Трое упали на свежевскопанную землю, остальные схватились за щиты и стали торопливо отходить, подобрав павших. Еще двое упали, пока они успели отойти за максимальную дальность полета коротких тяжелых стрел. Там, оградившись большими плетеными щитами, они с опаскою снова взялись за лопаты.
– Почему далеко оттянулись? До стен – больше трехсот шагов! – разгневался подъехавший со свитой Липпин.
– Там мы потеряли пятерых, – ответил уже знакомый Липпину седой солдат, – посмотри, что это за стрелы!
И он протянул наместнику стрелу с острым четырехгранным наконечником.
– Тяжела, но слабо верится в такую дальнобойность – тут два полета стрелы. Эй, малый, подъедь поближе к с гене, прикрывшись щитом!
В двухстах шагах от стены того свалила стрела – не спас легкий щит.
– Ты прав, старина, – спокойно заметил Липпин и тронул коня.
22
– Кликни-ка своих мастеров, Геф, – укрепив над столом на железном крюке яркий фонарь, попросил Ис, – да не сам, крикни в переговорную трубу посыльного. А мы рисунки посмотрим.
– Для чего эта труба? – принялся разглядывать чертеж Геф. – И раструб какой-то на конце…
– Сделать сможешь?
– Раньше бы не смог. Теперь – смогу.
– Ковка не пойдет, здесь точность нужна.
– Точно и сделаем. С таким-то инструментом как теперь! А для чего?
– Для метания снарядов.
– И далеко?
– Прицельно – шагов на четыреста.
– А нарисованная груша – снаряд?
Ис молча кивнул.
– С этим проще – литье. Сделаем формы… А может – и трубу? Поговорим с мастерами. А, вот и они.
На третий день в крепость полетели камни, вышибая пыль из кольцевого вала и отскакивая от стен. Осаждающие установили катапульты на насыпях за осадным частоколом, который успели раскинуть вокруг крепости, оставив проходы для осадных башен, тоже почти достроенных и поставленных на катки. Изредка камни залетали и на крепостной двор, но верха башен не доставали – сказалось, что метательные машины стояли в низине, а стены крепости были высоки. И то сказалось, что, ощутив меткость стрел защитников, имперские солдаты не решились подойти ближе чем на двести пятьдесят – триста шагов. Сказывалось это и на точности стрельбы. Ис запретил переходить из башни в башню через двор и по стенам, теперь ходили только по переходам внутри стен.
– Пора утихомирить – с верхних площадок башен мы сможем это сделать поточней, чем они.
– Можно, Учитель, судя по всему, все их катапульты уже на местах. Завтра они полезут на стены, – ответил Куг, проследив полет очередного камня, расколовшегося на половине высоты соседней башни.
– Жаль, что все штурмовые башни порушить нельзя – некоторые далеко. Начинай, Куг.
– На всех башнях, приготовиться! – крикнул Куг, растягивая слова, продублированные связными у переговорных труб. – Сначала камнями пристреляемся, а потом и горшки с огненным студнем запустим – чтобы меньше тратить, – объяснил Куг Ису. – Теперь перехожу на поражение, – отметив падение камней, вошел в азарт Куг.
Он смотрел только на пыль у имперских катапульт, поднятую падающими камнями, и обломки одной из них. Был полдень. Прямое солнце безжалостно четко вырезало в безоблачной сини стремительный хаос гор. И загустевшую тишину после пыльного грохота падающих камней.
Наместник наблюдал за обстрелом крепости с вышки укрепленного лагеря, который успели обнести валом с частоколом и опоясать рвом. Видно было хорошо, расстояние едва превышало километр. Он видел, что камни из катапульт не причиняют вреда стенам. Одно несколько успокаивало – пока осажденные не отвечали, видимо, у них не было метательных машин. Тогда – молотить по стенам можно беспрепятственно, пока не появится брешь, должны же они когда-нибудь расколоться! Но эта мысль рассеялась с первым упавшим камнем, выпущенным с вершины крепостной стены. Липпин сразу сообразил, к чему это может привести.
– Немедленно откатить все осадные башни! – крикнул он, перегнувшись через перила, стоявшему внизу вестовому.
И снова обратился к происходящему вдали. Картина теперь переменилась: спокойно, вне досягаемости имперских катапульт, баллисты последователей неторопливо посылали камень за камнем на имперские позиции.
«Одну разбили», – бесстрастно отметил про себя наместник.
– Кто? А, это ты, Гелл, – услышав поднимающиеся шаги тысяцкого, не повернул головы Липпин, – противник снова преподает нам урок, не слишком ли много?
– Боюсь, мне придется лезть на целые стены!
Липпин не успел возразить своему тысяцкому.
Дым и пламя, горит земля вокруг катапульт! И осадная башня!
– И вторая осадная башня вспыхнула, Гелл.
– А ведь из сырого леса и крыты мокрыми шкурами, чем это они? – словно кто-то смог бы ему ответить, спрашивал тысяцкий.
Когда возвратился посыльный, горели уже четыре осадные башни, расположенные в пределах досягаемости крепостных баллист. Первые две уже рухнули, а две другие, обнажив огненные ребра, горели быстрым сухим огнем.
– Поднимайся наверх, – бросил Липпин вестовому, – на весь лагерь причитать нечего.
– Из крепости летят горшки с каким-то дьявольским тестом. Его не гасит вода. Горит все – дерево, земля, мясо.
– Это что, со страху померещилось?
– Я видел это, наместник!
Когда посыльный спустился, наместник перевел взгляд на Гелла и прищурился, словно прицелился в разрубленную бровь тысяцкого:
– Дело дрянь, придется лезть с лестницами. За ночь подтяни оставшиеся башни. Утром – на приступ. Штурмовать с северной стороны, там немного ниже. Да и все уцелевшие осадные башни – здесь.
– Первыми пошлю храмовых солдат. Но лучше бы, наместник, подтянуть сюда все силы. Ведь у дороги на верхние пастбища нам сейчас все равно не прорваться – там отошедшие в горы последователи катят на наши головы каменные лавины. И там, у выхода на равнину, мы держим почти половину сил! Оставь там заслон.
– А если ударят с тылу? Да и здесь – почти две тысячи!
– Хорошо. Храмовое воинство подопру копьями, но штурмовать придется с одной стороны. Будь больше людей – хотя бы отвлекали с других сторон.
23
Рассвет выдался влажным – чувствовалось приближение сезона дождей. Туман еще лежал на траве, когда защитники крепости увидели приближающиеся к стенам большие тяжелые щиты, похожие на снятые с петель ворота, покрытые мокрыми шкурами. Вслед за ними медленно ползли на катках черные осадные башни: укрытые от камней и стрел, плотным строем шли имперские солдаты. Первый ряд прикрывался тусклою в раннем свете бронзой щитов, остальные несли щиты над головами, образуя огромную металлическую черепаху, непроницаемую для стрел. И, как только солнце осветило синеву гор, с осадных башен полетели в крепость камни из пращей и легких катапульт, а лучники засыпали стены стрелами. Казалось, над парапетом не поднять головы.
– Стрелкам – к амбразурам, над парапетом не выставляться. Баллистам – по осадным башням горшками с горючим студнем!
– Так, Куг. Штурм – здесь. Прикажи тем, что остались на других участках, не покидать своих мест, что бы здесь ни случилось. Сотню – в резерв. Понадобится – перебросим по внутренним переходам.
– Понял, действую!
Вспыхнули сразу две осадные башни. С них на головы находящихся внизу падали горящие пращники. Их откидывали щитами. Храмовые стражи выскочили с лестницами из-за своих огромных щитов – те тоже горели – и кинулись к стене, падая и поднимаясь на крутом скосе вала. За ними, обходя горящие башни, двигались имперские солдаты – размеренно, без крика, держа равнение. И сразу же по ним застучали тяжелые стрелы.
Храмовым стражам нужно было взбежать по откосу и приставить лестницы к стене. Они бежали, задыхаясь от крика, подпираемые копьями железных имперских солдат. Многие из храмовых стражей упали на склоне вала – густо летели стрелы, да и под самыми стенами все простреливалось из амбразур башен с двух сторон. А всего-то между башнями было около семидесяти метров! Оставшиеся в живых установили десяток лестниц и полезли наверх, прикрываясь круглыми щитами. Они падали с лестниц на следующих за ними, утыканные стрелами, словно поднявшие иглы дикобразы. А за ними, уже раскаленные солнцем, горели бронзою имперские щиты. Несколько храмовых стражей достигли верха стены, но там заработали мечи и секиры защитников и все, забравшиеся на стену, полетели вниз, увлекая за собой ползущих по лестницам. Тогда, обезумев от ужаса, оставшиеся в живых кинулись назад.
Наместник напрасно беспокоился за боевые порядки своих солдат – те даже не сбавили шага, раздвинув щитами невменяемую толпу. Остановились, прикрывшись Щитами, под стеной, подняли упавшие лестницы. Они тоже падали, хотя и реже, чем их легковооруженные предшественники, но тут же смыкались. Создавалось впечатление могучей неуязвимости этих воинов. Потом, поддержанные лучниками, стрелявшими из-за горящих щитов и башен, они дружно полезли на стену.
– Пора, – положил ладонь на плечо Куга Учитель.
Тот кивнул, надвинул шлем и застучал подошвами по ступеням – кинулся из башни на стену. Сразу же на головы и щиты имперских солдат полетели горшки с горючим студнем. Горшки лопались, и густая горящая масса расползалась по щитам, панцирям, шлемам. И не было от нее спасения. Горели лестницы. Но нападающих было много. Полсотни солдат все же ворвались на стену. Однако длинные мечи защитников их не подвели, как не подвели и доспехи. К тому же, зажатые с двух сторон на стене, имперские солдаты расстреливались сверху из обеих башен. Иса подмывало спуститься и помочь, но он понимал, что кому-то необходимо видеть бой в целом. Зато на стене, дорвавшись до драки, яростно рубился Куг. Рухнула, объятая пламенем, еще одна лестница, теперь на стене больше падало имперских солдат, чем поднималось. Упала последняя лестница. Догорали костры осадных башен, сгорели передвижные щиты. Ничто не укрывало теперь лучников, и они отошли к осадному палисаду. Оставшиеся внизу солдаты отступили сомкнутым строем, но их сотни уменьшились наполовину. А сотник, оставшийся на стене с последними пятью солдатами, оглянувшись, увидел отступающих, плюнул, отбросил бесполезный меч и приказал своим сдаться.
Внизу валялись тела. Особенно много под самыми стенами. Некоторые шевелились, пытались ползти. Тогда из бойниц вырывались стрелы, добивая раненых.
– Прекрати.
– Что? А… Ясно. Прекратить стрельбу! – заорал Куг, – Осатанели… Что с этими делать будем? – кивнул на пленников.
– В подвал башни.
– А знаешь, Учитель, что бы они с нами сделали, попадись мы им?
– Знаю, но, даже имея дело со зверем, нельзя уподобляться ему.
24
– Штурм отбит, – глядя на догорающие осадные башни, проговорил Липпин.
– Что же, мне, как десятнику, на стену лезть?
– Надо взять крепость, Гелл. И немедленно – они тоже измотаны, да и стрелы наши летели густо. Вряд ли их осталось более двухсот. Сколько участвовало в штурме?
– Тысяча, половина осталась под стенами; храмовые стражи почти все.
– Нужно штурмовать, Гелл.
– У меня в резерве пять сотен конников да восемьсот пеших осталось.
– Бросай всех. Конников – спешить.
– Мы оголим эту сторону крепости. Рискованно, наместник!
– Им и в голову не придет, что мы можем оголить палисады.
– У дороги на верхние пастбища топчется тысяча пеших и пятьсот конных!
– Мы теряем время. Да и неизвестно, сколько их на верхних пастбищах, а удар оттуда в тыл – это серьезно! Хотел бы я поточней знать, сколько их в крепости! Иди, Гелл, и да помогут тебе наши боги!
Имперские колонны снова пришли в движение.
– Слушай! Зарядить самострелы! – закричали десятники. Скрипнула натягиваемая воротом тетива. На стенах все стихло. На верхних площадках башен ждали сигнала заряженные баллисты. Ис и Куг ждали, когда имперские колонны пройдут стопятидесятиметровую отметку. Гефа наверху не было – он со своими мастерами только что закончил изготовление метательных труб. Снаряды были уже отлиты, Ис сам вчера залил стальные груши массой, похожей на застарелый топленый жир. И навинтил головки, предупредив, что ронять нельзя. Да Геф и его мастера и сами знали это – только они и умели обращаться в этими трубами.
– Учитель, Ртеп зовет к переговорной трубе, – поднял голову дежурный. Ис подошел к раструбу.
– Докладываю – на моей стороне подозрительно тихо. Через стену послал разведку – проползли до самого палисада. Там пусто.
– Ясно. Всех на нашу сторону сняли. Приготовь дымные плошки, будьте внимательны! Слышишь, Куг? Липпин все поставил на кон. Ну и авантюрист!
– Слышу. Прошли отметку.
На такой дистанции редкая стрела находила цель – они градом отскакивали от щитов. Но некоторые все же отыскивали щели.
Первая колонна сомкнулась, оставив павших. Из-за передвижных щитов, которые катили лучники, полетели стрелы. Но много ли настреляешь, целясь снизу вверх, в узкие прорези бойниц! А в ответ с башен швыряли горшки с горючим студнем баллисты, с двух башен – шесть штук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Почему далеко оттянулись? До стен – больше трехсот шагов! – разгневался подъехавший со свитой Липпин.
– Там мы потеряли пятерых, – ответил уже знакомый Липпину седой солдат, – посмотри, что это за стрелы!
И он протянул наместнику стрелу с острым четырехгранным наконечником.
– Тяжела, но слабо верится в такую дальнобойность – тут два полета стрелы. Эй, малый, подъедь поближе к с гене, прикрывшись щитом!
В двухстах шагах от стены того свалила стрела – не спас легкий щит.
– Ты прав, старина, – спокойно заметил Липпин и тронул коня.
22
– Кликни-ка своих мастеров, Геф, – укрепив над столом на железном крюке яркий фонарь, попросил Ис, – да не сам, крикни в переговорную трубу посыльного. А мы рисунки посмотрим.
– Для чего эта труба? – принялся разглядывать чертеж Геф. – И раструб какой-то на конце…
– Сделать сможешь?
– Раньше бы не смог. Теперь – смогу.
– Ковка не пойдет, здесь точность нужна.
– Точно и сделаем. С таким-то инструментом как теперь! А для чего?
– Для метания снарядов.
– И далеко?
– Прицельно – шагов на четыреста.
– А нарисованная груша – снаряд?
Ис молча кивнул.
– С этим проще – литье. Сделаем формы… А может – и трубу? Поговорим с мастерами. А, вот и они.
На третий день в крепость полетели камни, вышибая пыль из кольцевого вала и отскакивая от стен. Осаждающие установили катапульты на насыпях за осадным частоколом, который успели раскинуть вокруг крепости, оставив проходы для осадных башен, тоже почти достроенных и поставленных на катки. Изредка камни залетали и на крепостной двор, но верха башен не доставали – сказалось, что метательные машины стояли в низине, а стены крепости были высоки. И то сказалось, что, ощутив меткость стрел защитников, имперские солдаты не решились подойти ближе чем на двести пятьдесят – триста шагов. Сказывалось это и на точности стрельбы. Ис запретил переходить из башни в башню через двор и по стенам, теперь ходили только по переходам внутри стен.
– Пора утихомирить – с верхних площадок башен мы сможем это сделать поточней, чем они.
– Можно, Учитель, судя по всему, все их катапульты уже на местах. Завтра они полезут на стены, – ответил Куг, проследив полет очередного камня, расколовшегося на половине высоты соседней башни.
– Жаль, что все штурмовые башни порушить нельзя – некоторые далеко. Начинай, Куг.
– На всех башнях, приготовиться! – крикнул Куг, растягивая слова, продублированные связными у переговорных труб. – Сначала камнями пристреляемся, а потом и горшки с огненным студнем запустим – чтобы меньше тратить, – объяснил Куг Ису. – Теперь перехожу на поражение, – отметив падение камней, вошел в азарт Куг.
Он смотрел только на пыль у имперских катапульт, поднятую падающими камнями, и обломки одной из них. Был полдень. Прямое солнце безжалостно четко вырезало в безоблачной сини стремительный хаос гор. И загустевшую тишину после пыльного грохота падающих камней.
Наместник наблюдал за обстрелом крепости с вышки укрепленного лагеря, который успели обнести валом с частоколом и опоясать рвом. Видно было хорошо, расстояние едва превышало километр. Он видел, что камни из катапульт не причиняют вреда стенам. Одно несколько успокаивало – пока осажденные не отвечали, видимо, у них не было метательных машин. Тогда – молотить по стенам можно беспрепятственно, пока не появится брешь, должны же они когда-нибудь расколоться! Но эта мысль рассеялась с первым упавшим камнем, выпущенным с вершины крепостной стены. Липпин сразу сообразил, к чему это может привести.
– Немедленно откатить все осадные башни! – крикнул он, перегнувшись через перила, стоявшему внизу вестовому.
И снова обратился к происходящему вдали. Картина теперь переменилась: спокойно, вне досягаемости имперских катапульт, баллисты последователей неторопливо посылали камень за камнем на имперские позиции.
«Одну разбили», – бесстрастно отметил про себя наместник.
– Кто? А, это ты, Гелл, – услышав поднимающиеся шаги тысяцкого, не повернул головы Липпин, – противник снова преподает нам урок, не слишком ли много?
– Боюсь, мне придется лезть на целые стены!
Липпин не успел возразить своему тысяцкому.
Дым и пламя, горит земля вокруг катапульт! И осадная башня!
– И вторая осадная башня вспыхнула, Гелл.
– А ведь из сырого леса и крыты мокрыми шкурами, чем это они? – словно кто-то смог бы ему ответить, спрашивал тысяцкий.
Когда возвратился посыльный, горели уже четыре осадные башни, расположенные в пределах досягаемости крепостных баллист. Первые две уже рухнули, а две другие, обнажив огненные ребра, горели быстрым сухим огнем.
– Поднимайся наверх, – бросил Липпин вестовому, – на весь лагерь причитать нечего.
– Из крепости летят горшки с каким-то дьявольским тестом. Его не гасит вода. Горит все – дерево, земля, мясо.
– Это что, со страху померещилось?
– Я видел это, наместник!
Когда посыльный спустился, наместник перевел взгляд на Гелла и прищурился, словно прицелился в разрубленную бровь тысяцкого:
– Дело дрянь, придется лезть с лестницами. За ночь подтяни оставшиеся башни. Утром – на приступ. Штурмовать с северной стороны, там немного ниже. Да и все уцелевшие осадные башни – здесь.
– Первыми пошлю храмовых солдат. Но лучше бы, наместник, подтянуть сюда все силы. Ведь у дороги на верхние пастбища нам сейчас все равно не прорваться – там отошедшие в горы последователи катят на наши головы каменные лавины. И там, у выхода на равнину, мы держим почти половину сил! Оставь там заслон.
– А если ударят с тылу? Да и здесь – почти две тысячи!
– Хорошо. Храмовое воинство подопру копьями, но штурмовать придется с одной стороны. Будь больше людей – хотя бы отвлекали с других сторон.
23
Рассвет выдался влажным – чувствовалось приближение сезона дождей. Туман еще лежал на траве, когда защитники крепости увидели приближающиеся к стенам большие тяжелые щиты, похожие на снятые с петель ворота, покрытые мокрыми шкурами. Вслед за ними медленно ползли на катках черные осадные башни: укрытые от камней и стрел, плотным строем шли имперские солдаты. Первый ряд прикрывался тусклою в раннем свете бронзой щитов, остальные несли щиты над головами, образуя огромную металлическую черепаху, непроницаемую для стрел. И, как только солнце осветило синеву гор, с осадных башен полетели в крепость камни из пращей и легких катапульт, а лучники засыпали стены стрелами. Казалось, над парапетом не поднять головы.
– Стрелкам – к амбразурам, над парапетом не выставляться. Баллистам – по осадным башням горшками с горючим студнем!
– Так, Куг. Штурм – здесь. Прикажи тем, что остались на других участках, не покидать своих мест, что бы здесь ни случилось. Сотню – в резерв. Понадобится – перебросим по внутренним переходам.
– Понял, действую!
Вспыхнули сразу две осадные башни. С них на головы находящихся внизу падали горящие пращники. Их откидывали щитами. Храмовые стражи выскочили с лестницами из-за своих огромных щитов – те тоже горели – и кинулись к стене, падая и поднимаясь на крутом скосе вала. За ними, обходя горящие башни, двигались имперские солдаты – размеренно, без крика, держа равнение. И сразу же по ним застучали тяжелые стрелы.
Храмовым стражам нужно было взбежать по откосу и приставить лестницы к стене. Они бежали, задыхаясь от крика, подпираемые копьями железных имперских солдат. Многие из храмовых стражей упали на склоне вала – густо летели стрелы, да и под самыми стенами все простреливалось из амбразур башен с двух сторон. А всего-то между башнями было около семидесяти метров! Оставшиеся в живых установили десяток лестниц и полезли наверх, прикрываясь круглыми щитами. Они падали с лестниц на следующих за ними, утыканные стрелами, словно поднявшие иглы дикобразы. А за ними, уже раскаленные солнцем, горели бронзою имперские щиты. Несколько храмовых стражей достигли верха стены, но там заработали мечи и секиры защитников и все, забравшиеся на стену, полетели вниз, увлекая за собой ползущих по лестницам. Тогда, обезумев от ужаса, оставшиеся в живых кинулись назад.
Наместник напрасно беспокоился за боевые порядки своих солдат – те даже не сбавили шага, раздвинув щитами невменяемую толпу. Остановились, прикрывшись Щитами, под стеной, подняли упавшие лестницы. Они тоже падали, хотя и реже, чем их легковооруженные предшественники, но тут же смыкались. Создавалось впечатление могучей неуязвимости этих воинов. Потом, поддержанные лучниками, стрелявшими из-за горящих щитов и башен, они дружно полезли на стену.
– Пора, – положил ладонь на плечо Куга Учитель.
Тот кивнул, надвинул шлем и застучал подошвами по ступеням – кинулся из башни на стену. Сразу же на головы и щиты имперских солдат полетели горшки с горючим студнем. Горшки лопались, и густая горящая масса расползалась по щитам, панцирям, шлемам. И не было от нее спасения. Горели лестницы. Но нападающих было много. Полсотни солдат все же ворвались на стену. Однако длинные мечи защитников их не подвели, как не подвели и доспехи. К тому же, зажатые с двух сторон на стене, имперские солдаты расстреливались сверху из обеих башен. Иса подмывало спуститься и помочь, но он понимал, что кому-то необходимо видеть бой в целом. Зато на стене, дорвавшись до драки, яростно рубился Куг. Рухнула, объятая пламенем, еще одна лестница, теперь на стене больше падало имперских солдат, чем поднималось. Упала последняя лестница. Догорали костры осадных башен, сгорели передвижные щиты. Ничто не укрывало теперь лучников, и они отошли к осадному палисаду. Оставшиеся внизу солдаты отступили сомкнутым строем, но их сотни уменьшились наполовину. А сотник, оставшийся на стене с последними пятью солдатами, оглянувшись, увидел отступающих, плюнул, отбросил бесполезный меч и приказал своим сдаться.
Внизу валялись тела. Особенно много под самыми стенами. Некоторые шевелились, пытались ползти. Тогда из бойниц вырывались стрелы, добивая раненых.
– Прекрати.
– Что? А… Ясно. Прекратить стрельбу! – заорал Куг, – Осатанели… Что с этими делать будем? – кивнул на пленников.
– В подвал башни.
– А знаешь, Учитель, что бы они с нами сделали, попадись мы им?
– Знаю, но, даже имея дело со зверем, нельзя уподобляться ему.
24
– Штурм отбит, – глядя на догорающие осадные башни, проговорил Липпин.
– Что же, мне, как десятнику, на стену лезть?
– Надо взять крепость, Гелл. И немедленно – они тоже измотаны, да и стрелы наши летели густо. Вряд ли их осталось более двухсот. Сколько участвовало в штурме?
– Тысяча, половина осталась под стенами; храмовые стражи почти все.
– Нужно штурмовать, Гелл.
– У меня в резерве пять сотен конников да восемьсот пеших осталось.
– Бросай всех. Конников – спешить.
– Мы оголим эту сторону крепости. Рискованно, наместник!
– Им и в голову не придет, что мы можем оголить палисады.
– У дороги на верхние пастбища топчется тысяча пеших и пятьсот конных!
– Мы теряем время. Да и неизвестно, сколько их на верхних пастбищах, а удар оттуда в тыл – это серьезно! Хотел бы я поточней знать, сколько их в крепости! Иди, Гелл, и да помогут тебе наши боги!
Имперские колонны снова пришли в движение.
– Слушай! Зарядить самострелы! – закричали десятники. Скрипнула натягиваемая воротом тетива. На стенах все стихло. На верхних площадках башен ждали сигнала заряженные баллисты. Ис и Куг ждали, когда имперские колонны пройдут стопятидесятиметровую отметку. Гефа наверху не было – он со своими мастерами только что закончил изготовление метательных труб. Снаряды были уже отлиты, Ис сам вчера залил стальные груши массой, похожей на застарелый топленый жир. И навинтил головки, предупредив, что ронять нельзя. Да Геф и его мастера и сами знали это – только они и умели обращаться в этими трубами.
– Учитель, Ртеп зовет к переговорной трубе, – поднял голову дежурный. Ис подошел к раструбу.
– Докладываю – на моей стороне подозрительно тихо. Через стену послал разведку – проползли до самого палисада. Там пусто.
– Ясно. Всех на нашу сторону сняли. Приготовь дымные плошки, будьте внимательны! Слышишь, Куг? Липпин все поставил на кон. Ну и авантюрист!
– Слышу. Прошли отметку.
На такой дистанции редкая стрела находила цель – они градом отскакивали от щитов. Но некоторые все же отыскивали щели.
Первая колонна сомкнулась, оставив павших. Из-за передвижных щитов, которые катили лучники, полетели стрелы. Но много ли настреляешь, целясь снизу вверх, в узкие прорези бойниц! А в ответ с башен швыряли горшки с горючим студнем баллисты, с двух башен – шесть штук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26