еще на что-нибудь поспорим, а, Эрик?
— Ну, хорошо, — викинг почесал в затылке, потом радостно улыбнулся. — Давай на щелчки? Я ставлю два щелчка на немца.
— Фу, — презрительно скорчил губы центурион. — Ладно, тогда так: два твоих щелчка против трех моих оплеух. Идет?
— Годится!
Спорщики хлопнули по рукам, Филька разнял. Каждый из них тут же принялся поддерживать своего фаворита.
— Гуго, вперед! — ревел сын Олафа. — Дай по башке этому хлипаку!
— Франсуа, ты будешь нашим вождем! — орал центурион, — Держись крепче, не поддавайся этому дубиноголовому!
Поневоле Филька тоже втянулся в их азартное боление. По правде сказать, ему был более симпатичен француз. С немцами были связаны не очень приятные воспоминания. Но он реально смотрел на вещи и видел, что французу с его легким вооружением не устоять против тяжеловооруженного тевтона. Так оно и вышло.
Судя по всему, француз мог рассчитывать только на неповоротливость противника и два своих кинжала. Некоторое время он избегал своего противника, кружа вокруг него, пока судья не объявил ему предупреждение за пассивное ведение боя. Тогда он пошел в отчаянную атаку.
Сделав ложный выпад шпагой, он быстро вскинул руку с кинжалом. Но немец был настороже и без особого труда уклонился от брошенного в него оружия. Француз быстро выхватил из-за пояса второй кинжал, но воспользоваться им не успел. Немец решил исход поединка в свою пользу очень быстро и решительно: до сего момента он сжимал меч двумя руками, что, естественно, сковывало его движения, потом он вдруг перехватил его одной рукой, сделал выпад и достал грудь француза, едва не сбив того с ног.
Гасконец проворно отскочил назад и на секунду расслабился, опустив глаза на рану. В этот же миг немец метнул в него меч. Широкое лезвие пробило бок французу, повалив его на землю. Пан Спыхальский хотел было объявить поединок законченным, но немец быстро подбежал к поверженному противнику и нанес решающий удар кинжалом, француз испустил дух.
С высоко поднятым мечом немец обошел круг. Разочарованный Клавдий Лукулл подставил лоб викингу. После двух щелчков у него на лбу вспухла порядочная гуля. Потирая лоб, центурион буркнул:
— Если бы я тоже поставил на немца, какой же тогда спор получился бы?
— Можно было бы поспорить, через сколько времени он его положит, — добродушно произнес викинг, любовно созерцая дело своих рук на челе римлянина.
— А если гасконец победил бы? — возразил центурион, Филька бросил взгляд на испанца. Тот не особо стремился поднять брошенную немцем перчатку, а тевтон торжествующе ходил по кругу и громко вызывал желающего испытать доброй немецкой стали.
— Ну что, нет желающих? Тогда… — он осекся. Перчатку задумчиво вертел в руках японец.
— Проше пана, — тут же подскочил к нему пан Спыхальский. — Если я правильно понял пана, пан желает бросить вызов пану Гуго фон Шлиппенбаху?
Японец коротко кивнул и направился к своему оружию. Индеец одобрительно кивнул, сарацин чуть заметно улыбнулся.
На эту пару решили поставить почти все.
— Так, кто больше? — вопил поляк. — Так. Пять оплеух центуриона против трех щелчков викинга! Пара подзатыльников Лошадиной Головы против… Кто еще желает поставить? Проше панове, делайте ставки! Так. Пан Рватый решает поставить на ниндзя. Сколько и чего вы желаете поставить? Три тумака? Отлично! Кто еще желает? Пан Чака? Прекрасно! Что вы ставите? Два тюха? — поляк озадаченно смолк — Что-то есть?
Чака невозмутимо пояснил что-то вполголоса. Поляк полез было в затылок, потом решительно замотал головой.
— Не пойдет! Один тюх! Итак, один тюх Чаки против… О синьор Альмейда! Что вы ставите?…
— Я не привык играть на щелчки, — надменно процедил испанец, — Ставлю свою честь на тевтона.
— Проше пана?… — поляк не понял.
— Если побеждает этот, — испанец небрежно кивнул в сторону японца, — я готов признать его вождем и клянусь на кресте, — он положил руку на меч, — выполнять все его приказы. А если победит тевтон, его следующим противником буду я.
— Принято, — поляк деловито чиркал лезвием кинжала на песке, выстраивая ставки по столбикам, рисуя цифры и символы.
Общая картина была такова: за тевтона спорили центурион, гунн и испанец. Против: Филька, Чака и викинг. Пять оплеух, три подзатыльника и честь испанского идальго против двух тумаков, одного тюха и трех щелчков. Игра обещала быть интересной. Записав все ставки, поляк громогласно объявил, что ставит пять пощечин на тевтона.
Нового противника немец явно опасался. Он навешал на себя все вооружение, надел шлем, похожий на ведро с крестообразной прорезью для глаз и птичьей лапой на макушке. Невозмутимый Акиро перебрал свою амуницию… и не взял ничего!
Викинг, внимательно следивший за ним, недоуменно присвистнул. Клавдий Лукулл потирал руки, предвкушая реванш и плотоядно посматривал на широкий лоб норвежца. Фильке стало жалко невысоко коренастого невысокого японца, который обладал какой-то притягивающей силой. Про себя Рватый твердо решил, что если тевтон убьет японца — ему не жить. В открытом бою он с ним может и не справиться, но махнуть кистенем из-за куста было привычно для русского ушкуйника.
— Проше паньство! — слегка дрожащим голосом объявил поляк. — Мы начинаем решающий поединок за звание…
— Заткнись, — процедил сквозь зубы испанец. Филька ожидал вспышки, но поляк покорно умолк. Бой начался…
Японец стоял, полусогнув ноги, в пяти ярдах от тевтона. Тот очень осторожно приближался к противнику. Его тоже смутило и озадачило то, что ниндзя не взял никакого оружия. Гуго, уже видел себя во главе соединенного отряда. Вот только прикончит этого маленького нахала и все…
Тяжелый меч описал дугу над головой тевтона и рухнул на то место, где секунду назад стоял японец. Акиро ушел от удара задним сальто, исполненным в высокой амплитуде. Сторонники японца дружно вздохнули. А тот всем видом показывал, что исход поединка его ни в коей мере не интересует. Мягко, по-кошачьи, приземлившись на ноги, он застыл, выставив перед собой руки. Выдернув меч из земли, немец тяжело развернулся и неожиданно стремительно кинулся вперед. С глухим хаканьем его меч снова зарылся в песок, на этот раз еще глубже — прямо пропорционально силе и злобе Гуго фон Шлиппенбаха.
Японец же просто перетек на полметра в сторону и остановился, поджидая, пока немец, изрыгая проклятия, не вытащит меч из песка.
Снова повернувшись к Акиро, немец отбросил щит и перехватил меч обеими руками. В этот самый момент японец провел молниеносную атаку: в высоком прыжке нанес удар ногой по шлему.
Звук был такой, словно ударили по пустому ведру. Да в принципе так оно и было. Немец пошатнулся и сел на песок, по-прежнему сжимая меч. Японец тоже опустился на корточки в полуметре от противника, да еще к нему спиной. Помотав головой, немец решил предпринять тот же трюк, что с гасконцем — резко метнул меч. Но здесь этот номер не прошел: японец мягко скользнул в сторону, перекатившись по песку. Тевтон с рычанием выхватил из-за пояса боевой топор и устремился к лежащему на спине ниндзя.
Первый его удар вновь пришелся в песок. Японец стоял, заведя руки за спину, и ждал. Распаленный до крайности немец буквально бежал к нему, размахивая топором над головой. И тут-то все и случилось.
Японец что-то бросил перед собой, что вызвало целое облако ядовито-желтого дыма.
Когда дым рассеялся, японец исчез.
Ошеломленные зрители повскакивали с мест. Не менее удивленный Гуго фон Шлиппенбах растерянно опустил топор. Внезапно в метре от него вспучился песок, оттуда пулей вылетел японец и чем-то запустил в тевтона.
Топор с глухим стуком выпал из внезапно ослабевшей руки немца. Еще немного постояв, Гуго фон Шлиппенбах рухнул навзничь и остался лежать мертвой грудой. В том, что она была мертвой, не сомневался никто из присутствующих.
— О-хей! — приветственно взревел викинг и высоко подбросил топор. Центурион метнулся к тевтону и сорвал с него шлем. Широко открытые глаза немца слепо глядели в небо. В переносице торчала странная штука, похожая на пятилучевую звезду с заостренными лучами. Звезда вошла точно в щель шлема тевтона и убила его наповал. Вопрос о вожде отпал окончательно, это стало ясно даже гордому испанскому идальго. Он первым подошел к стоящему в сторонке ниндзя и преклонил колено. Японец поднял его, раскланялся на все четыре стороны, подошел к своей амуниции и выложил в общую кучу еще три звезды и нож. Филька только рот разинул. И когда только этот дьявол успел подобрать их, ведь за ним внимательно следили несколько человек?
Унылые гунн, центурион и поляк смиренно ожидали расправы. Викинг со смаком отпустил каждому по три щелчка и довольно хохоча отправился засвидетельствовать свое почтение новому конунгу. Филька хотел вообще отказаться от выигрыша, но этому решительно воспротивился гунн. Вполсилы отвесив тумаки оконфузившимся спорщикам, Рватый подошел к японцу.
— Ну ты, Кирька, молодец! Здорово уработал этого быка. Дай пять!
Японец загадочно улыбнулся и обеими руками пожал протянутую руку.
«Не гордый», — про себя отметил Филька. — «Не погнушался поручкаться… »
Тем временем гунн и Клавдий Лукулл узнали, что такое тюха. Как оказалось, это всего лишь удар древком копья. Маленький пигмей, торжествующе поблескивая глазами, несильно отвесил по кормовой части поляку, средне двинул по спине центуриона и так врезал между глаз гунну, что у того буквально искры из глаз посыпались.
— Ты говорил, что Чака урод? — осведомился он у никак не могущего прийти в себя Кайдара. — Еще будешь говорить?
— Никогда! — искренне заверил гунн и протянул руку пигмею. Маленькая, почти детская ручонка утонула в волосатой лапе Лошадиной Головы. Оба широко улыбнулись, обнялись и пошли к бочке пива Кайдара.
— Теперь мне бы хотелось услышать мнение каждого, — донеся голос. — Вы выбрали себе вождя?
Двенадцать коротких «да» подтвердили выбор. Викинг еще поднял обе руки с зажатыми в них кружками пива.
— Отлично, — продолжал голос. — Пан Спыхальский, я знаю, что вы хотите сказать. Особей женского пола с вашей планеты у нас нет. В качестве замены могу предложить вам самку рпана с планеты Эффа. Выглядит она так, — в головах у всех одновременно появилась картина: могучая волосатая фигура ростом более трех метров, по виду напоминавшая гориллу. — Это единственная близкая вам по строению особь, — в голосе были извиняющиеся нотки, но Фильке показалось, что невидимка смеется.
Спыхальский кашлянул, щеки его запунцовели. Викинг громко расхохотался и хлопнул по спине стоявшего рядом гунна, отчего тот улетел в кусты.
— Что, Тад, хороша невеста? Бери, не пожалеешь! Представляешь, какое потомство получится!
Через мгновение вся поляна заразительно смеялась над незадачливым кавалером. Даже на невозмутимых лицах Акиро, вождя апачей и сарацина, промелькнула тень улыбки. Клавдий Лукулл тот просто катался по песку и все не мог успокоиться, представляя на одном ложе шляхтича и самку рпана. Красный, как помидор, Спыхальский стоял посреди поляны, сжимая в руке саблю, но потом махнул рукой и тоже расхохотался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14